NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
её предисловие дайрь пускать не хотел. ну пусть будет сама.
знаки пока подсчитать не могу, но много. Вот то самое дважды уже упоминаемое не биться же апстену, тормозите в персонажа.
...стормозил.
Стихи, то есть не стихи, то есть в ритме Канона, верлибр фуфуфу и это всё. Много.
Тетрадка Рады, на два голоса, возможно новый кусок - современное.
то есть (не)современное
стреманина чо уж
(не)современное
1.
... - А ведь это, наверное, самое противное и страшное, -
Дальше говорит она, -
Оказаться просто человеком.
Обычным, ни к чему не причастным, скорей всего, хорошим человеком -
Когда привычный мир рассыпался в щебень и полетел к чёрту.
Понимаешь, человеком, который всем сердцем поверил, что у него всё это есть -
Мир,
Благополучие,
Взаимопонимание,
Достижения прогресса, завоевания цивилизации,
Вчера, сегодня, завтра, насовсем -
И домашнего уюта с кофейком и кружевами впридачу.дальше?
А если что-то и плеснёт слишком наглядно,
Всегда можно закрыть глаза,
Заглушить - новым мотивом модной опереттки.
Говоришь, теперь поняла, зачем они были?
- Да. Над чем они росли, - отзываюсь я. Кивает:
- И я понимаю. Ещё как понимаю -
Как мне самой хотелось -
Посреди того, что знала -
Твёрдо знала,
Как то, где я нахожусь
И как меня зовут
Сегодня - и на самом деле.
Как то, что все реки текут,
Огонь горит,
Огонь бежит к запалу;
Пушки нацелены,
Кони скачут,
Колонны маршируют,
Тот, кто всем этим командует,
Заинтересован стереть нас с лица земли,
Чтоб нас просто не было.
Вообще.
Никогда больше.
Предположим, не из документов: просто знала, -
Усмехается она в сторону,
В сторону и продолжает. -
Не то, чтоб именно мы не заслужили.
Знаешь, я жалею,
До сих пор жалею,
Вот именно до сих пор -
Что этого сукина сына было не надо,
Было нельзя -
Слишком уж наглядным доказательством было бы - тогда, а?
Но пусть бы и убедился,
Какие мы на самом деле сволочи.
Посмертно, -
Вскипает, остывает и продолжает. -
Так вот, я,
Вот эта вот я,
Иногда хотела - закрыть глаза и поверить -
Всё мне кажется -
А они несут мир,
Мир, прогресс и процветание,
Ага, - усмехаясь, - везде и всем. Даже нашим. На этой вроде как их земле.
А я... а я в этом вообще не должна понимать,
Ничего не должна понимать -
Дальше кружев и варки кофе -
И всех этих высоких повседневных трагедий...
И знаешь, как иногда хотелось - действительно не понимать:
А вдруг будет
Не так тяжело и страшно?
Но я пела -
И знала
Со всеми, кто пел это до меня:
Будет тяжелее - и страшнее -
Когда оно долбанёт -
И привычный мир рассыплется под ногами.
А оно долбанёт.
Потому что это самое ружьё -
Это ведь так у вас говорят, про висящее на стене ружьё? -
Хотя это уже, конечно, винтовка -
Не просто висело -
Снимали - неоднократно,
Показательно заряжали -
Целились.
Ладно: и мы тоже.
Рано или поздно кто-нибудь да пальнул бы...
Хорошо, предположим, наши были первыми, -
Выговаривает и закипает снова. -
А знаешь, как это?
Раз за разом,
Проклятые сотни лет раз за разом,
Понимать:
Не сможешь,
Потому что чего-нибудь обязательно слишком мало,
И уступать, отступать, прогибаться.
А нас, само собой, будут проверять -
По роже -
Как, а вот это проглотишь? А вот это?
Слушай, даже тогда -
Наши же пытались -
Уступить
До последнего.
...А потом оказывается, вот оно
последнее.
Отступать вообще некуда -
Там стена,
На стене висит эта самая винтовка.
И что оставалось нашим? -
Нацепить кокарду,
Снять винтовку со стены -
И идти вперёд на войну.
Мало на что надеясь -
Просто назад-то некуда.
Там стена.
2.
Вообще не хочу понимать,
Куда она смотрит, когда замолкает.
(А придётся.)
Это я думаю, выдыхаю -
И начинаю отвечать:
- Кажется, знаю.
Нас... меня с этими хорошими людьми -
Нерушимо по разным берегам -
Разводят даже не пресловутые восемь лет отсчёта, когда началось,
Хотя, конечно, и они.
Несколько дней.
Для них всё рвануло двадцать четвёртого,
Для меня - получается, восемнадцатого.
А, ну да, конечно - там всегда было;
А, ну да, конечно - там какие-то люди...
Какие-то неправильные люди -
кто их считает?
В прекрасном цивилизованном мире всё бы текло по-прежнему,
Никто ничего бы не заметил,
И зарплату бы платили.
Главное, что увидели -
Все, всё отлично увидели,
С самого начала -
Ничего их не смутило:
Повторяли красивую песенку: ах, все нам врут...
Недели не прошло - взлетели, завизжали.
...И чем вбивать в такую голову - мне-то очевидное:
Даром, что ли, откармливали? -
Те, на той стороне,
Сволочь со всех концов света,
С ваших краёв тоже.
Они бы не остановились...
- Они, - эхом отзывается она, - никогда не останавливаются.
- А главное, знаешь, эти прекрасные люди убеждены,
Ничего не предвещало,
Не накапливалось,
Никто не доставал винтовки -
Всё это запустили - ладно, с нашей стороны - одним движением рубильника -
И не иначе так же можно это всё остановить.
Взять и выключить.
Достаточно, типа, согласиться...
- Да-да, конечно.
Правда со стороны отвратительного агрессора,
И это, разумеется, мы - то есть, вы,
Немедленно потребуется смена власти,
Все эти как их там репарации, контрибуции,
И строгий поднадзор со стороны, разумеется, цивилизованного общества,
Кто там сейчас в нём за главного? -
С перспективой сведения под корень,
Всех вот этих вас - то есть, нас,
Нас-то в любом случае тогда тоже -
До последнего? - усмехаясь, переберёт она, -
Ведь так?
Мне останется только вернуть:
- Всё так. По пунктам.
- Ничего удивительного. Ты ж знаешь: и это уже было.
Именно здесь начинаешь понимать:
Некуда - там стена.
- Было-то было, - проговариваю я. - Но что делать,
Понимаешь,
Некоторые ведь из них всё это перечисляют подряд.
Как способ выключить рубильник.
И что мне говорить?
Я и правда жду, что она ответит.
И она отвечает:
- Ничего.
Вообще ничего.
А что говорить тем неважно чьим, кто подписался - он хочет,
Чтоб тебя и всего твоего
Вообще никогда не было?
Особенно если они не могут рассказать ничего полезного и интересного,
А эти твои заведомо не могут, так? -
Смотрит, пока не кивну, и говорит дальше:
- Послушай, вот эта я скажу, а незачем,
Пытаться что-то вбивать в чью-то там голову.
Ладно, я удержусь - от шуточки про пулю,
Но ты её знаешь.
Просто поверь, тебе там будет еще тоскливее и тяжелее.
Занята та голова.
Ей тяжело. И очень страшно.
Это действительно самое страшное и противное
Быть просто хорошим человеком
В плохие времена...
Не всем же повезло чётко знать, где находится,
Не всем же так везёт, что тебя возьмёт и вколотит... по спину -
В '"на том стою и не могу и не могу иначе" -
Когда мир таки долбанёт.
Каждая такая голова очень занята,
Ей приходится -
Держаться, выгребать, паниковать, орать -
Между обломков такого прочного привычного мира,
Громко заявляя: "Я против,
Сделайте обратно всё, как было, пожалуйста!" -
Этого никто - никогда - не слышит;
А ещё:
"Я же хороший! Все смотрите, какой я хороший! Как я против и этого не хотел!"
А ещё, конечно, решая, как скоро и как быстро должны пойти ко дну,
Те, кто, сволочь такая, не барахтается рядом...
Потому что знает, где стоит - и деваться некуда.
Не беспокойся, - продолжает она через выдох, -
Скорей всего, выгребут.
"Я ж хороший: я же не хотел" - часто неподражаемой прочности плот,
Для плавания по чёрному ужасу
Среди треснувшей земли,
Порой надёжней прочих,
Иногда его прибивает -
Туда, где блаженны миротворцы...
Я думаю: я ей когда-нибудь объясню,
Специфической забавности каламбур
Про название некого сайта.
Потом бурчу шёпотом:
- Прибьёт. Благо - в основном они ничем не рискуют,
Точно - не настолько, насколько ревут.
Не особо-то меня слышат.
3.
- А так-то... никто, кроме Бога, и не знает, - дальше, не сразу говорит она, -
Кому на этот раз повезёт выбраться и рассказать.
...Кто хотел выжить, тот умрёт,
Кто решил умереть, будет жить...
И знаешь,
Бывает, ещё как не везёт.
Бывает -
Хуже не бывает
Знать, на чём стоишь и иначе не можешь -
Вот здесь, на своей земле -
То ещё средство спасения.
Когда эту землю разносят в щебень,
Придётся тонуть вместе с ней.
Есть одно сомнительное утешение -
Хотя бы твёрдо знаешь,
за что тебя.
Что это было — за что.
Ну вот, мне не повезло.
...Я вру, - сбивается она, -
Я нагло вру.
Нихрена это не утешает.
И говорит дальше,
В сторону,
Быстро-быстро:
- Я до сих пор совсем не верю.
Читаю с тобой,
Смотрю с тобой,
Любуюсь, какой он теперь большой и красивый,
Всё ещё белый,
Один такой город.
Один такой любимый мой город.
Всё равно не верю, - замолкает, как бы не обгрызает кожицу с губы,
Встряхивается - и дразнится.
- До конца поверю, только когда я - то есть ты - то есть мы - однажды доедем.
...Я его, наверное, не узнаю.
Я его и не узнаю...
Но я перейду через этот мост.
(Постою на середине,
Покурю,
Пореву, наверное,
Точно захочу).
И учти - потом я намерена хорошо так напиться. И порыдать.
"Ты не умеешь, - хочу сказать я. -
Ещё хочу сказать: я надеюсь, одной всратой русской там простят...
главное не запеть.
Хотя…"
Думаю.
Выдыхаю, как назло, совсем другое:
- Главное, чтоб не в новую войну.
...Я читаю с тобой.
...Я смотрю с тобой.
- Главное, чтоб не в новую войну, - эхом повторяет она. -
Знаешь, ещё страшное?
Всё равно или поздно заканчивается.
Вот это.
Под ногами.
Весь передел мира -
Неизбежно долбанёт, неизбежно - закончится,
Люди, силы, патроны - вещь рано или поздно дорогая,
Конечная.
Треснувший под ногами мир встанет более-менее прочно - что-то вбок, что-то на ребро,
В страшном, чёрном -
Больше не надо будет барахтаться
(Всё равно затаится -
По углам и подвалам).
Новые границы спекутся,
Порастут коростой,
Начнут заживать.
Те, кто смогут вернуться -
Вернутся,
Каждый из них -
Из нас -
Дойдёт до какого-то дома, наконец ляжет спать...
Завтра у него ещё много работы:
Снова отстраивать этот дом,
Пахать поле.
(То есть... - а ведь это она переспрашивает, - сначала разминировать придётся. Так?
Я... Я молчу.)
- Но понимаешь, первым делом...
Даже если от этого дома осталась одна стена -
Для начала, он повесит на место свою винтовку.
Та - самая - стена.
Пройдёт лет десять.
Двадцать.
Тридцать.
Сорок.
Старые умрут - новые родятся,
На той же земле и тех же песнях,
На всём, что так до конца и не остыло.
И не остынет.
Всё начнётся снова.
Мир начнут делить.
К этой же стене и подойдём -
И куда деваться? -
Я не знаю.
Говорит и усмехается вслед. -
Разве что уронить всех этих в море?
До последнего.
Насовсем?
А что, с нами же, было дело, попытались -
А можно - на этот раз - с этими?
(... - А можно - на этот раз - у них, -
Врать не буду: и тут
Эхом откликаюсь я).
И отряхивается:
- Но с нами, знаешь, не сработало.
Да, знаешь.
Я - не знаю.
Я правда не знаю.
У нас, я тебе скажу, есть
Ещё одно сомнительное утешение:
А нам никто не обещал,
Что итогом развития этого мира и человека
Будет вечный мир и всеобщее благоденствие и взаимопонимание -
Наоборот.
То есть, будет.
Не для всех.
И потом.
знаки пока подсчитать не могу, но много. Вот то самое дважды уже упоминаемое не биться же апстену, тормозите в персонажа.
...стормозил.
Стихи, то есть не стихи, то есть в ритме Канона, верлибр фуфуфу и это всё. Много.
Тетрадка Рады, на два голоса, возможно новый кусок - современное.
то есть (не)современное
стреманина чо уж
(не)современное
1.
... - А ведь это, наверное, самое противное и страшное, -
Дальше говорит она, -
Оказаться просто человеком.
Обычным, ни к чему не причастным, скорей всего, хорошим человеком -
Когда привычный мир рассыпался в щебень и полетел к чёрту.
Понимаешь, человеком, который всем сердцем поверил, что у него всё это есть -
Мир,
Благополучие,
Взаимопонимание,
Достижения прогресса, завоевания цивилизации,
Вчера, сегодня, завтра, насовсем -
И домашнего уюта с кофейком и кружевами впридачу.дальше?
А если что-то и плеснёт слишком наглядно,
Всегда можно закрыть глаза,
Заглушить - новым мотивом модной опереттки.
Говоришь, теперь поняла, зачем они были?
- Да. Над чем они росли, - отзываюсь я. Кивает:
- И я понимаю. Ещё как понимаю -
Как мне самой хотелось -
Посреди того, что знала -
Твёрдо знала,
Как то, где я нахожусь
И как меня зовут
Сегодня - и на самом деле.
Как то, что все реки текут,
Огонь горит,
Огонь бежит к запалу;
Пушки нацелены,
Кони скачут,
Колонны маршируют,
Тот, кто всем этим командует,
Заинтересован стереть нас с лица земли,
Чтоб нас просто не было.
Вообще.
Никогда больше.
Предположим, не из документов: просто знала, -
Усмехается она в сторону,
В сторону и продолжает. -
Не то, чтоб именно мы не заслужили.
Знаешь, я жалею,
До сих пор жалею,
Вот именно до сих пор -
Что этого сукина сына было не надо,
Было нельзя -
Слишком уж наглядным доказательством было бы - тогда, а?
Но пусть бы и убедился,
Какие мы на самом деле сволочи.
Посмертно, -
Вскипает, остывает и продолжает. -
Так вот, я,
Вот эта вот я,
Иногда хотела - закрыть глаза и поверить -
Всё мне кажется -
А они несут мир,
Мир, прогресс и процветание,
Ага, - усмехаясь, - везде и всем. Даже нашим. На этой вроде как их земле.
А я... а я в этом вообще не должна понимать,
Ничего не должна понимать -
Дальше кружев и варки кофе -
И всех этих высоких повседневных трагедий...
И знаешь, как иногда хотелось - действительно не понимать:
А вдруг будет
Не так тяжело и страшно?
Но я пела -
И знала
Со всеми, кто пел это до меня:
Будет тяжелее - и страшнее -
Когда оно долбанёт -
И привычный мир рассыплется под ногами.
А оно долбанёт.
Потому что это самое ружьё -
Это ведь так у вас говорят, про висящее на стене ружьё? -
Хотя это уже, конечно, винтовка -
Не просто висело -
Снимали - неоднократно,
Показательно заряжали -
Целились.
Ладно: и мы тоже.
Рано или поздно кто-нибудь да пальнул бы...
Хорошо, предположим, наши были первыми, -
Выговаривает и закипает снова. -
А знаешь, как это?
Раз за разом,
Проклятые сотни лет раз за разом,
Понимать:
Не сможешь,
Потому что чего-нибудь обязательно слишком мало,
И уступать, отступать, прогибаться.
А нас, само собой, будут проверять -
По роже -
Как, а вот это проглотишь? А вот это?
Слушай, даже тогда -
Наши же пытались -
Уступить
До последнего.
...А потом оказывается, вот оно
последнее.
Отступать вообще некуда -
Там стена,
На стене висит эта самая винтовка.
И что оставалось нашим? -
Нацепить кокарду,
Снять винтовку со стены -
И идти вперёд на войну.
Мало на что надеясь -
Просто назад-то некуда.
Там стена.
2.
Вообще не хочу понимать,
Куда она смотрит, когда замолкает.
(А придётся.)
Это я думаю, выдыхаю -
И начинаю отвечать:
- Кажется, знаю.
Нас... меня с этими хорошими людьми -
Нерушимо по разным берегам -
Разводят даже не пресловутые восемь лет отсчёта, когда началось,
Хотя, конечно, и они.
Несколько дней.
Для них всё рвануло двадцать четвёртого,
Для меня - получается, восемнадцатого.
А, ну да, конечно - там всегда было;
А, ну да, конечно - там какие-то люди...
Какие-то неправильные люди -
кто их считает?
В прекрасном цивилизованном мире всё бы текло по-прежнему,
Никто ничего бы не заметил,
И зарплату бы платили.
Главное, что увидели -
Все, всё отлично увидели,
С самого начала -
Ничего их не смутило:
Повторяли красивую песенку: ах, все нам врут...
Недели не прошло - взлетели, завизжали.
...И чем вбивать в такую голову - мне-то очевидное:
Даром, что ли, откармливали? -
Те, на той стороне,
Сволочь со всех концов света,
С ваших краёв тоже.
Они бы не остановились...
- Они, - эхом отзывается она, - никогда не останавливаются.
- А главное, знаешь, эти прекрасные люди убеждены,
Ничего не предвещало,
Не накапливалось,
Никто не доставал винтовки -
Всё это запустили - ладно, с нашей стороны - одним движением рубильника -
И не иначе так же можно это всё остановить.
Взять и выключить.
Достаточно, типа, согласиться...
- Да-да, конечно.
Правда со стороны отвратительного агрессора,
И это, разумеется, мы - то есть, вы,
Немедленно потребуется смена власти,
Все эти как их там репарации, контрибуции,
И строгий поднадзор со стороны, разумеется, цивилизованного общества,
Кто там сейчас в нём за главного? -
С перспективой сведения под корень,
Всех вот этих вас - то есть, нас,
Нас-то в любом случае тогда тоже -
До последнего? - усмехаясь, переберёт она, -
Ведь так?
Мне останется только вернуть:
- Всё так. По пунктам.
- Ничего удивительного. Ты ж знаешь: и это уже было.
Именно здесь начинаешь понимать:
Некуда - там стена.
- Было-то было, - проговариваю я. - Но что делать,
Понимаешь,
Некоторые ведь из них всё это перечисляют подряд.
Как способ выключить рубильник.
И что мне говорить?
Я и правда жду, что она ответит.
И она отвечает:
- Ничего.
Вообще ничего.
А что говорить тем неважно чьим, кто подписался - он хочет,
Чтоб тебя и всего твоего
Вообще никогда не было?
Особенно если они не могут рассказать ничего полезного и интересного,
А эти твои заведомо не могут, так? -
Смотрит, пока не кивну, и говорит дальше:
- Послушай, вот эта я скажу, а незачем,
Пытаться что-то вбивать в чью-то там голову.
Ладно, я удержусь - от шуточки про пулю,
Но ты её знаешь.
Просто поверь, тебе там будет еще тоскливее и тяжелее.
Занята та голова.
Ей тяжело. И очень страшно.
Это действительно самое страшное и противное
Быть просто хорошим человеком
В плохие времена...
Не всем же повезло чётко знать, где находится,
Не всем же так везёт, что тебя возьмёт и вколотит... по спину -
В '"на том стою и не могу и не могу иначе" -
Когда мир таки долбанёт.
Каждая такая голова очень занята,
Ей приходится -
Держаться, выгребать, паниковать, орать -
Между обломков такого прочного привычного мира,
Громко заявляя: "Я против,
Сделайте обратно всё, как было, пожалуйста!" -
Этого никто - никогда - не слышит;
А ещё:
"Я же хороший! Все смотрите, какой я хороший! Как я против и этого не хотел!"
А ещё, конечно, решая, как скоро и как быстро должны пойти ко дну,
Те, кто, сволочь такая, не барахтается рядом...
Потому что знает, где стоит - и деваться некуда.
Не беспокойся, - продолжает она через выдох, -
Скорей всего, выгребут.
"Я ж хороший: я же не хотел" - часто неподражаемой прочности плот,
Для плавания по чёрному ужасу
Среди треснувшей земли,
Порой надёжней прочих,
Иногда его прибивает -
Туда, где блаженны миротворцы...
Я думаю: я ей когда-нибудь объясню,
Специфической забавности каламбур
Про название некого сайта.
Потом бурчу шёпотом:
- Прибьёт. Благо - в основном они ничем не рискуют,
Точно - не настолько, насколько ревут.
Не особо-то меня слышат.
3.
- А так-то... никто, кроме Бога, и не знает, - дальше, не сразу говорит она, -
Кому на этот раз повезёт выбраться и рассказать.
...Кто хотел выжить, тот умрёт,
Кто решил умереть, будет жить...
И знаешь,
Бывает, ещё как не везёт.
Бывает -
Хуже не бывает
Знать, на чём стоишь и иначе не можешь -
Вот здесь, на своей земле -
То ещё средство спасения.
Когда эту землю разносят в щебень,
Придётся тонуть вместе с ней.
Есть одно сомнительное утешение -
Хотя бы твёрдо знаешь,
за что тебя.
Что это было — за что.
Ну вот, мне не повезло.
...Я вру, - сбивается она, -
Я нагло вру.
Нихрена это не утешает.
И говорит дальше,
В сторону,
Быстро-быстро:
- Я до сих пор совсем не верю.
Читаю с тобой,
Смотрю с тобой,
Любуюсь, какой он теперь большой и красивый,
Всё ещё белый,
Один такой город.
Один такой любимый мой город.
Всё равно не верю, - замолкает, как бы не обгрызает кожицу с губы,
Встряхивается - и дразнится.
- До конца поверю, только когда я - то есть ты - то есть мы - однажды доедем.
...Я его, наверное, не узнаю.
Я его и не узнаю...
Но я перейду через этот мост.
(Постою на середине,
Покурю,
Пореву, наверное,
Точно захочу).
И учти - потом я намерена хорошо так напиться. И порыдать.
"Ты не умеешь, - хочу сказать я. -
Ещё хочу сказать: я надеюсь, одной всратой русской там простят...
главное не запеть.
Хотя…"
Думаю.
Выдыхаю, как назло, совсем другое:
- Главное, чтоб не в новую войну.
...Я читаю с тобой.
...Я смотрю с тобой.
- Главное, чтоб не в новую войну, - эхом повторяет она. -
Знаешь, ещё страшное?
Всё равно или поздно заканчивается.
Вот это.
Под ногами.
Весь передел мира -
Неизбежно долбанёт, неизбежно - закончится,
Люди, силы, патроны - вещь рано или поздно дорогая,
Конечная.
Треснувший под ногами мир встанет более-менее прочно - что-то вбок, что-то на ребро,
В страшном, чёрном -
Больше не надо будет барахтаться
(Всё равно затаится -
По углам и подвалам).
Новые границы спекутся,
Порастут коростой,
Начнут заживать.
Те, кто смогут вернуться -
Вернутся,
Каждый из них -
Из нас -
Дойдёт до какого-то дома, наконец ляжет спать...
Завтра у него ещё много работы:
Снова отстраивать этот дом,
Пахать поле.
(То есть... - а ведь это она переспрашивает, - сначала разминировать придётся. Так?
Я... Я молчу.)
- Но понимаешь, первым делом...
Даже если от этого дома осталась одна стена -
Для начала, он повесит на место свою винтовку.
Та - самая - стена.
Пройдёт лет десять.
Двадцать.
Тридцать.
Сорок.
Старые умрут - новые родятся,
На той же земле и тех же песнях,
На всём, что так до конца и не остыло.
И не остынет.
Всё начнётся снова.
Мир начнут делить.
К этой же стене и подойдём -
И куда деваться? -
Я не знаю.
Говорит и усмехается вслед. -
Разве что уронить всех этих в море?
До последнего.
Насовсем?
А что, с нами же, было дело, попытались -
А можно - на этот раз - с этими?
(... - А можно - на этот раз - у них, -
Врать не буду: и тут
Эхом откликаюсь я).
И отряхивается:
- Но с нами, знаешь, не сработало.
Да, знаешь.
Я - не знаю.
Я правда не знаю.
У нас, я тебе скажу, есть
Ещё одно сомнительное утешение:
А нам никто не обещал,
Что итогом развития этого мира и человека
Будет вечный мир и всеобщее благоденствие и взаимопонимание -
Наоборот.
То есть, будет.
Не для всех.
И потом.
@темы: стишки, тетрадка Рады, телеги
-
-
16.06.2022 в 02:32И, Боже, какая прекрасная женщина!
-
-
16.06.2022 в 15:56А Рада - да