продублирую и здесь

[ingadar]

В общем, фиг с ними, с «лежанками» - услышим так услышим – а меня свербит подарком похвастаться…

Помните, я говорила, что когда еще начну проезжаться по поводу Лаан Гэлломэ – ткните меня мордой? Ну вот он и текст, куда можно ткнуть.

Текст. Кусочек. Одного большого пространства… Это не фантастика – это про Альтарен). Почти 33 тыщи знаков скучного сплошного бытописательства с весьма мрачным финалом. Или моя версия на тему «враги родную хату сожгли…»
Боюсь, без Ящерки zhurnal.lib.ru/editors/a/arharowa_j_l/yacherka.... - там мало что будет понятно. Да и с ней – не очень.

Да-да, я в курсе, что во мне погиб жЫрналист – автор сентиментальных роликов на тему «какие хорошие мы и гады ихние»… Но а что вы хотели с таким ТЗ? - что поделаешь – так было

было

***
…А когда глаза закрываются сами - мне снятся сны. "Если бы..." - чужая память - ледяная пыль звездного ветра - "Не может быть..."
Снится самое простое. Я просто иду домой. И сначала - совсем ничего не помню.

…А навстречу - ветер. Теплый ветер начала Времени Ветров. Но не первый, потому что уже не только растаял снег - узкие язычки сугробов по укрытым местам - но и вода высохла. И блестит под лучами солнца камень дорог - белый - туда, дальше - нашей улицы Ручья, и серый, синий, зеленоватый (дарит под светом много маленьких радуг) на дорожке, по которой я сворачиваю к дому. Иду. И думаю. Там все еще «сейчас». Думаю. Помню…

Первый теплый ветер Времени Ветров мы уже встретили. Мы его встречаем тогда, когда становится водой спрятавшийся снег, проходят первые дожди, и высыхают камни невысоких оградок у каждого дома. (Они затем, чтоб с темной, плодородной землей садиков сильные ветра любого времен - и ливни, что на перемену времен налетают с моря - не поигрались так же, как со снегом.) Когда летит теплый ветер, когда просыхают камни, собираются наши маленькие, всей улицей, а то и больше, смотрят - как ветер и снег где стерли, где изменили роспись на камнях оградки... И в какое-то утро кто-то из них вытаскивает из домашней кладовушки краски и распылитель: все, день теплого ветра для дома начался. Маленькие - потому что те, кто уже мечтает засыпать не один, удовольствие расписывать оградки оставляют – тем, кто помладше. Правда, оно и не обязательно – ведь если те попросят... Потому что я точно узнаю руку. Вот эти следы прошлой краски - темно-синий за Время Огня выцвел до легких переливов - серый, голубоватый: дождевые облака - догадываюсь я, кто вплетал в узор. "Скалы и ветви" - темно-серый, лиловый, серебро, яркая синева... Уверена, что Дехтиле – а он уже считай, что взрослый, вот-вот работать начнет. Но маленькие его всегда зовут - очень у него красиво получается. А «землю» узора - переливы - синева неба и лиловый земли, от темно-фиолетового глубин до осторожного почти серебра верхних склонов - еще слегка размыты краски, чуть-чуть наслаиваются, но очень красиво - сочетанием... Это Селле, наверное, - сестренке Дехтиле рисовать всегда доверит. А вот это - черным, летящим, другой мыслью узора - затерялись "смолистые ягодки" среди листьев, а скорей бежала ящерка, разный след на каждой лапке, но все странные - это совсем другое, это Тейко - ее отец учил, Сагиро, у них там, на Терре, на земле, откуда он, это письменность, это читается. Эту необыкновенную маленькую с кистью к узору обязательно пустят... Так и я первые "сладкие бусинки" - первое, что дарит сад с началом Времени Ветров - ей на том празднике скармливаю... а остальные, кто постарше, делятся не меньше, такая она. А вот кто дорисовывал это, необыкновенное, у самой лесенки – яркое: зеленоватое и золотое, и даже чуть-чуть огненного – совсем, и совсем другим узором – это не угадаю, может кто-нибудь вообще новый, не с улицы… На всей оградке я, наверно, много таких фрагментов росписи найду, по которым и не узнаю, кто. У нас еще шутят так: хочешь узнать, где вкусней всего кормят? – посмотри, как ярко расписаны оградки: если много узоров – значит, много маленьких старалось.
А мой Эльчи расписывать оградки не очень любит. Слышу: взгляд в сторону и так, серьезно: «Потому что у меня так красиво не получается». Но в день теплого ветра маленькие не случайно такой большой компанией собираются праздновать: руки понадобятся. Там много чего еще правильно сделать… Все, что вокруг дома – в их руках. Собрать старые зимние ветки и то, что нанесло ветрами в сад. То, что горит – отдельно: пойдет в большой костер, в последний огонь ушедшего Времени Огня. Приподнять каменные плетенки, что укрывают от возможных еще холодных ветров – с первого теплого неблизко до устойчивого тепла – разное, что растет… В основном-то – кёймере, главную детскую радость – не развернулись еще молодые побеги, свернулись раковинкой, если ночи очень теплые, и если еще мокро – выдыхают ростки сок, застывает блестинкой - «сладкой бусинкой» - редким лакомством, «нашел три – одну съешь, двумя делись», только три – редко кто находит… Но не только за этим – не только наши маленькие любят полакомиться сладким, и надо смотреть: не прячутся ли в каменных плетенках от ветров личинки - толстые, серые. Рождается из них пронырливая черная мелочь, несъедобная, зато многожрущая – и особенно любит корни вот этих вот сиреневых раковинок – толстые, сладкие корни, которые летом идут на кейильранхе, летние сладости, и на приправу, и на много чего еще – а если доберутся, то ни на что: не корень будет – дырчатая невнятица. А избавляться от них тогда – работать трудно и скучно. Лучше сейчас, пока личинки – собрать, принести – может, горсть, маленькая, детская, может, две… А с очень теплым Временем Огня, когда большую его часть только ветер и морось с моря, а снега так и не видно, там получается и больше, уже много – уже можно гордо принести сверток «добычи» к тому самому большому костру – на жаровню, что обязательно ставится с ним одним огнем…
Кормят маленьких, конечно, взрослые того дома – потом, когда все будет сделано – но – так надо и правильно, и каждый старается принести для такого костра чего-то своего, можно – домашнего, можно – добычи… Кроме личинок можно еще и в ручье мелочи наловить – потому что на ручей обязательно побегут, потому что надо и подновить все текущие по саду дорожки, плывут они за Время Огня, рассыпаются камешки… И, вроде, чего бы проще: добежать до стены дома, немного от дороги, к ручью – нырнуть в как специально детскую, маленькую дверку – вниз, к спрятанному, подвальному этажу – она там совсем рядом, на спуске – взрослая «садовая» кладовушка, и камешки – серый, синий, зеленоватый – дорожки подсыпать – найдешь сразу, как откроешь дверцу, снизу – и маленький дотянется… Но нет, так – это обычно – это взрослым, а на праздник – надо через весь сад, наперегонки: «А папа Сагиро говорит – по каменным рекам не бегают!» - слышу, это вредничает Тейко, которую не иначе, догнали – и по лесенкам вниз, за дом, к ручью – чтоб только там набрать камешков – единственных – и потом долго веселиться еще, превращая дорожки в поле узора. Так уходит Время Огня – это почти игра – зимние, медленные камешки на садовых дорожках. Иногда и «корню дома» - площадке перед входом – достается. Ведь умудряются - детские руки подцеплять уже не камешки - камни площадки по краям, а то менять последние листья узора - если очень захотят, очень хочется что-то сказать. Было: наш Эльчи в один такой праздник первого теплого ветра едва не весь узор корня дома перебрал - в первую весну, что встречали мы только вдвоем в доме...
Не знаю, кто ему помогал... Потому что из окон общего пространства – всего нижнего этажа дома – корня его - площадки перед входом – не видно. То есть – видно, если от кухни отойти на другой конец, ко входу, подняться - к переходу, где комнаты Эльчи, или к выходу на нижнюю крышу, к световому фонарю нижнего этажа... Но куда ж оттуда отойдешь - когда праздник первого теплого ветра пришел к твоему дому? Садик, зато, видно - ну, и оградки...
Приглядываю, а как же... Это тоже так, негласно: чтоб праздник приходил в дом, когда взрослые не на смене. Появляться вне дома, правда, нельзя - обидно это: вроде как не верю, что умеют... Да и некогда. Потому что когда маленькие - все-все, завершат то, что они делали, с оградкой, садом и всем, до чего руки дошли - они приходят в дом... Сначала, обычно, приходится ужаснуться и разогнать эту веселую ораву по всем умывальням дома. Потому что чумазиться и уляпаться в краске, в земле, в чем угодно они как нарочно стараются... Случайными попаданиями кисти навести себе на лице такую праздничную раскраску, как когда-то маленькая Тейко, - не поверю, что возможно. Мы, взрослые, тихо подозреваем, что праздник первого теплого ветра - это такой законный повод весело разменять все запасы водозаборников в доме на затопление локального масштаба... Ну а когда все маленькие отмыты, местное наводнение по возможности ликвидировано, одежки, которые еще можно отстирать (ой, понимаю, почему ко дню первого теплого ветра мы, взрослые, приберегаем маленьким обновки) – отстираны и вывешены в сушилку, тогда в общей комнате дома собирается много народу – большие и маленькие, на первое угощение теплого ветра… Да, праздник, конечно, приходит не в один дом, иной раз – за день раскрасят едва не всю улицу, но вот так получается, уже не первый Круг, не первую землю, что собираются потом в одном доме – и почему-то в нашем…
Потому что он удобно построен, наверное – и нашей улице Ручья, и тому берегу – и даже до большого моста недалеко. Всем удобно. А еще потому что большой, и даже если в наш дом придет едва ли не вся улица – еще с гостями – уместятся, никому не придется – ни висеть на галереях – ну, разве что маленьким, по желанию – ни, как говорят, греться у очага (сейчас-то – разве мешать: у новой плиты – не очень согреешься). Мешать не будут: там еще места мне развернуться и побегать останется – у плиты-то.
«А еще – потому что ты очень вкусно готовишь», - тихо шутит Яринне – мама неугомонной Тейко, любимая Сагиро, когда я очередной раз – в шутку тоже – жалуюсь, что опять в дом вся улица соберется, и за что это мне? «Конечно, одна я», – улыбаюсь тогда в ответ, – а кто сейчас стоит и перебирает орехи кейнере - какие пойдут в весеннюю крошенку, какие – на ее украшение, а какие – только на масло, ее же и заправить – ну и мне тоже пригодится, так что толочь и заливать их сразу приходится… И еще умудряется другим взглядом смотреть в окна – что там творят в моем саду маленькие? Это я ей тоже говорю, и она улыбается снова: привыкла – она же «охраняющая ростки» – воспитывает наших маленьких, которые еще не пошли учиться, и они ее любят – и у нее учатся… И сейчас точно придут – это взрослым выходить туда, где работают маленькие, нехорошо; а этим сейчас можно куда угодно, и вот же – шорох внутренней двери дома – и топоток шагов, сливающихся в один – это хорошо, если не в окно – так и есть Кейяре и Иренке, Неразлучники, вы чего? – собрали перезимовавшие «смолистые ягодки»? – молодцы, спасибо – правда, в сегодняшнюю похлебку раковин нового лова они не пойдут, им еще вылежаться надо, высохнуть… А чего еще? Переглядываются, и в два голоса: кёйри Рейне, кёйри Яринне, а мы к вам сюда, на кухню – помога-ать… Яринне улыбается: дома командовать не гостю – хозяину. И я улыбаюсь: так, маленькие, первое – что надо тому, кто собрался помогать на кухне? Ага, чистые руки – а кто пришел в смоле едва не по макушку? Умывальник – правильно, в коридоре к кладовым – и не брызгайтесь там очень, вам и вечером хватит (ох, опустеют наши водозаборники, твердо говорю). А ты, Кейяре, в ту кладовую можешь и заглянуть – попробуй подбери, что будем докладывать и чем заправлять сегодняшнюю большую похлебку из раковин нового лова. Все точно: пусти маленького порадоваться – думаю я, что на специализацию выйдет она уже как первую ветку школы закончит: ей все растущее – что как растет, что как его и куда применять – интересно по самое закопаться – вот по этот белый взъерошенный загривок… А ты чего, Иренке, второй неразлучник? – обиделся, что и ты уже большой… Достаточно большой, чтобы понимать, с какого угла нож острый? И хорошо. Я прошу тебя мне помочь разделывать эти самые раковины; смотри – мне одной с такой горой справиться будет очень трудно… А сами ракушки нам – да, вроде не нужны? – а что? Пояс для Тейко сделать хочешь? Знаешь, его обычно другими раковинками делают, мелкими, йирене. Да, эти тоже красивые. Хорошо, ты Нейярте спроси – он такое делать хорошо умеет, посоветует.
Так что не я одна – вон во сколько рук готовится угощение праздника. Еще бы – на самый большой котел, что-то у меня он, как в очаге перевала – из плиты не выдвигается. Встреча времен в одной посудине – остатки зимних запасов и новое, начала – Времени Ветров. Правильно, Кейяре, - на дно – кольца стволиков кейнере, покрошить сухие листья кёймере, жгучий корень – на них уже мясо из раковин, на них – еще «смолистые ягодки», маринованные побеги смольнянки - последние? – не страшно: перезимовали, будут новые. Теперь еще второй слой раковин, заодно и лапки кьерренейд – сытнее будет, и Эльчи любит, да и другие маленькие… Эй, Кейяре, а ты уверена, что мучные грибы сюда же – это будет хорошо? А я вот не очень…давай ты попробуешь как-нибудь в другой раз, а то – это ж всем есть придется. Теперь верхним слоем жгучий корень, и можно заливать – все, что есть, и еще чуть-чуть сверху, - смолистым ореховым молоком и горьковатой кейдлирене, зимним напитком… Теперь – оставить, подождать – недолго, чтоб правильно смешались запахи, чтоб все хорошо пропиталось, а пока помочь Яринне нарезать побегов кейнере для крошенки, нет, вытрясать орехи – это лучше маленьким доверить… Часть – пойдет в похлебку, но потом, когда уже почти готово будет, а остальное – можно так донести, до угощения – потому что до огня – точно съедят… Как думаешь, Иренке, чистить? Не стоит, потому что так интереснее? А потом очищать от шкурок все общее пространство дома с галереями заодно знаешь, как интересно? Вы поможете? Хорошо, давай попробуем… А потом – все составляющие в котел, котел – в плиту, огонь маленький, крышку полностью не запирать, потому что еще орехи и смолистые ягодки положить надо будет, а может и слегка чего-нибудь подлить – и чтоб дышало и бурчало… Хорошая еда: домашняя: бегай, отвлекайся сколько угодно – работай ли, собирай ли по дому – в общее место – все, что надо дому, где много гостей – мокрых и веселых… Эхх, Эльчи опять что ли мелкую жаровенку в свою комнату утащил? И готовиться может – ровно столько времени, сколько нужно и можно потратить. Хочешь – быстро, только тогда - надо огонь чуть больше, и крышку плотно – мясо раковин остается твердыми, хранит в сиреневой глубине привкус моря - соленый и горьковатый... Правда, тогда и «смолистые ягодки» неправильно туда класть - не раскроются, не дадут мягкого смолистого аромата, лучше больше жгучего корня. Взрослая еда. На холодные вечера. А маленьким - лучше делать долго, пусть бурчит и пахнет - вот все время, что еще провозятся они на улице (и в теплой воде потом), мягче станут весенние раковинки и лапки кьерренейд, пропитаются ореховым молоком и теплой, согревающей горчинкой... Как раз - чтоб вкусно и тепло было гостям, после чашки специально подогретой кейдлирене, с крошенкой… Сидеть, говорить и рассказывать, угощаться, веселиться всячески. Иногда по-разному… Иренке, если ты думаешь, что я не слышу, что ты нарочно – ты ошибаешься… Мне тебя еще раз до бассейна довести, научить, как умываются? – совсем не вырос, что ли? А когда наедятся и согреются, – подарить обновку, кому придумали, а всяких орехов и «сладких бусинок» – это всем, сколько хватит… И вечером, когда стемнеет – выкатывать от входа большую «уличную жаровню», развести большой огонь доверить Эльчи – мы не одни такие, и где-то по садам еще горят костры, пахнет – всякой вкусной жареной мелочью… У них хорошо – и говорить, и рассказывать – и танцевать иногда, такое – легкое – с ветрами – приветствуя время. Это долго, шумно тепло и весело. У нас - на улице Ручья в шестом секторе Левобережья. У нас - дома.

Я просто иду домой. Невысокие, укатанные временем синие камни перехода через оградку - и уже шуршит под ногами узор дорожки, и шепчут под ветром навстречу смольнянки, самые стойкие - подо всеми ветрами и холодом - синий, сизый, серебро - высокие, колючие. Свежий, колкий запах юных побегов, скоро уже - когда ветра станут теплыми совсем - собирать их на эльррейнд, прохладное питье Времени Ветров. А под ними - цветное покрывало, водяной мох, под покровом которого станут прятаться ближе к Времени Огня хлебные грибы... Яркое покрывало - словно "земля" для какого-то удивительного узора... Теперь и корень дома подхватывает его расцветку - неровные "ветви" узора камешков, плитки - дымное синеватое серебро, металлический горный серый, синее небо, белое - блестинками нерастаявшего снега... У каждого дома - свой такой узор - у нас просто первое, что делают, поселяясь на новом месте – выкладывают новый "корень дома" - теперь здесь живем мы. (...что хотел сказать Эльчи, когда перебрал узор - не знаю. "Теперь мы живем по-другому?" Я так и не стала - словами спрашивать. Знаю, что ему трудно. И отдельно трудно, что мне тяжело...)
Пересечь. Он небольшой, корень дома, три шага - небольших. Отодвинуть дверь и войти.

Дверь зимняя (старый дом: все летние двери из сада - встречать теплые ветра Времени Ветров), узкая и прячется, встречает темнотой коридора, отделяющей от внутренней двери. Чтоб не пускать в тепло ветер Времени Огня. Маленькие говорят: коридор загадочный, темный - углы всякие, и выходы, прятаться хорошо и огоньками подмигивает (у нас над техническим переходом датчики выведены... старые, как дом). И если с моря налетит ливень, еще слышно - тонко-тонко - как поют фильтры водозаборников, они рядом, с технического перехода к ним спускаться... А наверх - это ко всякому энергообеспечению. К батареям и к ветряку...
Как маленькие нас в одно лето напугали! Когда кто-то нехороший замок на выходе к ветряку разблокировал. И полезли они - резвиться и помогать... Ну, то есть день безветренный, почему б лопасти не покрутить, не покататься... На работающем, да... Хорошо одно, что только ему переходники разворотили, не себя, помощнички, носи их земля понадежней! Им потом помогать пришлось. В ремонте. Долго им Сагиро и Таренхе, ну и я немного, объясняли, что такое ветряк, как он работает и чего с ним не надо делать.

Тогда Таренхе был еще с нами…
…а слышнее всего, когда идет дождь – не от фильтров водозаборника, а там вот, на подъеме технического коридора - к надежно заблокированным преобразователям от батарей. Нашли то место дети, Дехтиле, Эльчи, Дайрке, - когда старшие стали настолько большими, что блокировать от них технический выход стало и незачем (да, почти) - и бесполезно... Оказывается, отодвигалась стена - чуть-чуть на подъеме до запретной всем маленьким – (…нет, пока должный курс технической безопасности не пройден - я и тебе говорю: запретной) - двери к выходам преобразователей. Не зря она откликалась на стук пустотой - отодвигалась и обнаруживала, даже не комнату - расщелину, нору - странный, изломами высокий потолок - тесноватая - двоим вместе побыть с трудом хватит... Видно, хотели когда-то - до того, как в этом доме поселились мы – новый сектор батарей ставить, а значит –пришлось бы еще преобразователи выводить, но не стали, так оно и осталось - норой... Что нравилась маленьким - хитрая, тайная, играли там... Хорошо, стену к небезопасным выходам те, кто жил здесь до нас, разобрать не успели. И вот какая-то из этих, странных, неровных верхних стен и есть - верхний слив водосборника - та, двойным изломом арка скорей всего. В ливень на перемену времен хорошо слышно - капли по крыше - то грохочут, то шелестят, шепчут, поет, ныряя в водосток, вода, и где-то ниже пола той норы гудят ей навстречу фильтры...

Тогда было очень много ливней - слишком много, едва ли не круг Вейе - казалось, что почти непрерывно... Словно задались целью залить до предела все резервуары водозаборников - а там и подтопить наш сектор, а то и снести его в море... Знакомому ручью за домом не так долго оставалось подняться - до умывальни Эльчи, откуда он все обещал построить спуск до...
В ту перемену ветров - ко Времени Огня - когда я училась засыпать одна.
А вот с энергией - нам пришлось переходить на сети города... Я так про ту нору и вспомнила, в самом начале – ливни обещали затяжными, а значит - ставь защиту над батареями, поднимай вторую крышу, отключай преобразователи...
...Мне плохо, трудно было этому учиться: не получалось. Таренхе, как будто я сказала тебе: иди куда хочешь! - только для того, чтоб оглядываться и тебя искать. Всегда - по привычке - по дороге, на том перекрестке перед мостом, где встречались, при приготовлении еды: почти накрошишь стеблей смольнянки в мясную крошенку, и останавливаешь руку - так у них делали, в вейсе Кевийсе, у нас так никто особенно не любит - ни в доме, ни среди тех, кто приходит. А когда приходилось засыпать... Я училась - у меня плохо получалось. Холодно было.
И вот - оказалось тоже тебя вспомню. На техническом этаже, у выходов преобразователей. Просто потому что высоко, не по росту мне, переключатели, что вторую крышу выдвигают, а они тугие... Справилась как-то... А вечером пришло предупреждение о ливневых фронтах, поздним уже, и значит, потом как-то засыпать надо... И понимаю, что надо, и стою, смотрю на вот эту расщелину, что нашли когда-то маленькие...
…А потом спуститься до своих комнат, забрать покрывало, старое, то, с листьями, уже никем и ничем не пахнет, а все равно - помнит хорошее (и постараться не забрать забытую тобой рубашку... чистая, но все равно - пахла же)…
…Долго я учила, как вокруг той норы поют водозаборники. Все те ливни. Они баюкали. Там было тесно, темно, по-другому - и немного легче. Засыпала правда все равно не очень. Так что теперь могу на слух узнавать, как они работают - интенсивность, не засорились ли фильтры - и другое всякое...

…Я иду домой - и вот захожу. Зимнюю дверь мы уже плотно не задвигаем, так что коридор сейчас не темный, не видно почти огоньков датчиков над подъемом - ему хватает - яркого, утреннего света из светового фонаря над галереями. Из общей комнаты... Она большая - почти на весь низ опорного этажа дома, и даже чуть больше - потому что легкую стенку, отделяющее мое рабочее место - у левой летней двери, - уже мы с Эльчи разобрали... Нравилось ему смотреть - на искорки и циферки...
Дом - одна из летних дверей в садик чуть приоткрыта, ветер - и играют блики на - серый, лиловый, блестяшие искорки в глубине - теплых, шероховатых плитках пола. Свет - и каменный пояс на стенах - цветные, прозрачные камешки, отражают свет - блики по плиткам. По обычному... не для нас, так делают далеко - там - в Кевийсе - это Таренхе в первую перемену времен здесь - на теплый ветер - нам и этому дому подарил... Игра, орнамент, цветные камешки по ровному цвету стен... мы уже нашему сектору подарили, много кто потом тоже стал так, по стенам выкладывать - такими вот камешками - цветными и прозрачными... (...мне правда только и оставалось - оглядываться, где ты - везде: так все напоминало.)
А еще блики - и чуть-чуть шепот плеска в тишине - это кто-то с утра запустил каменные чаши фонтанчиков. Зачем? - ну да ладно - но ведь перемена времен, и еще мокро, и ветер пахнет - водой, утренней свежестью, с ручья. Только у самого входа еще прячутся "вечерние" запахи - легкий дым маленькой жаровенки - очага беседы... И с кухни, конечно... Разным - маленькие говорят - у нас всегда вкусно пахнет... "Вкусно" - если, конечно, нет большого праздника, когда вся приготовленная вкуснятина выставляется посередине общей комнаты, на большой круг - от входа скрыто. К кухне - это поворачивать вдоль левой стены - и до самой первой летней двери, от нее вниз - к кладовой еды, а наверх - как раз и место, откуда вкусней всего пахнет – на возвышении, чтоб было видно - и летние двери в сад, и окна... И, как шутили гости, когда мы с Эльчи стенку разобрали - чтоб твои, Ящерка, любимые места работы рядом были - потому что рабочее место ровно напротив, приоткрытая летняя дверь, ветер - как раз у нее и стоят каменные чаши фонтанчиков... Если с подъема - то видно, как отражаются блики и в экране...

(…это здесь, здесь, во сне - что-то вдруг окликает меня, на миг - словно напоминает, что я увижу, когда проснусь... Словно вот такой же узкой щелью - на которую там, во сне, отодвинулась летняя дверь - небо треснуло - и показалась бездна... самая холодная - там, где звезды... Больше. Хуже. Откуда дует - ветер сегодняшних. Развалин. Тех секторов Левобережья. Я сплю. Я не помню. Еще совсем немного - не помню. Холодно. И оттого - так ярче видно то "немного"…)

...А чтоб Ящерке видно было - из одной любимой расщелины другую. Смотри от экрана – и можно следить, что там происходит на высоком подъеме кухни, видно - и пахнет: не пора ли приподнимать то, что задвинуто глубоко в плиту, и как приподнимать, и выдвигать крышку, чтоб получилось вкусно, а полукруг стола - еще ближе, все, что надо подсыпать, окажется ровно на дороге... А когда в рабочем месте выстраивается очередная схема усовершенствования системы связи города - да, уже - города - можно отвлечься, оценить ее разумность с другой точки зрения: взглянуть на экран, оторвавшись от чистки донных рыбок, для любимой жаренки Эльчи... От плиты тоже правильно видно, и мысли приходят здравые, помогает...
Но сейчас там утро, и экран неактивирован - только блики видно с кухни – от плиты… Где уже стою – посмотреть, чуть-чуть приподнять над самым маленьким огнем котел с той самой жаренкой - надо, чтоб была вкусной и теплой, когда Эльчи вернется из Школы. Большой котел: потому что твердо знаю, вернется не один... Кажется, с тех пор, как он уже учится в Школе, о том, что в нашем доме хорошо быть и вкусно кормят, точно знает не одна наша улица, и даже не весь сектор - думаю, что и за рекой - кто с ним учится. А мне - мне радостно (мне – легче) - приходить в дом, где много их, молодых и разных. Здесь, в общем месте, сидят, иной раз веселятся, иной раз работают, и спрашивают - дополнительно - о сложном и интересном - то у своего старшего – преподавателя – Сагиро, иногда и у меня. А вот есть хотят - всегда, вот потому и посмотреть, оценить - правильно ли жаренка стоит, чтоб была теплой и не пересушилась, может, орехового молока еще добавить... Да и ковш поставить сразу - чтоб сразу под руку приходился, и заодно крышке помешает защелкнуться...

Общее пространство нашего дома. Старая постройка - первый раз строили видно еще в Круги больших приливов – да едва ли не до той войны - и с тех пор не стали перекладывать - серый, чуть-чуть лиловый, серебро - неровный камень, тяжелые ребра опорных стен. А что, красиво... мы тоже не стали... Отдельные комнаты, переходы и спуски, галереи - уже позже строили, и обустраивали позже. И хорошо так обустраивали – можно улыбнуться: балованный дом – прожорливый… Потому что если все встроенные системы обогрева запустить, так согреются – что там все умывальни отдельных комнат – что там и сами те комнаты, случись у нас и очень холодное Время Огня – все равно друг об друга согреваться не придется… И даже внизу, в общей комнате – можно пустить подогрев не только на «лежанки»– места, чтоб поваляться – но и на полу, вокруг и внутри большого круга пол может быть теплым, если хочешь – хоть отпускай маленького, который еще ходить не научился, ползать – не страшно. Мы правда, обычно, обходимся без того. Очень холодно у нас не бывает…
А еще по мне, так теплей - и более по-домашнему - видимо, от некоторых привычек никакое обучение на Терре не помогает. Так, как видел этот дом много кругов двух лун - по всем землям - когда в общем месте все, кому интересно поговорить, устраиваются на «лежанках» - ближе к большому кругу. Сейчас - иногда только рабочее мерцание экрана и подсветки рядом - это если мы про что интересное так рассказываем... А то – так, как было всегда и правильно: болтовня вокруг жаровни - ладно, уже взрослые - а от нее и светло, и тепло, и мелочь всякую пожарить можно... Вот и пахнет и по утрам в доме теплым дымком "хвойных брикетов", потому что гости в доме часто - и так вот и устраиваются - в общем месте, у большого круга, устроив там гнездо - из со всего дома - вплоть до личных комнат - собранных покрывал, подушек и всякого теплого... Кто из-за реки - иной раз тут и засыпать остаются... На них кому бы и заворчать, что вот пещеру тут нашли! - но я-то не буду, мне хорошо, когда они... Да и мне ли...

...да... Теплое, всякое... И засыпают.
...на какой же мелочи - на какой же ерунде обрушивается мой сон...
Я только что шла домой - шла, и уже ухожу...

Но что времени иному и никаким временами - ледяным звездным блесткам - до времени - что было, что будет? Какое время - там, во сне, какой год, - только мгновение назад они - наши маленькие, и вот уже совсем взрослые, но все кажется одним и правильным... Я не различу - и я не различаю, и в памяти нет - ни верха времени, ни низа, как нет его - на звездах... Есть - одно - все они, мгновения и мелочи – бывшего. Высыпаны - бусинками, раскаленными по правде - ледяными от дали, от неподъемно тяжелого - свода - скола, на котором рассыпаны. Было. Не будет.

Хотя время там выдержано. Очень точно. Бывшее время.

Просто - это последнее. Из того, что держит память. О времени и доме, которых навсегда не осталось.

Так оно и было. Утро. Смотрела сначала - от кухни, ставила - жаренку для Эльчи, и ожидаемых гостей - приподнимала над огнем, не пересохнет ли, доливала - из тяжелой каменной фляги вчерашнего орехового молока...
И шла потом. И так вот, просто, от внутренней двери - оглянулась.
Я это и наяву помню. Так же четко. Только вспоминать не могу...

Во сне – можно. И снова в приоткрытую летнюю дверь - свет, утренний - самый долгий, самой яркой полосой по полу... Белым, контрастным - по серо-сиреневым плиткам - и в луче, и на полу - маленькие радуги - цветные, искрами - разные - каменный пояс отсвечивает, фонтанчики... Остановить? - да пусть плещутся... И упирается луч света - в край «лежанки» - и прячется, и ложится снова... Огненный, темно-огненный: угольный: баг-ро-вый - странно так играет в ярком свете – да, покрывало... Вязаное. На пол сползло. Чужой рисунок, ажурный - ветви и листья, и ветер, и тени - паутинка основы - это меня давно, на Терре, учила Наталья Йарке…Яковлева, бабушка Дениски Коваленко - как это? - вя-зать... А я потом уже - свою улицу. Сползло - краем, на пол, и я уже поворачиваюсь, и думаю - мысль хранится, яркая, нелепая, дословно: что надо бы убрать покрывало, приподнять, а то - Эльчи... он не любит, беспокоится, когда я опять у рабочего места засыпаю...
А потом я задвину дверь и уйду.

Не понадобится. Потому что еще пара – правда: два с небольшим – часа – и от этого дома ничего не останется.
Часа. Потому что там – время считают часами. Стандартными земными, адаптированными для суток планеты Альтарен. Они влево – от остального поля экрана – часов я не вижу. Но они там.
Экрана, где идут и меняются списки. Моего Левобережья. В первые дни – после – того дня.
Они одинаковые – на экране. Списки. Лица. И имена. Потери.
Списки… Они – остались.

Я еще сплю… Я еще не помню. ...Понимаю - что что-то не то, не так - и пытаюсь всплыть - вырваться, из ткани сна - а мир медленно темнеет, и только солнечные лучи сквозь воду, и кажется уже - сейчас - прорвусь, вынырну на поверхность, вынырну - куда... Проснусь?

...Мои - при которых меня так выключало, что засыпала на ходу - ребята из Центра связи, нынешняя ли смена нашего детища, сам ли его соавтор Сагиро - говорили мне одно и то же: ты кричишь во сне - зовешь и воешь...
Мне тогда это и снилось. Мой город. Мой дом. Это здесь я, наверно, кричу. На попытке вынырнуть. Чтобы сразу. Напрасной.
Будили, конечно... Но у сна - совсем другое время. Не получалось. Я никогда не просыпалась так быстро, чтоб не увидеть дальше.

Почти нестрашно. Почти как и было. Только мир - дом - теряет цвета, теряет совсем, как под водой, и больше - совсем, как не увидеть, не защититься словами - совсем и все - краски, звуки, запахи, память...
И я иду. И эта вода течет сквозь меня. И мне страшно. И холодно - насквозь - как не будет и на звездах. И я иду - и сон врет, потому что я редко - очень, я так с трудом - поднималась, когда этот дом был - а Таренхе уже с нами не было - к своим комнатам. "Иди, куда хочешь!" - я тебе здесь вот сказала - у поворота, до которого во сне дохожу... Там подъем, и оградка галереи - решеткой - теплого цвета металла, необычного... Когда цвета еще были. Сон врет - потому что я иду - и иду дальше, и вода течет насквозь - и страшно насквозь тоже, и с каждым шагом дальше...
Я никогда не дохожу. До двери. До узорной ковки двери своей спальни, за которой - то, к чему сон и ведет... Не знаю, что там – самое страшное…

Вместо него у меня есть явь. Ничтожный отрезок времени. Земные секунды - до сигнала ли подъема, до чужого голоса. Вспомнить. Координатору Центра Ней-Рейда. Наш Ней-Рейд. Время Огня на другой земле - второе после того дня. Шестьсот тридцать семь дней – после. Подземелья Центра Ней-Рейда. Вспомнить. Выдохнуть. Открыть глаза. Подняться. И идти работать.
Только мне никогда не удается - открыть глаза настолько быстро, чтоб не увидеть. Списка на экране. Цифры. Потери. Лица. Имена. Вспыхнет. И вычеркнет. Светом - искрой в списке. Найден. Опознан. Неживым. Яринне. Тейко. Селле. Иренке. Дайрке. Нейярте…
Их там больше - лиц и имен. Намного.

«Да будет вам светло на звездах!» - все, чем можно это выдохнуть. Если можно.

…В этом небе слишком много звезд.

А еще – немного перед – как подняться и идти работать…. Не боюсь. Я просто знаю. Что однажды – так выдохнуть – меня не хватит.



***
Извините
Я не нарочно. Просто там живу.
А чтоб разрядить обстановку еще я похвастаюсь подарком, что нам сделал один из первых читателей Колыбельная для Рейне. А еще кто-то – не будем показывать пальцем – мне рисунков обещал.

Да, спрашивать можно, ругаться тож, но – если очень захочется отпустить оценку, подобную моим вступительным – очень прошу оставить ее при себе. А то – этот мир для меня живой, а я животное нервное и недоброе, могу и в глаз.

ЗЫ: отдельно прошу прощения у участников сообщества Альтарен – если вдруг вас возмутит, что я и там продублирую.

@темы: сказочки