NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
часть раз, здесь - samlib.ru/a/arharowa_j_l/ilije1.shtml
кто не знает - там 2.7 мегов)
часть два:
пролог: ingadar.diary.ru/p188851413.htm
в общем, я обещал этого не делать, и да - они мне достаточно дороги, чтоб над ними иронизировать за ради чужих мнений
но тем не менее... это пожалуй самый уязвимый кусок в данной истории. увы мне.
я хорошо понимаю, сколь эта штука неудобна для вкуса уважаемых читателей. ну скажем так - она мне дороже.
и все-таки сегодня я это сделаю:
итак, здесь вас ждет рояль, выезжающий из кустов - хорошо знакомый дорогим читателям Рыб рояль, правда так на эн лет моложе - непостижимая логика, которой в правде жызни не бывает -
а также странные штучки лехтев.
попрошу я пожалуй об одном: на всякий случай помнить, что Реингаи роэ'Нард много что - но он не идиот...
часть два. поееехалиЧасть вторая:
Дарра
Но отражается небо во мне и в тебе
И во имя имён пусть живых не оставят живые (с)
***
(город Мьенже, земли Хладье Дошта. После дней Somilat)
"Обосраться им всем вместе и каждому по отдельности. Жидко, четырехслойно, чтоб из ноздрей потекло. И из ушей!" Эр'ньеро Райэн эс Сьенн располагал армейским объемным запасом ругательств. Их хватило. На каждый камень брусчатки - вверх-вниз, вверх-вниз - дороги по этому городу Мьенже от транспортного выхода до храмового квартала. Шел и материл - Семью Тийе, к которой он, оказывается, имеет отношение, как прямой представитель старшей наследующей ветви; Службу наблюдения общества сектора Ставист-рьен, которой было угодно об этом вспомнить и сорвать его непроссышь куда отвечать непросрешь за что; всех лехтев этого города и всей великой и нерушимой, которым вечно что-то нужно, например - впутывать в свои трудности совершенно посторонних окружающих... И далее по площадям. Обосраться же - да, и через глазницы тоже можно! - жри их шьонайссы, с пяток до печенки, хребтом подавись. Самое эффективное использование окончания законного "прощального отпуска". Говорят, дарра в трауре лучше не показываться в обыкновенной среде обитания разумных. Потому что они могут стать крайне небезопасны. И Райэн частью себя очень хотел сейчас убедительно продемонстрировать: да. Могут. И очень хотят.
Шел. И ругался. А потом замолчал.
Ему помешала тень. Невнятная серая тень, быстро скользнувшая через брусчатку узкой улочки и исчезнувшая где-то над поворотом невысокой каменной стены. Немногие в мокром утреннем тумане обратили бы на нее внимание. Ну, пронес ветер вперед обрывок чего-то, качнулась ветка - там, за стеной, в саду... Вот того толстого дерева...
Только эр'ньеро Райэн эс Сьенн привык отмечать взглядом... разнообразные мелочи. И твердо знал, что этой ветки еще три выдоха назад у дерева не было. А еще - командовать своими людьми некогда эс'тиер Райэн начинал в тех местах, где не обратить внимания на странные тени означало гарантировано расстаться с жизнью...
Было на въевшемся рефлексе - перейти на боевую скорость и тепловой режим осмотра окружающего. Конечно. Ветка. Теплокровная, хищная, зубастая, узнаваемая. В городе не было ни одного защитного экрана. Были - низкие раскрытые окна и двери на улицу. Значит, непривычная фауна. Здесь могут не подозревать, какой опасности подвергаются. Вот эти двое теплых, к которым тянется шьонайсса. Принюханная, что ли. Перетекла. Холмик теперь. Камень, сугроб - в тумане не разберешь. Удобная родная погода.
У Райэна было личное табельное. И четыре выдоха. Оценить, махнуть через стену... Теплые сдвигаются. Видимо за дверь. Спасибо: сейчас она прыгнет. Бери опережение. Бей!
И еще один выдох - потом. Оценить состояние зверя, свое местонахождение и про себя рассмеяться. Быстро же его пожелание сбылось. Стоит он в храмовом квартале. И переварить прямое попадание в глаз расчетного максимума заряда личного табельного, дело и для шьонайссы довольно затруднительное.
Стало быть пожелал и исправил. Потому что вообще шьонайсс живыми кормить... нерационально. Например, вот этим молодым живым...
- Ушло? - удивленно вытолкнет из себя Саайре. Он не понимал, что - откуда - но общее чутье личного ресурса, раскачанное недавней поддержкой обзорных - говорило: к ним идет опасность. Большая. Успел прикрыть - задвинуть внутрь дома Илье... которая чувствует это - Саайре знал - не хуже. И Льеанн он тревожный сигнал бросил. В первую очередь. Общий уже не успел.
Ушло. Не стало. И Саайре стоял и не понимал, что сейчас произошло и что дальше. Это Илье возникает с нужным. Стоит за спиной, смотрит на дверь - с закрытыми глазами. И говорит:
- Там кто-то стоит. Я думаю, безопасный.
И тогда Саайре потянет на себя дверь.
Да, Райэн эс Сьенн принимает и рад, что успел и не хочет, чтоб их жрали шьонайссы. Первый, вынырнувший ему навстречу с веранды (это отсюда они отодвигались внутрь) встрепанный рыжий и веснушчатый светлоглазый парень в серой куртке, во-первых - молодой. А во-вторых, стоит оценить - что ни непрошеный гость, ни валяющаяся рядом теперь частично заметная вытянувшаяся тушка шьонайссы - а тварь впечатляющая - сильно его не пугают. Интересуется. Явно в готовности дать отпор. И как имеющий право спросить. И Райэн вот внезапно не сомневается: право имеет. И отпор посильно, даст. Он, пожалуй, не хочет. Лучше предоставит хозяину этого места доступ:
- Я так понимаю, не местная фауна? - первым произносит незнакомый армейский. Эр'ньеро Службы Защиты. Синий... это летные? Примерно на третьем выдохе взаимного оглядывания. Как раз Саайре присмотрится, как раз... обнаружит. Этот высокий, крепкий, темноволосый - с проседью - армейский очень... уверенно стоит на земле. И все-таки Саайре нет нужды оглядываться назад, на Илье - тоже вынырнувшую из открытой двери... чтоб осознать явное сходство черт. Высокая кровь. Припечатывает на поколения. Только вслед Саайре поймает открытый перед ним личный внутренний внезапного визитера. По всем требованиям. Вежливости и безопасности. И потом, раскрываясь в ответ, отзовется:
- Нет, - глядя на этого... длиннолапого крокодила-переростка, чье длинное частично меховое туловище местами... еще сливается с мокрой зимней землей сада.
- Неплохо... таи-лехта, - оценит тогда армейский. - Только принюханная шьонайсса такую дверь прошибет. Без особых усилий, - а потом армейский улыбнется. – Извините, что через стену. Этот… гость мне не оставил времени искать ворота, - далее он выпрямится, получится почти парадная стойка. И, по должным правилам вежливости, представится вслух. – Эр’ньеро Райэн эс Сьенн, прибыл именно к вам, в храмовый квартал… по требованию Службы наблюдения общества сектора Ставист-рьен
А потом армейский запинается. Ненадолго, но пустое место на месте должного по интонации слова отчетливо слышно. Висит – пока эр’ньеро смотрит – за спину Саайре, точно – на Илье… Которая вполне отчетливо вспомнила, как пользоваться личным внутренним. А правила должной вежливости… это ей вспоминать не надо.
- Извините, ньирре-теи, - произносит этот эр’ньеро Райэн после, - я правильно понимаю, что это вы – мой младший родич из Семьи Тийе, кого Служба наблюдения общества сектора Ставист-рьен сочла должным вверить моему попечению. Как старшему прямому представителю наследующей ветви Семьи?
Да, эр’ньеро Райэну – точно представителю одной Семьи, имя которой носил и за собой знал – Гнезда дарра, Гнезда Сьенн – нужно время. Очень много, особенно в боевом подсчете. Сложить вместе данные чужого личного внутреннего. Возраст во внутренних биологических этой большеглазой тощей девчонки. Ее внутренний статус и предстоящую ей работу – ей уже быть матерью? Но как? А еще вот эту с большой вероятностью принюханную тварь у него под ботинками. Потом отдельно – как реагируют эти двое, как чуть отступает… Райэн уже думает на родном: сестричка – как подается вперед встрепанный молоденький лехта (…айе Далия. Да.), с видом – слишком говорящим, так – что время еще можно при всех данных потратить на мысль: «Нет, таи-лехта, убить ты меня пока еще не сможешь. Давай я сначала научу тебя, как». А потом улыбнуться:
- Вольно, ребята, драки не будет. О том, что я принадлежу еще этой Семье – узнал позавчера. Матерюсь до сих пор, - армейский встряхнется, явно выйдет из формальной парадной стойки… Посмотрит вверх и продолжит. – Как я рассчитывал послать эту работу… далеко, - а дальше он толкнет ботинком тушу мертвого хищника, и смерит ее взглядом, продолжая. – Но я вижу… очень объемную необходимость выполнять свои обязанности. Хотя бы по обеспечению безопасности. И передумал. Ньирре-теи, вы разрешите – приступить к их выполнению?
Ему совсем не требуется двигаться, чтоб из вольного положения снова вернуться в почти парадную стойку. Запроса. Интонация соответствует – очень почтительной вежливости. Но все-таки армейский улыбается. Это Саайре видит первым. А вторым – странное… Полосы – перетекающий серым и зеленым узор – что проступает как сквозь кожу армейского – по лицу, по костяшкам пальцев… Как… чешуйки. Что это?.. Сейчас бы напрячь память.
- А я… могу… - не очень уверено подает голос Илье. Запинается. – Извините, а я могу вас спросить – что это? – но руку, указывающим жестом, Илье протянет очень неуверенно. Армейский для начала явно выдохнет – скажет себе Саайре. И отчетливей улыбнется:
- Тварь, ньирре-теи? Или я?
А Илье делает к этому армейскому первый шаг, второй. Смотрит. Протягивает руку. Отдергивает.
- Эр’ньеро Райэн, - пробует голосом, - меня здесь зовут Илье. И – вы… Извините, можно я на вас покажу?
Армейский тоже делает легкий шаг к ней навстречу. Попутно отпуская с ладони жест – ему, Саайре, заметно что ли – насторожился? Жест тоже – армейский. Очень. Но его Саайре знает. Нин-Найр когда-то перевела. Там еще, при ремонте знания школы, при общей работе. Улыбаясь, что значение рассказывается только нижним фаэ: «Ну, если тебе совсем кратко, то: «Не ссы»». Саайре поймет… и вот с того момента, как в ткань дня вплелось страшное (да не с того ли – как учился держать обзорные?) – выдохнет, облегченно. Чуть позже. Услышав, как эр’ньеро Райэн говорит:
- Можно… Илье. Бери, - и протягивает ей руку – ладонью вверх, и послушно поворачивает ее тыльной стороной, вслед за движением девочкиных пальцев, что сначала не рискуют прикоснуться… А потом считают – две, три… детальки этого подкожного узора. Прежде удивленного:
- Чешуя?
- Ну да, - отзовется эр’ньеро Райэн. – Я не столь качественно владею… искусством управлять броней, как мои родичи, - выждет паузу. Пояснит еще. – Я из семьи Сьенн. Из Гнезда Присягнувших. Дарра.
И нужно еще свое время, чтоб уложить: а понимания в прозрачном взгляде... родича не станет больше. И паузу она почувствует. И заговорит:
- Эр'ньеро Райэн, вы... извините. И если я задаю вопрос, оскорбительный для Вашей Семьи, но я совсем не знаю, кто... это такие. Извините, я очень мало знаю. А чтоб вот так... Я совсем не видела.
- Это еще не "вот так", - мягко, очень мягко продолжает армейский. - У моих родичей броня нормальная. Боевая. Мы - ну, дарра. Еще говорят - ящерицы. Люди Присяги, - под это армейский хмурится, отряхивает - жест с ладони. Потом внимательно смотрит на Илье и продолжает. - Про нас есть история, мой младший родич. Я готов с тобой поделиться, но она долгая. И я думаю, здесь и сейчас не лучшее время и место для того, чтоб ее рассказывать? – он ждет – столько, сколько требуют правила вежливого разговора. А потом продолжает. – Я надеюсь, мой уважаемый младший родич и вы, таи-лехта, простите мне – сначала я считаю должным выяснить происхождение вот этого чешуйчатого визитера… К сожалению, полагаю, я вряд ли вытрясу с него нужные данные…
И разрешающего жеста он дожидается. Саайре приходится на него потратиться. Потому что – ждет. И только после того присаживается, переворачивает… тушу, что-то парой движений пытается рассмотреть. Только вот Илье тоже – медленно опускается на корточки рядом с армейским. Осторожно протягивает руку. Спрашивает:
- Это очень опасный зверь, да?
- Шьонайсса… средней крупности, - все так же медленно отвечает армейский. – Вообще, глупые, мозга вот, - пальцы отмеряют незначительную окружность продолговатого черепа зверюги. – Но быстро двигаются и хорошо маскируются. Убить сложно. Так что опасные. Для непривычных мест. Тоже – хочешь потрогать?
- Не знаю, - говорит Илье, а ладонь дотягивается. – Я чувствовала… страшное. И Саайре тоже…
- Я заметил. Как вы отходили.
Армейский смотрит. Очень внимательно смотрит. Позволяет себе не скрывать прочувствованного. И сейчас эр’ньеро Райэн очень зол.
«Вот…дерьмо несклеенное», - ругательства к Райэну возвращаются не сразу и вполне рядовые. Что шерсть дохлой шьонайссы имеет свойство очень быстро сливаться по цвету с формой тех, кто эту шерсть с нее снимает – сам проверял неоднократно. Не удивился бы… Только вот непросто почему-то наоборот – заметить на фоне этой шерсти руку. Протянутую тонкую лапку девочки Илье. И что это за хрень такая – он, эр’ньеро Райэн, еще не знает. Но выяснит. Полагает – сейчас и начнет.
Армейский шевелит мертвую тварь, быстрым движением смещает ей чешуйчатую голову, сосредоточивается. Вот – а теперь можно его спросить:
- Эр’ньеро Райэн, я могу узнать, что вы делаете? – спросит это парень, лехта этот, далиец. Он в своем праве, надо рассказать.
- Ищу личный внутренний зверюги, - легко отзовется армейский. - Внутреннюю маркировку. Фауну высокого уровня опасности весьма трудно вывезти из ее исконных мест обитания. Помню по Шьонтаха: исследователи предпочитают отправляться сами. В места, крайне для разумных неприветливые, - пока он это говорит, руки переворачивают зверюгу, производят какую-то загадочную манипуляцию. Дальше армейский оценивает вслух. - Дерьмо, - и продолжает объяснять. - Вывезти зверюгу без личного опознавательного невозможно. Вывоз кладки также подлежит регистрации и дальнейшей маркировке. А еще выплод их, утверждают, затратное и малоосуществимое дело. Не повезло: перед нами результат. «Выведен для личной коллекции», личность не обозначена, «размножению не подлежит», частично успокаивает, - «Осталось выяснить, сколько у той плесени в личной коллекции таких зверюшек», - Райэн оставит про себя, оценит внимание рыжего далийца и бросит вслед. – Поделиться каналом передатчика данной маркировки, таи-лехта? Буду просить у вас и вашей территории согласия на некоторые… неаппетитные исследовательские воздействия на этот объект, разрешите? – и внезапно отчетливо переменит – интонацию и место направления – взгляда и речи. – Извините…
Саайре надолго запомнит об этом армейском – что Льеанн он тогда заметит первым. Отсечет приближение, прикинет безопасность, сочтет безопасным, договорит необходимое – и тогда уже выпрямится. Поприветствовать. Он, Саайре, увлеченный нежданными гостями, на знакомое приближение – по тревожному ж сигналу – внимания обратил куда меньше должного.
Он и потом… меньше внимания обратил. А Льеанн стоит и смотрит. На Илье, на Саайре, на дохлую зверюгу, еще раз на них вместе, и снова. Стоит и смотрит. Долго. И прервет это армейский:
- Теплого дня, - выдаст эр’ньеро Райэн формальное приветствие. Еще четверть выдоха потратит на оценку обстановки, в том числе – на имя, звание и принадлежность нового лица, на мысль: «Вот и ответственное лицо…» - а потом на пару шагов вперед. – Лехта, вы можете выдохнуть. Не думаю, что вы смогли бы это в точности предвидеть.
И Льеанн его слушает. Выдыхает. Слышно. В этом шипении сквозь сжатые зубы нижняя вариация: «Расслабились!» - угадывается не без труда.
…Полные обзорные и общий режим тревоги сняли в храмовом квартале четыре дня назад. Когда внезапно выяснилось, что по крайней мере одно из обращений Льеанн к адресатам дошло и действие возымело. И рабочая группа отдела организации дознания Службы наблюдения общества Ставист-рьен при содействии Службы наблюдения Приливов сектора свалилась на город Мьенже и храмовый квартал стремительным бураном. Выяснив в ближайший большой круг времени, что все, изложенное в обращении, соответствует действительности в полной мере и ничто не превышено для ускорения работы, действовать они стали примерно с той же скоростью. Саайре именно поэтому никого из них не успел разглядеть. Обрадоваться – успел. В основном тому, что обстановка осажденного лагеря, в которой предыдущий круг дней прожил храмовый квартал, работать не помогала… Сочетать необходимость напоминать девочке Илье, как живет окружающий мир и как здесь жить, с необходимостью постоянно следить за безопасностью сочетались с трудом, «держались вручную», - как оценивала это лехта Трэстинка. Уставал Саайре очень, даже при поддержке – да всего храмового квартала. Что с удивительным вниманием отнесся к своим гостям – поставившим его землю и его маленьких под вероятную угрозу…
Это Саайре помнил. Вечером было. Глубоким вечером – вот эти четыре дня и еще круг дней назад. Когда в храмовый квартал заявился… помянутый Льеанн проситель. Слышать и видеть не случилось, обещание держал. Был с Илье, заодно – с Вланко поработал. В этот раз в младшие учебные группы пришли, помогали мелким с собранием трав разбираться, подписывать. Пришедшая помогать рыжая Фленка, помнил – присела к Илье в опекаемые. И сам бы присел. Карточки к листьям они подписывали. От какого дерева какие. Трудно – опекаемым первый раз справляться. «Живучая бумага» плотней привычной и гладкая, пока знак выведешь, пока высохнет… Илье смотрела, листья наклеивала. А потом попросила кисточку. Задумалась. Погрызла кончик. Осознала это, огляделась… Точно примерила к руке – «расписалась в воздухе» - и набрала туши. А там Саайре не удержался – звуком выдохнул от восхищения… Ну – когда мастер работает… А когда неожиданно так – мастер. Кисточка в руках у Илье – «летала и радовалась», знаки ложились – один к другому, правильные, легкие, красивые… Вот Фленка, собиравшая карточки, и подошла. Серьезно так, с торжественным видом:
- А теперь показывай, как ты это делаешь! Я тоже так хочу.
Илье сначала и не понимала: что – как пишет, потом показывала - угол наклона и как так держать кисть, всей горстью, «как будто держишь яйцо вместе с кисточкой», потом осмелела, начала Фленке прямо пальцы ставить. А кажется – не очень получалось. Там и сорвалось - чужое такое, деревянное, про "что у тебя руки каменные". Илье, похоже, больше испугалась, кисточку уронила, извинялась... А Саайре и упустил, со Вланко заговорился. Только Фленка обошлась проще: фыркнула, сдувая ерунду с ушей, сказала: "Ну и каменные, - и взрослым голосом, - я пока еще учусь!", улыбнулась на извинения: "А я не буду обижаться, я буду - вот!" - и как тряхнет кисточкой, как на нее дунет, осыпая Илье мелкими брызгами туши... И тут дернувшимся Саайре и Вланко еще с улыбкой объяснит:
- А я для справедливости. У меня вон сколько конопушек, а у Илье не одной, - Вланко еще начнет урезонивать сестричку, а та, не слишком уважая его статус наставника чуть не по лицу ему припечатает: "Молчи. И смотри". Недолго - Саайре не успел вмешаться: Илье, что так и смотрела - очень... глубоко - вдруг совсем Фленке скажет:
- Вот как ты сейчас кисточку держишь? Сейчас, когда, - звук издает, дует на кисточку. – Вот так держать надо, только вниз, над бумагой, ну…
Теперь сестренка Вланко будет молчать, грызть кончик кисточки, сосредотачиваться… Взмахивать пару раз, разминая руку и вспоминая как это держать… Похоже, у нее начнет получаться…
Удивительное будет чуть позже. Кажется, Илье вернется к работе – карточки подписывать. Быстро. Быстрей, чем имена деревьев, от которых листья проговаривает вслух. К этому Саайре прислушивался – интонации разные: сколько она узнает, сколько нет, и сколько из тех, что она не узнает, знает он сам… показать потом надо будет. Пропустил – вплетенное в этот перечень вроде бы такое отстраненное: «Тык…» С которым Илье неуловимым движением перехватит кисточку, и, пока Фленка увлеченно вытанцовывает что-то из показанных знаков и по сторонам не очень смотрит – дотянется ей до щеки. Кисточкой. С тушью. Точку поставить.
На этом Фленка, понятно, отвлечется:
- И?..
- Для справедливости, - таким же отстраненным, вроде бы, скажет Илье. – Тут… не хватает.
Выдох они друг на друга будут смотреть. Потом Фленка вместо всего вдруг заулыбается – во все конопушки – с добавочной заодно. И полуотстраненным поинтересуется:
- Шутишь?
Илье согласится. Медленно. И вид у сестренки Вланко станет серьезный-серьезный.
- Ура, получается! – выдаст она вслух. – Шутит. Ле-ехта Саайре, - протянет она, - ты запомни – Илье шутит. И старшей своей скажи!
Он запомнил. Принес. Весть оказалась очень вовремя – даже разрешила Льеанн улыбнуться. Той Льеанн, тем вечером. После – визита непрошеного… просителя. Когда Саайре второй раз был в парадной внутренней приемной храмового квартала города Мьенже. Третий раз – смотрел на старшего этого квартала. И первый раз – кажется, вообще в своей жизни слышал, как теи-лехта Ллеаннэйр говорит с позиции младшего руководимого. У нее не очень получалось.
Саайре как раз войдет, сядет – по молчаливому приглашающему жесту, поймет по этой тишине, что здесь ждали его – и молчали. И услышит.
- Простите, ниери Нилайерин, имею все основания предполагать, что мы принесли вам беду. Но иначе поступить было недолжно.
- Я слушаю, - медленно отозвался лехта Нилайерин эс Стронда айе Хладье. – Я правильно понимаю, причина – проситель? – согласного жеста он дождется. – Кто это был?
- Проявляющий-Roijthu Реингаи роэ'Нард, - медленно уложит Льеанн. (…этот камень расплавился и сгорел раньше, чем успел появиться. И все-таки это камень.) И еще медленнее. – Автор.
- Того… что делали с девочкой? – Саайре на этом подпрыгнет, вмешается, совершенно не по порядку, внутренним разговором. Ну… не получается терпеть того, что там – с другой стороны – звучит.. Льеанн ответит согласным жестом. Старший храмового квартала подождет, пока они завершат. И продолжит должным:
- За чем приходил проситель?
- Попросил вернуть. Ту, что принадлежит ему по праву опеки и возможности воспитания, и предположительно находится здесь.
- Понятно. Попросил, - кажется, за словами старшего тоже начинает плавиться камень. – И вы, ниери Ллеаннэйр…
- Отказала, - все также медленно продолжит Льеанн. Саайре сначала поднимется, с жестом: «ну и правильно», только так и застынет. Руки не доведя. И обратно не присев. Потому что сообразит. Старший говорит формулу. Ту просьбу, на которую – теперь Саайре знает – любой из лехта, поднявший имя и звание, не вправе отказать. По долгу места, которое занимает между разумными и их богом. «Как?» - у него, правда, тоже не успевает получиться. Льеанн продолжит. – Так было должно. Перед моим богом.
…Во внешней приемной храмового квартала такие же высокие своды и узкие окна. Там светло. Мягко светло, взглядом сразу и не поймаешь – откуда источники света дополняют неяркий пасмурный день за окнами. Капает. Стучит.
И подниматься к личной внешней приемной от парадного входа совсем недалеко и невысоко. Разумно – мало ли кто, зачем и в каком состоянии попросит о личной встрече в храмовом квартале. Четыре длинные, в две плиты, ступеньки до внешней двери, за ней – еще две, еще одна дверь и этот небольшой теплый зальчик первого этажа «приветственного корпуса».
Этот проситель идет медленней, чем ожидалось. От момента оповещения у входных ворот до двери приемной. По правилам времен легенд на своей территории лехтев разрешено – выйти и встретить личного просителя. А разрешено – и не встречать. Возможно, он и помедлит, ожидая. Его не встретят. Придется подниматься одному.
(….запах чужой работы – узнаваемый запах – по ступеням и внутрь проходит быстрей – его носителя..)
Первое ощущение по вхождению в приемную Реингаи роэ’Нард оценит как неприятное. Слегка мешающее сосредоточится. Что здесь сегодня со светом. Он… излишне отчетливый. Второе будет вполне удовлетворительным – да, объект распознан с достаточной точностью, теи-лехта zu-toera Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо полностью соответствует описанию и основным данным, на которые он, Реингаи, счел нужным обратить внимание. Траурный пояс, правда, явился для него некоторой неожиданностью. Возможно, на личную сторону объекта стоило обратить немногим больше внимания. Впрочем, работа с объектами, находящимися в расходной и с вероятностью нестабильной эмоциональной ситуации не является для Реингаи роэ’Нард чем-то новым и неизвестным.
Лехта не вышла встречать наследующего землю Дома Нард. Это допустимо, но неправильно… Хотя он не ожидал теплого приема. Но ждет она как должно. Стоит – в тени, под колонной, ждет, пока посетителю будет угодно заговорить и изложить предмет посещения. Что ж, много времени Реингаи роэ’Нард у нее не отнимет. Он готов даже снизойти к принятому внутри этих стен порядку общения.
(….нет, вся мощность света расположена здесь правильно. Непонятно..)
- Теи-лехта Ллеаннэйр, я, Реингаи роэ’Нард желаю к вам обратиться. С личным запросом, - визитер – невысокий, худой Проявляющий, как вылинявший… несмотря на то, что снаряжен в полном соответствии с требованиями неофициального визита в необязательное место – но это настоящий закатный шелк, который этот не побоялся испортить зимней влажностью города Мьенже – говорит тоже в полном соответствии. На высоком фаэ нисходящего обращения. Почти забытый повседневной речью, оставшийся в определениях и редких формулах обращений, язык разговора людей и лехтев уходить из должного перечня начал давно. Еще до Золотого мятежа.
Реингаи роэ’Нард только в одном сбивается с должного порядка диалога. Он не оставляет собеседнику времени на «я есть, и я готова вас слушать». Делает шаг вперед и продолжает:
- По доступным мне данным на вашей территории находится несовершеннолетняя Нарин-теи эс Тийе айе Хладье, что принадлежит мне по праву опеки и возможности воспитания. Теи-лехта Ллеаннэйр, я могу вас попросить вернуть мне ту, на которую я имею право? – он говорит на должном обращении высокого фаэ. Он воспроизводит ритуальную формулу. Отказать в ответ на которую лехтев не имеют права. В силу функции, которую они выполняют в мире.
- Нет, - говорит лехта. И сдвигается. Неполадки со светом и тенью сдвигаются вместе с ней. Первым начинает понимать исследовательский интерес. Во-первых, это не неполадки. Это близкая проявленность присутствия Изнанки вплоть до видимых границ. Интересно, на сколько слоев. Долей мысли он, Реингаи роэ’Нард даже начинает их подсчитывать. Привычка. Во-вторых, интересно узнать продолжение формулы, воспроизводимое крайне нечасто. Она поддерживает его речь, без видимых усилий, и говорит правильно – как должны отвечать разумным людям лехтев. Имущество. Бога. – Не можете. Мне не разрешено.
Потом – эта женщина продолжает говорить. С вероятностью. На внезапно очень обыденном и повседневном. Правда Реингаи точно не подтвердит, слышал ли он это. Просто та часть сознания, что подсчитывает слои, цифру за цифрой, потом палец за пальцем увлекает его внимание. По известным ему правилам безопасности, проявить схожим образом можно не более двенадцати слоев – а какие возможности у лехтев? Реингаи роэ’Нард вдруг не отследил, как увлекся: считает слои, распрямляет пальцы, задирает голову. А эта женщина говорит:
- Девочка из Семьи Тийе пришла сюда за помощью. Профессиональной помощью лехта zu-toёra, необходимой для живого разумного человека. Вы качественно работаете, Реингаи роэ’Нард… и за столько лет не узнали такой простой вещи? Чужая работа пахнет, - он зачем-то смотрит вверх, все выше и выше, и говорить ему приходится куда-то в подбородок, в худое, торчащее горло. – От нее пахнет. Вашей работой. Реингаи роэ’Нард, я очень сожалею, что вы пришли в этот дом как проситель. И мне очень интересно…
.…А потом он внезапно понимает. И все становится на свои места. В том числе, освещение. Подсчитывать бесполезно. Вся Изнанка, сколько ее ни есть, от первых слоев, где строятся основные контуры элементарных предметов воздействия, до глубин, холод и вес которых не позволяют подойти близко не только живому разумному, но и наблюдательным искрам – вполне уместилась – где-то рядом, а может внутри этой устойчивой… соединительной цепи, этих спокойных раскосых светлых глаз – и смотрит на него. С любопытством.
Лехтев функциональны. Просто Реингаи роэ’Нард никогда не считал нужным принимать в расчет эту сторону их функциональности.
…А Тот, кто Выше пришел. И увидел. .
- …как вы будете смотреть в глаза своему небу. Когда до него дойдете. Мне очень интересно на это посмотреть, - кто из них – эта женщина, или тот, кто стоит сейчас рядом с ней и сквозь нее – только так отчетливо улыбается. И через три четверти выдоха обещает. – Нет. Я обязательно на это посмотрю.
А Реингаи смотрел. И не понимал. Совсем все целиком. Он никогда не считал нужным приобретать какие-то знания в этой области функциональности лехтев: как использует свои вещи... тот, кому они принадлежат. Крайне... нечастое использование. Настолько, что Реингаи никогда не требовалось осмыслять это и допускать внутрь своих представлений о мироустройстве и работе с ним. Только это было. Здесь и сейчас в мире его окружающем. А он стоял и не понимал.
- Реингаи роэ'Нард, - а этой zu-toёra присутствие ничуть не мешало. Говорила и говорит. Требовательно. - Я тоже хочу вас попросить. Покинуть эту территорию. В ближайшее время. С вами очень противно дышать под одним небом.
Просьбу он выполнит. Не по воле и не против. Неразумной исследовательской искрой, которую сдавили глубокие слои - так, что варианта только два. Или вылететь или быть расплющенным. О предпочтении речи уже не идет.
Реингаи роэ'Нард выскользнул. Из этого места и этой территории. Быстро, не вспомнилось. Только оступился - со второй уличной ступеньки. Подвернул ногу. Больно. Понял, что вышел удачно: живым. Прохромал шага три. Повреждения малы, но неудачно. Теперь понял, что чувствует. Это также неудачно. Как должно действовать, если страшно? А он, Реингаи роэ'Нард - боится. До щеньячьего пота по спине... что так подчеркивает этот мерзкий ветер. Боится... и первым делом даже не абсолютно неучтенного им функционального аспекта существования лехтев. Взгляда. Знакомого сосредоточенного исследовательского взгляда сквозь средство наблюдения. Наступить на травмированную ногу, прочувствовать и договорить. Существующего в мире сейчас и здесь и вот такого взгляда своего бога.
А теперь необходимо переключиться на более близкие и насущные соображения. Нехорошо - ему придется обратиться к личному транспорту. Он слишком устал. Давно так не случалось. А пока придется, не торопясь, чтоб не утомлять ногу, идти до ближайшей общей посадочной площадки, можно обдумать. Вероятный выход, что предоставляет ему опрометчивое обещание этой zu-toёra. Она обещала лично проконтролировать, как он перейдет в посмертие? - право же это будет затруднительно тому, кто туда отправится значительно раньше. Пожалуй, эту работу в скором времени должно закончить. Насколько ему известно, точность формулировок... должна играть значимую роль в людских обещаниях богу.
Из спокойного ритма размышлений его некстати выведет только воспоминание, накрывшее, стоило расслабиться в удобном привычном тепле личного катера, что нес его к побережью. Голова, перебирающая все доступные данные, некстати воспроизведет известное суеверие. Что лехта zu-toera совершенно не обязательно быть живым, чтобы выполнить свою работу. Насколько это касается обещаний?.. В любом случае, у него есть время проверить. В защищенном домашнем пространстве.
Именно этим ньера Реингаи роэ'Нард и планировал заняться.
кто не знает - там 2.7 мегов)
часть два:
пролог: ingadar.diary.ru/p188851413.htm
в общем, я обещал этого не делать, и да - они мне достаточно дороги, чтоб над ними иронизировать за ради чужих мнений
но тем не менее... это пожалуй самый уязвимый кусок в данной истории. увы мне.
я хорошо понимаю, сколь эта штука неудобна для вкуса уважаемых читателей. ну скажем так - она мне дороже.
и все-таки сегодня я это сделаю:
итак, здесь вас ждет рояль, выезжающий из кустов - хорошо знакомый дорогим читателям Рыб рояль, правда так на эн лет моложе - непостижимая логика, которой в правде жызни не бывает -
а также странные штучки лехтев.
попрошу я пожалуй об одном: на всякий случай помнить, что Реингаи роэ'Нард много что - но он не идиот...
часть два. поееехалиЧасть вторая:
Дарра
Но отражается небо во мне и в тебе
И во имя имён пусть живых не оставят живые (с)
***
(город Мьенже, земли Хладье Дошта. После дней Somilat)
"Обосраться им всем вместе и каждому по отдельности. Жидко, четырехслойно, чтоб из ноздрей потекло. И из ушей!" Эр'ньеро Райэн эс Сьенн располагал армейским объемным запасом ругательств. Их хватило. На каждый камень брусчатки - вверх-вниз, вверх-вниз - дороги по этому городу Мьенже от транспортного выхода до храмового квартала. Шел и материл - Семью Тийе, к которой он, оказывается, имеет отношение, как прямой представитель старшей наследующей ветви; Службу наблюдения общества сектора Ставист-рьен, которой было угодно об этом вспомнить и сорвать его непроссышь куда отвечать непросрешь за что; всех лехтев этого города и всей великой и нерушимой, которым вечно что-то нужно, например - впутывать в свои трудности совершенно посторонних окружающих... И далее по площадям. Обосраться же - да, и через глазницы тоже можно! - жри их шьонайссы, с пяток до печенки, хребтом подавись. Самое эффективное использование окончания законного "прощального отпуска". Говорят, дарра в трауре лучше не показываться в обыкновенной среде обитания разумных. Потому что они могут стать крайне небезопасны. И Райэн частью себя очень хотел сейчас убедительно продемонстрировать: да. Могут. И очень хотят.
Шел. И ругался. А потом замолчал.
Ему помешала тень. Невнятная серая тень, быстро скользнувшая через брусчатку узкой улочки и исчезнувшая где-то над поворотом невысокой каменной стены. Немногие в мокром утреннем тумане обратили бы на нее внимание. Ну, пронес ветер вперед обрывок чего-то, качнулась ветка - там, за стеной, в саду... Вот того толстого дерева...
Только эр'ньеро Райэн эс Сьенн привык отмечать взглядом... разнообразные мелочи. И твердо знал, что этой ветки еще три выдоха назад у дерева не было. А еще - командовать своими людьми некогда эс'тиер Райэн начинал в тех местах, где не обратить внимания на странные тени означало гарантировано расстаться с жизнью...
Было на въевшемся рефлексе - перейти на боевую скорость и тепловой режим осмотра окружающего. Конечно. Ветка. Теплокровная, хищная, зубастая, узнаваемая. В городе не было ни одного защитного экрана. Были - низкие раскрытые окна и двери на улицу. Значит, непривычная фауна. Здесь могут не подозревать, какой опасности подвергаются. Вот эти двое теплых, к которым тянется шьонайсса. Принюханная, что ли. Перетекла. Холмик теперь. Камень, сугроб - в тумане не разберешь. Удобная родная погода.
У Райэна было личное табельное. И четыре выдоха. Оценить, махнуть через стену... Теплые сдвигаются. Видимо за дверь. Спасибо: сейчас она прыгнет. Бери опережение. Бей!
И еще один выдох - потом. Оценить состояние зверя, свое местонахождение и про себя рассмеяться. Быстро же его пожелание сбылось. Стоит он в храмовом квартале. И переварить прямое попадание в глаз расчетного максимума заряда личного табельного, дело и для шьонайссы довольно затруднительное.
Стало быть пожелал и исправил. Потому что вообще шьонайсс живыми кормить... нерационально. Например, вот этим молодым живым...
- Ушло? - удивленно вытолкнет из себя Саайре. Он не понимал, что - откуда - но общее чутье личного ресурса, раскачанное недавней поддержкой обзорных - говорило: к ним идет опасность. Большая. Успел прикрыть - задвинуть внутрь дома Илье... которая чувствует это - Саайре знал - не хуже. И Льеанн он тревожный сигнал бросил. В первую очередь. Общий уже не успел.
Ушло. Не стало. И Саайре стоял и не понимал, что сейчас произошло и что дальше. Это Илье возникает с нужным. Стоит за спиной, смотрит на дверь - с закрытыми глазами. И говорит:
- Там кто-то стоит. Я думаю, безопасный.
И тогда Саайре потянет на себя дверь.
Да, Райэн эс Сьенн принимает и рад, что успел и не хочет, чтоб их жрали шьонайссы. Первый, вынырнувший ему навстречу с веранды (это отсюда они отодвигались внутрь) встрепанный рыжий и веснушчатый светлоглазый парень в серой куртке, во-первых - молодой. А во-вторых, стоит оценить - что ни непрошеный гость, ни валяющаяся рядом теперь частично заметная вытянувшаяся тушка шьонайссы - а тварь впечатляющая - сильно его не пугают. Интересуется. Явно в готовности дать отпор. И как имеющий право спросить. И Райэн вот внезапно не сомневается: право имеет. И отпор посильно, даст. Он, пожалуй, не хочет. Лучше предоставит хозяину этого места доступ:
- Я так понимаю, не местная фауна? - первым произносит незнакомый армейский. Эр'ньеро Службы Защиты. Синий... это летные? Примерно на третьем выдохе взаимного оглядывания. Как раз Саайре присмотрится, как раз... обнаружит. Этот высокий, крепкий, темноволосый - с проседью - армейский очень... уверенно стоит на земле. И все-таки Саайре нет нужды оглядываться назад, на Илье - тоже вынырнувшую из открытой двери... чтоб осознать явное сходство черт. Высокая кровь. Припечатывает на поколения. Только вслед Саайре поймает открытый перед ним личный внутренний внезапного визитера. По всем требованиям. Вежливости и безопасности. И потом, раскрываясь в ответ, отзовется:
- Нет, - глядя на этого... длиннолапого крокодила-переростка, чье длинное частично меховое туловище местами... еще сливается с мокрой зимней землей сада.
- Неплохо... таи-лехта, - оценит тогда армейский. - Только принюханная шьонайсса такую дверь прошибет. Без особых усилий, - а потом армейский улыбнется. – Извините, что через стену. Этот… гость мне не оставил времени искать ворота, - далее он выпрямится, получится почти парадная стойка. И, по должным правилам вежливости, представится вслух. – Эр’ньеро Райэн эс Сьенн, прибыл именно к вам, в храмовый квартал… по требованию Службы наблюдения общества сектора Ставист-рьен
А потом армейский запинается. Ненадолго, но пустое место на месте должного по интонации слова отчетливо слышно. Висит – пока эр’ньеро смотрит – за спину Саайре, точно – на Илье… Которая вполне отчетливо вспомнила, как пользоваться личным внутренним. А правила должной вежливости… это ей вспоминать не надо.
- Извините, ньирре-теи, - произносит этот эр’ньеро Райэн после, - я правильно понимаю, что это вы – мой младший родич из Семьи Тийе, кого Служба наблюдения общества сектора Ставист-рьен сочла должным вверить моему попечению. Как старшему прямому представителю наследующей ветви Семьи?
Да, эр’ньеро Райэну – точно представителю одной Семьи, имя которой носил и за собой знал – Гнезда дарра, Гнезда Сьенн – нужно время. Очень много, особенно в боевом подсчете. Сложить вместе данные чужого личного внутреннего. Возраст во внутренних биологических этой большеглазой тощей девчонки. Ее внутренний статус и предстоящую ей работу – ей уже быть матерью? Но как? А еще вот эту с большой вероятностью принюханную тварь у него под ботинками. Потом отдельно – как реагируют эти двое, как чуть отступает… Райэн уже думает на родном: сестричка – как подается вперед встрепанный молоденький лехта (…айе Далия. Да.), с видом – слишком говорящим, так – что время еще можно при всех данных потратить на мысль: «Нет, таи-лехта, убить ты меня пока еще не сможешь. Давай я сначала научу тебя, как». А потом улыбнуться:
- Вольно, ребята, драки не будет. О том, что я принадлежу еще этой Семье – узнал позавчера. Матерюсь до сих пор, - армейский встряхнется, явно выйдет из формальной парадной стойки… Посмотрит вверх и продолжит. – Как я рассчитывал послать эту работу… далеко, - а дальше он толкнет ботинком тушу мертвого хищника, и смерит ее взглядом, продолжая. – Но я вижу… очень объемную необходимость выполнять свои обязанности. Хотя бы по обеспечению безопасности. И передумал. Ньирре-теи, вы разрешите – приступить к их выполнению?
Ему совсем не требуется двигаться, чтоб из вольного положения снова вернуться в почти парадную стойку. Запроса. Интонация соответствует – очень почтительной вежливости. Но все-таки армейский улыбается. Это Саайре видит первым. А вторым – странное… Полосы – перетекающий серым и зеленым узор – что проступает как сквозь кожу армейского – по лицу, по костяшкам пальцев… Как… чешуйки. Что это?.. Сейчас бы напрячь память.
- А я… могу… - не очень уверено подает голос Илье. Запинается. – Извините, а я могу вас спросить – что это? – но руку, указывающим жестом, Илье протянет очень неуверенно. Армейский для начала явно выдохнет – скажет себе Саайре. И отчетливей улыбнется:
- Тварь, ньирре-теи? Или я?
А Илье делает к этому армейскому первый шаг, второй. Смотрит. Протягивает руку. Отдергивает.
- Эр’ньеро Райэн, - пробует голосом, - меня здесь зовут Илье. И – вы… Извините, можно я на вас покажу?
Армейский тоже делает легкий шаг к ней навстречу. Попутно отпуская с ладони жест – ему, Саайре, заметно что ли – насторожился? Жест тоже – армейский. Очень. Но его Саайре знает. Нин-Найр когда-то перевела. Там еще, при ремонте знания школы, при общей работе. Улыбаясь, что значение рассказывается только нижним фаэ: «Ну, если тебе совсем кратко, то: «Не ссы»». Саайре поймет… и вот с того момента, как в ткань дня вплелось страшное (да не с того ли – как учился держать обзорные?) – выдохнет, облегченно. Чуть позже. Услышав, как эр’ньеро Райэн говорит:
- Можно… Илье. Бери, - и протягивает ей руку – ладонью вверх, и послушно поворачивает ее тыльной стороной, вслед за движением девочкиных пальцев, что сначала не рискуют прикоснуться… А потом считают – две, три… детальки этого подкожного узора. Прежде удивленного:
- Чешуя?
- Ну да, - отзовется эр’ньеро Райэн. – Я не столь качественно владею… искусством управлять броней, как мои родичи, - выждет паузу. Пояснит еще. – Я из семьи Сьенн. Из Гнезда Присягнувших. Дарра.
И нужно еще свое время, чтоб уложить: а понимания в прозрачном взгляде... родича не станет больше. И паузу она почувствует. И заговорит:
- Эр'ньеро Райэн, вы... извините. И если я задаю вопрос, оскорбительный для Вашей Семьи, но я совсем не знаю, кто... это такие. Извините, я очень мало знаю. А чтоб вот так... Я совсем не видела.
- Это еще не "вот так", - мягко, очень мягко продолжает армейский. - У моих родичей броня нормальная. Боевая. Мы - ну, дарра. Еще говорят - ящерицы. Люди Присяги, - под это армейский хмурится, отряхивает - жест с ладони. Потом внимательно смотрит на Илье и продолжает. - Про нас есть история, мой младший родич. Я готов с тобой поделиться, но она долгая. И я думаю, здесь и сейчас не лучшее время и место для того, чтоб ее рассказывать? – он ждет – столько, сколько требуют правила вежливого разговора. А потом продолжает. – Я надеюсь, мой уважаемый младший родич и вы, таи-лехта, простите мне – сначала я считаю должным выяснить происхождение вот этого чешуйчатого визитера… К сожалению, полагаю, я вряд ли вытрясу с него нужные данные…
И разрешающего жеста он дожидается. Саайре приходится на него потратиться. Потому что – ждет. И только после того присаживается, переворачивает… тушу, что-то парой движений пытается рассмотреть. Только вот Илье тоже – медленно опускается на корточки рядом с армейским. Осторожно протягивает руку. Спрашивает:
- Это очень опасный зверь, да?
- Шьонайсса… средней крупности, - все так же медленно отвечает армейский. – Вообще, глупые, мозга вот, - пальцы отмеряют незначительную окружность продолговатого черепа зверюги. – Но быстро двигаются и хорошо маскируются. Убить сложно. Так что опасные. Для непривычных мест. Тоже – хочешь потрогать?
- Не знаю, - говорит Илье, а ладонь дотягивается. – Я чувствовала… страшное. И Саайре тоже…
- Я заметил. Как вы отходили.
Армейский смотрит. Очень внимательно смотрит. Позволяет себе не скрывать прочувствованного. И сейчас эр’ньеро Райэн очень зол.
«Вот…дерьмо несклеенное», - ругательства к Райэну возвращаются не сразу и вполне рядовые. Что шерсть дохлой шьонайссы имеет свойство очень быстро сливаться по цвету с формой тех, кто эту шерсть с нее снимает – сам проверял неоднократно. Не удивился бы… Только вот непросто почему-то наоборот – заметить на фоне этой шерсти руку. Протянутую тонкую лапку девочки Илье. И что это за хрень такая – он, эр’ньеро Райэн, еще не знает. Но выяснит. Полагает – сейчас и начнет.
Армейский шевелит мертвую тварь, быстрым движением смещает ей чешуйчатую голову, сосредоточивается. Вот – а теперь можно его спросить:
- Эр’ньеро Райэн, я могу узнать, что вы делаете? – спросит это парень, лехта этот, далиец. Он в своем праве, надо рассказать.
- Ищу личный внутренний зверюги, - легко отзовется армейский. - Внутреннюю маркировку. Фауну высокого уровня опасности весьма трудно вывезти из ее исконных мест обитания. Помню по Шьонтаха: исследователи предпочитают отправляться сами. В места, крайне для разумных неприветливые, - пока он это говорит, руки переворачивают зверюгу, производят какую-то загадочную манипуляцию. Дальше армейский оценивает вслух. - Дерьмо, - и продолжает объяснять. - Вывезти зверюгу без личного опознавательного невозможно. Вывоз кладки также подлежит регистрации и дальнейшей маркировке. А еще выплод их, утверждают, затратное и малоосуществимое дело. Не повезло: перед нами результат. «Выведен для личной коллекции», личность не обозначена, «размножению не подлежит», частично успокаивает, - «Осталось выяснить, сколько у той плесени в личной коллекции таких зверюшек», - Райэн оставит про себя, оценит внимание рыжего далийца и бросит вслед. – Поделиться каналом передатчика данной маркировки, таи-лехта? Буду просить у вас и вашей территории согласия на некоторые… неаппетитные исследовательские воздействия на этот объект, разрешите? – и внезапно отчетливо переменит – интонацию и место направления – взгляда и речи. – Извините…
Саайре надолго запомнит об этом армейском – что Льеанн он тогда заметит первым. Отсечет приближение, прикинет безопасность, сочтет безопасным, договорит необходимое – и тогда уже выпрямится. Поприветствовать. Он, Саайре, увлеченный нежданными гостями, на знакомое приближение – по тревожному ж сигналу – внимания обратил куда меньше должного.
Он и потом… меньше внимания обратил. А Льеанн стоит и смотрит. На Илье, на Саайре, на дохлую зверюгу, еще раз на них вместе, и снова. Стоит и смотрит. Долго. И прервет это армейский:
- Теплого дня, - выдаст эр’ньеро Райэн формальное приветствие. Еще четверть выдоха потратит на оценку обстановки, в том числе – на имя, звание и принадлежность нового лица, на мысль: «Вот и ответственное лицо…» - а потом на пару шагов вперед. – Лехта, вы можете выдохнуть. Не думаю, что вы смогли бы это в точности предвидеть.
И Льеанн его слушает. Выдыхает. Слышно. В этом шипении сквозь сжатые зубы нижняя вариация: «Расслабились!» - угадывается не без труда.
…Полные обзорные и общий режим тревоги сняли в храмовом квартале четыре дня назад. Когда внезапно выяснилось, что по крайней мере одно из обращений Льеанн к адресатам дошло и действие возымело. И рабочая группа отдела организации дознания Службы наблюдения общества Ставист-рьен при содействии Службы наблюдения Приливов сектора свалилась на город Мьенже и храмовый квартал стремительным бураном. Выяснив в ближайший большой круг времени, что все, изложенное в обращении, соответствует действительности в полной мере и ничто не превышено для ускорения работы, действовать они стали примерно с той же скоростью. Саайре именно поэтому никого из них не успел разглядеть. Обрадоваться – успел. В основном тому, что обстановка осажденного лагеря, в которой предыдущий круг дней прожил храмовый квартал, работать не помогала… Сочетать необходимость напоминать девочке Илье, как живет окружающий мир и как здесь жить, с необходимостью постоянно следить за безопасностью сочетались с трудом, «держались вручную», - как оценивала это лехта Трэстинка. Уставал Саайре очень, даже при поддержке – да всего храмового квартала. Что с удивительным вниманием отнесся к своим гостям – поставившим его землю и его маленьких под вероятную угрозу…
Это Саайре помнил. Вечером было. Глубоким вечером – вот эти четыре дня и еще круг дней назад. Когда в храмовый квартал заявился… помянутый Льеанн проситель. Слышать и видеть не случилось, обещание держал. Был с Илье, заодно – с Вланко поработал. В этот раз в младшие учебные группы пришли, помогали мелким с собранием трав разбираться, подписывать. Пришедшая помогать рыжая Фленка, помнил – присела к Илье в опекаемые. И сам бы присел. Карточки к листьям они подписывали. От какого дерева какие. Трудно – опекаемым первый раз справляться. «Живучая бумага» плотней привычной и гладкая, пока знак выведешь, пока высохнет… Илье смотрела, листья наклеивала. А потом попросила кисточку. Задумалась. Погрызла кончик. Осознала это, огляделась… Точно примерила к руке – «расписалась в воздухе» - и набрала туши. А там Саайре не удержался – звуком выдохнул от восхищения… Ну – когда мастер работает… А когда неожиданно так – мастер. Кисточка в руках у Илье – «летала и радовалась», знаки ложились – один к другому, правильные, легкие, красивые… Вот Фленка, собиравшая карточки, и подошла. Серьезно так, с торжественным видом:
- А теперь показывай, как ты это делаешь! Я тоже так хочу.
Илье сначала и не понимала: что – как пишет, потом показывала - угол наклона и как так держать кисть, всей горстью, «как будто держишь яйцо вместе с кисточкой», потом осмелела, начала Фленке прямо пальцы ставить. А кажется – не очень получалось. Там и сорвалось - чужое такое, деревянное, про "что у тебя руки каменные". Илье, похоже, больше испугалась, кисточку уронила, извинялась... А Саайре и упустил, со Вланко заговорился. Только Фленка обошлась проще: фыркнула, сдувая ерунду с ушей, сказала: "Ну и каменные, - и взрослым голосом, - я пока еще учусь!", улыбнулась на извинения: "А я не буду обижаться, я буду - вот!" - и как тряхнет кисточкой, как на нее дунет, осыпая Илье мелкими брызгами туши... И тут дернувшимся Саайре и Вланко еще с улыбкой объяснит:
- А я для справедливости. У меня вон сколько конопушек, а у Илье не одной, - Вланко еще начнет урезонивать сестричку, а та, не слишком уважая его статус наставника чуть не по лицу ему припечатает: "Молчи. И смотри". Недолго - Саайре не успел вмешаться: Илье, что так и смотрела - очень... глубоко - вдруг совсем Фленке скажет:
- Вот как ты сейчас кисточку держишь? Сейчас, когда, - звук издает, дует на кисточку. – Вот так держать надо, только вниз, над бумагой, ну…
Теперь сестренка Вланко будет молчать, грызть кончик кисточки, сосредотачиваться… Взмахивать пару раз, разминая руку и вспоминая как это держать… Похоже, у нее начнет получаться…
Удивительное будет чуть позже. Кажется, Илье вернется к работе – карточки подписывать. Быстро. Быстрей, чем имена деревьев, от которых листья проговаривает вслух. К этому Саайре прислушивался – интонации разные: сколько она узнает, сколько нет, и сколько из тех, что она не узнает, знает он сам… показать потом надо будет. Пропустил – вплетенное в этот перечень вроде бы такое отстраненное: «Тык…» С которым Илье неуловимым движением перехватит кисточку, и, пока Фленка увлеченно вытанцовывает что-то из показанных знаков и по сторонам не очень смотрит – дотянется ей до щеки. Кисточкой. С тушью. Точку поставить.
На этом Фленка, понятно, отвлечется:
- И?..
- Для справедливости, - таким же отстраненным, вроде бы, скажет Илье. – Тут… не хватает.
Выдох они друг на друга будут смотреть. Потом Фленка вместо всего вдруг заулыбается – во все конопушки – с добавочной заодно. И полуотстраненным поинтересуется:
- Шутишь?
Илье согласится. Медленно. И вид у сестренки Вланко станет серьезный-серьезный.
- Ура, получается! – выдаст она вслух. – Шутит. Ле-ехта Саайре, - протянет она, - ты запомни – Илье шутит. И старшей своей скажи!
Он запомнил. Принес. Весть оказалась очень вовремя – даже разрешила Льеанн улыбнуться. Той Льеанн, тем вечером. После – визита непрошеного… просителя. Когда Саайре второй раз был в парадной внутренней приемной храмового квартала города Мьенже. Третий раз – смотрел на старшего этого квартала. И первый раз – кажется, вообще в своей жизни слышал, как теи-лехта Ллеаннэйр говорит с позиции младшего руководимого. У нее не очень получалось.
Саайре как раз войдет, сядет – по молчаливому приглашающему жесту, поймет по этой тишине, что здесь ждали его – и молчали. И услышит.
- Простите, ниери Нилайерин, имею все основания предполагать, что мы принесли вам беду. Но иначе поступить было недолжно.
- Я слушаю, - медленно отозвался лехта Нилайерин эс Стронда айе Хладье. – Я правильно понимаю, причина – проситель? – согласного жеста он дождется. – Кто это был?
- Проявляющий-Roijthu Реингаи роэ'Нард, - медленно уложит Льеанн. (…этот камень расплавился и сгорел раньше, чем успел появиться. И все-таки это камень.) И еще медленнее. – Автор.
- Того… что делали с девочкой? – Саайре на этом подпрыгнет, вмешается, совершенно не по порядку, внутренним разговором. Ну… не получается терпеть того, что там – с другой стороны – звучит.. Льеанн ответит согласным жестом. Старший храмового квартала подождет, пока они завершат. И продолжит должным:
- За чем приходил проситель?
- Попросил вернуть. Ту, что принадлежит ему по праву опеки и возможности воспитания, и предположительно находится здесь.
- Понятно. Попросил, - кажется, за словами старшего тоже начинает плавиться камень. – И вы, ниери Ллеаннэйр…
- Отказала, - все также медленно продолжит Льеанн. Саайре сначала поднимется, с жестом: «ну и правильно», только так и застынет. Руки не доведя. И обратно не присев. Потому что сообразит. Старший говорит формулу. Ту просьбу, на которую – теперь Саайре знает – любой из лехта, поднявший имя и звание, не вправе отказать. По долгу места, которое занимает между разумными и их богом. «Как?» - у него, правда, тоже не успевает получиться. Льеанн продолжит. – Так было должно. Перед моим богом.
…Во внешней приемной храмового квартала такие же высокие своды и узкие окна. Там светло. Мягко светло, взглядом сразу и не поймаешь – откуда источники света дополняют неяркий пасмурный день за окнами. Капает. Стучит.
И подниматься к личной внешней приемной от парадного входа совсем недалеко и невысоко. Разумно – мало ли кто, зачем и в каком состоянии попросит о личной встрече в храмовом квартале. Четыре длинные, в две плиты, ступеньки до внешней двери, за ней – еще две, еще одна дверь и этот небольшой теплый зальчик первого этажа «приветственного корпуса».
Этот проситель идет медленней, чем ожидалось. От момента оповещения у входных ворот до двери приемной. По правилам времен легенд на своей территории лехтев разрешено – выйти и встретить личного просителя. А разрешено – и не встречать. Возможно, он и помедлит, ожидая. Его не встретят. Придется подниматься одному.
(….запах чужой работы – узнаваемый запах – по ступеням и внутрь проходит быстрей – его носителя..)
Первое ощущение по вхождению в приемную Реингаи роэ’Нард оценит как неприятное. Слегка мешающее сосредоточится. Что здесь сегодня со светом. Он… излишне отчетливый. Второе будет вполне удовлетворительным – да, объект распознан с достаточной точностью, теи-лехта zu-toera Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо полностью соответствует описанию и основным данным, на которые он, Реингаи, счел нужным обратить внимание. Траурный пояс, правда, явился для него некоторой неожиданностью. Возможно, на личную сторону объекта стоило обратить немногим больше внимания. Впрочем, работа с объектами, находящимися в расходной и с вероятностью нестабильной эмоциональной ситуации не является для Реингаи роэ’Нард чем-то новым и неизвестным.
Лехта не вышла встречать наследующего землю Дома Нард. Это допустимо, но неправильно… Хотя он не ожидал теплого приема. Но ждет она как должно. Стоит – в тени, под колонной, ждет, пока посетителю будет угодно заговорить и изложить предмет посещения. Что ж, много времени Реингаи роэ’Нард у нее не отнимет. Он готов даже снизойти к принятому внутри этих стен порядку общения.
(….нет, вся мощность света расположена здесь правильно. Непонятно..)
- Теи-лехта Ллеаннэйр, я, Реингаи роэ’Нард желаю к вам обратиться. С личным запросом, - визитер – невысокий, худой Проявляющий, как вылинявший… несмотря на то, что снаряжен в полном соответствии с требованиями неофициального визита в необязательное место – но это настоящий закатный шелк, который этот не побоялся испортить зимней влажностью города Мьенже – говорит тоже в полном соответствии. На высоком фаэ нисходящего обращения. Почти забытый повседневной речью, оставшийся в определениях и редких формулах обращений, язык разговора людей и лехтев уходить из должного перечня начал давно. Еще до Золотого мятежа.
Реингаи роэ’Нард только в одном сбивается с должного порядка диалога. Он не оставляет собеседнику времени на «я есть, и я готова вас слушать». Делает шаг вперед и продолжает:
- По доступным мне данным на вашей территории находится несовершеннолетняя Нарин-теи эс Тийе айе Хладье, что принадлежит мне по праву опеки и возможности воспитания. Теи-лехта Ллеаннэйр, я могу вас попросить вернуть мне ту, на которую я имею право? – он говорит на должном обращении высокого фаэ. Он воспроизводит ритуальную формулу. Отказать в ответ на которую лехтев не имеют права. В силу функции, которую они выполняют в мире.
- Нет, - говорит лехта. И сдвигается. Неполадки со светом и тенью сдвигаются вместе с ней. Первым начинает понимать исследовательский интерес. Во-первых, это не неполадки. Это близкая проявленность присутствия Изнанки вплоть до видимых границ. Интересно, на сколько слоев. Долей мысли он, Реингаи роэ’Нард даже начинает их подсчитывать. Привычка. Во-вторых, интересно узнать продолжение формулы, воспроизводимое крайне нечасто. Она поддерживает его речь, без видимых усилий, и говорит правильно – как должны отвечать разумным людям лехтев. Имущество. Бога. – Не можете. Мне не разрешено.
Потом – эта женщина продолжает говорить. С вероятностью. На внезапно очень обыденном и повседневном. Правда Реингаи точно не подтвердит, слышал ли он это. Просто та часть сознания, что подсчитывает слои, цифру за цифрой, потом палец за пальцем увлекает его внимание. По известным ему правилам безопасности, проявить схожим образом можно не более двенадцати слоев – а какие возможности у лехтев? Реингаи роэ’Нард вдруг не отследил, как увлекся: считает слои, распрямляет пальцы, задирает голову. А эта женщина говорит:
- Девочка из Семьи Тийе пришла сюда за помощью. Профессиональной помощью лехта zu-toёra, необходимой для живого разумного человека. Вы качественно работаете, Реингаи роэ’Нард… и за столько лет не узнали такой простой вещи? Чужая работа пахнет, - он зачем-то смотрит вверх, все выше и выше, и говорить ему приходится куда-то в подбородок, в худое, торчащее горло. – От нее пахнет. Вашей работой. Реингаи роэ’Нард, я очень сожалею, что вы пришли в этот дом как проситель. И мне очень интересно…
.…А потом он внезапно понимает. И все становится на свои места. В том числе, освещение. Подсчитывать бесполезно. Вся Изнанка, сколько ее ни есть, от первых слоев, где строятся основные контуры элементарных предметов воздействия, до глубин, холод и вес которых не позволяют подойти близко не только живому разумному, но и наблюдательным искрам – вполне уместилась – где-то рядом, а может внутри этой устойчивой… соединительной цепи, этих спокойных раскосых светлых глаз – и смотрит на него. С любопытством.
Лехтев функциональны. Просто Реингаи роэ’Нард никогда не считал нужным принимать в расчет эту сторону их функциональности.
…А Тот, кто Выше пришел. И увидел. .
- …как вы будете смотреть в глаза своему небу. Когда до него дойдете. Мне очень интересно на это посмотреть, - кто из них – эта женщина, или тот, кто стоит сейчас рядом с ней и сквозь нее – только так отчетливо улыбается. И через три четверти выдоха обещает. – Нет. Я обязательно на это посмотрю.
А Реингаи смотрел. И не понимал. Совсем все целиком. Он никогда не считал нужным приобретать какие-то знания в этой области функциональности лехтев: как использует свои вещи... тот, кому они принадлежат. Крайне... нечастое использование. Настолько, что Реингаи никогда не требовалось осмыслять это и допускать внутрь своих представлений о мироустройстве и работе с ним. Только это было. Здесь и сейчас в мире его окружающем. А он стоял и не понимал.
- Реингаи роэ'Нард, - а этой zu-toёra присутствие ничуть не мешало. Говорила и говорит. Требовательно. - Я тоже хочу вас попросить. Покинуть эту территорию. В ближайшее время. С вами очень противно дышать под одним небом.
Просьбу он выполнит. Не по воле и не против. Неразумной исследовательской искрой, которую сдавили глубокие слои - так, что варианта только два. Или вылететь или быть расплющенным. О предпочтении речи уже не идет.
Реингаи роэ'Нард выскользнул. Из этого места и этой территории. Быстро, не вспомнилось. Только оступился - со второй уличной ступеньки. Подвернул ногу. Больно. Понял, что вышел удачно: живым. Прохромал шага три. Повреждения малы, но неудачно. Теперь понял, что чувствует. Это также неудачно. Как должно действовать, если страшно? А он, Реингаи роэ'Нард - боится. До щеньячьего пота по спине... что так подчеркивает этот мерзкий ветер. Боится... и первым делом даже не абсолютно неучтенного им функционального аспекта существования лехтев. Взгляда. Знакомого сосредоточенного исследовательского взгляда сквозь средство наблюдения. Наступить на травмированную ногу, прочувствовать и договорить. Существующего в мире сейчас и здесь и вот такого взгляда своего бога.
А теперь необходимо переключиться на более близкие и насущные соображения. Нехорошо - ему придется обратиться к личному транспорту. Он слишком устал. Давно так не случалось. А пока придется, не торопясь, чтоб не утомлять ногу, идти до ближайшей общей посадочной площадки, можно обдумать. Вероятный выход, что предоставляет ему опрометчивое обещание этой zu-toёra. Она обещала лично проконтролировать, как он перейдет в посмертие? - право же это будет затруднительно тому, кто туда отправится значительно раньше. Пожалуй, эту работу в скором времени должно закончить. Насколько ему известно, точность формулировок... должна играть значимую роль в людских обещаниях богу.
Из спокойного ритма размышлений его некстати выведет только воспоминание, накрывшее, стоило расслабиться в удобном привычном тепле личного катера, что нес его к побережью. Голова, перебирающая все доступные данные, некстати воспроизведет известное суеверие. Что лехта zu-toera совершенно не обязательно быть живым, чтобы выполнить свою работу. Насколько это касается обещаний?.. В любом случае, у него есть время проверить. В защищенном домашнем пространстве.
Именно этим ньера Реингаи роэ'Нард и планировал заняться.
@темы: сказочки, Те-кто-Служит, Тейрвенон, Тильсенн
-
-
26.07.2013 в 22:43ненене, не в пятницу, не вечером, не теологию)))собственно я думаю что и человеческая религиозность тут же... дает чудовищные плоды
-
-
26.07.2013 в 22:58ingadar, человеческая религиозность и пострашнее, имхо, дает. Так я не о религиозности, а о вере, причем тут уже по идее тот ее аспект, который на грани твердого знания.
-
-
26.07.2013 в 23:01"..воспринимают именно Бога - как бога, как мистическое явление."
Black_Anna a.k.a. Gaellio, то есть у лехтев с этим.. восприятием все в порядке... вроде, а у всех остальных (или не совсем всех) вот так вот - мистическое явление?
-
-
26.07.2013 в 23:16ладна, буду аки придурок, раз так:твердое знание аэродинамики и прочего... того, не очень сочетается с божьими небесами и всем таким прочим
уместить в голове, что это есть и работает одновременно - нужна очень нетривиальная голова. ну вот, Реингаи предпочел старательно обращать внимание на аэродинамику
-
-
26.07.2013 в 23:22-
-
26.07.2013 в 23:27ну вот я ща нифига не понимаю, как именно те буковки, которые я печатаю, доносят сюда инфу и тут остаются. это не моя работа
с лехтев и окружающими примерно также
-
-
26.07.2013 в 23:29-
-
26.07.2013 в 23:33Эммм, ну вроде как одно вовсе не обязательно влечет за собой другое. И более того, развитый интеллект вовсе не обязательно следствием своим имеет мудрость и душевное благородство. Да и гениальность в чем-то одном вовсе не отменяет узколобости и ограниченности в других местах.
-
-
27.07.2013 в 00:10-
-
27.07.2013 в 10:54Хм. Не сочетается... у довольно определенного круга типажей, у тех, у которых «Гагарин в космос летал и бога там не видел!
А тут все-таки показано общество, которое не только бесконечно далеко от этого вот доказательства небытия божия амперметром, но и активно лазает с амперметром по этим самым небесам, то есть, следующая ступень эволюции мысли. Поэтому Реингаи здорово похож на микробиолога-академика, который полез в очаг чумы с убеждением, что вот ему лично вместо костюма и дезинфектантов достаточно рот перекрестить при зевании.
-
-
27.07.2013 в 12:55а про чуму... ну-у, по мне тут скорей активная невозможность поверить, что если чума разумная и деятельная - то тебе никакой костюм и дезинфекция не поможет
-
-
27.07.2013 в 20:08-
-
27.07.2013 в 20:13-
-
27.07.2013 в 20:17поэтому если прилетает - значит, где-то дезинфекции не прошел или дырку в костюме пропустил) или какое-нибудь стихийное бедствие вмешалось
туда это... моральных и эмоциональных оценок почти ВАЩЕ не положили
-
-
27.07.2013 в 20:47-
-
27.07.2013 в 20:55Подумалось - ну до чего знакомый типаж. Один из представителей типажа, например, числит себя верующим... вызывая у меня легкую оторопь и желание сказать, что вот тебе-то лучше быть атеистом. А то либо «опыты», либо вера.
-
-
27.07.2013 в 21:22Асаэ, поддарочек его еще и моложе, при этом по ныне занимающей должности по идее ну не то, чтоб контролирующий, но это.. обеспечивающий некую съемку фона
чем по своей глупости решил воспользоваться в свою пользу. не уверена, что данные эксперимент (по крайней мере именно так) Реингаи начал бы... без компании