NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
вы уже догадались - обещанный вбоквелл. в имперзцах
ссылки на первые 22
пролог - здесь ingadar.diary.ru/p93030149.htm
раз здесь ingadar.diary.ru/p93149876.htm
два здесь ingadar.diary.ru/p93264326.htm
три здесь ingadar.diary.ru/p93336170.htm
четыре здесь ingadar.diary.ru/p93399476.htm
пять здесь: ingadar.diary.ru/p93465902.htm
шесть здесь: ingadar.diary.ru/p93496607.htm
семь здесь: ingadar.diary.ru/p93872405.htm
восемь здесь: ingadar.diary.ru/p93989897.htm
девять здесь: ingadar.diary.ru/p94079450.htm
десять здесь: ingadar.diary.ru/p94149881.htm
одиннадцать ingadar.diary.ru/p94192358.htm
двенадцать: ingadar.diary.ru/p94285343.htm
тринадцать: ingadar.diary.ru/p94389233.htm
четырнадцать: ingadar.diary.ru/p94446461.htm
пятнадцать ingadar.diary.ru/p94507145.htm
шестнадцать ingadar.diary.ru/p94742456.htm
семнадцать ingadar.diary.ru/p94877555.htm
восемнадцать ingadar.diary.ru/p94984913.htm
девятнадцать ingadar.diary.ru/p95084954.htm
двадцать ingadar.diary.ru/p95122922.htm
двадцать один ingadar.diary.ru/p95726024.htm
двадцать два ingadar.diary.ru/p95865359.htm
Вбоквелл. Может быть выставлен без потерь для его величества Сюжета, если бы он когда-нибудь входит в сие повествование. Фактура и объяснение миропредставления как всегда поперло ближе к концу.
А впрочем, фиг с ним - ибо по объему прорастающих вокруг историй - я боюсь, что мне таки придется выстраивать тот еще сериальчик. (их уже в картинках штуки три, а-а-а-а-а......)
Честно сказать, автор в тот момент сильно ехал головой - по истории и по жизни, и потянулся слегка выдохнуть...
О любви к работе, местном... мммм... ну, это с трудом назовешь духовенством, и как всегда о том, что главгероиня вечно хочет выспаться))
Sanitarium, leave me be***
...Поначалу во втором восстановительном эту самую дорожку - вниз, в овраг, простую, деревянные бортики - Иллрейн старательно обходила. Хотя в парк выбралась едва ли не в первый день, как во время обязательного отдыха разрешили - подниматься и ходить. Не слишком хотелось так уж болезненно наступать своим существованием рядом на границы высокой как-ее там... - не стоит запоминать имя человека, которого так оскорбляет твое присутствие. А если быть точнее - весьма хотелось поберечь от нее свою голову. Потому как что такое разницы статусов прекрасная гражданский специалист из серединных представляла прекрасно, а вот что такое чужие личные границы - до последней крайности смутно. Говорить она начинала с утренней побудки на обследования - что немногим позже привычного армейского подъема - и продолжала порой дольше обозначенного отхода ко сну - и передышки были редки и тем благословенны. Серединная гражданская временами даже позволяла себе пожаловаться, не на свое состояние, правда - может, тем ее наличие Иллрейн и раздражало, что не при вот этой же... В основном речи сводились к удивлению жительницы серединных здешними куда как негодными порядками и обращениями. Кажется, ее удивляло даже то, что между корпусами восстановительного ходят пешком. Это было долго. Подробно. И нелепо. Как оценила категорически молчаливая старуха (вроде из медслужбы), чье личное пространство как раз приходилось между Иллрейн и серединной - когда после особо прочувствованного монолога уважаемая высокая направилась на свое лечебное. Внезапно - повернется к Иллрейн и выдаст четким:
- В производственные городки госпожу погостить послать, а? - так, что Иль решит ответить... И дать слово не логичному соображению "Скорей, у себя она не многим слаще нашего живет... Иначе с чего не в первом восстановительном склеивается - и прочих? И так на бздеж исходит?" Выскажется весьма эмоциональный итог расчета, что на привычное армейское игнорирование лишней информации уходит много больше ресурса, чем на - смыться отсюда на подальше и так ежедневно, а так как с расходом ресурса дела мрачно... Отозваться - своим внутренним оценочным:
- В городки Башни. На "соленые".
Старуха тогда Иль оглядит, усмехнется хищной птицей, подведет итог:
- Сдохнет, - и повернется спиной. - Посплю, пока не вернулись, зудята...
Сколько так тянулось? Дня три. Длинные они – дни в восстановительном...
Второе знакомство в нем же было занудней и неприятней. Тем хуже, что «знакомый» сидел внутри. Следом - шаг за шаг цепляло - "больно". Не то, чтоб сильная - но незнакомая, не привычные издержки вылетов, по-другому и так настырно. Скреблась, отдавала на быстрый шаг, тюкала в голову на резкие попытки ее повернуть, задевала края - кругового обзора - и каждый раз вслед за «рада приветствовать» шипела в оба уха, настырней соседки и брезгливей: "Что, долеталась? И что теперь делать будешь?" С такой попутчицей по местным лечебным понятно - на скорости побегаешь, может, и выселят непрошеного гостя. А вот ту дорожку в овраг - весь «тихий маршрут» - нет уж, обойти мимо, знаем, что это - местные храмовые территории. К тем, кто выше, как бы их там ни называли, близко подходить и говорить такой несобранной непотребно... А к Тем, что Служат, с тем что творится в голове - нет уж, сразу насмерть, без пособия, чтоб вот в такое заглядывали... Лучше вот так, боком, дальше по оврагу до реки, снизу - ручьи, камыши, заросли, добрая вода, хорошо, сверху - рыжий обрыв и сосны, светло тоже... Там хорошо думать: "Справимся!"
И когда на третий день, в утреннем расписании предстоящих лечебных Иллрейн обнаружит приглашение на тихий маршрут, к мастеру-Собеседнику... теи-лехта, конечно же...
Мысли будут настолько длиннее положенного "айе", что даже имени Семьи - ведь хорошо знакомого – не разглядит. "Учуяли... Спящим на спор: проверить собираются, насколько так себе короткоживущему командиру по башке и по соображалке прокатило, и в какую сторону, и что теперь с тем командиром делать... Подавиться бы вам до непросрачки!»
Но раз пригласили – прибыть должно; а раз в местные храмовые территории… Остановиться в стеклянном переходе главного корпуса, сделать вид подобающий, жест уважительный – и зачерпнуть из углового открытого хранилища (странно так – на фоне прозрачных стен выхода – темное, старое резное дерево) – уголек благодарственного. Тех, кто выше подобает благодарить, а не просить, однако эти хранилища по выходам – и тучу беседок благодарственных по территории традиция расставляет. А раз уж непосредственно на местную территорию собралась…
«М-да – и мне есть за что поблагодарить…»
…А там действительно тихо. Той тишиной, что можно цедить и ковшиком зачерпывать - естественным целительным средством. Бери и пей - как шуршит ветер, как переговаривается вода в каменной чаше «родника благодарственных». Такой, что впору даже подумать, а может и зря обходила, здесь хорошо. Даже если добавить сюда основным условием: да, эти умеют.
А потом улыбнуться. Преодолеть пару шагов до одной из беседок (мягко, мягко, общей темы не нарушая, шуршит под ногами покрытие). Подумать еще, что не сильно отличается - по рисунку резьбы, по старости - от знакомой, в полупустынном, над родником - как один мастер делал, может и один. Мысль сильней, чем надо – это под нее Иллрейн потянется уголек об рукав чиркнуть, запоздало соображая, что местное медицинское - ну вот совсем не форма. Обо что б... ладно - об опору... "Я тут такая не первая". Ну да, ничем не отличаются. Кроме количества явно недавней копоти. Это - первая мысль на огонек. "Вот и я добавлю... Н-ну – «благодарю тебя, что я тут все еще есть – и вот тут стою». А что делать дальше – я справлюсь." А дальней – с этой рядом – идет более вредная: «Так должно. Значит, ничего – подождут».
...По первой беглой оценке, с круговым обзором у этой летающей - все в порядке, считать по верхней границе: состояние окружающего пространства отслеживает четко и на скорости. Значительно раньше, чем должно бы, отвлечется от догорающего огонька в беседке благодарственных: что это там за лишнее что-то на границе моего обзора. И отвлечется совсем.
Присматривается. Подробно – на каждое движение навстречу. Старательно не подпускает близко неправильного удивления – это постараться, чтоб прочитать. Потому что привычно. Примерно так вот: «И что такое высокородье делает в младших помогающих… в Храмовых… и в среднем таком восстановительном на весьма-а дальней границе сектора? – и явно потом уже. – Скорей всего, эта и есть – кто меня потребовал».
…Ну да, у Тех, кто Служит – свои статусы и звания, и в целом, все равно, какая на них при этом форма надета.
- Айе, мастер, - она не очень и спрашивает. Обернется на догорающий уголек, встряхнет головой («…эй, непрошенный попутчик – неужто слинять собрался?»). А дальше по всем правилам вежливости все-таки придется – пойматься на взгляд. Иль тоже подумает – небо. Редкое, пасмурное, осеннее. Небо – с земли. Очень спокойное. Под которым сразу говорится – не то. – Вы… долго меня ожидаете? – с обращением, которым думает. Нейтральным общим. Неправильным.
- Когда живой говорит с тем, кто выше, - голос у нее… этой тишине не мешает: тоже плеск воды («…вот сейчас тебя размоет: успокоиться и высказаться. Соберись.»), - это время принадлежит только им, и делить его никто не вправе. – Это ровно. Это, разумеется, тоже Канон… другой, но озвучивали: что-то в голове держится. А вот то, что руки говорят дальше – это так же странно, как сочетание тонких высокородных серебряных обводов и формы младших помогающих: жест – быстрый и плавный плеск волны, открытое движение. Что вот отдельно и с доверием – собеседнику как единственному. – Тем более что сначала я Вас хотела попросить.
А слова выбиваются куда хуже. Вопрос Иллрейн: «Что именно?» - получается тоже ладонью. Стремительно, как выпад. Не очень – принято…
Когда в ответ Иллрейн слышит имя… Рийнар. Рийнар эс рен Нирлен айе Халльре. Думает она явно больше – не принятого и неправильного.
…Говорить совсем не обязательно голосом – и движением не обязательно. Можно так – внезапной полной и отстраненной привычной армейской стойкой: да, весь внимание, слушаю. А как слушаю – совсем нетрудно прочитать: по мелким движениям, по тому, как держится – взгляд и ладони говорят прямее сказанного: поспорить за дословное: «И что это этим храмовым нужно – от моего… наставляемого?» – нет, точней будет продолжить – «от моих детей»? «Твои границы – твоя ценность», и немногим дано право переходить личные границы – отдельных живых, Семьи, Дома – и только в случаях нечастых и тяжелых. Как раз – Тем, кто Служит – дано. А уж что они сочтут – нечастым и тяжелым… Не так сложно понять – порядок реакции, что сначала – злость, потом тревога, все быстро, и вторую – она бы определила «сбить на первых взлетных?»:
- Ваш наставляемый настолько за Вас беспокоился, что сумел пробраться… даже сюда, – Жест – оценка…одобрение? И все равно дальнейшее в голове надо укладывать дополнительно. - И я ему пообещала. Сообщать о Вашем состоянии. И, что когда Вы сможете, Вы его оповестите сами.
Задуматься на четверть выдоха, оглянуться – на догорающий огонечек: «Да, мне все-таки придется попросить. С этой позиции – не сбежишь». Вдохнуть глубже. Выдохнуть. И ответить:
- Теи-лехта, я собираюсь оповестить его несколько позже. Когда полностью удостоверюсь в своем общем состоянии и работопригодности.
- Принято, - спокойно отзовется храмовая. - Вы понимаете, что это было вторым поводом ("...а про себя эль'нере сен айе явно переводит - "основным") Вас вызвать.
- Айе, - негромко отзывается Иллрейн. "Надо ж когда-нибудь..."
За поворотом, ниже - там еще один корпус. Исследовательский. Старше, что ли, основного лечебного... Лабиринт зелени, округлые неровные ступеньки, колонны... Это уже за ними - прохладный стерильный блеск местных лечебных расположений. Зря, зря высокая серединная здешнее оснащение ругает - видала всякое, и здесь получше большинства будет. И все равно - спокойно. Отдельно потому что хреновина, проверяющая - ну как летающий, что там с твоей башкой, все выработала или еще протянет? - хороших таких разработок. А на вид - так себе, капсулка. Почти как привычного "водопада".
И все же помедлить прежде, чем занырнуть. На долю выдоха, но оказывается, заметно. А храмовым - вот некстати-то - можно.
- Опасаетесь? - спокойно отпускает теи-лехта - как ее зовут? Ну что - согласиться. И услышать ровным таким напутствием - впору слетку на первый вылет. - Зря.
А теперь шагнуть и вообразить, что оказалась... не в "водопаде", непохож? - так на вылете. И также представить: если уж совсем не сможем, так "дальше" и не будет. "Тоже - метод успокаиваться..." Потом уже, легким - уй, да с такой проверкой мы с академии знакомы. Неужели сейчас не пройду?
…И вынырнуть по завершающему сигналу. Навстречу - с операторского она тоже поднялась - взгляду теи-лехта... «Эй, проверяемая моя голова, как ее, наконец, зовут – так неправильно – и нехорошо?» Внимательному... Вдох. Выдох:
- И... как? - на который ответ последует объемный и неожиданный.
- Эль'нере Иллрейн - я удивлена... Вашей степенью живучести. - (...Небо... серая, переливчатая, тонкими рваными краями вязь облаков - за которой все равно ясная высота и солнце. «Небо, в котором я все-таки...»). - Выйдете вы еще летать. С моим полным подтверждением.
Иллрейн останется только – так запоздало понять, что ведь едва не сбили напрочь, что почти поверила – голосу непрошеного попутчика, и то решение, которое ожидалось – всей собой – вот приходится ж услышать и уложить. Вдох и выдох, и еще вдох и выдох, и тихий перелив волны – жест храмовой просит извинения, что сейчас скажет… странное, принять – и получить в ответ – и действительно:
– Я уже почти ждала: «Вы…не врете?»
…Пластика – воды, принимающей любую форму – голос становится звонким и выговор другим, и узнаваемым мгновенно. А еще – теи-лехта очень хорошо улыбается. Так, что переспросить можно многообещающе – только не всерьез:
- Это Рийнар, так?
- Рийнар. Когда услышал, что Вы живы.
Надо – зачерпнуть, отдать – своей благодарности, и все неприятней и нелепей, что имени не потрудилась запомнить, а теперь – постараться собраться… М-да, это проще по из вертячки выныривать – на скользящие, потому что снова сорвется должное быть сказанным, вылетит – совсем другое:
- Понимаете, я… просто люблю свою работу.
- Понимаю… - и это, негромкое, уже можно накрыть – правильным, наконец собравшись:
- Теи-лехта, я могу быть свободна? – ненадолго соберется, и снова – легко и честным. – К «блестючке» двину, к передающему, парня порадовать… И своих заодно.
- Нет необходимости, эль’нере Иллрейн. Общий передающий и здесь есть, на выходе, за поворотом – и здесь безлюдно, - и, движением: «Вы хотите?»
Благодарит и соглашается Иллрейн быстро, а идет – едва ли не быстрей, чем теи-лехта, что указывает направление. А как видит собственно передающий - обгоняет напрочь - и из внимания исчезает совсем.
"Правильно", - отпускает теи-лехта Тильсенн в шелест ветвей сада - потому что проходит дальше, на выход, за колонны. Потому что "твои границы - твоя ценность" равно говорят все Каноны - и тем, кому разрешено их переступать.
Но все же как ни старайся - а не получится посторониться совсем. Голос догонит и выплеснется вслед, громкий, за колонны - потому что общие передающие второго восстановительного рассчитаны на повышенное звуковоспроизведение, а сдерживать громкость, отвечая на общую связь - судя по голосу и обращению, его обладательница только-только начинает учиться:
- Ма-ама, нас Иллрейн вызывает, слышишь? Аллье Иллрейн... мы... рады тебя видеть...
Голос затихает, плеском в тишине тихого маршрута
Судя по затраченному времени, она все основное разрешенное потратила... за дни, что были. Выйдет. Оглядится. Еще и растерянно выскажет - ожидающей ли, в пространство:
- На практике парень. Эх, не застала...
Последовавший жест - общий, вопросительный - Иль принимает. С вероятностью спрошено именно это - уточнить:
- Соседи, - просто отзывается она. И добавляет нежданно. - Близкие.
А это движение руки можно прочитать только как итоговый вывод "достаточно".
На очень яркое удивление теи-лехта ей и ответит:
- Эль'нере Иллрейн, нам полагалось еще четыре малых круга - проверочных. Продолжить обследование.
- Насколько голова не только работает, но и соображает? - не помедлит выдать Иллрейн. Получит согласие. И изобразит принятое ожидание. Теи-лехта оглядит - с отсутствующих нашивок - и оценит:
- Можете оставить их себе в личное время. То, что она соображает – подтверждаю. Своим именем и своей работой. А я ее тоже люблю. - Это здесь меняется интонация, здесь - переходит храмовая на время отдельное, как говорят огню и ветру - как говорит живой живому – нужное и только-для-него. - Самое главное вы помните - и держите.
Вопрос "что?" - торопливый, ладонью, и да, стоит ответить. Временем уже обычным, чуть-чуть - и даже с весельем, но отсвет остается:
- Как любить свое дело. Как держать себя. ("...хорошо помните: я об Вас устала"). И - как беречь своих, - это тихо, отсветом, дальним - закатом по серебру; и под ним несделанное не только неправильно, но еще и очень стыдно:
- Теи-лехта, извините... я не постаралась запомнить, как Вас зовут.
Легко - как читать это движение? - снова: "Понимаю?"
- Тильсенн. Теи-лехта Тильсенн эс Сьенн.
"...А вот теперь она будет старательно тренировать эмоциональную подготовку. Чтоб недостойного вопроса не задать. Что взвешивает? "Как такое высокородье носит единственным родство Гнезда Присягнувших?" - "Что носящий имя Семьи Приягнувших делает среди Тех, кто Служит?" - или - а вот вероятней - в каких мы степенях родства со здешним командиром Круга - люди Райэна Безумца своего командира на имена часто вспоминают. На все эти три вопроса один ответ, так, старший родич эс Тийе эс Сьенн? - но я надеюсь не ошибиться в Вашем уровне эмоциональной подготовки".
Не ошибется. А что - осознать и только про себя фыркнуть - хорошо будет звучать от сен айе Тольмарка: "у Семьи Сьенн достойные люди" - а дальше сказать, что надо и что просится, а требуемое обращение к Тем, кто Служит - это само собой получится:
- Теи-лехта Тильсенн... а можно я здесь, у тебя, помолчу? - и, как будто мало... Чтоб объяснить. - Тут очень... спокойно.
- Можно, - ничего удивительного она четко - не видит. И принимает как должное. - Где вам будет удобней - в парке или в доме? - объемный удивленный жест она встретит еще проще. - Я бы предпочла - в доме, там есть, с чем мне молчать. Будьте гостем?
Похоже, эль’нере Иллрейн айе Тольмарка еще пытается понимать, что это ей сказали - когда соглашается.
По дороге еще можно подумать: она очень похоже себя ведет – на своего воспитанника. Только замирает на входе в дом – и сначала – еще раз спросит разрешения войти, а потом вслух выдаст свое удивление:
- Ну и укрытие… - и только потом идет вниз – вслед за полученным разрешением. Также останавливается, избавившись в закутке от обуви, на плетеном покрытии пола, также неровно, сбившись с шага – замереть и проверить: он правда теплый? И правда. И заметно – что удивится. И еще больше – когда вынырнет.
Просторное, пустое, и все-равно – дымчатым, серебряным переливом – хотя день за окнами солнечный, и по потолку – блики – от дальней-дальней воды под обрывом… Прикинуть расстояния – ага, вон там то любимое место парка – где рыжий обрыв и сосны… А не замечала.
И повторить можно то же самое, что воспитаннику:
- Да, вы угадали, на этом сидят.
Просторно. Тепло. Дышать глубоко можно: теплом пахнет и деревом. И очень спокойно. Здесь лучше негромко:
- Тепло... - вполголоса тогда говорит Иллрейн. - Теплый дом. Хороший. Так - где-нибудь строят?
- Строят, - странной, спрашивающей интонацией выговаривает теи-лехта. И ровно добавляет. - Присягнувшие. - Ждет долю выдоха. И вдруг - легким и безоружным. - Эль'нере Иллрейн - извините... Вы - разрешите? В этом нет необходимости. Но мне, - голос смеется - легким, молодым плеском, - очень интересно... на Вас посмотреть.
А сдачи она дает с той же веселой легкостью:
- Раз Те, кто Служит, решили попросить... Это долго?
- Совсем нет. И не очень трудно... - "если есть разрешение..." - движением - можно ли прикоснуться? – согласие, и все-таки в первый момент – отзовется колким ледяным вихрем - по рукам, что лягут - ладно, можно и на плечи…
""Прошивка", не мешайся!.. Да, и это тоже характерно - изрядное такое расстояние между искренним "я разрешаю" и рефлекторным - обороняюсь на всякий случай. Правда, родичи - они своей оборонительной линией и ненароком пришибут. И все-таки - нет? Ни кровинки. Кровь говорит - даже глубоко ушедшая кровь Присягнувших: шла бы ты, теи-лехта, нечего тебе здесь делать. А эта стоит себе, смотрит - на свои берега..."
…А руки у нее сильные... И насквозь - через все это медицинское - прохладой. Хорошей... И где-то временем совсем отдельным подумать – узнать? – той самой… Такой должна быть – та, которой нет, но она высокая, синее и серебро - трава небесных полей...
- Вот теперь - была бы вторая работа и второе достойное имя - я б и их поставила в подтверждение: да, уверена в вашей работоспособности, - и легко вынырнуть на этот ровный голос. А дальше теи-лехта Тильсенн легко так сознается. - Но я очень удивлена. - И на последовавший взгляд – вопрос – она продолжает. - У Вас очень слышный отклик на Тех, кто Служит. Как у моих единственных родичей. Присягнувших. Хоть подумать об общей крови.
- Я сен айе, я своей крови не знаю, - медленно говорит эль'нере Иллрейн.
За перешагивание границ надо отвечать.
Вот и удержи тут переданное с ладони на ладонь – от теи-лехта:
- Извините, эль’нере, совсем я на это могу ответить только "вам повезло". Но не было Присягнувших. Ни капли. Если и были - так далеко, что не слышно.
- Наверно, так научили, - отзывается Иллрейн. - "Попросил Тех, кто Служит" и все, что с ним рядом. Благодарю, - четверть выдоха на: "правильно так", - Тильсенн, спасибо тебе. За это небо. Работу... и – то, что было сейчас.
Она смотрит. Она медленно-медленно смотрит и оценивает. Легким:
- Спасибо, Иллрейн - но это только твое небо. Твои берега.
Это там, в памяти, каноном Спокойствия – который очень рано укладывают в память – Тем, кто Служит. «Твой долг - взять за руку того, кто пришел к тебе с просьбой и провести его мимо теней разума к земле его сердца…»
"А правильно просила, - может оценить Иллрейн, - с ней очень спокойно и легко - молчать". Просто получается. Рождается само - и никому не мешает. Правда, потом становится не очень просто - потому что очень интересно.
Этой детали дома Рийнар, появись он здесь, не узнал бы. Тогда стояло - странным, деревянным. Сейчас переменилось, собралось, стало понятным - ткацкой рамой у восходного, рабочего окна. "Правда, - могла бы добавить теи-лехта Тильсенн, - там, где так строят дома и ставят ткацкие рамы, сказали бы, что я не ко времени берусь за занавесь. Теплое время подходит, время длинных дней и жизни не дома... А те, кто учил меня прокладывать первую нить – и дышать заново, сказали бы: тихо живешь - слишком простое сочетание цветов и плотность работы, чтоб как следует себя расслышать. А вот что мне скажут сейчас - я угадывать не берусь, так интереснее".
Не скажет. Она просто придвинется ближе - по теплому, плетеному. И, движением: "Можно мне быть здесь? И смотреть?"
- Можно, - а еще с ней хорошо молчать, потому что этот голос совсем не мешает тишине. - И если что-то хочешь спросить - ты спрашивай...
Взгляд. По стенам. По яркому и цветному. По брошенным на пол цветным сидушкам. Взгляд, который можно читать: это - вот такое же... будет?
- Занавесь, - ответить, - двери этим, по традиции, прикрывают.
"Можно...?" - осторожно говорит движением - приблизиться, рассмотреть...
- Можно... - и еще одно странное. Как ладонью, не прикасаясь - и все-таки наощупь: так слушая переходы цвета - смотрит она - на самую кромку орнамента. И нарушает молчание:
- Спасибо, Тильсенн. Это очень красиво. И очень тепло... Но... как это, наверно, трудно - и долго.
А еще с ней хорошо молчать, потому что можно говорить:
- Там, где ткут такие занавеси - очень долгие холодные времена, когда этим подобает заниматься - у Присягнувших. А как теи-лехта я училась, что так слушают себя - а это всяко дольше... но часто некрасиво.
- Большая она, - негромко выдохнет в ответ эль'нере Иллрейн. - Можно - я дальше буду смотреть?
И смотрит. Сколько - не посчитаешь... Пока не становится слышно, как звенят нити, на которых рождается узор, пока не подумать теи-лехта - почему у родичей колыбельные песни зовут песнями зимних дел – вот так, как ложится снег за окном и нити в работу… Тогда Иллрейн и скажет - с большим таким принесением извинений:
- Теи-лехта Тильсенн, а можно я... оставшееся время тут... посплю. - И, как виновато. – Ну…очень хочется.
- Так должно быть, - и ведь нисколько не удивится теи-лехта. – Можно. Вот это, яркое, - сидушки – можно развернуть и лечь, - но раньше, чем Иллрейн приподнимается, она зачем-то повторит. – Но вам – я хочу сказать: так просто должно быть. Этому учат. У нас так говорят – когда только-только начинаем осваивать свою работу: пока ты не можешь создать вокруг себя пространство, куда другому просто – придти и выспаться, слова всех Канонов внутри тебя пусты – и лучше не пытайся заглядывать, что там за тени ходят – между сутью и словом внутри любого из нас.
Иллрейн приподнимется еще на высказывании. К первому этому цветному на полу… Расшнуровывается оно сложней привычного спальника – но догадаться можно. А к концу – уже сесть – с твердым намерением завернуться:
- Не страшно, Тильсенн. Ты – хорошо работаешь… - и лечь. И потянуться. А теплый пол – на котором спать – чуть-чуть прогибается, удобно – чудная штука. Правда, странно бы было Присягнувшим не разбираться, что нужно армейскому, чтоб хорошо отдохнуть…
Можно посчитать – вдох и выдох, и улыбнуться – рекорд. Вот ведь засыпает… А потом еще разглядеть – руки привыкли, отдельно от того ритма, где идет мысль, менять цвет – как требует узор… Новая нить ложится – синим… И дальше…
Синее… темное, светлое, светлое совсем – в серебро, легкая, звонкая прохлада, поросшие травой берега – дальше прозрачное, блики на дне – цветные, что – прозрачное – не разберешь: вода ли, небо… Тихие берега – и травы по пояс…
…И серебряным плавником – по воде – по небу?
То, что глубже сути и слова зацепилось у нее за очень странную… землю.
«Спи, Иллрейн – и выспись», - думает теи-лехта Тильсенн эс Сьенн. Наверно, и продолжает – тогда – обычным: «Живи долго…»
***
…и это неважно – что с таким небом в себе – легко будет лететь…
...ну и это - как всегда просьба об обратной связи
погладьте, а?)))
и репликой в сторону - от автора о дальнейших планах...а вот - заманушным голосом сказал автор - по всему выходит, что следующей историей я и буду вас знакомить с тем, что такое местные храмовые и как получилось такое вот несуразное, которая теи-лехта Тильсенн, и почему оно несуразное, и с их имперзскими нравами и всем прочим...
...и там действительно будет без войны... ннну, почти.
...тьфу-тьфу шоб не сглазить
Упс: не туды нажал и поднял. решил, шо судьбетс
ссылки на первые 22
пролог - здесь ingadar.diary.ru/p93030149.htm
раз здесь ingadar.diary.ru/p93149876.htm
два здесь ingadar.diary.ru/p93264326.htm
три здесь ingadar.diary.ru/p93336170.htm
четыре здесь ingadar.diary.ru/p93399476.htm
пять здесь: ingadar.diary.ru/p93465902.htm
шесть здесь: ingadar.diary.ru/p93496607.htm
семь здесь: ingadar.diary.ru/p93872405.htm
восемь здесь: ingadar.diary.ru/p93989897.htm
девять здесь: ingadar.diary.ru/p94079450.htm
десять здесь: ingadar.diary.ru/p94149881.htm
одиннадцать ingadar.diary.ru/p94192358.htm
двенадцать: ingadar.diary.ru/p94285343.htm
тринадцать: ingadar.diary.ru/p94389233.htm
четырнадцать: ingadar.diary.ru/p94446461.htm
пятнадцать ingadar.diary.ru/p94507145.htm
шестнадцать ingadar.diary.ru/p94742456.htm
семнадцать ingadar.diary.ru/p94877555.htm
восемнадцать ingadar.diary.ru/p94984913.htm
девятнадцать ingadar.diary.ru/p95084954.htm
двадцать ingadar.diary.ru/p95122922.htm
двадцать один ingadar.diary.ru/p95726024.htm
двадцать два ingadar.diary.ru/p95865359.htm
Вбоквелл. Может быть выставлен без потерь для его величества Сюжета, если бы он когда-нибудь входит в сие повествование. Фактура и объяснение миропредставления как всегда поперло ближе к концу.
А впрочем, фиг с ним - ибо по объему прорастающих вокруг историй - я боюсь, что мне таки придется выстраивать тот еще сериальчик. (их уже в картинках штуки три, а-а-а-а-а......)
Честно сказать, автор в тот момент сильно ехал головой - по истории и по жизни, и потянулся слегка выдохнуть...
О любви к работе, местном... мммм... ну, это с трудом назовешь духовенством, и как всегда о том, что главгероиня вечно хочет выспаться))
Sanitarium, leave me be***
...Поначалу во втором восстановительном эту самую дорожку - вниз, в овраг, простую, деревянные бортики - Иллрейн старательно обходила. Хотя в парк выбралась едва ли не в первый день, как во время обязательного отдыха разрешили - подниматься и ходить. Не слишком хотелось так уж болезненно наступать своим существованием рядом на границы высокой как-ее там... - не стоит запоминать имя человека, которого так оскорбляет твое присутствие. А если быть точнее - весьма хотелось поберечь от нее свою голову. Потому как что такое разницы статусов прекрасная гражданский специалист из серединных представляла прекрасно, а вот что такое чужие личные границы - до последней крайности смутно. Говорить она начинала с утренней побудки на обследования - что немногим позже привычного армейского подъема - и продолжала порой дольше обозначенного отхода ко сну - и передышки были редки и тем благословенны. Серединная гражданская временами даже позволяла себе пожаловаться, не на свое состояние, правда - может, тем ее наличие Иллрейн и раздражало, что не при вот этой же... В основном речи сводились к удивлению жительницы серединных здешними куда как негодными порядками и обращениями. Кажется, ее удивляло даже то, что между корпусами восстановительного ходят пешком. Это было долго. Подробно. И нелепо. Как оценила категорически молчаливая старуха (вроде из медслужбы), чье личное пространство как раз приходилось между Иллрейн и серединной - когда после особо прочувствованного монолога уважаемая высокая направилась на свое лечебное. Внезапно - повернется к Иллрейн и выдаст четким:
- В производственные городки госпожу погостить послать, а? - так, что Иль решит ответить... И дать слово не логичному соображению "Скорей, у себя она не многим слаще нашего живет... Иначе с чего не в первом восстановительном склеивается - и прочих? И так на бздеж исходит?" Выскажется весьма эмоциональный итог расчета, что на привычное армейское игнорирование лишней информации уходит много больше ресурса, чем на - смыться отсюда на подальше и так ежедневно, а так как с расходом ресурса дела мрачно... Отозваться - своим внутренним оценочным:
- В городки Башни. На "соленые".
Старуха тогда Иль оглядит, усмехнется хищной птицей, подведет итог:
- Сдохнет, - и повернется спиной. - Посплю, пока не вернулись, зудята...
Сколько так тянулось? Дня три. Длинные они – дни в восстановительном...
Второе знакомство в нем же было занудней и неприятней. Тем хуже, что «знакомый» сидел внутри. Следом - шаг за шаг цепляло - "больно". Не то, чтоб сильная - но незнакомая, не привычные издержки вылетов, по-другому и так настырно. Скреблась, отдавала на быстрый шаг, тюкала в голову на резкие попытки ее повернуть, задевала края - кругового обзора - и каждый раз вслед за «рада приветствовать» шипела в оба уха, настырней соседки и брезгливей: "Что, долеталась? И что теперь делать будешь?" С такой попутчицей по местным лечебным понятно - на скорости побегаешь, может, и выселят непрошеного гостя. А вот ту дорожку в овраг - весь «тихий маршрут» - нет уж, обойти мимо, знаем, что это - местные храмовые территории. К тем, кто выше, как бы их там ни называли, близко подходить и говорить такой несобранной непотребно... А к Тем, что Служат, с тем что творится в голове - нет уж, сразу насмерть, без пособия, чтоб вот в такое заглядывали... Лучше вот так, боком, дальше по оврагу до реки, снизу - ручьи, камыши, заросли, добрая вода, хорошо, сверху - рыжий обрыв и сосны, светло тоже... Там хорошо думать: "Справимся!"
И когда на третий день, в утреннем расписании предстоящих лечебных Иллрейн обнаружит приглашение на тихий маршрут, к мастеру-Собеседнику... теи-лехта, конечно же...
Мысли будут настолько длиннее положенного "айе", что даже имени Семьи - ведь хорошо знакомого – не разглядит. "Учуяли... Спящим на спор: проверить собираются, насколько так себе короткоживущему командиру по башке и по соображалке прокатило, и в какую сторону, и что теперь с тем командиром делать... Подавиться бы вам до непросрачки!»
Но раз пригласили – прибыть должно; а раз в местные храмовые территории… Остановиться в стеклянном переходе главного корпуса, сделать вид подобающий, жест уважительный – и зачерпнуть из углового открытого хранилища (странно так – на фоне прозрачных стен выхода – темное, старое резное дерево) – уголек благодарственного. Тех, кто выше подобает благодарить, а не просить, однако эти хранилища по выходам – и тучу беседок благодарственных по территории традиция расставляет. А раз уж непосредственно на местную территорию собралась…
«М-да – и мне есть за что поблагодарить…»
…А там действительно тихо. Той тишиной, что можно цедить и ковшиком зачерпывать - естественным целительным средством. Бери и пей - как шуршит ветер, как переговаривается вода в каменной чаше «родника благодарственных». Такой, что впору даже подумать, а может и зря обходила, здесь хорошо. Даже если добавить сюда основным условием: да, эти умеют.
А потом улыбнуться. Преодолеть пару шагов до одной из беседок (мягко, мягко, общей темы не нарушая, шуршит под ногами покрытие). Подумать еще, что не сильно отличается - по рисунку резьбы, по старости - от знакомой, в полупустынном, над родником - как один мастер делал, может и один. Мысль сильней, чем надо – это под нее Иллрейн потянется уголек об рукав чиркнуть, запоздало соображая, что местное медицинское - ну вот совсем не форма. Обо что б... ладно - об опору... "Я тут такая не первая". Ну да, ничем не отличаются. Кроме количества явно недавней копоти. Это - первая мысль на огонек. "Вот и я добавлю... Н-ну – «благодарю тебя, что я тут все еще есть – и вот тут стою». А что делать дальше – я справлюсь." А дальней – с этой рядом – идет более вредная: «Так должно. Значит, ничего – подождут».
...По первой беглой оценке, с круговым обзором у этой летающей - все в порядке, считать по верхней границе: состояние окружающего пространства отслеживает четко и на скорости. Значительно раньше, чем должно бы, отвлечется от догорающего огонька в беседке благодарственных: что это там за лишнее что-то на границе моего обзора. И отвлечется совсем.
Присматривается. Подробно – на каждое движение навстречу. Старательно не подпускает близко неправильного удивления – это постараться, чтоб прочитать. Потому что привычно. Примерно так вот: «И что такое высокородье делает в младших помогающих… в Храмовых… и в среднем таком восстановительном на весьма-а дальней границе сектора? – и явно потом уже. – Скорей всего, эта и есть – кто меня потребовал».
…Ну да, у Тех, кто Служит – свои статусы и звания, и в целом, все равно, какая на них при этом форма надета.
- Айе, мастер, - она не очень и спрашивает. Обернется на догорающий уголек, встряхнет головой («…эй, непрошенный попутчик – неужто слинять собрался?»). А дальше по всем правилам вежливости все-таки придется – пойматься на взгляд. Иль тоже подумает – небо. Редкое, пасмурное, осеннее. Небо – с земли. Очень спокойное. Под которым сразу говорится – не то. – Вы… долго меня ожидаете? – с обращением, которым думает. Нейтральным общим. Неправильным.
- Когда живой говорит с тем, кто выше, - голос у нее… этой тишине не мешает: тоже плеск воды («…вот сейчас тебя размоет: успокоиться и высказаться. Соберись.»), - это время принадлежит только им, и делить его никто не вправе. – Это ровно. Это, разумеется, тоже Канон… другой, но озвучивали: что-то в голове держится. А вот то, что руки говорят дальше – это так же странно, как сочетание тонких высокородных серебряных обводов и формы младших помогающих: жест – быстрый и плавный плеск волны, открытое движение. Что вот отдельно и с доверием – собеседнику как единственному. – Тем более что сначала я Вас хотела попросить.
А слова выбиваются куда хуже. Вопрос Иллрейн: «Что именно?» - получается тоже ладонью. Стремительно, как выпад. Не очень – принято…
Когда в ответ Иллрейн слышит имя… Рийнар. Рийнар эс рен Нирлен айе Халльре. Думает она явно больше – не принятого и неправильного.
…Говорить совсем не обязательно голосом – и движением не обязательно. Можно так – внезапной полной и отстраненной привычной армейской стойкой: да, весь внимание, слушаю. А как слушаю – совсем нетрудно прочитать: по мелким движениям, по тому, как держится – взгляд и ладони говорят прямее сказанного: поспорить за дословное: «И что это этим храмовым нужно – от моего… наставляемого?» – нет, точней будет продолжить – «от моих детей»? «Твои границы – твоя ценность», и немногим дано право переходить личные границы – отдельных живых, Семьи, Дома – и только в случаях нечастых и тяжелых. Как раз – Тем, кто Служит – дано. А уж что они сочтут – нечастым и тяжелым… Не так сложно понять – порядок реакции, что сначала – злость, потом тревога, все быстро, и вторую – она бы определила «сбить на первых взлетных?»:
- Ваш наставляемый настолько за Вас беспокоился, что сумел пробраться… даже сюда, – Жест – оценка…одобрение? И все равно дальнейшее в голове надо укладывать дополнительно. - И я ему пообещала. Сообщать о Вашем состоянии. И, что когда Вы сможете, Вы его оповестите сами.
Задуматься на четверть выдоха, оглянуться – на догорающий огонечек: «Да, мне все-таки придется попросить. С этой позиции – не сбежишь». Вдохнуть глубже. Выдохнуть. И ответить:
- Теи-лехта, я собираюсь оповестить его несколько позже. Когда полностью удостоверюсь в своем общем состоянии и работопригодности.
- Принято, - спокойно отзовется храмовая. - Вы понимаете, что это было вторым поводом ("...а про себя эль'нере сен айе явно переводит - "основным") Вас вызвать.
- Айе, - негромко отзывается Иллрейн. "Надо ж когда-нибудь..."
За поворотом, ниже - там еще один корпус. Исследовательский. Старше, что ли, основного лечебного... Лабиринт зелени, округлые неровные ступеньки, колонны... Это уже за ними - прохладный стерильный блеск местных лечебных расположений. Зря, зря высокая серединная здешнее оснащение ругает - видала всякое, и здесь получше большинства будет. И все равно - спокойно. Отдельно потому что хреновина, проверяющая - ну как летающий, что там с твоей башкой, все выработала или еще протянет? - хороших таких разработок. А на вид - так себе, капсулка. Почти как привычного "водопада".
И все же помедлить прежде, чем занырнуть. На долю выдоха, но оказывается, заметно. А храмовым - вот некстати-то - можно.
- Опасаетесь? - спокойно отпускает теи-лехта - как ее зовут? Ну что - согласиться. И услышать ровным таким напутствием - впору слетку на первый вылет. - Зря.
А теперь шагнуть и вообразить, что оказалась... не в "водопаде", непохож? - так на вылете. И также представить: если уж совсем не сможем, так "дальше" и не будет. "Тоже - метод успокаиваться..." Потом уже, легким - уй, да с такой проверкой мы с академии знакомы. Неужели сейчас не пройду?
…И вынырнуть по завершающему сигналу. Навстречу - с операторского она тоже поднялась - взгляду теи-лехта... «Эй, проверяемая моя голова, как ее, наконец, зовут – так неправильно – и нехорошо?» Внимательному... Вдох. Выдох:
- И... как? - на который ответ последует объемный и неожиданный.
- Эль'нере Иллрейн - я удивлена... Вашей степенью живучести. - (...Небо... серая, переливчатая, тонкими рваными краями вязь облаков - за которой все равно ясная высота и солнце. «Небо, в котором я все-таки...»). - Выйдете вы еще летать. С моим полным подтверждением.
Иллрейн останется только – так запоздало понять, что ведь едва не сбили напрочь, что почти поверила – голосу непрошеного попутчика, и то решение, которое ожидалось – всей собой – вот приходится ж услышать и уложить. Вдох и выдох, и еще вдох и выдох, и тихий перелив волны – жест храмовой просит извинения, что сейчас скажет… странное, принять – и получить в ответ – и действительно:
– Я уже почти ждала: «Вы…не врете?»
…Пластика – воды, принимающей любую форму – голос становится звонким и выговор другим, и узнаваемым мгновенно. А еще – теи-лехта очень хорошо улыбается. Так, что переспросить можно многообещающе – только не всерьез:
- Это Рийнар, так?
- Рийнар. Когда услышал, что Вы живы.
Надо – зачерпнуть, отдать – своей благодарности, и все неприятней и нелепей, что имени не потрудилась запомнить, а теперь – постараться собраться… М-да, это проще по из вертячки выныривать – на скользящие, потому что снова сорвется должное быть сказанным, вылетит – совсем другое:
- Понимаете, я… просто люблю свою работу.
- Понимаю… - и это, негромкое, уже можно накрыть – правильным, наконец собравшись:
- Теи-лехта, я могу быть свободна? – ненадолго соберется, и снова – легко и честным. – К «блестючке» двину, к передающему, парня порадовать… И своих заодно.
- Нет необходимости, эль’нере Иллрейн. Общий передающий и здесь есть, на выходе, за поворотом – и здесь безлюдно, - и, движением: «Вы хотите?»
Благодарит и соглашается Иллрейн быстро, а идет – едва ли не быстрей, чем теи-лехта, что указывает направление. А как видит собственно передающий - обгоняет напрочь - и из внимания исчезает совсем.
"Правильно", - отпускает теи-лехта Тильсенн в шелест ветвей сада - потому что проходит дальше, на выход, за колонны. Потому что "твои границы - твоя ценность" равно говорят все Каноны - и тем, кому разрешено их переступать.
Но все же как ни старайся - а не получится посторониться совсем. Голос догонит и выплеснется вслед, громкий, за колонны - потому что общие передающие второго восстановительного рассчитаны на повышенное звуковоспроизведение, а сдерживать громкость, отвечая на общую связь - судя по голосу и обращению, его обладательница только-только начинает учиться:
- Ма-ама, нас Иллрейн вызывает, слышишь? Аллье Иллрейн... мы... рады тебя видеть...
Голос затихает, плеском в тишине тихого маршрута
Судя по затраченному времени, она все основное разрешенное потратила... за дни, что были. Выйдет. Оглядится. Еще и растерянно выскажет - ожидающей ли, в пространство:
- На практике парень. Эх, не застала...
Последовавший жест - общий, вопросительный - Иль принимает. С вероятностью спрошено именно это - уточнить:
- Соседи, - просто отзывается она. И добавляет нежданно. - Близкие.
А это движение руки можно прочитать только как итоговый вывод "достаточно".
На очень яркое удивление теи-лехта ей и ответит:
- Эль'нере Иллрейн, нам полагалось еще четыре малых круга - проверочных. Продолжить обследование.
- Насколько голова не только работает, но и соображает? - не помедлит выдать Иллрейн. Получит согласие. И изобразит принятое ожидание. Теи-лехта оглядит - с отсутствующих нашивок - и оценит:
- Можете оставить их себе в личное время. То, что она соображает – подтверждаю. Своим именем и своей работой. А я ее тоже люблю. - Это здесь меняется интонация, здесь - переходит храмовая на время отдельное, как говорят огню и ветру - как говорит живой живому – нужное и только-для-него. - Самое главное вы помните - и держите.
Вопрос "что?" - торопливый, ладонью, и да, стоит ответить. Временем уже обычным, чуть-чуть - и даже с весельем, но отсвет остается:
- Как любить свое дело. Как держать себя. ("...хорошо помните: я об Вас устала"). И - как беречь своих, - это тихо, отсветом, дальним - закатом по серебру; и под ним несделанное не только неправильно, но еще и очень стыдно:
- Теи-лехта, извините... я не постаралась запомнить, как Вас зовут.
Легко - как читать это движение? - снова: "Понимаю?"
- Тильсенн. Теи-лехта Тильсенн эс Сьенн.
"...А вот теперь она будет старательно тренировать эмоциональную подготовку. Чтоб недостойного вопроса не задать. Что взвешивает? "Как такое высокородье носит единственным родство Гнезда Присягнувших?" - "Что носящий имя Семьи Приягнувших делает среди Тех, кто Служит?" - или - а вот вероятней - в каких мы степенях родства со здешним командиром Круга - люди Райэна Безумца своего командира на имена часто вспоминают. На все эти три вопроса один ответ, так, старший родич эс Тийе эс Сьенн? - но я надеюсь не ошибиться в Вашем уровне эмоциональной подготовки".
Не ошибется. А что - осознать и только про себя фыркнуть - хорошо будет звучать от сен айе Тольмарка: "у Семьи Сьенн достойные люди" - а дальше сказать, что надо и что просится, а требуемое обращение к Тем, кто Служит - это само собой получится:
- Теи-лехта Тильсенн... а можно я здесь, у тебя, помолчу? - и, как будто мало... Чтоб объяснить. - Тут очень... спокойно.
- Можно, - ничего удивительного она четко - не видит. И принимает как должное. - Где вам будет удобней - в парке или в доме? - объемный удивленный жест она встретит еще проще. - Я бы предпочла - в доме, там есть, с чем мне молчать. Будьте гостем?
Похоже, эль’нере Иллрейн айе Тольмарка еще пытается понимать, что это ей сказали - когда соглашается.
По дороге еще можно подумать: она очень похоже себя ведет – на своего воспитанника. Только замирает на входе в дом – и сначала – еще раз спросит разрешения войти, а потом вслух выдаст свое удивление:
- Ну и укрытие… - и только потом идет вниз – вслед за полученным разрешением. Также останавливается, избавившись в закутке от обуви, на плетеном покрытии пола, также неровно, сбившись с шага – замереть и проверить: он правда теплый? И правда. И заметно – что удивится. И еще больше – когда вынырнет.
Просторное, пустое, и все-равно – дымчатым, серебряным переливом – хотя день за окнами солнечный, и по потолку – блики – от дальней-дальней воды под обрывом… Прикинуть расстояния – ага, вон там то любимое место парка – где рыжий обрыв и сосны… А не замечала.
И повторить можно то же самое, что воспитаннику:
- Да, вы угадали, на этом сидят.
Просторно. Тепло. Дышать глубоко можно: теплом пахнет и деревом. И очень спокойно. Здесь лучше негромко:
- Тепло... - вполголоса тогда говорит Иллрейн. - Теплый дом. Хороший. Так - где-нибудь строят?
- Строят, - странной, спрашивающей интонацией выговаривает теи-лехта. И ровно добавляет. - Присягнувшие. - Ждет долю выдоха. И вдруг - легким и безоружным. - Эль'нере Иллрейн - извините... Вы - разрешите? В этом нет необходимости. Но мне, - голос смеется - легким, молодым плеском, - очень интересно... на Вас посмотреть.
А сдачи она дает с той же веселой легкостью:
- Раз Те, кто Служит, решили попросить... Это долго?
- Совсем нет. И не очень трудно... - "если есть разрешение..." - движением - можно ли прикоснуться? – согласие, и все-таки в первый момент – отзовется колким ледяным вихрем - по рукам, что лягут - ладно, можно и на плечи…
""Прошивка", не мешайся!.. Да, и это тоже характерно - изрядное такое расстояние между искренним "я разрешаю" и рефлекторным - обороняюсь на всякий случай. Правда, родичи - они своей оборонительной линией и ненароком пришибут. И все-таки - нет? Ни кровинки. Кровь говорит - даже глубоко ушедшая кровь Присягнувших: шла бы ты, теи-лехта, нечего тебе здесь делать. А эта стоит себе, смотрит - на свои берега..."
…А руки у нее сильные... И насквозь - через все это медицинское - прохладой. Хорошей... И где-то временем совсем отдельным подумать – узнать? – той самой… Такой должна быть – та, которой нет, но она высокая, синее и серебро - трава небесных полей...
- Вот теперь - была бы вторая работа и второе достойное имя - я б и их поставила в подтверждение: да, уверена в вашей работоспособности, - и легко вынырнуть на этот ровный голос. А дальше теи-лехта Тильсенн легко так сознается. - Но я очень удивлена. - И на последовавший взгляд – вопрос – она продолжает. - У Вас очень слышный отклик на Тех, кто Служит. Как у моих единственных родичей. Присягнувших. Хоть подумать об общей крови.
- Я сен айе, я своей крови не знаю, - медленно говорит эль'нере Иллрейн.
За перешагивание границ надо отвечать.
Вот и удержи тут переданное с ладони на ладонь – от теи-лехта:
- Извините, эль’нере, совсем я на это могу ответить только "вам повезло". Но не было Присягнувших. Ни капли. Если и были - так далеко, что не слышно.
- Наверно, так научили, - отзывается Иллрейн. - "Попросил Тех, кто Служит" и все, что с ним рядом. Благодарю, - четверть выдоха на: "правильно так", - Тильсенн, спасибо тебе. За это небо. Работу... и – то, что было сейчас.
Она смотрит. Она медленно-медленно смотрит и оценивает. Легким:
- Спасибо, Иллрейн - но это только твое небо. Твои берега.
Это там, в памяти, каноном Спокойствия – который очень рано укладывают в память – Тем, кто Служит. «Твой долг - взять за руку того, кто пришел к тебе с просьбой и провести его мимо теней разума к земле его сердца…»
"А правильно просила, - может оценить Иллрейн, - с ней очень спокойно и легко - молчать". Просто получается. Рождается само - и никому не мешает. Правда, потом становится не очень просто - потому что очень интересно.
Этой детали дома Рийнар, появись он здесь, не узнал бы. Тогда стояло - странным, деревянным. Сейчас переменилось, собралось, стало понятным - ткацкой рамой у восходного, рабочего окна. "Правда, - могла бы добавить теи-лехта Тильсенн, - там, где так строят дома и ставят ткацкие рамы, сказали бы, что я не ко времени берусь за занавесь. Теплое время подходит, время длинных дней и жизни не дома... А те, кто учил меня прокладывать первую нить – и дышать заново, сказали бы: тихо живешь - слишком простое сочетание цветов и плотность работы, чтоб как следует себя расслышать. А вот что мне скажут сейчас - я угадывать не берусь, так интереснее".
Не скажет. Она просто придвинется ближе - по теплому, плетеному. И, движением: "Можно мне быть здесь? И смотреть?"
- Можно, - а еще с ней хорошо молчать, потому что этот голос совсем не мешает тишине. - И если что-то хочешь спросить - ты спрашивай...
Взгляд. По стенам. По яркому и цветному. По брошенным на пол цветным сидушкам. Взгляд, который можно читать: это - вот такое же... будет?
- Занавесь, - ответить, - двери этим, по традиции, прикрывают.
"Можно...?" - осторожно говорит движением - приблизиться, рассмотреть...
- Можно... - и еще одно странное. Как ладонью, не прикасаясь - и все-таки наощупь: так слушая переходы цвета - смотрит она - на самую кромку орнамента. И нарушает молчание:
- Спасибо, Тильсенн. Это очень красиво. И очень тепло... Но... как это, наверно, трудно - и долго.
А еще с ней хорошо молчать, потому что можно говорить:
- Там, где ткут такие занавеси - очень долгие холодные времена, когда этим подобает заниматься - у Присягнувших. А как теи-лехта я училась, что так слушают себя - а это всяко дольше... но часто некрасиво.
- Большая она, - негромко выдохнет в ответ эль'нере Иллрейн. - Можно - я дальше буду смотреть?
И смотрит. Сколько - не посчитаешь... Пока не становится слышно, как звенят нити, на которых рождается узор, пока не подумать теи-лехта - почему у родичей колыбельные песни зовут песнями зимних дел – вот так, как ложится снег за окном и нити в работу… Тогда Иллрейн и скажет - с большим таким принесением извинений:
- Теи-лехта Тильсенн, а можно я... оставшееся время тут... посплю. - И, как виновато. – Ну…очень хочется.
- Так должно быть, - и ведь нисколько не удивится теи-лехта. – Можно. Вот это, яркое, - сидушки – можно развернуть и лечь, - но раньше, чем Иллрейн приподнимается, она зачем-то повторит. – Но вам – я хочу сказать: так просто должно быть. Этому учат. У нас так говорят – когда только-только начинаем осваивать свою работу: пока ты не можешь создать вокруг себя пространство, куда другому просто – придти и выспаться, слова всех Канонов внутри тебя пусты – и лучше не пытайся заглядывать, что там за тени ходят – между сутью и словом внутри любого из нас.
Иллрейн приподнимется еще на высказывании. К первому этому цветному на полу… Расшнуровывается оно сложней привычного спальника – но догадаться можно. А к концу – уже сесть – с твердым намерением завернуться:
- Не страшно, Тильсенн. Ты – хорошо работаешь… - и лечь. И потянуться. А теплый пол – на котором спать – чуть-чуть прогибается, удобно – чудная штука. Правда, странно бы было Присягнувшим не разбираться, что нужно армейскому, чтоб хорошо отдохнуть…
Можно посчитать – вдох и выдох, и улыбнуться – рекорд. Вот ведь засыпает… А потом еще разглядеть – руки привыкли, отдельно от того ритма, где идет мысль, менять цвет – как требует узор… Новая нить ложится – синим… И дальше…
Синее… темное, светлое, светлое совсем – в серебро, легкая, звонкая прохлада, поросшие травой берега – дальше прозрачное, блики на дне – цветные, что – прозрачное – не разберешь: вода ли, небо… Тихие берега – и травы по пояс…
…И серебряным плавником – по воде – по небу?
То, что глубже сути и слова зацепилось у нее за очень странную… землю.
«Спи, Иллрейн – и выспись», - думает теи-лехта Тильсенн эс Сьенн. Наверно, и продолжает – тогда – обычным: «Живи долго…»
***
…и это неважно – что с таким небом в себе – легко будет лететь…
...ну и это - как всегда просьба об обратной связи
погладьте, а?)))
и репликой в сторону - от автора о дальнейших планах...а вот - заманушным голосом сказал автор - по всему выходит, что следующей историей я и буду вас знакомить с тем, что такое местные храмовые и как получилось такое вот несуразное, которая теи-лехта Тильсенн, и почему оно несуразное, и с их имперзскими нравами и всем прочим...
...и там действительно будет без войны... ннну, почти.
...тьфу-тьфу шоб не сглазить
Упс: не туды нажал и поднял. решил, шо судьбетс
@темы: сказочки, рыбы небесные, Лирика
-
-
11.02.2010 в 16:35Хорошооооо
-
-
11.02.2010 в 16:37а выспаться... оххх
-
-
11.02.2010 в 17:21-
-
11.02.2010 в 17:26просто тут совершенно сложившийся герой со сложившейся предысторией, которая тут бродит боком и отдельными кусками и намеками, что могут торчать непонятно куда...
*мммыр... мя ща об это голову успокаивает. ибо боевка движется и ей недалеко..."
-
-
11.02.2010 в 17:39-
-
11.02.2010 в 17:40-
-
11.02.2010 в 17:43Actinia спасибо
*шепотом - ох... такие вот птицы...)*
-
-
12.02.2010 в 18:44Хотя предпочитаю читать молча.
-
-
13.02.2010 в 01:07ага