приграсноэ цы

вы оцените

"В худшем – начинает носить плащ из занавески и бегать в нем по лесам с криком “я – Феанор”. Смейтесь над ними, над ролевиками, у меня немало таких знакомых – ролевиков. Если это у них не проходит с возрастом, то жизнь у них в основном жалкая. Потому что на самом деле они живут – там. Здесь – только бледная копия, лишенная жизни и энергии" (цы).
целиком туточки: www.matrony.ru/poteryannoe-pokolenie-ili-skaz-o... вставляет недеццки

@темы: Бред, Веселое

---

неполадки с компом бесят нечеловечески хочу обратно в свой профиль, собака ты страшная(

---

и продолжаем

часть раз, здесь - samlib.ru/a/arharowa_j_l/ilije1.shtml
кто не знает - там 2.7 мегов)

часть два:
пролог: ingadar.diary.ru/p188851413.htm
раз: ingadar.diary.ru/p190230727.htm


продолжение на выдохнуть

ну отчасти. вбоквелльной бытовухи

- Мне было разрешено ему отказать. Полагаю, нарушением договора в данном случае было бы согласиться, - продолжала тогда Льеанн. А Саайре слышал – но в голове не укладывалось еще, насколько это отдельно. Насколько вслух она говорит непроизносимое. То, о чем Те, кто Служат не говорят. С того момента, как стали… принадлежать. А Льеанн размеренно продолжала вслед. - Но убить его мне не было разрешено. Возможно, потому что то, как я хочу его убить... слишком расходное действие для меня сегодняшней и основных обязанностей, - потом в ее размеренный официальный легко врастает нижний армейский. - А этот ньера... наследующий - очень опасная мразь. Официальное обвинение Службе наблюдения общества я готова предъявить... но предсказать, когда мое обращение дойдет и возымеет действие, к сожалению, не могу. Пока говорю только, что принесла вам большую опасность. И жду вашего решения, старший.
Лехта Нилайерин не медлит с ответом:
- Значит, мы внезапно в осаде? Хорошо, вспомним, как это делается. У Дома Трав излишне закрытая и доступная извне территория. Не хотите временно перейти ближе Корню Дома? Туда пройти чужому крайне трудно, но на всякий случай... - потом старший замолкает. Смотрит на Льеанн, на мелкий жест, которым подбирают сказанное пальцы. И продолжает, не завершив фразы. - Тому, кто пришел к нам за помощью должно обеспечить покой и безопасность. На все время работы, - и открыто удивленно. - Ниери Льеанн, вы сомневались в ответе?
- Я... - тоже начинает лехта Льеанн. Пальцы собирают узелок и отбрасывают, еще раз собирают и отбрасывают, отряхиваются. И начинает снова. - Я, кажется, заработалась, - но, еще раз отряхнув ладонь, она все-таки уточнит. - Но у вас здесь дом. И дети.
- У нас здесь дом. И дети. И у нас есть... разработанные материалы, как здесь проживать в осадном положении. Мы вспомним, - говорит старший - и Льеанн выдохнет. Слышно. Потом продолжит:
- Если смогу быть чем-то полезна...
- Сможете, Льеанн, - отзовется старший. - Теперь давайте работать.

В "осадном положении" храмовый квартал прожил весь тот круг дней. Илье, казалось, этого и не заметила. Отсыпалась. Еще раз ходила к младшим на занятия, там, где помогала листья подписывать. Рядом с Флёнкой еще мелких пристроилось, смотреть, как кисточку держать. Было и к лучшему. Там как-то невзначай, с легкой руки той же Флёнки (у этой всегда находилось в запасе двадцать вопросов и выходы на тренировочные задания) и Наставника Вланко неспешно выяснялось, что у девочки Илье со знаниями второй, взрослого имени, аттестации. Там выясняли и... в несколько рук старались сдвинуть - привычку искать вместо нужного ответа - ответ, кому-то должный. А еще... "Так безопаснее", - это хмурился не самый ожидаемый участник этой работы - все еще профессиональный Наставник Саайре лехта Янко эс Штене. Этому сам Саайре удивился, как раз пропустил, поднимая звание, как Илье, пребывая на обследовании в медблоке, заинтересовалась исследовательской "капсулой" - и как теперь пропадала, заныривая на хорошо ему знакомый исследовательский первый обучающий уровень тренажера, настроенный Янко, собирала - из чего состоит любой разумный и для чего это так нужно. Медленно, но вполне точно. И ей явно было интересно.

А Саайре тоже учился. Работать. Первым делом пришлось тренировать умение обращаться со специфическими храмовыми системами безопасности. Впрочем, с такой охранной системой не только он, но, похоже, и Льеанн сталкивались первый раз. На всей территории храмового квартала, от береговых обрывов до Корня Дома проходили ее защитные слои, сходясь к центру. От качественных "обзорных", как назвала их Льеанн, складывающихся из технической работы систем слежения и из наблюдательных знаков, следящих за верхними пластами Изнанки. Что позволяло отслеживать количество и состояние приближающихся – по степени агрессивности. До защитных барьеров, готовых стать оборонительными, в узком внутреннем кругу квартала, где вполне умещались корень дома и здания рядом, в том числе - младшая школа и местный восстановительный. Помнится еще как, осознав масштабы, удивилась Льеанн. Там же, во внутренней парадной приемной. После разговора. Первым этапом работы старший ознакомил гостью квартала с его оборонительными возможностями. И Льеанн оценила: "Нам бы такое на Далию, а? - потом спросила. - Зачем это разрабатывалось?" Старший ей передал историю происхождения. Что некогда, пять звездных лет назад, тогдашний глава магистрата города Мьенже, самолично осмотрев карантинные земли трещины, рассудил, что они вполне пригодны для проживания. А если лехтев так настаивают на сохранности этих земель - он предлагает переместиться туда храмовому кварталу. Добровольно или при содействии сил городского магистрата. "Мой предшественник, - говорил старший, - порекомендовал ему пройти полное обследование на предмет поражения Изнанкой, а также сообщил, что лехтев города Мьенже не собираются переселяться на карантинные земли и им разрешено возразить решению магистрата, вплоть до прямого физического воздействия. Как вы понимаете, ниери Льеанн, глава магистрата уже был не волен остановиться". - "Да", - подтверждала Льеанн движением пальцев и старший продолжал: "Наш опыт пребывания в осаде продлился около большого круга дней. Включая два фактических штурма. Продержались". - "Потом он умер?" - уточнит Льеанн. - "Семья ньера начальника магистрата сочла его действия угрожающими, - отзовется старший. - К сожалению, у них было мало времени, чтоб отреагировать. Он погиб с невыясненной интенсивностью поражения". "Достаточной, - отмечают пальцы Льеанн. "Поскольку его гибель с очевидностью доказала причину его претензий, храмовый квартал оставили в покое... и даже позволили строить отслеживающую систему у земель трещины. Это долго тянулось, - договаривает старший. - Но оправдавшую себя систему безопасности... мы оставили в рабочем состоянии". "Хорошо, - ответит Льеанн. Помедлит и продолжит. – Извините, старший, я хочу задать недозволенный вопрос. Я правильно понимаю, что Служба наблюдения общества города и храмовый квартал тоже – не сочли нужным информировать о случившемся должные службы? Хотя бы на уровне сектора». Лехта Нилайерин выдыхает, пережевывает что-то по виду невкусное и решает продолжать: «Нет. Поскольку проблемная ситуация решилась сама, общие потери были незначительными… Было решено посчитать случившееся внутренним делом города. Извините, ниери Льеанн, таковы традиции». Льеанн тоже долго собирается с ответом. И Саайре уверен – пытается проглотить – из ее сегодняшней позиции разговора излишне увесистое: «Не все традиции достойны долголетия…» Чтоб продолжить – пожалуй, не менее весомым: «Старший, вы понимаете, что мы повстречались с общим результатом… таких традиций?» Ей приходится ждать еще. До беззвучного ответа: «Понимаю».

А еще именно там, в те дни Саайре делал первые шаги. На пути лехта. "Ма-аленькие шажки, - говорила ему теперь еще один Наставник - лехта Трэстинка, собирала пальцы в "детский кулачок и показывала "топ - топ". - Очень необходимые шажки".
Что Илье хорошо умеет говорить кисточкой и тушью - Трэстинка узнала сама. Знаками письменной речи, правда, передать у Илье тоже - не получалось. То, что хотела рассказать – и что не могло существовать в словах. Это было посреди этих дней, и Саайре не без труда мог вспомнить, когда началось. Где перебравшаяся с ними Трэстинка так, вечером, пробовала дудочку, перебирала мелодии, какие-то из них Искорка узнавала, под одну вот – во второй вечер, на новом месте было неспокойно – сидели вместе, мозаику собирали, песня была весенней, и камушки Илье подбирала прозрачные – в цвет. Думала глубоко и не боялась. Складывала – ручей и небо… А потом в два голоса вспоминали слова песенки, Саайре не мог – местная, укладывали слова в знаки – один за другим. Льеанн еще девочке свою кисть отдала попробовать – по руке ли – ту самую, Тхаио. Была тяжеловата, но знаки выходили. А потом Искорка остается. С кистью и тушью. В своем спокойном месте, где должно укладывать знаки. Глубоко – и как будто их рядом нет. Вот этого Саайре еще не понимал – умения лехтев не мешать. Смотрел, старался со стороны, как Илье привычно подносит к губам кисть, вспоминает, что чужая – и чья – и не трогает кончика, как резко, слишком много собирает туши… А потом на рыжую «учебную» бумагу ложится знак «страшно». Дальше у нее получается знак "тени". И еще... это должно быть "море", но на нижней черте кисточка в ее руках замирает. А потом Илье вздрагивает и чуть не со слезами говорит: "Не могу!" Саайре сначала переспросит: "Рассказать?" - Илье поглядит на знаки, отзовется: "Да... я поняла, что умею их рассказывать... и не могу". Тогда вступит Трэстинка. Спросит негромко - сначала - может ли она предложить. Получит согласие. Скажет: "Ты это умеешь. Ты понимаешь, что так тоже можно танцевать?" - Искорка выдохнет. Задумается. И так явно осветится - пониманием. А Трэстинка достанет дудочку, пройдет пальцами и скажет: "Танцуй!"

И Саайре вернется - в это другое пространство, отменяющее дом и стены. Смотреть - отслеживать - как блики текут по воде, как Илье собирает звук, делает - первой линией... Как где-то еще и далеко та тень - маленькая совсем - девочка в синей рубашке, просит ученическую кисточку - раньше, чем ее обычно дают в руки... Подражает. Взрослому рядом. (...маленький детский игровой столик. В рабочей комнате. Для работы нужен свет, естественный, но бережный, мягкие рассеянные лучи цепляются за шероховатости ученической бумаги, под ними греется нарисованная уверенной рукой, тремя штрихами, собака.) Тому, чьи руки поправляют ей кисточку: «Большой и указательный – защипывают кисть, средний – крепко обхватывает, кончик безымянного – выталкивает». Руки теплые, чуть-чуть шершавые, как эта бумага, всегда пахнут - хвойным и колючим, и как раз там, где «пальцы защипывают», на них – твердое, мозоли, след давно привычной работы, руки настроились под кисть. Саайре вспомнит – и не очень удивится, узнав потом, что Семья Тшеричей много звездных лет занимала место хранителей Рукописного архива земли Хладье Дошта. Среди них жила свою жизнь и работала свою работу и мастер-реставратор старинных рукописей Эльна эс Тшерич... Когда Саайре узнавал, тихо и думал - и может, желали они своему отпрыску иной судьбы, чем дальний и тихий мир замкнутой в глубинах дубрав Западноморского края усадьбы Рукописного архива. Но по малому знакомству с окружающим миром не присмотрелись, что за другую судьбу выбрали...
Потом думал. А тогда знал - смотрел - и стоял на берегу. Держал. "У тебя это тоже было и это твое". Пока та музыка, что была за неровной мелодией дудочки, вздымалась волнами, плакала человеческими голосами и тихо, крадучись, проходила нераспознанными и пустыми шагами детского страха по ступенькам... И из-под кисточки девочки одно за другим выскальзывали - чудовища, изгибались, тянули - длинные лапы. Первое, второе, третье, четвертое... потом девочка откладывает кисть и с удивлением смотрит на дело рук своих. Пока умолкает дудочка и растворяется круг.
- Я умею... - первым, растерянно говорит девочка.
- Умеешь, - проявляется рядом Льеанн. - Очень хорошо умеешь. Я могу спросить...
- Я не знаю, кто они, - перебивает девочка. - Я их боюсь.
- Сейчас боишься? - требовательно спросит Льеанн, и Илье задумается, глубоко, так, что неосознаваемым движением подберет кисть, поднимет, остановится - только почти прикусив кончик:
- Ой... Да, боюсь, - она сдвигает бумагу, смотрит – на одного получившегося, на второго, перемещает листок – и все-таки не убирает. И удивленно так. – Но я… могу их видеть, - а потом посмотрит на Льеанн. – Ниери Льеанн, они… похожи?
И она смотрит. На рисунках – твари, пойманные линией, резкой, рваной… не похожие, по правде говоря, ни на зверей, ни на что… Ни на что-то существующее. А потом Льеанн закрывает глаза и смотрит снова. Пальцами. И отвечает:
- Похожи. Когтями, - потом смотрит на девочку и продолжает. – Они едят страх… И очень на него похожи. Поэтому бывают не похожи ни на что… - а девочка на кисточку смотрит. Узор изучает. Долго. Резьба работы Тхаио внимания требует. И Льеанн похоже ждет, когда девочка завершит этот процесс. Тихим: «Какая красивая… Извини меня». А потом, задумчиво, говорит дальше. – А страшное боится принять форму и стать понятным. Потому что тогда время пойдет дальше и станет ясно, что с ним делать.
А Илье еще раз передвигает картинки. И смотрит. Быстро:
- Я… еще совсем не понимаю. Но я… могу их увидеть?
- Можешь и порвать, - это торопится Саайре. А Илье думает. Долго. Смотрит – на протянувшую лапы тварь, крылатую – кажется – если вот те осколки – это крыло… И отказывается:
- Нет. Пока нет. Буду понимать, - и потом вернется, скажет, как важное. – Кисточка… хорошая.
- Да, - отзывается Льеанн. – Тебе доверить? – и поверх этого Илье укладывает обычную – невероятную – фразу:
- Я в них… маленькой – играла.

В новом месте, каменных комнатах центрального дома, недалеко от его Корня, Илье тогда так и уснула. Уложив поработавшую кисть в футляр – на столик рядом. И пожелав ей доброй ночи.
Позволения рассмотреть рисунки без нее и подумать – Льеанн у нее до того попросит. Получит. Сядет на лестнице, с фонарем, смотреть. Саайре стоял, понимал другое – слушал, что лестница течет вниз и точно к Корню дома… Вроде бы даже не думал. А сорвалось внезапно. Когда Льеанн доглядывает четвертую шипастую тварь, откладывает в сторону и, кажется, беззвучно ругается.
- Льеанн, ты понимаешь? А я совсем нет…
Она проходится – пальцами по бумаге, показывая над зверюгой какие-то непроявленные в нем черты. И все-таки не получается понять, пока она словами не скажет:
- Имя Илье пишет. То, которое дали. Драгоценная девочка, - только на этом и Саайре и угадает, что зверюга – это да, правда, знак «ценность». Ощетинившийся шипами и протянувший когти. Сожрать…
Обойдется.

Саайре не удивился, что плохо понял. С теми ночными разговорами в дни функционирования системы общей безопасности пришлось завязать. Очень выматывало ее отслеживать. Вот чего он за все эти дни не мог вспомнить – так как доходил до своего места сна и как укладывался. От ночных смен его лехта Трэстинка и Льеанн в два голоса гоняли. Объясняя, что освоение навыков будущей работы путем непрерывной практики, продолжение профессионального обучения и поддержка системы безопасности для него сейчас - более чем достаточная нагрузка. А голова - далеко и все же держала, как говорил здешний старший, что сейчас будет легче, систему можно задействовать от общей энергосистемы квартала. В случае чего, она создана так, чтоб поддерживаться и в автономном режиме существования, ложась всей тяжестью на личный ресурс ее поддерживающих. "Во время противостояния энергоснабжение отселяемого квартала было, естественно, снято", - говорил старший. Ресурсную проверку от магистрата, заявившуюся день на третий работы защитной системы, как чужих людей, дальше внешней приемной не допустили: незнакомые люди, проверяй еще каждого. Правда, изрядно выжатый последними событиями, магистрат не рискнул возражать.

Следующими чужими людьми, заявившимися в храмовый квартал города Мьенже, была рабочая группа отдела организации дознания Службы наблюдения общества сектора Ставист-рьен. Подвергнуться полной проверке они не возразили. И время вокруг понеслось с трудно умещаемой в голову средней скоростью. Исполнители - знал Саайре - оценили медицинские и специфические данные состояния девочки, по согласию Илье поговорили с ней самой. И действовали очень быстро. Так, что он их и разглядеть не успел.

( - Вижу, пополнили собрание? - вполголоса оценит эль’ньеро zu-toёra. Пообщавшиеся с девочкой Илье представители группы распрощаются с ней и работающими лехта и попросят себе время на личный разговор - в присутствии призвавшей их теи-лехта Ллеаннэйр... И старший группы Проявляющий-Llyithu Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но будет долго и отчетливо думать, как начать разговор. Или как вести его на официальном. Так, что теи-лехта Ллеаннэйр для начала предложит гостям выдохнуть и выпить чаю. И этот самый чай разливая, спросит.
- Не совсем вас понимаю, - отзовется Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но, возьмется за чашку.
- Я работала в Службе наблюдения общества, - ответит ему Льеанн, сядет рядом. - Обычно к какому-то звездному плотной работы в памяти приживается... собрание примеров, весьма способствующих несению службы.
- А, - оценит тогда Суринэ. - Вы правы. Пополнил.

Да, в ушах у него еще звенел - и с вероятностью будет после - голос девочки, в метрике записанной несовершеннолетней Нарин-теи эс Тийе. О которой он как специалист хочет задать только один вопрос: "Как она, после подобного воздействия еще держится в мире живых и в относительно здравом рассудке?" А потом еще много вопросов, но из официального порядка они изрядно выбьются. Девочки, которая выслушает объяснения - сначала теи-лехта Ллеаннэйр, потом его, старшего - кто они есть и почему ей интересуются. Заодно Суринэ просмотрит и оценит по доступным данным: да, с девочкой тут работают и ее это устраивает. А потом девочка у лехта Ллеаннэйр спросит:
- А зачем они и что они будут делать?
Ллеаннэйр помедлит, чуть не до жеста старшего "отвечайте", потом заговорит:
- Сейчас их задача найти тех, кто с тобой так... обошелся, изолировать и полностью оценить степень недолжности действия. И воздать как должно - по мере и последствиям предпринятого ими. Если ты согласна.
И девочка тоже не сразу, растеряно так - звенит:
- Я... не знаю. Я думала, так надо. Что они... имеют право. А потом очень хотела жить. Я только не хочу, - собирается девочка, - совсем не хочу, чтоб так еще было.

Да, Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но запомнит это надолго. Рядом с тем, как вот в том разговоре медленно укладывает теи-лехта айе Таэри:
- Да, я очень, очень хочу, чтобы с ними поступили по справедливости.)

Дня четыре в общей сложности потребовалось рабочей группе для достижения результата. Данные, полученные по распоряжению аль’эртай Службы наблюдения общества Алакесты а’Лайетт из полных архивов позволили прийти в дом семьи Тийе с предписанием о задержании ньера Ронсьерна эс Тийе и полном обыске его дома. Как сообщили Льеанн, местная охрана сначала не вняла предписанию и постаралась, с недостойными шутками, выпроводить незваных гостей. После, сообразив, что происходит, охрана попыталась оказать неуместное сопротивление. За что понесла заслуженное воздействие и была также задержана для дальнейшего выяснения. Дом оказался... крайне интересным. Статус карантинной территории он получил уже при беглом осмотре. А для подробного Льеанн в тот день и вызвали - как специалиста, работающего над данной проблемой, следовательно, способного оценить, какова степень общей загрязненности дома последствиями недолжной работы с Tairhien и какой метод обработки она сочтет целесообразным для успеха своей работы. И Льеанн отправилась. По общим итогам происходящего было решено из общего оборонительного режима вынырнуть. Вероятные источники угрозы предположительно нейтрализованы.
Вот сегодня Искорка и выбралась - прогуляться, смотрела - на укутавший парк храмового квартала туман, говорила тихо: "Как... непохоже". А страшное вот - пришло.

Правда, Льеанн не удержалась - от резкой и весьма из нижнего фаэ реплики, узнав от Суринэ, что подозреваемый Реингаи роэ'Нард в настоящий момент покинул территорию Мьенже и землю Хладье Дошта, вызванный в связи с внутренними делами Дома. Гарантированно без права возвращения и каких бы то ни было воздействий на события в городе Мьенже. Это они могут обещать. Льеанн выслушала. Совсем прищурилась. Оценила: "Дом сказал: "наш навоз" и положил в сундук? Ладно. Найду."

@темы: сказочки, Те-кто-Служит, Тейрвенон, Тильсенн

---

...а в пробке мимо маршрутки проехал странный угловатый джип, крашеный серебряным
с надписью "Ил-2" и нотной строчкой на борту

да, меня это радует

а еще я доделал мелкий на 33 страницы правда в ритме Канона, т.е. в столбик, вбоквелл, который именно вбоквелл
и исполняю песни радости и щастья, чего и желаю.
оно многовариантно)

запись создана: 29.07.2013 в 22:32

Вопрос: Поздравь автора!

1. Ураа!		20	(71.43%)
2. Иди над крупняком работай, автор!)		7	(25%)
3. Да ну тебя		1	(3.57%)
Всего:		28 Всего проголосовало: 21

---

ну таки с днем!

Российскому флоту несомненно быть

---

очередное пра нибываааит

не умеют и не выносят, дассс

ru-aviation.livejournal.com/2675292.html?style=...

и какое лицо

@темы: матчасть, Интересности

---

чорт, какая прелесть)

лента донесла, историческое)

Вскоре после воцарения Никифора Вотаниата (1078-1081) "злой дух сошел на несших стражу во дворце воинов" гвардии варангов. Вот как об этом пишет Михаил Атталиат

"В час заката, когда они держали по обычаю свои щиты и мечи и стояли перед правящим сомкнутым строем, они вдруг напали на самого василевса с большгим усердием. Некоторые из них стреляли в него из луков, в то время как другие попытались взобраться по лестницам на возвышенное место где стоял император, пробивая себе дорогу мечами".

В отличие от предыдущего правителя. Вотаниат был профессиональным воином, "привычным к рукопашной схватке". Он собрал вокруг себя несколько придворных и отбивался " с порядком и последовательно". Несмотря на активную стрельбу, в императора никто не попал. Тогда самодержец (по словам все того же Атталиата) пошел в наступление на врагов и неожиданно легко лично покидал их с лестницы.

"Выяснилось, что они по своему обычаю были пьяны от неразбавленного вина", - поясняет ситуацию летописец. Впрочем пьянство не помешало варангам сражаться с императором и подоспевшими гвардейцами до поздней ночи - они даже спорили о том, кто нанесет "высочайшему наиболее неприличную рану".

На утро же отоспавшись они пришли к храброму Вотаниату просить прощения. Тот обошелся с ними неожиданно мягко - никого не казнил, а лишь отправил особо отличившихся гвардейцев по дальним укреплениями.

@темы: матчасть, Интересности

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

...а ваще

иногда полезно вспомнить про наличие фактора возраст и подумать про старость
такую, например

taho.diary.ru/p190244963.htm

@темы: Веселое, Интересности

---

деффачковый псто

1.

про тухельки, пичалька

болька и расстройство: цЫвильные туфельки, верой и правдой отслужившие мне года так четыре, кажется, пережившие брусчатку замка Турку и улицы Тозера, гикнулись невосстановимо, расклеившись на пол-носка. восстановить, конечно, попробую, но не рассчитываю
а поскольку маттино с тех пор окончательно исподлилось - грущу и плакаю. где найтить цЫвильные туфельки, кожаные, лапки не убивающие, девочковые, без выебонов и убийственных каблуков, чтоб не стоили как 0.5 крыла самолета
кто знает - подсказывайте)

2. про готовку, скорей ржачно. знаете ли вы, кто такой творческий человек

собратья по несчастью, я думаю, знают)

правильно - это такой дебил, который ничего не может сделать правильно по прописям я чесс слово собирался оскоромиться и готовить по рецепту на пакете покупного маринада
но на часть ингредиентов задушила жяба, части не нашлось, часть не захотелось... в итоге я понял, что вместо тайской кухни будет файская и махнул рукой...
в итоге - блин, а вкусно. или я такой голодный)
а соус "Сен Соевский", для обжаривания лапши вот этот www.sostra.ru/prod.php?id_prod=68 признается годным и уруру, невзирая на всю некошерную химию) правда острый, цобако
и еще - на каких китайцев рассчитаны обозначенные четыре порции) для некрупного меня их едва две)

3. и вне девочкового: люди, спасибо
хорошо знать, что ты есть - это строить и жить помогает
это я собственно того... о творческом

@темы: глубокоавторское, Вопросы, рукодельное

---

вот вам еще кусочек

часть раз, здесь - samlib.ru/a/arharowa_j_l/ilije1.shtml
кто не знает - там 2.7 мегов)

часть два:
пролог: ingadar.diary.ru/p188851413.htm

в общем, я обещал этого не делать, и да - они мне достаточно дороги, чтоб над ними иронизировать за ради чужих мнений
но тем не менее... это пожалуй самый уязвимый кусок в данной истории. увы мне.
я хорошо понимаю, сколь эта штука неудобна для вкуса уважаемых читателей. ну скажем так - она мне дороже.
и все-таки сегодня я это сделаю:

итак, здесь вас ждет рояль, выезжающий из кустов - хорошо знакомый дорогим читателям Рыб рояль, правда так на эн лет моложе - непостижимая логика, которой в правде жызни не бывает -
а также странные штучки лехтев.

попрошу я пожалуй об одном: на всякий случай помнить, что Реингаи роэ'Нард много что - но он не идиот...

часть два. поееехали

Часть вторая:
Дарра

Но отражается небо во мне и в тебе
И во имя имён пусть живых не оставят живые (с)

***
(город Мьенже, земли Хладье Дошта. После дней Somilat)

"Обосраться им всем вместе и каждому по отдельности. Жидко, четырехслойно, чтоб из ноздрей потекло. И из ушей!" Эр'ньеро Райэн эс Сьенн располагал армейским объемным запасом ругательств. Их хватило. На каждый камень брусчатки - вверх-вниз, вверх-вниз - дороги по этому городу Мьенже от транспортного выхода до храмового квартала. Шел и материл - Семью Тийе, к которой он, оказывается, имеет отношение, как прямой представитель старшей наследующей ветви; Службу наблюдения общества сектора Ставист-рьен, которой было угодно об этом вспомнить и сорвать его непроссышь куда отвечать непросрешь за что; всех лехтев этого города и всей великой и нерушимой, которым вечно что-то нужно, например - впутывать в свои трудности совершенно посторонних окружающих... И далее по площадям. Обосраться же - да, и через глазницы тоже можно! - жри их шьонайссы, с пяток до печенки, хребтом подавись. Самое эффективное использование окончания законного "прощального отпуска". Говорят, дарра в трауре лучше не показываться в обыкновенной среде обитания разумных. Потому что они могут стать крайне небезопасны. И Райэн частью себя очень хотел сейчас убедительно продемонстрировать: да. Могут. И очень хотят.
Шел. И ругался. А потом замолчал.

Ему помешала тень. Невнятная серая тень, быстро скользнувшая через брусчатку узкой улочки и исчезнувшая где-то над поворотом невысокой каменной стены. Немногие в мокром утреннем тумане обратили бы на нее внимание. Ну, пронес ветер вперед обрывок чего-то, качнулась ветка - там, за стеной, в саду... Вот того толстого дерева...
Только эр'ньеро Райэн эс Сьенн привык отмечать взглядом... разнообразные мелочи. И твердо знал, что этой ветки еще три выдоха назад у дерева не было. А еще - командовать своими людьми некогда эс'тиер Райэн начинал в тех местах, где не обратить внимания на странные тени означало гарантировано расстаться с жизнью...
Было на въевшемся рефлексе - перейти на боевую скорость и тепловой режим осмотра окружающего. Конечно. Ветка. Теплокровная, хищная, зубастая, узнаваемая. В городе не было ни одного защитного экрана. Были - низкие раскрытые окна и двери на улицу. Значит, непривычная фауна. Здесь могут не подозревать, какой опасности подвергаются. Вот эти двое теплых, к которым тянется шьонайсса. Принюханная, что ли. Перетекла. Холмик теперь. Камень, сугроб - в тумане не разберешь. Удобная родная погода.
У Райэна было личное табельное. И четыре выдоха. Оценить, махнуть через стену... Теплые сдвигаются. Видимо за дверь. Спасибо: сейчас она прыгнет. Бери опережение. Бей!
И еще один выдох - потом. Оценить состояние зверя, свое местонахождение и про себя рассмеяться. Быстро же его пожелание сбылось. Стоит он в храмовом квартале. И переварить прямое попадание в глаз расчетного максимума заряда личного табельного, дело и для шьонайссы довольно затруднительное.
Стало быть пожелал и исправил. Потому что вообще шьонайсс живыми кормить... нерационально. Например, вот этим молодым живым...

- Ушло? - удивленно вытолкнет из себя Саайре. Он не понимал, что - откуда - но общее чутье личного ресурса, раскачанное недавней поддержкой обзорных - говорило: к ним идет опасность. Большая. Успел прикрыть - задвинуть внутрь дома Илье... которая чувствует это - Саайре знал - не хуже. И Льеанн он тревожный сигнал бросил. В первую очередь. Общий уже не успел.
Ушло. Не стало. И Саайре стоял и не понимал, что сейчас произошло и что дальше. Это Илье возникает с нужным. Стоит за спиной, смотрит на дверь - с закрытыми глазами. И говорит:
- Там кто-то стоит. Я думаю, безопасный.
И тогда Саайре потянет на себя дверь.

Да, Райэн эс Сьенн принимает и рад, что успел и не хочет, чтоб их жрали шьонайссы. Первый, вынырнувший ему навстречу с веранды (это отсюда они отодвигались внутрь) встрепанный рыжий и веснушчатый светлоглазый парень в серой куртке, во-первых - молодой. А во-вторых, стоит оценить - что ни непрошеный гость, ни валяющаяся рядом теперь частично заметная вытянувшаяся тушка шьонайссы - а тварь впечатляющая - сильно его не пугают. Интересуется. Явно в готовности дать отпор. И как имеющий право спросить. И Райэн вот внезапно не сомневается: право имеет. И отпор посильно, даст. Он, пожалуй, не хочет. Лучше предоставит хозяину этого места доступ:

- Я так понимаю, не местная фауна? - первым произносит незнакомый армейский. Эр'ньеро Службы Защиты. Синий... это летные? Примерно на третьем выдохе взаимного оглядывания. Как раз Саайре присмотрится, как раз... обнаружит. Этот высокий, крепкий, темноволосый - с проседью - армейский очень... уверенно стоит на земле. И все-таки Саайре нет нужды оглядываться назад, на Илье - тоже вынырнувшую из открытой двери... чтоб осознать явное сходство черт. Высокая кровь. Припечатывает на поколения. Только вслед Саайре поймает открытый перед ним личный внутренний внезапного визитера. По всем требованиям. Вежливости и безопасности. И потом, раскрываясь в ответ, отзовется:
- Нет, - глядя на этого... длиннолапого крокодила-переростка, чье длинное частично меховое туловище местами... еще сливается с мокрой зимней землей сада.
- Неплохо... таи-лехта, - оценит тогда армейский. - Только принюханная шьонайсса такую дверь прошибет. Без особых усилий, - а потом армейский улыбнется. – Извините, что через стену. Этот… гость мне не оставил времени искать ворота, - далее он выпрямится, получится почти парадная стойка. И, по должным правилам вежливости, представится вслух. – Эр’ньеро Райэн эс Сьенн, прибыл именно к вам, в храмовый квартал… по требованию Службы наблюдения общества сектора Ставист-рьен
А потом армейский запинается. Ненадолго, но пустое место на месте должного по интонации слова отчетливо слышно. Висит – пока эр’ньеро смотрит – за спину Саайре, точно – на Илье… Которая вполне отчетливо вспомнила, как пользоваться личным внутренним. А правила должной вежливости… это ей вспоминать не надо.
- Извините, ньирре-теи, - произносит этот эр’ньеро Райэн после, - я правильно понимаю, что это вы – мой младший родич из Семьи Тийе, кого Служба наблюдения общества сектора Ставист-рьен сочла должным вверить моему попечению. Как старшему прямому представителю наследующей ветви Семьи?

Да, эр’ньеро Райэну – точно представителю одной Семьи, имя которой носил и за собой знал – Гнезда дарра, Гнезда Сьенн – нужно время. Очень много, особенно в боевом подсчете. Сложить вместе данные чужого личного внутреннего. Возраст во внутренних биологических этой большеглазой тощей девчонки. Ее внутренний статус и предстоящую ей работу – ей уже быть матерью? Но как? А еще вот эту с большой вероятностью принюханную тварь у него под ботинками. Потом отдельно – как реагируют эти двое, как чуть отступает… Райэн уже думает на родном: сестричка – как подается вперед встрепанный молоденький лехта (…айе Далия. Да.), с видом – слишком говорящим, так – что время еще можно при всех данных потратить на мысль: «Нет, таи-лехта, убить ты меня пока еще не сможешь. Давай я сначала научу тебя, как». А потом улыбнуться:
- Вольно, ребята, драки не будет. О том, что я принадлежу еще этой Семье – узнал позавчера. Матерюсь до сих пор, - армейский встряхнется, явно выйдет из формальной парадной стойки… Посмотрит вверх и продолжит. – Как я рассчитывал послать эту работу… далеко, - а дальше он толкнет ботинком тушу мертвого хищника, и смерит ее взглядом, продолжая. – Но я вижу… очень объемную необходимость выполнять свои обязанности. Хотя бы по обеспечению безопасности. И передумал. Ньирре-теи, вы разрешите – приступить к их выполнению?
Ему совсем не требуется двигаться, чтоб из вольного положения снова вернуться в почти парадную стойку. Запроса. Интонация соответствует – очень почтительной вежливости. Но все-таки армейский улыбается. Это Саайре видит первым. А вторым – странное… Полосы – перетекающий серым и зеленым узор – что проступает как сквозь кожу армейского – по лицу, по костяшкам пальцев… Как… чешуйки. Что это?.. Сейчас бы напрячь память.
- А я… могу… - не очень уверено подает голос Илье. Запинается. – Извините, а я могу вас спросить – что это? – но руку, указывающим жестом, Илье протянет очень неуверенно. Армейский для начала явно выдохнет – скажет себе Саайре. И отчетливей улыбнется:
- Тварь, ньирре-теи? Или я?
А Илье делает к этому армейскому первый шаг, второй. Смотрит. Протягивает руку. Отдергивает.
- Эр’ньеро Райэн, - пробует голосом, - меня здесь зовут Илье. И – вы… Извините, можно я на вас покажу?
Армейский тоже делает легкий шаг к ней навстречу. Попутно отпуская с ладони жест – ему, Саайре, заметно что ли – насторожился? Жест тоже – армейский. Очень. Но его Саайре знает. Нин-Найр когда-то перевела. Там еще, при ремонте знания школы, при общей работе. Улыбаясь, что значение рассказывается только нижним фаэ: «Ну, если тебе совсем кратко, то: «Не ссы»». Саайре поймет… и вот с того момента, как в ткань дня вплелось страшное (да не с того ли – как учился держать обзорные?) – выдохнет, облегченно. Чуть позже. Услышав, как эр’ньеро Райэн говорит:
- Можно… Илье. Бери, - и протягивает ей руку – ладонью вверх, и послушно поворачивает ее тыльной стороной, вслед за движением девочкиных пальцев, что сначала не рискуют прикоснуться… А потом считают – две, три… детальки этого подкожного узора. Прежде удивленного:
- Чешуя?
- Ну да, - отзовется эр’ньеро Райэн. – Я не столь качественно владею… искусством управлять броней, как мои родичи, - выждет паузу. Пояснит еще. – Я из семьи Сьенн. Из Гнезда Присягнувших. Дарра.
И нужно еще свое время, чтоб уложить: а понимания в прозрачном взгляде... родича не станет больше. И паузу она почувствует. И заговорит:
- Эр'ньеро Райэн, вы... извините. И если я задаю вопрос, оскорбительный для Вашей Семьи, но я совсем не знаю, кто... это такие. Извините, я очень мало знаю. А чтоб вот так... Я совсем не видела.
- Это еще не "вот так", - мягко, очень мягко продолжает армейский. - У моих родичей броня нормальная. Боевая. Мы - ну, дарра. Еще говорят - ящерицы. Люди Присяги, - под это армейский хмурится, отряхивает - жест с ладони. Потом внимательно смотрит на Илье и продолжает. - Про нас есть история, мой младший родич. Я готов с тобой поделиться, но она долгая. И я думаю, здесь и сейчас не лучшее время и место для того, чтоб ее рассказывать? – он ждет – столько, сколько требуют правила вежливого разговора. А потом продолжает. – Я надеюсь, мой уважаемый младший родич и вы, таи-лехта, простите мне – сначала я считаю должным выяснить происхождение вот этого чешуйчатого визитера… К сожалению, полагаю, я вряд ли вытрясу с него нужные данные…
И разрешающего жеста он дожидается. Саайре приходится на него потратиться. Потому что – ждет. И только после того присаживается, переворачивает… тушу, что-то парой движений пытается рассмотреть. Только вот Илье тоже – медленно опускается на корточки рядом с армейским. Осторожно протягивает руку. Спрашивает:
- Это очень опасный зверь, да?
- Шьонайсса… средней крупности, - все так же медленно отвечает армейский. – Вообще, глупые, мозга вот, - пальцы отмеряют незначительную окружность продолговатого черепа зверюги. – Но быстро двигаются и хорошо маскируются. Убить сложно. Так что опасные. Для непривычных мест. Тоже – хочешь потрогать?
- Не знаю, - говорит Илье, а ладонь дотягивается. – Я чувствовала… страшное. И Саайре тоже…
- Я заметил. Как вы отходили.
Армейский смотрит. Очень внимательно смотрит. Позволяет себе не скрывать прочувствованного. И сейчас эр’ньеро Райэн очень зол.
«Вот…дерьмо несклеенное», - ругательства к Райэну возвращаются не сразу и вполне рядовые. Что шерсть дохлой шьонайссы имеет свойство очень быстро сливаться по цвету с формой тех, кто эту шерсть с нее снимает – сам проверял неоднократно. Не удивился бы… Только вот непросто почему-то наоборот – заметить на фоне этой шерсти руку. Протянутую тонкую лапку девочки Илье. И что это за хрень такая – он, эр’ньеро Райэн, еще не знает. Но выяснит. Полагает – сейчас и начнет.
Армейский шевелит мертвую тварь, быстрым движением смещает ей чешуйчатую голову, сосредоточивается. Вот – а теперь можно его спросить:
- Эр’ньеро Райэн, я могу узнать, что вы делаете? – спросит это парень, лехта этот, далиец. Он в своем праве, надо рассказать.
- Ищу личный внутренний зверюги, - легко отзовется армейский. - Внутреннюю маркировку. Фауну высокого уровня опасности весьма трудно вывезти из ее исконных мест обитания. Помню по Шьонтаха: исследователи предпочитают отправляться сами. В места, крайне для разумных неприветливые, - пока он это говорит, руки переворачивают зверюгу, производят какую-то загадочную манипуляцию. Дальше армейский оценивает вслух. - Дерьмо, - и продолжает объяснять. - Вывезти зверюгу без личного опознавательного невозможно. Вывоз кладки также подлежит регистрации и дальнейшей маркировке. А еще выплод их, утверждают, затратное и малоосуществимое дело. Не повезло: перед нами результат. «Выведен для личной коллекции», личность не обозначена, «размножению не подлежит», частично успокаивает, - «Осталось выяснить, сколько у той плесени в личной коллекции таких зверюшек», - Райэн оставит про себя, оценит внимание рыжего далийца и бросит вслед. – Поделиться каналом передатчика данной маркировки, таи-лехта? Буду просить у вас и вашей территории согласия на некоторые… неаппетитные исследовательские воздействия на этот объект, разрешите? – и внезапно отчетливо переменит – интонацию и место направления – взгляда и речи. – Извините…

Саайре надолго запомнит об этом армейском – что Льеанн он тогда заметит первым. Отсечет приближение, прикинет безопасность, сочтет безопасным, договорит необходимое – и тогда уже выпрямится. Поприветствовать. Он, Саайре, увлеченный нежданными гостями, на знакомое приближение – по тревожному ж сигналу – внимания обратил куда меньше должного.
Он и потом… меньше внимания обратил. А Льеанн стоит и смотрит. На Илье, на Саайре, на дохлую зверюгу, еще раз на них вместе, и снова. Стоит и смотрит. Долго. И прервет это армейский:
- Теплого дня, - выдаст эр’ньеро Райэн формальное приветствие. Еще четверть выдоха потратит на оценку обстановки, в том числе – на имя, звание и принадлежность нового лица, на мысль: «Вот и ответственное лицо…» - а потом на пару шагов вперед. – Лехта, вы можете выдохнуть. Не думаю, что вы смогли бы это в точности предвидеть.
И Льеанн его слушает. Выдыхает. Слышно. В этом шипении сквозь сжатые зубы нижняя вариация: «Расслабились!» - угадывается не без труда.

…Полные обзорные и общий режим тревоги сняли в храмовом квартале четыре дня назад. Когда внезапно выяснилось, что по крайней мере одно из обращений Льеанн к адресатам дошло и действие возымело. И рабочая группа отдела организации дознания Службы наблюдения общества Ставист-рьен при содействии Службы наблюдения Приливов сектора свалилась на город Мьенже и храмовый квартал стремительным бураном. Выяснив в ближайший большой круг времени, что все, изложенное в обращении, соответствует действительности в полной мере и ничто не превышено для ускорения работы, действовать они стали примерно с той же скоростью. Саайре именно поэтому никого из них не успел разглядеть. Обрадоваться – успел. В основном тому, что обстановка осажденного лагеря, в которой предыдущий круг дней прожил храмовый квартал, работать не помогала… Сочетать необходимость напоминать девочке Илье, как живет окружающий мир и как здесь жить, с необходимостью постоянно следить за безопасностью сочетались с трудом, «держались вручную», - как оценивала это лехта Трэстинка. Уставал Саайре очень, даже при поддержке – да всего храмового квартала. Что с удивительным вниманием отнесся к своим гостям – поставившим его землю и его маленьких под вероятную угрозу…
Это Саайре помнил. Вечером было. Глубоким вечером – вот эти четыре дня и еще круг дней назад. Когда в храмовый квартал заявился… помянутый Льеанн проситель. Слышать и видеть не случилось, обещание держал. Был с Илье, заодно – с Вланко поработал. В этот раз в младшие учебные группы пришли, помогали мелким с собранием трав разбираться, подписывать. Пришедшая помогать рыжая Фленка, помнил – присела к Илье в опекаемые. И сам бы присел. Карточки к листьям они подписывали. От какого дерева какие. Трудно – опекаемым первый раз справляться. «Живучая бумага» плотней привычной и гладкая, пока знак выведешь, пока высохнет… Илье смотрела, листья наклеивала. А потом попросила кисточку. Задумалась. Погрызла кончик. Осознала это, огляделась… Точно примерила к руке – «расписалась в воздухе» - и набрала туши. А там Саайре не удержался – звуком выдохнул от восхищения… Ну – когда мастер работает… А когда неожиданно так – мастер. Кисточка в руках у Илье – «летала и радовалась», знаки ложились – один к другому, правильные, легкие, красивые… Вот Фленка, собиравшая карточки, и подошла. Серьезно так, с торжественным видом:
- А теперь показывай, как ты это делаешь! Я тоже так хочу.
Илье сначала и не понимала: что – как пишет, потом показывала - угол наклона и как так держать кисть, всей горстью, «как будто держишь яйцо вместе с кисточкой», потом осмелела, начала Фленке прямо пальцы ставить. А кажется – не очень получалось. Там и сорвалось - чужое такое, деревянное, про "что у тебя руки каменные". Илье, похоже, больше испугалась, кисточку уронила, извинялась... А Саайре и упустил, со Вланко заговорился. Только Фленка обошлась проще: фыркнула, сдувая ерунду с ушей, сказала: "Ну и каменные, - и взрослым голосом, - я пока еще учусь!", улыбнулась на извинения: "А я не буду обижаться, я буду - вот!" - и как тряхнет кисточкой, как на нее дунет, осыпая Илье мелкими брызгами туши... И тут дернувшимся Саайре и Вланко еще с улыбкой объяснит:
- А я для справедливости. У меня вон сколько конопушек, а у Илье не одной, - Вланко еще начнет урезонивать сестричку, а та, не слишком уважая его статус наставника чуть не по лицу ему припечатает: "Молчи. И смотри". Недолго - Саайре не успел вмешаться: Илье, что так и смотрела - очень... глубоко - вдруг совсем Фленке скажет:
- Вот как ты сейчас кисточку держишь? Сейчас, когда, - звук издает, дует на кисточку. – Вот так держать надо, только вниз, над бумагой, ну…
Теперь сестренка Вланко будет молчать, грызть кончик кисточки, сосредотачиваться… Взмахивать пару раз, разминая руку и вспоминая как это держать… Похоже, у нее начнет получаться…
Удивительное будет чуть позже. Кажется, Илье вернется к работе – карточки подписывать. Быстро. Быстрей, чем имена деревьев, от которых листья проговаривает вслух. К этому Саайре прислушивался – интонации разные: сколько она узнает, сколько нет, и сколько из тех, что она не узнает, знает он сам… показать потом надо будет. Пропустил – вплетенное в этот перечень вроде бы такое отстраненное: «Тык…» С которым Илье неуловимым движением перехватит кисточку, и, пока Фленка увлеченно вытанцовывает что-то из показанных знаков и по сторонам не очень смотрит – дотянется ей до щеки. Кисточкой. С тушью. Точку поставить.
На этом Фленка, понятно, отвлечется:
- И?..
- Для справедливости, - таким же отстраненным, вроде бы, скажет Илье. – Тут… не хватает.
Выдох они друг на друга будут смотреть. Потом Фленка вместо всего вдруг заулыбается – во все конопушки – с добавочной заодно. И полуотстраненным поинтересуется:
- Шутишь?
Илье согласится. Медленно. И вид у сестренки Вланко станет серьезный-серьезный.
- Ура, получается! – выдаст она вслух. – Шутит. Ле-ехта Саайре, - протянет она, - ты запомни – Илье шутит. И старшей своей скажи!

Он запомнил. Принес. Весть оказалась очень вовремя – даже разрешила Льеанн улыбнуться. Той Льеанн, тем вечером. После – визита непрошеного… просителя. Когда Саайре второй раз был в парадной внутренней приемной храмового квартала города Мьенже. Третий раз – смотрел на старшего этого квартала. И первый раз – кажется, вообще в своей жизни слышал, как теи-лехта Ллеаннэйр говорит с позиции младшего руководимого. У нее не очень получалось.
Саайре как раз войдет, сядет – по молчаливому приглашающему жесту, поймет по этой тишине, что здесь ждали его – и молчали. И услышит.
- Простите, ниери Нилайерин, имею все основания предполагать, что мы принесли вам беду. Но иначе поступить было недолжно.
- Я слушаю, - медленно отозвался лехта Нилайерин эс Стронда айе Хладье. – Я правильно понимаю, причина – проситель? – согласного жеста он дождется. – Кто это был?
- Проявляющий-Roijthu Реингаи роэ'Нард, - медленно уложит Льеанн. (…этот камень расплавился и сгорел раньше, чем успел появиться. И все-таки это камень.) И еще медленнее. – Автор.
- Того… что делали с девочкой? – Саайре на этом подпрыгнет, вмешается, совершенно не по порядку, внутренним разговором. Ну… не получается терпеть того, что там – с другой стороны – звучит.. Льеанн ответит согласным жестом. Старший храмового квартала подождет, пока они завершат. И продолжит должным:
- За чем приходил проситель?
- Попросил вернуть. Ту, что принадлежит ему по праву опеки и возможности воспитания, и предположительно находится здесь.
- Понятно. Попросил, - кажется, за словами старшего тоже начинает плавиться камень. – И вы, ниери Ллеаннэйр…
- Отказала, - все также медленно продолжит Льеанн. Саайре сначала поднимется, с жестом: «ну и правильно», только так и застынет. Руки не доведя. И обратно не присев. Потому что сообразит. Старший говорит формулу. Ту просьбу, на которую – теперь Саайре знает – любой из лехта, поднявший имя и звание, не вправе отказать. По долгу места, которое занимает между разумными и их богом. «Как?» - у него, правда, тоже не успевает получиться. Льеанн продолжит. – Так было должно. Перед моим богом.

…Во внешней приемной храмового квартала такие же высокие своды и узкие окна. Там светло. Мягко светло, взглядом сразу и не поймаешь – откуда источники света дополняют неяркий пасмурный день за окнами. Капает. Стучит.
И подниматься к личной внешней приемной от парадного входа совсем недалеко и невысоко. Разумно – мало ли кто, зачем и в каком состоянии попросит о личной встрече в храмовом квартале. Четыре длинные, в две плиты, ступеньки до внешней двери, за ней – еще две, еще одна дверь и этот небольшой теплый зальчик первого этажа «приветственного корпуса».
Этот проситель идет медленней, чем ожидалось. От момента оповещения у входных ворот до двери приемной. По правилам времен легенд на своей территории лехтев разрешено – выйти и встретить личного просителя. А разрешено – и не встречать. Возможно, он и помедлит, ожидая. Его не встретят. Придется подниматься одному.
(….запах чужой работы – узнаваемый запах – по ступеням и внутрь проходит быстрей – его носителя..)
Первое ощущение по вхождению в приемную Реингаи роэ’Нард оценит как неприятное. Слегка мешающее сосредоточится. Что здесь сегодня со светом. Он… излишне отчетливый. Второе будет вполне удовлетворительным – да, объект распознан с достаточной точностью, теи-лехта zu-toera Ллеаннэйр эс Хэрмэн айе Ойхо полностью соответствует описанию и основным данным, на которые он, Реингаи, счел нужным обратить внимание. Траурный пояс, правда, явился для него некоторой неожиданностью. Возможно, на личную сторону объекта стоило обратить немногим больше внимания. Впрочем, работа с объектами, находящимися в расходной и с вероятностью нестабильной эмоциональной ситуации не является для Реингаи роэ’Нард чем-то новым и неизвестным.
Лехта не вышла встречать наследующего землю Дома Нард. Это допустимо, но неправильно… Хотя он не ожидал теплого приема. Но ждет она как должно. Стоит – в тени, под колонной, ждет, пока посетителю будет угодно заговорить и изложить предмет посещения. Что ж, много времени Реингаи роэ’Нард у нее не отнимет. Он готов даже снизойти к принятому внутри этих стен порядку общения.
(….нет, вся мощность света расположена здесь правильно. Непонятно..)

- Теи-лехта Ллеаннэйр, я, Реингаи роэ’Нард желаю к вам обратиться. С личным запросом, - визитер – невысокий, худой Проявляющий, как вылинявший… несмотря на то, что снаряжен в полном соответствии с требованиями неофициального визита в необязательное место – но это настоящий закатный шелк, который этот не побоялся испортить зимней влажностью города Мьенже – говорит тоже в полном соответствии. На высоком фаэ нисходящего обращения. Почти забытый повседневной речью, оставшийся в определениях и редких формулах обращений, язык разговора людей и лехтев уходить из должного перечня начал давно. Еще до Золотого мятежа.
Реингаи роэ’Нард только в одном сбивается с должного порядка диалога. Он не оставляет собеседнику времени на «я есть, и я готова вас слушать». Делает шаг вперед и продолжает:
- По доступным мне данным на вашей территории находится несовершеннолетняя Нарин-теи эс Тийе айе Хладье, что принадлежит мне по праву опеки и возможности воспитания. Теи-лехта Ллеаннэйр, я могу вас попросить вернуть мне ту, на которую я имею право? – он говорит на должном обращении высокого фаэ. Он воспроизводит ритуальную формулу. Отказать в ответ на которую лехтев не имеют права. В силу функции, которую они выполняют в мире.
- Нет, - говорит лехта. И сдвигается. Неполадки со светом и тенью сдвигаются вместе с ней. Первым начинает понимать исследовательский интерес. Во-первых, это не неполадки. Это близкая проявленность присутствия Изнанки вплоть до видимых границ. Интересно, на сколько слоев. Долей мысли он, Реингаи роэ’Нард даже начинает их подсчитывать. Привычка. Во-вторых, интересно узнать продолжение формулы, воспроизводимое крайне нечасто. Она поддерживает его речь, без видимых усилий, и говорит правильно – как должны отвечать разумным людям лехтев. Имущество. Бога. – Не можете. Мне не разрешено.
Потом – эта женщина продолжает говорить. С вероятностью. На внезапно очень обыденном и повседневном. Правда Реингаи точно не подтвердит, слышал ли он это. Просто та часть сознания, что подсчитывает слои, цифру за цифрой, потом палец за пальцем увлекает его внимание. По известным ему правилам безопасности, проявить схожим образом можно не более двенадцати слоев – а какие возможности у лехтев? Реингаи роэ’Нард вдруг не отследил, как увлекся: считает слои, распрямляет пальцы, задирает голову. А эта женщина говорит:
- Девочка из Семьи Тийе пришла сюда за помощью. Профессиональной помощью лехта zu-toёra, необходимой для живого разумного человека. Вы качественно работаете, Реингаи роэ’Нард… и за столько лет не узнали такой простой вещи? Чужая работа пахнет, - он зачем-то смотрит вверх, все выше и выше, и говорить ему приходится куда-то в подбородок, в худое, торчащее горло. – От нее пахнет. Вашей работой. Реингаи роэ’Нард, я очень сожалею, что вы пришли в этот дом как проситель. И мне очень интересно…
.…А потом он внезапно понимает. И все становится на свои места. В том числе, освещение. Подсчитывать бесполезно. Вся Изнанка, сколько ее ни есть, от первых слоев, где строятся основные контуры элементарных предметов воздействия, до глубин, холод и вес которых не позволяют подойти близко не только живому разумному, но и наблюдательным искрам – вполне уместилась – где-то рядом, а может внутри этой устойчивой… соединительной цепи, этих спокойных раскосых светлых глаз – и смотрит на него. С любопытством.
Лехтев функциональны. Просто Реингаи роэ’Нард никогда не считал нужным принимать в расчет эту сторону их функциональности.
…А Тот, кто Выше пришел. И увидел. .
- …как вы будете смотреть в глаза своему небу. Когда до него дойдете. Мне очень интересно на это посмотреть, - кто из них – эта женщина, или тот, кто стоит сейчас рядом с ней и сквозь нее – только так отчетливо улыбается. И через три четверти выдоха обещает. – Нет. Я обязательно на это посмотрю.
А Реингаи смотрел. И не понимал. Совсем все целиком. Он никогда не считал нужным приобретать какие-то знания в этой области функциональности лехтев: как использует свои вещи... тот, кому они принадлежат. Крайне... нечастое использование. Настолько, что Реингаи никогда не требовалось осмыслять это и допускать внутрь своих представлений о мироустройстве и работе с ним. Только это было. Здесь и сейчас в мире его окружающем. А он стоял и не понимал.
- Реингаи роэ'Нард, - а этой zu-toёra присутствие ничуть не мешало. Говорила и говорит. Требовательно. - Я тоже хочу вас попросить. Покинуть эту территорию. В ближайшее время. С вами очень противно дышать под одним небом.
Просьбу он выполнит. Не по воле и не против. Неразумной исследовательской искрой, которую сдавили глубокие слои - так, что варианта только два. Или вылететь или быть расплющенным. О предпочтении речи уже не идет.

Реингаи роэ'Нард выскользнул. Из этого места и этой территории. Быстро, не вспомнилось. Только оступился - со второй уличной ступеньки. Подвернул ногу. Больно. Понял, что вышел удачно: живым. Прохромал шага три. Повреждения малы, но неудачно. Теперь понял, что чувствует. Это также неудачно. Как должно действовать, если страшно? А он, Реингаи роэ'Нард - боится. До щеньячьего пота по спине... что так подчеркивает этот мерзкий ветер. Боится... и первым делом даже не абсолютно неучтенного им функционального аспекта существования лехтев. Взгляда. Знакомого сосредоточенного исследовательского взгляда сквозь средство наблюдения. Наступить на травмированную ногу, прочувствовать и договорить. Существующего в мире сейчас и здесь и вот такого взгляда своего бога.
А теперь необходимо переключиться на более близкие и насущные соображения. Нехорошо - ему придется обратиться к личному транспорту. Он слишком устал. Давно так не случалось. А пока придется, не торопясь, чтоб не утомлять ногу, идти до ближайшей общей посадочной площадки, можно обдумать. Вероятный выход, что предоставляет ему опрометчивое обещание этой zu-toёra. Она обещала лично проконтролировать, как он перейдет в посмертие? - право же это будет затруднительно тому, кто туда отправится значительно раньше. Пожалуй, эту работу в скором времени должно закончить. Насколько ему известно, точность формулировок... должна играть значимую роль в людских обещаниях богу.
Из спокойного ритма размышлений его некстати выведет только воспоминание, накрывшее, стоило расслабиться в удобном привычном тепле личного катера, что нес его к побережью. Голова, перебирающая все доступные данные, некстати воспроизведет известное суеверие. Что лехта zu-toera совершенно не обязательно быть живым, чтобы выполнить свою работу. Насколько это касается обещаний?.. В любом случае, у него есть время проверить. В защищенном домашнем пространстве.
Именно этим ньера Реингаи роэ'Нард и планировал заняться.

@темы: сказочки, Те-кто-Служит, Тейрвенон, Тильсенн

---

осколки...

- а в Москве тем временем покраснела рябина и в овощных лавочках появились дынные развалы и кукуруза. Август...

- освоил дорогу до дому от метро на самокате. пока 20 минут, но с разведкой маршрута

авторское на полях

- автор, это файская хронология и местные отношения со временем. унесите автора)
нихачу писать ньера Реингаи. то что напоследок - нипамагааит)

@темы: глубокоавторское

---

тесто про классы

чують)

Ты — Воин-Бард
Ты мирно творишь прекрасное, гоняя по пересечённой местности свою необратимо съехавшую бардовскую крышу. И в один далеко не прекрасный день на твой порог является война. Ты её не звал, но и она тебя не спрашивала. Ты берёшь арбалет (автомат, пулемёт, плазмотрон) и… военные песни – это прекрасно и даже необходимо, но вот ты сам… дар барда – Огонь – велит отдавать себя всего и сразу и жить нараспашку. Ярость воина предполагает наличие врождённой брони, иначе какой же ты живой танк? Тебе бы сидеть с твоими песнями за надёжными стенами крепости, но ты ж не усидишь – ты полезешь туда, где дерутся. Без брони полезешь, да. Потом тебя вынесут. Если повезёт – целиком, если не очень – по частям и после соберут. Но может ведь и совсем не повезти. Так что, береги себя, ладно? Миру нужны твои песни.
Пройти тест

---

ну попробую, пусть будет

про камни и корни и море-Ладогу. в основном про них

поехали

берег Высокой Земли

...но сначала действительно поехали. на стартовой позиции




замок Невы. Шлиссельбург, он же Орешек. что-то около 12 ночи, мыльница)




море-Ладога, ночь, бакены...




и вот они - камни и корни








вот такая земля)


слой почвы здесь в среднем десять сантиметров, говорят. иногда из-под него прорастает камень


рябина...


камни




а еще пихты. на них растет лишайник.


а на сосне - береза)


а в монастырском саду - яблоки


и просто мох


местный Иордан. то есть Кирпичный канал.




И местное Мертвое море. то есть Лещевое озеро




зеркала на дороге...


о людях. дорога, монастырь, трактор


корни, камни, вода:








и еще о чужом доме... но очень смотрится


и снова - лес, камни, вода






они же, вид сверху






дефекты объектива дают глюки


озеро. кубышки


там есть чайка. правда.


поле


и каменный язык


камни, лес, вода... с нами прощаются




а мы идем


Ладога-море, закат, пароход


Ну и завершаю историю. Ваш я:


По-моему мне тут правильно даже с тыла


Хочу туда еще)

@темы: сказочки, фото, матчасть, Интересности

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

и того

Плюс-минус 12 км пешего хода по холмам, плюс водная прогулка
скалы, растущие сквозь лес, корни, растущие по камню, поля чертополоха, внутренние озера с кубышками гигабайт фотог
Ну и это...чужой дом, о которой много внутреннего "не понимаю" и еще более внутреннего - как на этой земле не понимаю отдельно

За бортом Ладога-море. До горизонта. Хорошо.

---

С близкой Ладоги ветер несет мокрую взвесь, небо и острова тонут в одинаково сером, Орешек пройдем близко к ночи.
Впитываю. Скучаю, что вас тут нет

И не-не-не, никакой линялой фигни сегодня, сил нет. Только ящери и все хорошо...

@темы: глубокоавторское

---

кратко о выходных

поезд. корабль. семь километров экскурсии, где на камнях растут деревья. правда при старших родичах

корабль. надеюсь что Новая Голландия. поезд.

"а ты не лопнешь, как та корова?" (с)

где люди берут время на "скучное существование"?

правда при моей работе отдыхать - специфическое занятие

@настроение: галерам гнать перестать!

---

кое-что иллюстративное из отпуска)

правда, есть что-то общее?

бабы

вот на этот креатив я взирать не могу. характерен больно)

историческое

и просто облако

тык?

@темы: фото, Веселое, Интересности