NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
Часть раз: samlib.ru/editors/a/arharowa_j_l/ilije1.shtml - 2.7 мегов
Часть два: samlib.ru/editors/a/arharowa_j_l/ilije2.shtml - 2.3 мега
вступление начало: ingadar.diary.ru/p199522185.htm
вступление хвост: ingadar.diary.ru/p199561046.htm
предыдущие куски историираз: ingadar.diary.ru/p199695595.htm
два: ingadar.diary.ru/p199893094.htm
три: ingadar.diary.ru/p201264861.htm
четыре: ingadar.diary.ru/p202107787.htm
пять: ingadar.diary.ru/p206595402.htm
шесть: ingadar.diary.ru/p206609601.htm
семь: ingadar.diary.ru/p206688363.htm
восемь: ingadar.diary.ru/p206871927.htm
девять: ingadar.diary.ru/p207218094.htm
десять: ingadar.diary.ru/p207346860.htm
одиннадцать ingadar.diary.ru/p207384285.htm
двенадцать ingadar.diary.ru/p207400878.htm
тринадцать: ingadar.diary.ru/p207562716.htm
www.diary.ru/~ingadar/p207756441.htm
ingadar.diary.ru/p207966732.htm
ingadar.diary.ru/p208220993.htm
ingadar.diary.ru/p208349910.htm
ingadar.diary.ru/p208815504.htm
ingadar.diary.ru/p209326952.htm
ingadar.diary.ru/p209640611.htm
ingadar.diary.ru/p209821807.htm
ingadar.diary.ru/p209908517.htm
ingadar.diary.ru/p209990990.htm
ingadar.diary.ru/p210264161.htm
ingadar.diary.ru/p210370580.htm
ingadar.diary.ru/p210548593.htm
ingadar.diary.ru/p210569682.htm
ingadar.diary.ru/p210856748.htm
ingadar.diary.ru/p211165446.htm
ingadar.diary.ru/p211377979.htm
ingadar.diary.ru/p211456015.htm
ingadar.diary.ru/p212691738.htm
ingadar.diary.ru/p212807781.htm
ingadar.diary.ru/p212863863.htm
ingadar.diary.ru/p213118129.htm
и вторая половина
***
Место было прочным. И привычным. Это задевало, даже - чем-то больно, что прочным и привычным. И помогало одновременно. Просто... это была их комната, там, в центральном здании храмового квартала, это была Льеанн - за время их отсутствия успевшая снарядить новые нити на свой станок и сесть ткать... У нитей было три цвета, помнила Тильсенн, их было почему-то важно и почему-то сложно распознать, кроме единственной, на одном челноке, красной. Черная - или все-таки синяя? Светлая - она какая - белая, светло-светло-земляная... желтая? Но свет - да, тот же фонарик, памятный ей по безопасным ночевкам здесь... давно - был слишком теплым, чтобы цвета получалось распознать. Еще той же была Трэстинка - в том же не самом видном углу, с дудочкой. Пробовала которую, похоже, раньше ее возвращения. След работы Илье хорошо чувствовала.
Изменились... остальные. Таи-лехта Нилайерин встал. Прочно встал у двери, слился, втек - в тени от фонаря, стоял... "Стулом, - определила это Илье, тык? определила и улыбалась, определяя. Он... внезапно вот так и вот здесь делал все намного легче. - Местным высоким деревянным тяжеленным стулом. Несдвигаемым".
"А где была Нэсха... я в тот момент и не нашла, - рассказывала она потом. - Растеклась - где-то совсем морем в темноте. Маленьким, личным морем, оно выдыхало - волнами и подталкивало говорить", - и Тильсенн вспоминала - подробней и легче. Море было рядом, другим и теплым, но выдохнуло, подхватило следовой остаток звука дудочки - и все сложилось. Прежде чем Льеанн, не отрываясь от станка, заговорила:
- По данным, о которых я могу свидетельствовать, ты, Тильсенн эс Сьенн, пошла из прочного места по кратчайшей траектории на зов. По моим данным, не taer, но незначительного фрагмента маленького разумного, при наличии подкормки имеющего шансы в taer развиться. Я также подтверждаю, что прочность мира не повреждена, ты представляешь собой разумную Тильсенн эс Сьенн, в какой-то мере сознательно совершившую опасный и недолжный выбор, однако полностью сохранную как разумный. Сначала я прошу у присутствующих здесь специалистов подтверждения моей диагностики, а также подтверждения моего... определения местоположения... фрагмента, - да, Льеанн запнулась - дважды запнулась - знала, всей собой, вот до той глубины корней, где спала девочка, Тильсенн. Во второй раз Льеанн просто уронила челнок. Слышно. С этой самой может и не желтой нитью. На пол? - точно, что на дерево.
Дудочка Трэстинки проверила звук. Остальные ответы - тоже вслед за ней - возникли. Море выдохнуло - тепло. Тот, кто стоял - местным прочным тёсаным стулом - остался. Стоять.
- Теперь, Тильсенн эс Сьенн, я прошу у тебя разрешения для специалистов, более компетентных, чем я, допуска. К твоим корням. Чтобы они имели возможность - спуститься и проверить. В каком состоянии находишься ты и усвоенный тобой фрагмент.
Девочка спала - знала... да, знала Илье. Маленькая девочка нашла... она донесла ее до места, где ей можно спать. Долго, и ничего уже не боясь. Это она знала, как сделать. А еще ей пообещали, что девочку не убьют - а она знала, что девочка совсем не то, что нужно убивать.
Девочка была... тяжелее щенка, намного - почти со взрослую собаку, их вес Илье проверяла. Ее было неудобно нести, нести и одновременно карабкаться - вверх, по корням... Она не была собакой, но она не держалась, заснула. От девочки пахло понятно - дымом, овечьей шерстью и сонным маленьким, голова была мягкой, с репейником, что ли - неудобно было, кололся, а не отвлечешься, Илье знала, шаг знал - что останавливаться нельзя, - а коленки - грязными. Илье шла, лезла - оступиться было очень страшно, а место должно было быть достаточно глубоко. Там, где будет можно девочку уложить. Безопасно уложить. Спать. Вот здесь, внутри....
Девочка спала - знала Илье. Девочка очень давно хотела спать (это Илье тоже знала – по себе), и, как только ей стало можно - она заснула. Где угодно, там, где было безопасно... Но она не умела... она, Тильсенн эс Сьенн, не знала, как - сделать там, внутри, среди корней ей тепло и правильно.
И сейчас, пока слушала - она пыталась понять… Но это можно спросить - но это может знать любой: дудочка и ее музыка, море и его выдох... И точно знает, с ней же получилось - прочная седая женщина, в корнях которой теплая, безопасная земля, свет и степь, и дом – красно-синий орнамент на стенах, которые можно сложить и двигаться дальше – дом, который тоже эта женщина - в корнях которой так хорошо спать.
Но она не будет спускаться - и Тильсенн не может ответить, будет ли - понимать. Но все, что она могла - она уже попросила. Еr'mei niery Ллеаннэйр сейчас нужно только ответить. Формулами официального фаэ. Потому что она справдлива:
- Теи-лехта Ллеаннэйр, я признаю, что ваша оценка верна и благодарю за объяснения. Также я признаю, что значительно нарушила технику безопасности. Я хочу понять, что сделано - и что мне предстоит делать дальше, поэтому я разрешаю вам - теи-лехта Трэстинка, теи-лехта Нэсха, таи-лехта Нилайерин - спуститься и диагностировать, в каком... состоянии я и она... чем бы она ни была.
В тот момент Илье уже знала - тот, кто стоял - останется снаружи. Льеанн продолжит ткать. А вниз пойдут двое. Волна и дудочка. Теплые. Прикасаясь осторожно-осторожно. И страшно ей не будет.
...а нитка - на том, упавшем, челноке - рыжая. Солнечно-светло-рыжая - того, что начинается у самого края заката. Там. В небе, которого нет над корнями прочной седой женщины, ценной ее старшей... И что-то совсем закончилось. А что-то началось.
...девочке будет сниться море - тоже знала Тильсенн. Потом. Когда волна и музыка дошли и встретились. Сошлись. Хорошее море. В то время девочки оно было ближе к этому берегу. А волна и музыка сошлись и пошли наверх.
- Ну надо же! - Нэсха проявилась все-таки внезапно. В углу, сидя на полу. Отряхнула ладонь, сложенную горсточкой - и Илье не смогла не увидеть: она выкидывает? - назад? - репейник. - Я потом со свидетельствами, ладно? Переварю. В общем, наша Илье... вполне прочно внедрила этот осколок в свои корни. Усвоила. И экранировала. Скажи мне кто... - она говорила, и, как с репейником, Илье не сомневалась - за ее словами становился светлее свет фонаря. А дудочка была рядом. Была и поддерживала. Льеанн отложила челноки.
- Благодарю вас. Таи-лехта Нилайерин, я могу продолжать объяснение?
- Я в свою очередь признаю этот... феномен безопасным для нашего квартала и дальнейшей жизни, - Старший храмового квартала был, при этом свете, виден. Старший храмового квартала все равно остался... стулом. Но от официального он тоже подчеркнуто отряхнулся. - Да, Льеанн, продолжай.
Льеанн накрутила нитку и отряхнула пальцы. От официального... нет. Не очень отряхивалась:
- Это редкие... и не нашей области подготовки, не для лехтев, области знания и навыки деятельности, Тильсенн, - высказала она. - Проявляющих-Ловцов, например... Очень сложные. Более сложные, чем большая часть наших работ. Мы следуем по течению. Но судя по нашим данным - у тебя маневр удался. Тебе не только удалось обнаружить незначительный осколок тела разума очень давно погибшего здесь разумного, но задержать его, отделить от среды, после чего поднять до верхних слоев, закрепить в своих корнях, и довольно прочно... экранировать. Я не знаю, за счет чего и... возможно, буду настаивать на дальнейшем наблюдении. Но сначала я хочу повторить: Тильсенн, это был очень опасный - для тебя и нас всех - и очень безответственный маневр. Считаю, ты услышишь это предупреждение. Хочу его дополнить - ты была на грани профессионального полного запрета на любую работу с Thairien.
- Льеанн, - легко проверила голосом Тильсенн. "Конечно, это все кружило голову, - говорила она, уже потом. - То, что у меня получилось, то, что я знала, как это есть. То, что они не понимали, к сожалению, тоже". А тогда спросила. - Хотела бы я знать, а как ты сможешь мне запретить?
Они шевельнулись - за спиной и отдельно - стул, море и музыка. Шевельнулись и остались.
Они стояли - здесь, высоко и отдельно - Льеанн и она сама, море, дудочка и опора - они стояли... они были - прочно - на ладони - зачем-то видела Тильсенн, надежной ладони, которая чуть-чуть расставляет пальцы... И они все так прочно есть, а дальше нет, далеко под ними - между пальцами ладони, где они стоят и держатся - там просто высоко и ничего нет. И она знала, вглядываясь и остывая, теперь знала. Что - там молчит - что там видит Льеанн, когда говорит - прочностью с эту ладонь:
- Тильсенн, могу.
А ей придется сесть. А ей перед этим придется ответить, почтительным жестом, принявшим к сведению. Сесть, собраться... осознать, что все с ней, что она здесь, фонарь светит (...и девочка спит). И под ними - глубоко - все также прочно:
- Но если я не получила запрета, я... я могу ознакомиться подробно? С данными. Этой сегодняшней съемки? Меня... и девочки. Потом. Когда... когда я пойму.
- Можешь, - Льеанн смотрела теперь просто на нее. Потом на начатый узор. Покачала головой. - Но сейчас я хочу тебя спросить тебя... Наверно, тебя можно научить, как это усвоить, но что ты собираешься с этим делать?
Мир обрел опору. Девочка спала. Илье знала, что можно продолжать:
- Но я не хочу! Я не хочу ее усваивать. Я ей пообещала. Что подарю новую жизнь... - ей показалось - или снова за ее спиной выдохнула волна? - очень, очень теплого моря. То, что говорила Льеанн в эту волну не легло. Это... тоже была волна - знала для себя Илье. И знала, какая - та, на самом дне - волна бессветного моря, ложащаяся на песок. Когда там шевелится и существует страшное:
- Тильсенн, когда мы начинали этот разговор, я тебе говорила. Меня не затруднит еще раз повторить. Это не "она". Это не разумный. Технически - это очень, очень маленький осколок непрочного тела разума маленького разумного, я тебе готова привести параметры. Зацепившийся за слой Изнанки и не сумевший уйти из-за слишком сильной проявленности. Как ты называешь "она" - боится, - сменила интонацию Льеанн, попыталась - поднять челнок и прокинуть нить. И снова отложила. - Очень, очень много звездных лет только ждет, знает и боится. Полностью боится. Я не думаю, что этому есть, чем вернуться жить...
- Она... боялась, - "Я тогда считала нити на ее станке, - говорила потом Илье. - Досчитала последние два раза по двенадцать и поняла, подо что они... могут быть, - говорила Илье потом. - Сосчитала и знала, как сказать... как упереться". - Я знаю, это кончилось. Она спит.
- Льеанн, я хочу сказать, это не самый верный вопрос, - это высказывала Нэсха - теплое, нездешнее, дышащее море колыхало... бочку - сосредоточенно видела Илье - и вздымалось. - Тильсенн, я хочу спросить - но как ты умудрилась это сделать?
Все было точно так же. Теплый храмовый квартал, фонарик, ритм переплетения нитей, старая, старая, прочная лехта с траурным поясом, которая такая светлая и у которой в корнях так... хорошо. Нет, не было. Просто "хорошо".
Она, Тильсенн, знает. Она объясняла, и она объяснит. Ну ладно - морю...
Льеанн ведь - рано или поздно - тоже возьмет челнок?
- Я тоже говорила. Что я хочу ей помочь, как вы мне помогли. И я знала, что дальше... что надо делать, то есть... что вы тогда со мной сделали. Что надо двигаться. Вверх. Лезть, туда где корни. И донести. Внутрь своих корней, пока не знаешь… как с ней быть. Я...не вижу полных показателей, но я знаю, что сейчас она там, "экранированная", так? - Льеанн не смотрела. Льеанн смотрела на станок. Тильсенн отчетливо знала - у ниери Льеанн не сходилось. А она хотела. Чтобы увидели. И пояснили, как дальше. - Но... там, где безопасно... у меня там только корни. И мало. И я не знаю, а как сделать... чтобы ей было тепло? Я как раз… хотела спросить.
Вот что сдвинется он - Илье никак не ожидала. А он сдвинулся. Ниери Нилайерин - прочный высокий стул - вещь... Ствол. Опора. На которую звездный год за звездным, жизнь за жизнью - нанизывались годовыми кольцами времена жизни города Мьенже - где-то там было время, где была эта девочка. Где перестала быть.
- Льеанн, я думаю, это больше не в твоей компетенции. И не в нашей. Тем более, - очень... скрипуче произнес он. И протянул ей руку. - Ниери Тильсенн, я, старший храмового квартала города Мьенже, Нилайерин эс Стронда айе Хладье, я удивлен, и я говорю: для объяснения дальнейшей последовательности действий, я хочу пригласить вас в колодец. Наш, Храмового квартала. Думаю, что объяснения, которых вы запрашиваете, вы можете найти только там.
"Нет, мне не было страшно, - говорила она потом. - Ну смешно же бояться... стула? Даже если он протягивает к вам руку... подлокотник - и запрашивает: "Позвольте, я покажу вам дорогу?". Я оперлась - рука у Нилайерина правда - деревянная - поднялась и мы пошли".
Она уже поднялась: уже была им прикрыта. Да, на тот момент... она была такой маленькой, что смогла бы спрятаться. За спинкой этого стула. Впрочем... тогда она знала - за этим стулом, при необходимости мог бы спрятаться... если не весь мир, то весь этот город. Отсюда она видела. Как с этого поворота Старший храмового квартала высказал. Ее старшей:
- Льеанн, ты... я думаю, ты сумеешь поговорить и с этого места. И я бы тебе очень советовал. Поговорить.
Саайре - в то утро поднял бы тоже Нилайерин. Если бы Саайре ложился. Щеночка просыпалась. Высказывалась. Ела. Засыпала. Он возвращался. Для сонной - и встревоженной - головы было задачей - растянуть рамку, подобрать цвет. Яблоки должны были быть такие... крупные, с легким золотом - как в садах Гнезда Сьенн.
У него как раз получилось - собрать первое яблоко. Когда пришел Нилайерин. Слышно - его было давно. С лестницы:
- Саайре... хорошие яблоки. Отвлекайся, - ровно скомандовал Нилайерин.
Саайре... задумался бы ответить ему запросом, но пока только отвлекался, только шевелил сонной головой, а Старший храмового квартала продолжал:
- Илье ушла в колодец. В наш колодец, - да, он оценил, как быстро Саайре проснулся - в перерыве между фразами. И продолжил. - Я не знаю, что там произойдет... но я знаю, что выйдет она скорее утром. И я думаю, ее нужно будет встретить. Думаю, она рада будет встретить именно тебя.
..."Наверно, я должен был невыносимо удивиться, - думал Саайре. - Илье - и в колодце храмового квартала. И что теперь будет..." Но удивиться не пришло в голову. Помнил, что посмотрел на Щеночку - как совместить, что ему нужно остаться здесь - и встретить Илье, что тоже нужно. Не успел посмотреть. Ниери Нэсха втекла и проявилась. Совсем для него незаметно. Села - у кроватки младшей и отсигналила. Небрежным жестом - что, дескать, смена караула - я подежурю. Вали.
А снаружи был туман, густой - молоком - оседал на ветвях и листьях - капельками, Саайре помнил, как рассматривал одну такую, протянувшуюся из тумана. Красную - от ярко-алого, до цвета старой крови. Лист отсвечивал. Просто смотрел. Целиком. На листья, на капли. Мыслей не было вообще.
А Илье вышла - утром, уже за рассвет. Легкой, светлой и стремительной. Собравшейся... Он выходил совсем другим - думал он потом. Нет, он знал - что не имеет права задавать этот вопрос - он еще более просто видел, как вот ту ветку с листьями, что сейчас его задавать неверно - это было что-то другое - но светлая серебряная девочка легко шла ему навстречу. И за ней срывались - капли и осенние листья. А он вспоминал - недоделанные яблоки.
- Са-ай... это так хорошо, что ты пришел, - сказала она уже на полушаге, дойдя вплотную - теплая, вписавшись дыханием - да, он здесь сообразил, что пошел в домашней рубашке, а в утреннем тумане над Мьенже холодно. - Я знала, что ты придешь. Но это все равно хорошо. А еще я знаю, что тоже не хочу от тебя уходить. И не уйду, - он стоял, смотрел, впитывал - точно также как ветку - без единой, переводимой на слова, мысли - этот выдох за выдохом, этот серебряный загривок - на него попала одна из капель, он задумался, поднял руку, осторожно снял. Илье посмотрела. Показал. Улыбнулась. Задумалась:
- Нет, я только понимала. Меня только учили колыбельку плести. Как надо, чтобы было прочно. Хочешь... посмотреть? - и он, Саайре, стоял, стоял - понимал, что ему передают - теплым и чуть щекотным выдохом - вверх, от воротника к подбородку - долго понимал, так долго - словно мог увидеть не только, как капли падают - как они собираются из тумана. Что она - ему - захотела доверить...
И спускался. Втекал. Впадал - в окружавшее еще Илье - глубокое, медленное - "время, которое долго видело, как растут горы". Спускался - привычно растворялся чуть-чуть и знал - целиком, отдельным от слов и того, что можно назвать – Илье та вода - не пропитала, не присвоила - как это было с ним - однажды, раз и навсегда... Прикоснулась - осталась самым медленным временем, каплями и туманами, как снаружи, над городом Мьенже - и была там, где он стоял - и смотрел - так же медленно, как на красные листья в саду...
Там ничего не было, но там было гнездо - он видел - крепкая и прочная - колыбелька из корней – теплая - это он целиком знал, это было известно той воде, а значит - было в нем - изнутри... И в гнезде была рыжая... просто маленькая девочка. Он пытался удержаться и обернуться, чтоб сказать - передоверить обратно, наверх - это "теплая" - но та, кто доверила ему это увидеть, уже звала - вытряхивала наверх, и уже там делала очень страшный жест "тссс!" - и говорила вслед: "Пусть спит... после... того, что было очень, очень надо отоспаться", - а потом понимала, что уже давно оба здесь и в прочном мире живых (...одна такая единственная и светлая на земле), ловила подтверждение, разрешала говорить - и он говорил: "Теплая..." - Илье смотрела и доверяла снова: "Я только так устала. Я сейчас пойду и буду спать. Хочу. Но... как же Щеночка?" - и Саайре отзывался: "Ну там Нэсха сейчас. Что-нибудь сделаем".
Илье прервалась здесь. Вынырнула. Бесконечное время осталось дальше, она сейчас плотно сгребла его за руку - ладонь была теплой и сухой - и сообщила:
- Да. Но это надо сначала. Я поняла. Мне надо сказать Льеанн - сейчас - и она тоже не спит. Пойдем?
Да. Саайре пошел. Наверх - через знакомый дворик для тренировок к знакомой комнате... И то, что его встретило, чуть не доходя до входа - тоже было, и тоже было знакомо... Вот отсюда - ему казалось, его бы не затруднило - дотянуться, перехватить из воздуха, намотать на пальцы (...если он еще не забыл, как это делается) - теплой, вишневого цвета, шерстяной нитью - музыку. Ниери Трэстинка - уважаемый Наставник - здесь была, недавно - и работала... Долю выдоха Саайре думал, вспоминал - что было - там, где он собирал яблоки - с ним были звуки флейты, казалось, что где-то были - выходит, не казались... Флейты, ощутимой и сейчас - то есть, Трэстинка работала - на следующей доле выдоха понял Саайре, сложил, остался стоять. Особенно услышав очень знакомый звук. Да. Льеанн сидела на том же месте, что было. И продолжала ткать...
"Я...что-то слишком много понял. Не всегда верного. И стоял", - говорил потом Саайре. Впрочем, Илье тоже. Оставалась стоять.
(...Нэсха выскользнула. Вытекла. Растворилась - вслед за Илье и Нилайерином. Выдоха через два и Трэстинка... и Трэстинка шевельнулась. Выпрямила руку. Сделала попытку отделиться от стены и встать. Но - да, старший ее храмового квартала зря не говорит - посмотрела. Увидела. Как полностью Льеанн смотрит на полотно, на сбившийся ход нити. Хорошо, если она сейчас помнит, как ложится перемена нитей.
Трэстинка потянулась. Собрала чуть затекшими пальцами рабочей ладони: "Какой длинный день". Потянулась еще раз. И слышно спросила:
- Льеанн... мне остаться?
- Остаться, - старая лехта сфокусировалась чуть быстрей, чем Трэстинка ожидала. - Даже... сыграть. Если захочешь, - через много выдохов сказала Льеанн. - День сегодня был длинный. И мне надо понимать...
"Я сыграла. И играла долго, - рассказывала им Трэстинка потом. - Это, видимо из того, что я тогда играла, все равно получались яблоневые сады". Тильсенн тогда поправила пояс - садилась, свернулся - и ответила: "Это хорошо. Что сады".)
И стояла Илье долго - больше двенадцати выдохов - наблюдала, слушала, всматривалась. Прежде, чем окликнуть - непрерывным запросом:
- Льеанн, - и та оторвалась... та вынырнула из работы и смотрела. Обе друг на друга смотрели. Дольше, чем это позволяла взятая интонация запроса. Перед тем, как Илье продолжила вопрос, оторвавшись взглядом, глядя на работу - узор тоже распознавался, безошибочно, - ты же начинала делать детскую ленту?
И лехта Льеанн задумалась - знал Саайре - ощутимо задумалась, полностью... выпав выдоха на два. Чтобы вернуться и взвесить - оценивая:
- Не уверена.
- А по числу нитей подходит. И по орнаменту, - невозмутимо вернула Илье. И подождала. Пока Льеанн... пока Льеанн посчитает пары нитей. Быстрым и все-таки движением ладони. В котором останется согласие. Что да, по парам нитей подходит. - Ты... для меня ее доделаешь? Я хотела бы...
- Ее придется распускать, Тильсенн, - не сразу вернет ей Льеанн. - В ее начале... несколько существенных ошибок.
- Я думаю, не нужно, Льеанн. Это... существенный элемент узора, - откликнулась Илье. И они снова смотрели. Долго. Еще раз вернувшись пересчитать нити и еще раз сойдясь взглядами.
Вставать Льеанн не стала. А все равно выпрямилась. Достаточно, чтобы он начинался с нужного места. Сложный высокий жест. С принесением извинений и благодарностью. Илье стояла. И приняла. Льеанн вернулась ткать. И сказала на начале следующего ряда:
- Знаешь, Тильсенн... если все получилось так, как получилось - я думаю, я знаю и считаю нужным рекомендовать тебе пару... доступных на данный момент спецкурсов. Ты как?
- Я с удовольствием, - вернула Илье. Отвечая еще и в другую сторону, Саайре. Что вот теперь можно. - Но сначала я собираюсь выспаться...
***
Саайре все это помнил - там, на берегу - и смотрел. Медленно смотрел - на горящую солнечную дорожку, на ветку в волнах, на черные угольки на песке. Илье тоже не спешила. Собиралась.
- Она спит, - наконец, продолжила Илье. - А я... после - вот отчитавшись по первому году спецкурса я примерно понимаю, как это... наверно может быть дальше. И по-прежнему хочу это сделать. Да, мне еще нужно очень много понять и научиться. Но я понимаю... я понимаю, что сначала мне очень нужно спросить тебя - будешь ли ты согласен?
Тогда Саайре думал недолго, меньше выдоха. Про спецкурсы он помнил - Илье, за год, не раз жаловалась. И на первоначальном, "подходном" уровне спецкурс куда более сложных, долговременных специализаций - элементарные знания о специфике формирования тела разума нового разумного давался тяжело. Илье жаловалась - Саайре, иной раз, помогал раскручивать предлагаемые курсом срезы - и сочувственно ворчал, что самые специфические ходы "грибницы" расшифровывать и снимать проще.
- Поясни, - потом попросил он.
- Насколько я понимаю - мне еще много, много надо понять... это хорошее место, чтобы говорить, но мне еще очень сложно, - сбилась Илье. "Понимаю, жду", - отсигналил Саайре. Она перехватила его руку, другой - стряхнула крупинки песка со ствола... И руку держала. Пока не собралась - и когда собралась:
- Как я пока могу понять... она похожа. Она по состоянию может быть похожа. На нормальный... зачаток тела разума разумного. Первое зерно. Я пока не знаю, мне надо будет понять, когда совсем выучусь... но пока я думаю, что самым простым способом дать ей то, что я пообещала - будет... ну, обычный для разумных. Вырастить недостающее и родить ее быть. Как обычного... ребенка разумных. И здесь - и уже сейчас - я думаю, надо начать с "ты согласен"? У нас... ведь когда-нибудь будут свои дети?
Саайре думал. Вот здесь - долго. Положенные для важного разговора выдохов шесть и еще... не один. Думал, подбирал другой рукой песок - здесь, за гребнем основного прибоя он был мельче, но все равно - сыпались с ладони - невесомые самые мелкие камешки - золотые, охристые, рыжие, черные, прозрачные. (...а "зернышки" тех срезов, что Саайре знал сейчас, перед взглядом, были еще мельче. Песок сыпался. Он собирал).
- Давай попробуем, - улыбнулся в итоге Саайре. - Я не представляю, но да, согласен. А дальше... ну, нам долго учиться. Думаю, получится.
Часть два: samlib.ru/editors/a/arharowa_j_l/ilije2.shtml - 2.3 мега
вступление начало: ingadar.diary.ru/p199522185.htm
вступление хвост: ingadar.diary.ru/p199561046.htm
предыдущие куски историираз: ingadar.diary.ru/p199695595.htm
два: ingadar.diary.ru/p199893094.htm
три: ingadar.diary.ru/p201264861.htm
четыре: ingadar.diary.ru/p202107787.htm
пять: ingadar.diary.ru/p206595402.htm
шесть: ingadar.diary.ru/p206609601.htm
семь: ingadar.diary.ru/p206688363.htm
восемь: ingadar.diary.ru/p206871927.htm
девять: ingadar.diary.ru/p207218094.htm
десять: ingadar.diary.ru/p207346860.htm
одиннадцать ingadar.diary.ru/p207384285.htm
двенадцать ingadar.diary.ru/p207400878.htm
тринадцать: ingadar.diary.ru/p207562716.htm
www.diary.ru/~ingadar/p207756441.htm
ingadar.diary.ru/p207966732.htm
ingadar.diary.ru/p208220993.htm
ingadar.diary.ru/p208349910.htm
ingadar.diary.ru/p208815504.htm
ingadar.diary.ru/p209326952.htm
ingadar.diary.ru/p209640611.htm
ingadar.diary.ru/p209821807.htm
ingadar.diary.ru/p209908517.htm
ingadar.diary.ru/p209990990.htm
ingadar.diary.ru/p210264161.htm
ingadar.diary.ru/p210370580.htm
ingadar.diary.ru/p210548593.htm
ingadar.diary.ru/p210569682.htm
ingadar.diary.ru/p210856748.htm
ingadar.diary.ru/p211165446.htm
ingadar.diary.ru/p211377979.htm
ingadar.diary.ru/p211456015.htm
ingadar.diary.ru/p212691738.htm
ingadar.diary.ru/p212807781.htm
ingadar.diary.ru/p212863863.htm
ingadar.diary.ru/p213118129.htm
и вторая половина
***
Место было прочным. И привычным. Это задевало, даже - чем-то больно, что прочным и привычным. И помогало одновременно. Просто... это была их комната, там, в центральном здании храмового квартала, это была Льеанн - за время их отсутствия успевшая снарядить новые нити на свой станок и сесть ткать... У нитей было три цвета, помнила Тильсенн, их было почему-то важно и почему-то сложно распознать, кроме единственной, на одном челноке, красной. Черная - или все-таки синяя? Светлая - она какая - белая, светло-светло-земляная... желтая? Но свет - да, тот же фонарик, памятный ей по безопасным ночевкам здесь... давно - был слишком теплым, чтобы цвета получалось распознать. Еще той же была Трэстинка - в том же не самом видном углу, с дудочкой. Пробовала которую, похоже, раньше ее возвращения. След работы Илье хорошо чувствовала.
Изменились... остальные. Таи-лехта Нилайерин встал. Прочно встал у двери, слился, втек - в тени от фонаря, стоял... "Стулом, - определила это Илье, тык? определила и улыбалась, определяя. Он... внезапно вот так и вот здесь делал все намного легче. - Местным высоким деревянным тяжеленным стулом. Несдвигаемым".
"А где была Нэсха... я в тот момент и не нашла, - рассказывала она потом. - Растеклась - где-то совсем морем в темноте. Маленьким, личным морем, оно выдыхало - волнами и подталкивало говорить", - и Тильсенн вспоминала - подробней и легче. Море было рядом, другим и теплым, но выдохнуло, подхватило следовой остаток звука дудочки - и все сложилось. Прежде чем Льеанн, не отрываясь от станка, заговорила:
- По данным, о которых я могу свидетельствовать, ты, Тильсенн эс Сьенн, пошла из прочного места по кратчайшей траектории на зов. По моим данным, не taer, но незначительного фрагмента маленького разумного, при наличии подкормки имеющего шансы в taer развиться. Я также подтверждаю, что прочность мира не повреждена, ты представляешь собой разумную Тильсенн эс Сьенн, в какой-то мере сознательно совершившую опасный и недолжный выбор, однако полностью сохранную как разумный. Сначала я прошу у присутствующих здесь специалистов подтверждения моей диагностики, а также подтверждения моего... определения местоположения... фрагмента, - да, Льеанн запнулась - дважды запнулась - знала, всей собой, вот до той глубины корней, где спала девочка, Тильсенн. Во второй раз Льеанн просто уронила челнок. Слышно. С этой самой может и не желтой нитью. На пол? - точно, что на дерево.
Дудочка Трэстинки проверила звук. Остальные ответы - тоже вслед за ней - возникли. Море выдохнуло - тепло. Тот, кто стоял - местным прочным тёсаным стулом - остался. Стоять.
- Теперь, Тильсенн эс Сьенн, я прошу у тебя разрешения для специалистов, более компетентных, чем я, допуска. К твоим корням. Чтобы они имели возможность - спуститься и проверить. В каком состоянии находишься ты и усвоенный тобой фрагмент.
Девочка спала - знала... да, знала Илье. Маленькая девочка нашла... она донесла ее до места, где ей можно спать. Долго, и ничего уже не боясь. Это она знала, как сделать. А еще ей пообещали, что девочку не убьют - а она знала, что девочка совсем не то, что нужно убивать.
Девочка была... тяжелее щенка, намного - почти со взрослую собаку, их вес Илье проверяла. Ее было неудобно нести, нести и одновременно карабкаться - вверх, по корням... Она не была собакой, но она не держалась, заснула. От девочки пахло понятно - дымом, овечьей шерстью и сонным маленьким, голова была мягкой, с репейником, что ли - неудобно было, кололся, а не отвлечешься, Илье знала, шаг знал - что останавливаться нельзя, - а коленки - грязными. Илье шла, лезла - оступиться было очень страшно, а место должно было быть достаточно глубоко. Там, где будет можно девочку уложить. Безопасно уложить. Спать. Вот здесь, внутри....
Девочка спала - знала Илье. Девочка очень давно хотела спать (это Илье тоже знала – по себе), и, как только ей стало можно - она заснула. Где угодно, там, где было безопасно... Но она не умела... она, Тильсенн эс Сьенн, не знала, как - сделать там, внутри, среди корней ей тепло и правильно.
И сейчас, пока слушала - она пыталась понять… Но это можно спросить - но это может знать любой: дудочка и ее музыка, море и его выдох... И точно знает, с ней же получилось - прочная седая женщина, в корнях которой теплая, безопасная земля, свет и степь, и дом – красно-синий орнамент на стенах, которые можно сложить и двигаться дальше – дом, который тоже эта женщина - в корнях которой так хорошо спать.
Но она не будет спускаться - и Тильсенн не может ответить, будет ли - понимать. Но все, что она могла - она уже попросила. Еr'mei niery Ллеаннэйр сейчас нужно только ответить. Формулами официального фаэ. Потому что она справдлива:
- Теи-лехта Ллеаннэйр, я признаю, что ваша оценка верна и благодарю за объяснения. Также я признаю, что значительно нарушила технику безопасности. Я хочу понять, что сделано - и что мне предстоит делать дальше, поэтому я разрешаю вам - теи-лехта Трэстинка, теи-лехта Нэсха, таи-лехта Нилайерин - спуститься и диагностировать, в каком... состоянии я и она... чем бы она ни была.
В тот момент Илье уже знала - тот, кто стоял - останется снаружи. Льеанн продолжит ткать. А вниз пойдут двое. Волна и дудочка. Теплые. Прикасаясь осторожно-осторожно. И страшно ей не будет.
...а нитка - на том, упавшем, челноке - рыжая. Солнечно-светло-рыжая - того, что начинается у самого края заката. Там. В небе, которого нет над корнями прочной седой женщины, ценной ее старшей... И что-то совсем закончилось. А что-то началось.
...девочке будет сниться море - тоже знала Тильсенн. Потом. Когда волна и музыка дошли и встретились. Сошлись. Хорошее море. В то время девочки оно было ближе к этому берегу. А волна и музыка сошлись и пошли наверх.
- Ну надо же! - Нэсха проявилась все-таки внезапно. В углу, сидя на полу. Отряхнула ладонь, сложенную горсточкой - и Илье не смогла не увидеть: она выкидывает? - назад? - репейник. - Я потом со свидетельствами, ладно? Переварю. В общем, наша Илье... вполне прочно внедрила этот осколок в свои корни. Усвоила. И экранировала. Скажи мне кто... - она говорила, и, как с репейником, Илье не сомневалась - за ее словами становился светлее свет фонаря. А дудочка была рядом. Была и поддерживала. Льеанн отложила челноки.
- Благодарю вас. Таи-лехта Нилайерин, я могу продолжать объяснение?
- Я в свою очередь признаю этот... феномен безопасным для нашего квартала и дальнейшей жизни, - Старший храмового квартала был, при этом свете, виден. Старший храмового квартала все равно остался... стулом. Но от официального он тоже подчеркнуто отряхнулся. - Да, Льеанн, продолжай.
Льеанн накрутила нитку и отряхнула пальцы. От официального... нет. Не очень отряхивалась:
- Это редкие... и не нашей области подготовки, не для лехтев, области знания и навыки деятельности, Тильсенн, - высказала она. - Проявляющих-Ловцов, например... Очень сложные. Более сложные, чем большая часть наших работ. Мы следуем по течению. Но судя по нашим данным - у тебя маневр удался. Тебе не только удалось обнаружить незначительный осколок тела разума очень давно погибшего здесь разумного, но задержать его, отделить от среды, после чего поднять до верхних слоев, закрепить в своих корнях, и довольно прочно... экранировать. Я не знаю, за счет чего и... возможно, буду настаивать на дальнейшем наблюдении. Но сначала я хочу повторить: Тильсенн, это был очень опасный - для тебя и нас всех - и очень безответственный маневр. Считаю, ты услышишь это предупреждение. Хочу его дополнить - ты была на грани профессионального полного запрета на любую работу с Thairien.
- Льеанн, - легко проверила голосом Тильсенн. "Конечно, это все кружило голову, - говорила она, уже потом. - То, что у меня получилось, то, что я знала, как это есть. То, что они не понимали, к сожалению, тоже". А тогда спросила. - Хотела бы я знать, а как ты сможешь мне запретить?
Они шевельнулись - за спиной и отдельно - стул, море и музыка. Шевельнулись и остались.
Они стояли - здесь, высоко и отдельно - Льеанн и она сама, море, дудочка и опора - они стояли... они были - прочно - на ладони - зачем-то видела Тильсенн, надежной ладони, которая чуть-чуть расставляет пальцы... И они все так прочно есть, а дальше нет, далеко под ними - между пальцами ладони, где они стоят и держатся - там просто высоко и ничего нет. И она знала, вглядываясь и остывая, теперь знала. Что - там молчит - что там видит Льеанн, когда говорит - прочностью с эту ладонь:
- Тильсенн, могу.
А ей придется сесть. А ей перед этим придется ответить, почтительным жестом, принявшим к сведению. Сесть, собраться... осознать, что все с ней, что она здесь, фонарь светит (...и девочка спит). И под ними - глубоко - все также прочно:
- Но если я не получила запрета, я... я могу ознакомиться подробно? С данными. Этой сегодняшней съемки? Меня... и девочки. Потом. Когда... когда я пойму.
- Можешь, - Льеанн смотрела теперь просто на нее. Потом на начатый узор. Покачала головой. - Но сейчас я хочу тебя спросить тебя... Наверно, тебя можно научить, как это усвоить, но что ты собираешься с этим делать?
Мир обрел опору. Девочка спала. Илье знала, что можно продолжать:
- Но я не хочу! Я не хочу ее усваивать. Я ей пообещала. Что подарю новую жизнь... - ей показалось - или снова за ее спиной выдохнула волна? - очень, очень теплого моря. То, что говорила Льеанн в эту волну не легло. Это... тоже была волна - знала для себя Илье. И знала, какая - та, на самом дне - волна бессветного моря, ложащаяся на песок. Когда там шевелится и существует страшное:
- Тильсенн, когда мы начинали этот разговор, я тебе говорила. Меня не затруднит еще раз повторить. Это не "она". Это не разумный. Технически - это очень, очень маленький осколок непрочного тела разума маленького разумного, я тебе готова привести параметры. Зацепившийся за слой Изнанки и не сумевший уйти из-за слишком сильной проявленности. Как ты называешь "она" - боится, - сменила интонацию Льеанн, попыталась - поднять челнок и прокинуть нить. И снова отложила. - Очень, очень много звездных лет только ждет, знает и боится. Полностью боится. Я не думаю, что этому есть, чем вернуться жить...
- Она... боялась, - "Я тогда считала нити на ее станке, - говорила потом Илье. - Досчитала последние два раза по двенадцать и поняла, подо что они... могут быть, - говорила Илье потом. - Сосчитала и знала, как сказать... как упереться". - Я знаю, это кончилось. Она спит.
- Льеанн, я хочу сказать, это не самый верный вопрос, - это высказывала Нэсха - теплое, нездешнее, дышащее море колыхало... бочку - сосредоточенно видела Илье - и вздымалось. - Тильсенн, я хочу спросить - но как ты умудрилась это сделать?
Все было точно так же. Теплый храмовый квартал, фонарик, ритм переплетения нитей, старая, старая, прочная лехта с траурным поясом, которая такая светлая и у которой в корнях так... хорошо. Нет, не было. Просто "хорошо".
Она, Тильсенн, знает. Она объясняла, и она объяснит. Ну ладно - морю...
Льеанн ведь - рано или поздно - тоже возьмет челнок?
- Я тоже говорила. Что я хочу ей помочь, как вы мне помогли. И я знала, что дальше... что надо делать, то есть... что вы тогда со мной сделали. Что надо двигаться. Вверх. Лезть, туда где корни. И донести. Внутрь своих корней, пока не знаешь… как с ней быть. Я...не вижу полных показателей, но я знаю, что сейчас она там, "экранированная", так? - Льеанн не смотрела. Льеанн смотрела на станок. Тильсенн отчетливо знала - у ниери Льеанн не сходилось. А она хотела. Чтобы увидели. И пояснили, как дальше. - Но... там, где безопасно... у меня там только корни. И мало. И я не знаю, а как сделать... чтобы ей было тепло? Я как раз… хотела спросить.
Вот что сдвинется он - Илье никак не ожидала. А он сдвинулся. Ниери Нилайерин - прочный высокий стул - вещь... Ствол. Опора. На которую звездный год за звездным, жизнь за жизнью - нанизывались годовыми кольцами времена жизни города Мьенже - где-то там было время, где была эта девочка. Где перестала быть.
- Льеанн, я думаю, это больше не в твоей компетенции. И не в нашей. Тем более, - очень... скрипуче произнес он. И протянул ей руку. - Ниери Тильсенн, я, старший храмового квартала города Мьенже, Нилайерин эс Стронда айе Хладье, я удивлен, и я говорю: для объяснения дальнейшей последовательности действий, я хочу пригласить вас в колодец. Наш, Храмового квартала. Думаю, что объяснения, которых вы запрашиваете, вы можете найти только там.
"Нет, мне не было страшно, - говорила она потом. - Ну смешно же бояться... стула? Даже если он протягивает к вам руку... подлокотник - и запрашивает: "Позвольте, я покажу вам дорогу?". Я оперлась - рука у Нилайерина правда - деревянная - поднялась и мы пошли".
Она уже поднялась: уже была им прикрыта. Да, на тот момент... она была такой маленькой, что смогла бы спрятаться. За спинкой этого стула. Впрочем... тогда она знала - за этим стулом, при необходимости мог бы спрятаться... если не весь мир, то весь этот город. Отсюда она видела. Как с этого поворота Старший храмового квартала высказал. Ее старшей:
- Льеанн, ты... я думаю, ты сумеешь поговорить и с этого места. И я бы тебе очень советовал. Поговорить.
Саайре - в то утро поднял бы тоже Нилайерин. Если бы Саайре ложился. Щеночка просыпалась. Высказывалась. Ела. Засыпала. Он возвращался. Для сонной - и встревоженной - головы было задачей - растянуть рамку, подобрать цвет. Яблоки должны были быть такие... крупные, с легким золотом - как в садах Гнезда Сьенн.
У него как раз получилось - собрать первое яблоко. Когда пришел Нилайерин. Слышно - его было давно. С лестницы:
- Саайре... хорошие яблоки. Отвлекайся, - ровно скомандовал Нилайерин.
Саайре... задумался бы ответить ему запросом, но пока только отвлекался, только шевелил сонной головой, а Старший храмового квартала продолжал:
- Илье ушла в колодец. В наш колодец, - да, он оценил, как быстро Саайре проснулся - в перерыве между фразами. И продолжил. - Я не знаю, что там произойдет... но я знаю, что выйдет она скорее утром. И я думаю, ее нужно будет встретить. Думаю, она рада будет встретить именно тебя.
..."Наверно, я должен был невыносимо удивиться, - думал Саайре. - Илье - и в колодце храмового квартала. И что теперь будет..." Но удивиться не пришло в голову. Помнил, что посмотрел на Щеночку - как совместить, что ему нужно остаться здесь - и встретить Илье, что тоже нужно. Не успел посмотреть. Ниери Нэсха втекла и проявилась. Совсем для него незаметно. Села - у кроватки младшей и отсигналила. Небрежным жестом - что, дескать, смена караула - я подежурю. Вали.
А снаружи был туман, густой - молоком - оседал на ветвях и листьях - капельками, Саайре помнил, как рассматривал одну такую, протянувшуюся из тумана. Красную - от ярко-алого, до цвета старой крови. Лист отсвечивал. Просто смотрел. Целиком. На листья, на капли. Мыслей не было вообще.
А Илье вышла - утром, уже за рассвет. Легкой, светлой и стремительной. Собравшейся... Он выходил совсем другим - думал он потом. Нет, он знал - что не имеет права задавать этот вопрос - он еще более просто видел, как вот ту ветку с листьями, что сейчас его задавать неверно - это было что-то другое - но светлая серебряная девочка легко шла ему навстречу. И за ней срывались - капли и осенние листья. А он вспоминал - недоделанные яблоки.
- Са-ай... это так хорошо, что ты пришел, - сказала она уже на полушаге, дойдя вплотную - теплая, вписавшись дыханием - да, он здесь сообразил, что пошел в домашней рубашке, а в утреннем тумане над Мьенже холодно. - Я знала, что ты придешь. Но это все равно хорошо. А еще я знаю, что тоже не хочу от тебя уходить. И не уйду, - он стоял, смотрел, впитывал - точно также как ветку - без единой, переводимой на слова, мысли - этот выдох за выдохом, этот серебряный загривок - на него попала одна из капель, он задумался, поднял руку, осторожно снял. Илье посмотрела. Показал. Улыбнулась. Задумалась:
- Нет, я только понимала. Меня только учили колыбельку плести. Как надо, чтобы было прочно. Хочешь... посмотреть? - и он, Саайре, стоял, стоял - понимал, что ему передают - теплым и чуть щекотным выдохом - вверх, от воротника к подбородку - долго понимал, так долго - словно мог увидеть не только, как капли падают - как они собираются из тумана. Что она - ему - захотела доверить...
И спускался. Втекал. Впадал - в окружавшее еще Илье - глубокое, медленное - "время, которое долго видело, как растут горы". Спускался - привычно растворялся чуть-чуть и знал - целиком, отдельным от слов и того, что можно назвать – Илье та вода - не пропитала, не присвоила - как это было с ним - однажды, раз и навсегда... Прикоснулась - осталась самым медленным временем, каплями и туманами, как снаружи, над городом Мьенже - и была там, где он стоял - и смотрел - так же медленно, как на красные листья в саду...
Там ничего не было, но там было гнездо - он видел - крепкая и прочная - колыбелька из корней – теплая - это он целиком знал, это было известно той воде, а значит - было в нем - изнутри... И в гнезде была рыжая... просто маленькая девочка. Он пытался удержаться и обернуться, чтоб сказать - передоверить обратно, наверх - это "теплая" - но та, кто доверила ему это увидеть, уже звала - вытряхивала наверх, и уже там делала очень страшный жест "тссс!" - и говорила вслед: "Пусть спит... после... того, что было очень, очень надо отоспаться", - а потом понимала, что уже давно оба здесь и в прочном мире живых (...одна такая единственная и светлая на земле), ловила подтверждение, разрешала говорить - и он говорил: "Теплая..." - Илье смотрела и доверяла снова: "Я только так устала. Я сейчас пойду и буду спать. Хочу. Но... как же Щеночка?" - и Саайре отзывался: "Ну там Нэсха сейчас. Что-нибудь сделаем".
Илье прервалась здесь. Вынырнула. Бесконечное время осталось дальше, она сейчас плотно сгребла его за руку - ладонь была теплой и сухой - и сообщила:
- Да. Но это надо сначала. Я поняла. Мне надо сказать Льеанн - сейчас - и она тоже не спит. Пойдем?
Да. Саайре пошел. Наверх - через знакомый дворик для тренировок к знакомой комнате... И то, что его встретило, чуть не доходя до входа - тоже было, и тоже было знакомо... Вот отсюда - ему казалось, его бы не затруднило - дотянуться, перехватить из воздуха, намотать на пальцы (...если он еще не забыл, как это делается) - теплой, вишневого цвета, шерстяной нитью - музыку. Ниери Трэстинка - уважаемый Наставник - здесь была, недавно - и работала... Долю выдоха Саайре думал, вспоминал - что было - там, где он собирал яблоки - с ним были звуки флейты, казалось, что где-то были - выходит, не казались... Флейты, ощутимой и сейчас - то есть, Трэстинка работала - на следующей доле выдоха понял Саайре, сложил, остался стоять. Особенно услышав очень знакомый звук. Да. Льеанн сидела на том же месте, что было. И продолжала ткать...
"Я...что-то слишком много понял. Не всегда верного. И стоял", - говорил потом Саайре. Впрочем, Илье тоже. Оставалась стоять.
(...Нэсха выскользнула. Вытекла. Растворилась - вслед за Илье и Нилайерином. Выдоха через два и Трэстинка... и Трэстинка шевельнулась. Выпрямила руку. Сделала попытку отделиться от стены и встать. Но - да, старший ее храмового квартала зря не говорит - посмотрела. Увидела. Как полностью Льеанн смотрит на полотно, на сбившийся ход нити. Хорошо, если она сейчас помнит, как ложится перемена нитей.
Трэстинка потянулась. Собрала чуть затекшими пальцами рабочей ладони: "Какой длинный день". Потянулась еще раз. И слышно спросила:
- Льеанн... мне остаться?
- Остаться, - старая лехта сфокусировалась чуть быстрей, чем Трэстинка ожидала. - Даже... сыграть. Если захочешь, - через много выдохов сказала Льеанн. - День сегодня был длинный. И мне надо понимать...
"Я сыграла. И играла долго, - рассказывала им Трэстинка потом. - Это, видимо из того, что я тогда играла, все равно получались яблоневые сады". Тильсенн тогда поправила пояс - садилась, свернулся - и ответила: "Это хорошо. Что сады".)
И стояла Илье долго - больше двенадцати выдохов - наблюдала, слушала, всматривалась. Прежде, чем окликнуть - непрерывным запросом:
- Льеанн, - и та оторвалась... та вынырнула из работы и смотрела. Обе друг на друга смотрели. Дольше, чем это позволяла взятая интонация запроса. Перед тем, как Илье продолжила вопрос, оторвавшись взглядом, глядя на работу - узор тоже распознавался, безошибочно, - ты же начинала делать детскую ленту?
И лехта Льеанн задумалась - знал Саайре - ощутимо задумалась, полностью... выпав выдоха на два. Чтобы вернуться и взвесить - оценивая:
- Не уверена.
- А по числу нитей подходит. И по орнаменту, - невозмутимо вернула Илье. И подождала. Пока Льеанн... пока Льеанн посчитает пары нитей. Быстрым и все-таки движением ладони. В котором останется согласие. Что да, по парам нитей подходит. - Ты... для меня ее доделаешь? Я хотела бы...
- Ее придется распускать, Тильсенн, - не сразу вернет ей Льеанн. - В ее начале... несколько существенных ошибок.
- Я думаю, не нужно, Льеанн. Это... существенный элемент узора, - откликнулась Илье. И они снова смотрели. Долго. Еще раз вернувшись пересчитать нити и еще раз сойдясь взглядами.
Вставать Льеанн не стала. А все равно выпрямилась. Достаточно, чтобы он начинался с нужного места. Сложный высокий жест. С принесением извинений и благодарностью. Илье стояла. И приняла. Льеанн вернулась ткать. И сказала на начале следующего ряда:
- Знаешь, Тильсенн... если все получилось так, как получилось - я думаю, я знаю и считаю нужным рекомендовать тебе пару... доступных на данный момент спецкурсов. Ты как?
- Я с удовольствием, - вернула Илье. Отвечая еще и в другую сторону, Саайре. Что вот теперь можно. - Но сначала я собираюсь выспаться...
***
Саайре все это помнил - там, на берегу - и смотрел. Медленно смотрел - на горящую солнечную дорожку, на ветку в волнах, на черные угольки на песке. Илье тоже не спешила. Собиралась.
- Она спит, - наконец, продолжила Илье. - А я... после - вот отчитавшись по первому году спецкурса я примерно понимаю, как это... наверно может быть дальше. И по-прежнему хочу это сделать. Да, мне еще нужно очень много понять и научиться. Но я понимаю... я понимаю, что сначала мне очень нужно спросить тебя - будешь ли ты согласен?
Тогда Саайре думал недолго, меньше выдоха. Про спецкурсы он помнил - Илье, за год, не раз жаловалась. И на первоначальном, "подходном" уровне спецкурс куда более сложных, долговременных специализаций - элементарные знания о специфике формирования тела разума нового разумного давался тяжело. Илье жаловалась - Саайре, иной раз, помогал раскручивать предлагаемые курсом срезы - и сочувственно ворчал, что самые специфические ходы "грибницы" расшифровывать и снимать проще.
- Поясни, - потом попросил он.
- Насколько я понимаю - мне еще много, много надо понять... это хорошее место, чтобы говорить, но мне еще очень сложно, - сбилась Илье. "Понимаю, жду", - отсигналил Саайре. Она перехватила его руку, другой - стряхнула крупинки песка со ствола... И руку держала. Пока не собралась - и когда собралась:
- Как я пока могу понять... она похожа. Она по состоянию может быть похожа. На нормальный... зачаток тела разума разумного. Первое зерно. Я пока не знаю, мне надо будет понять, когда совсем выучусь... но пока я думаю, что самым простым способом дать ей то, что я пообещала - будет... ну, обычный для разумных. Вырастить недостающее и родить ее быть. Как обычного... ребенка разумных. И здесь - и уже сейчас - я думаю, надо начать с "ты согласен"? У нас... ведь когда-нибудь будут свои дети?
Саайре думал. Вот здесь - долго. Положенные для важного разговора выдохов шесть и еще... не один. Думал, подбирал другой рукой песок - здесь, за гребнем основного прибоя он был мельче, но все равно - сыпались с ладони - невесомые самые мелкие камешки - золотые, охристые, рыжие, черные, прозрачные. (...а "зернышки" тех срезов, что Саайре знал сейчас, перед взглядом, были еще мельче. Песок сыпался. Он собирал).
- Давай попробуем, - улыбнулся в итоге Саайре. - Я не представляю, но да, согласен. А дальше... ну, нам долго учиться. Думаю, получится.
@темы: сказочки, Те-кто-Служит, Тейрвенон, Тильсенн
-
-
05.07.2017 в 22:50-
-
05.07.2017 в 23:30-
-
06.07.2017 в 08:18В принципе, все логично. Интерес Илье к жемчугу, желание освоить "быть прочной", относительно свежая, но очень качественная твердость.... Ну и да, бог, который любит исполнять просьбы. Любопытно, какая у Илье будет специализация как у лехтев.
Но очень, очень внезапно.
-
-
06.07.2017 в 11:11Иногда - ШШЬТАА?))А вообще да, хорошо. Я и сам удивился. Ну то есть я знала, что это девочка будет, но как местами было неожиданным.-
-
06.07.2017 в 12:52-
-
14.07.2017 в 02:55И внезапно - что Льеанн тоже может быть живой. Не Специалистом, у которого каждая эмоция - только по делу и инструмент, а усталой пожилой женщиной, испуганной и не слишком понимающей, что теперь делать.
-
-
14.07.2017 в 22:46-
-
14.07.2017 в 23:57