NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
сегодня я по-прежнему тушка кошки и так будет минимум до конца недели. правда под это медленно и сосредоточенно рассказываю любовную лирику, хехе так что вот пока мне для памяти, а вам мыр ЗЫ: да - и кстати с Равноденствием же!
NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
работать головой и ходить ногами при учете окружающей вокруг очень громкой музыки и многолюдей я умею очень плохо, а приходится извините, но вроде всех предупреждал а тут несу себе позитива.
в общем, в Зимней фээндомной битве, хотя я и не понимаю этого мероприятия как факта и смысла я таки очередной раз внезапно поучаствовал. Мордой, не мозгом - и с наглой рожей сообщаю: доволен результатом ...а причиной сего стали дорогие eamele и Alex Kerven, что были званы организаторами с лицами и мундирами на соответственные роли в фэндоме по Барраяру на предложение побыть им Корделией - кто знает, тот знает, сколько я девался под диван) не помогло
и так вот - я очень, очень доволен результатомDotana van Lee, фотографу и автору - офигенное мое уважение... при учете того, что дата - второе января, и я встал со зверского похмелья рано утром провожать человека... ну, для особо желающих - да, мне 33, во мне 76 кило и это заметно и болеро на мне с чужого плеча. А я себе нравлюсь) изыдьте...
а еще вот - считаю, что здесь мой сыночка братик - прекрасен, пафосен, антуражен и ооочень в теме канона...
- рабочий день таки один. завтра. ну еще плюс написать по итогам авось болгары нальют
- нашел у себя один повторяющийся сюжет. не рад(
- "Как, разделив полуторный диван, Мы плавно зависали на краю, И время пело, будто тетива: "Нет в смерти счастья, срок тебе даю!" (цы) ...кажется это часть эпиграфа к предыдущему пункту
NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
спасибо дорогому Гидрометцентру (о, нашел еще слово где я стандартно теряю непроизносимые, их много) за штормовое предупреждение и прочее - в городе М. бывают пустые дороги...
и еще кусочек далиенской истории. собственно про школу. и про когда за нами придут
*сносок для желающих на сей раз делать не буду, но ожидаю с любопытством...*
читать? Не проспал. Утро в Школе тоже начиналось мирно. Наставляемые просыпались, сворачивались, готовились к разминке, шумели. Ниери Тхаио, у дверей, перенастроив многофункциональную горелку, жарил на ней… точно, шёррен, "корневые оладушки". Пахло вкусно. Запах, очень... теплый - и домашний - разбудил надежней шума: не так уж громко поднимались наставляемые. Выгнал сон - шершавым, мешающим дышать внутри. Ну не может быть, чтоб сюда - убивать - пришли свои. Не должно. Совсем это... злое, шершавое – как в горло засадила Льеанн. Ничего она не сделала: дверь открыла. Плечом толкнула. Потому что руки заняты. Одна - немаленькой плетеной корзиной, полной почти доверху. Малиной. Вторая... Аиль точно узнал знакомца. Ведро для сбора "будильных орешков" - они же чернильные, могло поведать - где в этой росписи, в темных кляксах сока – записана история об иных проделках того Аиля, учившегося. В сезон их сбора, в короткий период второй молочной спелости самого ореха, когда концентрация полезных веществ в нем достигает максимума, а очистить и использовать растительное сырье относительно просто, внешние оболочки, защищающие семена, наполняются густым, красящим и пахучим соком (тоже полезным: достойное локальное кровоостанавливающее, как в свежем, так и в переработанном виде; а также природный краситель, заменитель чернил и много чего еще), который очень хорошо брызгает и пачкается - а отмывается отвратительно - с дерева, со стен... А уж с лица и одежды... "Средство защиты, - Аиль помнил, крепко помнил как рассказывала это Льеанн... и почему тоже помнил. - В нижних ярусах влажных лесов, где они произрастают в дикой природе, очень много охотников поесть вкусного и сытного. Да, Аиль, приматы... скажем, Таркиса тоже догадались, что чернильные орехи можно использовать, как средство нападения. А вот сообразить состав, способный отмыть последствия от стен... и потолка тоже - лабораторной изобретать придется уже ответственному разумному. Ты в силах с этим справиться?" А, что - веселое было время - сезон созревания, не только в пору его собственного изучения свойств лекарственных растений и сборов, но и во все школьные времена: орех, уроженец теплых краев, на удивление прижился в неприютных местах Пустошей, растянувшись из мелкого плетистого кустика в вьющиеся джунгли. На второе лето Аиля в обучении, производительности заросли хватало как на нужды образовательной лаборатории, так и на вкусный, горьковатый и согревающий зимний напиток, повышающий защитные силы организма при промозглой погоде и желании спать. А сейчас как раз сезон. Как жизнь повернулась - забыл. Аиль встряхнется, вынырнет из спальника навстречу. Поймает приветственное, просто радостное: - Теплого утра, Аиль! Разминаться со всеми будешь? Можно - нужно отряхнуться - от ночи, от всех грызущих голову сомнений, спросить жестом и забрать ведро с орешками. Тоже полное. И первым сорвется: - Сезон? - Сезон. Еще немного – и осыплются, - и освободившейся рукой Льеанн поймает за хвост согласие и встряхнет. – О, вот ты мне и поможешь. Не забыл еще, как их чистить? Голова помнит: действительно – задача. Аккуратно разобрать внешнюю оболочку, с нижней, сухой части, так, чтоб не треснула, отложить отдельно. Потом раскалываешь скорлупу, выбираешь ядрышко… Потом нужно очистить орех от белой внутренней оболочки («В принципе, может использоваться после обработки, но для самостоятельного применения в свежем виде чрезмерно токсична. Выбрасываем».) А руки… Уверен Аиль не был. А Льеанн – наставническим, сосредоточенно: - А так как сезон – утреннее занятие передается мне. Ты, Саайре, Шаирька и я – нас как раз хватит объяснять наглядно. Хорошо? Но сначала – разминка, еда – и малина, - поставит корзинку с ней на стол и продолжит – спрашивающим жестом. Наставника. Понял ли задание. Собирая орехи, где-то вляпалась: руки в темных пятнышках сока. Вслух срывается – дурацкое, проглатывает на ходу: - Лехта Льеанн, но… - слов не надо, в них и не умещается, Аиль подбирает – и роняет из ладоней, пытаясь вместить – вот это… Такое сегодняшнее, мирное… ненадежное. Льеанн принимает. И отвечает снова – как наставник: - Что будет завтра – на то воля Многоликого. А «будильные орехи» начинают дозревать и их необходимо собрать в ближайшие дни. Малина тоже, но еще терпит. Займусь потом. Эту – так съедим. Ты мне поможешь, эс’ри Аиль? Посмотреть, сглотнуть, сказать: «Да…» - и помочь. Оказалось, помнил. Руки сообразили. Слушал негромкий голос эйле ниери Льеанн, рассказывает - на повторение - о свойствах "будильных орехов", о том, как составляется зимний напиток в зависимости от цели. Поймал ритм, на ключевые движения - срезать кончик, стукнуть очень легонько, разобрать лепестки верхней оболочки, вынуть орех, разломить, теперь распеленать от белой подкладки, да, сверху тоже, лучше срезать... Как раз объяснял искусство очищать его от внутренней, горькой и ядовитой, оболочки одному из птенцов, что уселся первым в его группу объяснения. Темный, острый, как клювастый, да еще и по имени Семьи Ласточка - внутреннее имя Птенец он получил у Аиля - вот как первый лепесток оболочки снял.
Так и не заметил, когда именно эйле ниери Льеанн оторвется своим вниманием от учебного процесса. Он и жест почти пропустил - ее к Тхаио. Очнулся на голосе. Таком... уместном здесь: - Что, уже - идут? - а потом эйле ниери Льеанн встанет, руки отряхнет от чешуек внутренней оболочки. - Ладно, - зал глазами обводит. Быстро, на самом деле. А кажется медленно-медленно. Говорит четко. - Я очень прошу вас быть готовыми к немедленной эвакуации. Самыми неожиданными методами. Слушаться - команд лехта Тхаио. И продолжайте, пожалуйста, работать. Саайре, Аиль - идем. Время. "Три выдоха, - говорили уже потом Аилю, - у тебя как правило есть". А в глазах птенца - страх. Большой. Как раз три выдоха – увидеть, сжать в пальцах лепесток внешней оболочки - брызнет соком, сказать: "А еще с ними можно вот так", улыбнуться… Сделать два шага, поднять "Крошку" и отрапортовать: "Готов". Отдельной мыслью Аилю останется знать: в голове что-то встряхнулось и встало на место. Идет лехта Льеанн быстрее. Останавливается там, где поворачивает коридор. И говорит… «А в военном она не понимает. Совсем», - мысль шарахает в голову, молотком с размаху, когда она указывает – не ему, Саайре, далеко – как спросонья: "Если... я все-таки свалюсь – Са-ай, ты услышишь... наверно, начинайте стрелять. Я не знаю, чем их еще останавливать". И идет, и ее уже Аилю не догнать. Тогда и – не рассчитывая, излишне ощутимо – он швырнется запросом ей на личный внутренний. Не очень внятным запросом. Что-то среднее между разумным: "Лехта Льеанн, что вы собираетесь делать?" и рвущимся наружу: "Зачем?" И ему успеет показаться за эту четверть, что запрос уже ушел в пустоту. Но ответ придет. Подробный. "Собираюсь останавливать этих разумных. Спасибо, эс'ри Аиль, я знаю свою задачу. Пожалуйста, выполняйте свою". И все-таки у него получится продолжить. Неуместным. «Они вас убьют». А потом Аиль поймает: «Тем хуже для них», - и заставит себя вынырнуть со связи. На следующем шаге, на полубеге, пока нога отрывается от земли - на том же эмоциональном заряде, и чуть меньше - на понимании: "Да, вспомнил, как справляться, так справляйся, на расстоянии приближения ты отследишь перемещение, рыба-бревно!" Отследил. И то, что встало в голове на свое место еще и нагрелось. Злостью. Точно стреляли из него долго. И еще надо будет. Они идут. По дороге. Просто идут. Не самым повышенным темпом, совсем не боевым порядком. Каждым шагом говоря Аилю: они уверены, что здесь им не дадут отпор. На этой злости как раз и подняться наверх, убедить этого совсем гражданского Саайре, что справится, взлететь наверх, на башню. "Дадут вам здесь отпор. Обязательно. Но она скомандовала ждать. Хорошо, жду". На этом - заметить, что идущие все-таки частично рассыпаются. И снова - толкнуться с этим сообщением в чужой личный внутренний, запоздало понимая, что Льеанн их передвижение тоже отслеживает. И снова запрос провалится, как в воду, но ответ придет. "Спасибо, Аиль - вижу - накрою".
Встретят их у ворот. «А нравственник хорошо их взвел», - последней мыслью на берегу мира живых оставит Льеанн. Чувствуя - очень странное для некогда лехта zu-toera: "А хорошо, что я - не taer. Любой из них на полный выдох обожрался бы". Незваные гости несли с собой ощутимый эмоциональный заряд. И сейчас он менялся. На страх. Нравственник перестарался. Они боятся и они раскрыты. При таком возмущении верхних слоев Изнанки значительно проще поднять волну. А еще - учесть, что она была. Рявкнутая из первых рядов команда "Не стрелять!" "У меня получится..."
…Она появляется и идет. Вперед. От ворот, что медленно закрываются за ее спиной. Одна, невысокая черноволосая и узкоглазая женщина - отчетливо чужая и так же отчетливо безоружная. Но у кого-то сдают нервы, и командиру надо рявкнуть: "Не стрелять!" А женщина не замечает. Делает еще пару шагов. И садится. На камень у обочины дороги. И смотрит. Снизу вверх ему одному в глаза. - И что ты хотел у меня спросить? Потому что он вообще один. Нет, головой понять можно: ничего не изменилось, дорога, его отряд под командованием, штурмовая группа, огибающая лесок... Они все здесь. Только каждый из них стоит один и также смотрит в глаза. Невысокой спокойной женщине. За спиной которой закрытые ворота. И небо. А под небом стоит вода. Бесцветная. Стеной. А женщина смотрит и ждет ответа. И вода за ее спиной ждет. И непонятно, кому из них страшнее смотреть в глаза: этой женщине, стене воды за ее спиной - да, у нее тоже есть взгляд. Непонятно как, но вполне наличествующий. Разумный. …А еще самому себе, что в этой стене отражается. Подробно и очень... справедливо. Командир, который повел своих людей штурмовать среднее учебное заведение в котором нет ни единого армейского. Воспитанники - есть. Он – один, но этому одному понятно, что уже не первый из его людей отступает. Шаг за шагом, медленно, спиной вперед... А потом бросается бежать. И сам бы рад - только не получается. - Там же дети, дурак, - наконец тихо говорит женщина. - И твои, между прочим, дети... И командир пехотной некогда полусотни Торху Гаэт не понимает, как - он знает, что стоит на месте, но стена воды отступает, и он идет за ней вслед - сразу внутрь, в школу, в общий зал, где действительно - дети, где остролицая рыжая девочка уговаривает мелкого пацана, что не бойся, не бойся, сейчас все кончится - а руки ссыпают в глиняную миску очередную горсть темных орехов с белыми макушками. И стена воды, и женщина разумеется, знают, что до самого дойдет не сразу и ударом: а выросла... - Эх, верхушки забыла очистить, надо ей напомнить, - говорит женщина, и отпускает - разрешает сорваться с губ командира хриплому, единственному: - Ша-и-рька, - и руки еще протянуть. Забыв, что с оружием. - Тихо, - размеренно командует женщина. - Напугаешь. Тебя там нет. На этом он и понимает - стоит. Один. У закрытых ворот средней профессиональной медицинской Школы на Пустошах. Перед странной женщиной. Убить эту... чужую еще можно. Но во внезапно накрывшем пустом есть только одно - значащее. А женщина о нем и говорит. Продолжает. - Приходи потом. Один. Настоящим. Навестить, скучаешь же. И отдай эту штуку - вдруг выстрелит. Тут у командира получается только осознать, что в руке - тяжесть. Осознать... и отдать. И наконец услышать. То, что освободит: - Иди уже... Командир Торху Гаэт пойдет. И удивительно быстро догонит. Последних. Из также молча уходящих своих. И не узнает уже никогда, что ему с башенки смотрит вслед. Его некогда подопечный Аиль. Смотрит - и не получается расслабить пальцы. Сколько было прожито времени в готовности стрелять. А оно кончилось. Без выстрела. Уходят. Ушли. Совсем. Слышишь, Саайре...
А тот уже на этом понимании скатился с лестницы. Вниз, в коридор, бегом на улицу… И через ворота перемахнет – до запирающих бежать некогда. Потому что Льеанн так и сидит. На камне у дороги. Держит это... оружие. И не сдвинется. Поворачивается к нему. Можно догадаться, что глаз не открывает. - Са-ай, - размеренно говорит Льеанн. - Забери пожалуйста эту штуку. Тяжелая. Аилю отдашь. Наверно. Пригодится. Саайре и заберет. Ну... не такая она тяжелая, по правде. Только вот и взвесит. - На плечо повесь, можно, - продолжает Льеанн. - И помоги мне встать, пожалуйста. Она опирается. Сильно. Всей тяжестью. Встает. Очень близким, не очень... для взрослого жестом гладит его по голове: - Все. Это кончилось. Должно быть - совсем кончилось. Мне... надо сначала в общий зал. Идем?
В общем зале всем, поймавшим ее, взглядам лехта Льеанн говорит то же самое. Что тревожная ситуация разрешена. Но просит временно продолжать соблюдать инструкцию по безопасности. Потому что полного разрешения она не обещает. Потом - подходит к скучковавшимся наставляемым, зачерпывает горстью очищенные орехи из корзинки, показывает и говорит старшей: - Шаирька, извини, ты немного спуталась. Придется еще работать. - Шапочки забыла счистить? – понимает и говорит она.. - Ой, правда. Сейчас переделаю. И Саайре еще успеет подумать, что все вернулось на свои места, и беда ушла, можно постоять в углу, взвешивая эту... штуку. Оглядываясь еще: так, а где Аиль, кому отдать-то? Только Льеанн говорит. Наставляемым. Что с этим вам придется справляться без меня, хорошо? А потом обращается к Тхаио. Его просит - да, через "я прошу тебя" - проверить состояние территории. И вернуть в максимально безопасное. Отслеживала, но прорехи скорей всего остались. "А мне уже нечем, - продолжает Льеанн. И дальше. - А я выныривать. Буду в доме. К воротам ближе. Или соберусь или остаешься за старшего. Вернутся - командуй, я отслеживаю". "Принял. Иди уже, - отзывается ей Тхаио. Почти командным. - С тебя почти капает". - "Знаю. И мелких не подпускайте", - жестом "само собой" Тхаио как дверь запирает. Общего зала, которая закроется. За лехта Льеанн.
Это правило Саайре нарушил. Ну, во-первых он не мелкий. А еще - очень... отдельно стояли лехтев. А вот он в их круге был. Точно был. И точно знал, что на него смотрели. Чтоб команды имел в виду. Может, и ему командовали? Так вот и получилось, что после вечерней смены в "техничке" - что-то подъем воды опять тянул кое-как Саайре и пошел... домой. К тем преподавательским комнатам в доме недалеко от ворот. За занавеси в комнату Наставника не полез и не заглядывал. Правду сказать: побоялся. Знал – Льеанн была там и знал... там где-то происходит. То, что никак не разрешено к доступу ему, Саайре... но что просто прождать он тоже никак не может. Стоял на входе в свою комнату, дышал знакомым запахом, вчера ведь утром отсюда ушел, а кажется совсем давно... А дальше у него опять получилось случайно. Просто обернулся - понял, что надо поправить запасную потолочную рейку - кто-то во входном углу ее сбил, стояла наискосок, зацепилась за верхние "емкости хранения", хорошо так, ровно в замок. Пока отцеплял, да чтоб бесшумно и вообще, емкость и открылась. И ему по голове ударило. Сверток сверху скатился. Мягкий. А потом Саайре – не думая, так, потянет тесемочки мешка - и повстречает старого знакомого. Встряхнет шерстяное, свитер, узнает - тот самый. Что Льеанн еще в детском восстановительном на него надела. Носился - в местное холодное время. Хорошо носился. А сейчас останется встряхнуть, четвертью выдоха понять - как вырос за прожитое без него время, зачем-то попытаться сейчас - руку в рукав протолкнуть, вообще шерсть тянется, пролезает, но с трудом... А потом все понять. Вот так внезапно и полностью, что ему сейчас можно... и очень нужно сделать. Выйти. Сесть на крыльце. Вывернуть свитер наизнанку, отыскать конец нити... Это ручное ремесло Льеанн ему тоже объясняла. В общем, получалось. Так и сидел. Свое личное время. Вечером, на крыльце, распускал осторожно... нитка привыкла, цеплялась пушинка за пушинку. Осторожно, медленно разбирая прижившиеся на своем месте нитки, расцепляя ногтем спутавшиеся места. Пахло чистой шерстью и теплым летним солнцем. И его домом. А внутри был ветер. Над камнями и вереском. Ветер - того, что было им, Саайре. И очень теплые ладони - той, что говорит там - слова... Той, которую очень надо позвать назад.
В первый вечер - распустил, смотал клубки, во второй - в который ничего не изменилось - подошел к эйле ниери Твирану, спросил: "Можно я пропущу занятие?" - у него спросили, есть ли необходимость, Саайре отозвался: "Большая". Был отпущен. Подумал полностью. Рассчитал, что это будет. И сел - там же, на крыльце. Вязать. Накинуть, зацепить, протянуть, накинуть, зацепить, и еще раз. Очень несложное, очень вещное ремесло. А солнечные лучи - живые, теплые - текли - по старому камню, по разломленной лепешке, и Саайре знал - так должно быть. И долго был внутри работы. Не сказал бы, сколько. Пока не услышал. - А я думаю, кто пытается вполне качественно меня страховать... но не умеет мне отозваться, - на обыденном, рабочем близком, так, что требуется проснуться и понять, что это лехта Тхаио-таи. - У вас неплохо получается, ньера Саайре. Очень неплохо. "Талантливый мальчик, - подхватит интонацию эхо в голове. - Очень, очень талантливый". Тем более, что Тхаио продолжит: - Но вы пропускаете занятия. - Я наверстаю, - Саайре отзовется ему, не отрываясь: накинуть, зацепить, протянуть... перейти на новый ряд и продолжить. - И ниери Льеанн сюда советовала никому не приближаться. - Я знаю, - на этот раз Саайре оторвется взглядом от полотна. - И я знаю, что должен быть здесь, - это надо в глаза - очень спокойному маленькому лехта. Понимая, что то внутри "так правильно" такое же - устойчивое - как лехта Тхаио-таи. Если не - "и еще крепче". - Если вы считаете, что так должны - хорошо. Меня устраивает, как вы работаете, - и на обыденный Тхаио снова вернется внезапно. - На кого рассчитывал? - На себя... перевязываю, - на миг запнется Саайре. И получит ожидаемое. - Так тебе шерсти не хватит, - спросит разрешения, потрогает нитку, посмотрит на свет. И уйдет. Оставляя Саайре снова - с медленной работой и ветром над вересковыми холмами земли его сердца. Вернется потом. Молча положит рядом пару клубков похожей шерсти, только сильно светлее. Кажется тоже - с чего-то распущенной. Жестом спросит: "подойдет"? Саайре согласился.
Правда, подошло. Была еще немного мягче и иногда осыпалась - тонкими белыми шерстинками. Как раз, утром... кажется, уже третьего дня, точно - что это было утро - когда готовился уложить эту нитку в орнамент воротника... Шагов из дома он не услышит. Сразу - ляжет на плечо - увесисто - ладонь: - И что это ты делаешь, Саайре? - спросит лехта Льеанн. Появилась... Вздрогнешь ведь. А потом надо перевести дыхание и ответить честно: - Воротник доделываю. Перевязать решил. Зима...когда-нибудь да будет. - Сам догадался? - спрашивает Льеанн ровным. Наставническим. - Ну... сам. Нашел вот, - а от ладони Наставника - сухой, теплой ладони - пахнет водой - болотом - и еще полынью. - Можно? - Льеанн наклоняется, клубок подобрать. - Эта шерсть - чья? - Я не знаю. Тхаио-таи принес. - Тхаио? – очень отчетливо переспросит Льеанн, взвесит на ладони, подержит, вслух хмыкнет. – Н-да. А я просила сюда не подпускать… А у Саайре все получится – только медленно: дотянуть петлю узора, встать, на подъеме постаравшись отчетливо – уточнить ей: - Мелких же… не подпускать? И я следил, - и посмотреть. Льеанн еще стоит, взвешивает сказанное, долго. А потом, не спрашивая разрешения, обнимет. Крепко. Болотом пахнет. Отчетливо. А еще все-таки теплым… его родным вот этим домом. - Спасибо тебе, - и отпустит. И снова – сосредоточенно наставническим. – Са-ай, я только очень тебя прошу запомнить, чтоб голова держала: перед тем, как начать что-то делать, подумай, что – зачем – и за счет какого ресурса ты сейчас делаешь. Причем учти, тебе потребуется не шесть выдохов. А хотя бы в два раза больше. Потому что талантливый. А работу доделай. Пригодится. (…а свитер так и лежит. В личных вещах. Свернутым и недоделанным. Потом совсем некогда было. Так внезапно время понеслось.)
Из жизни школы Саайре на это время, понятно, выпал. Так что известия оказались новыми – и ему, и Льеанн. Этим их встретит ньера Твиран. Прямо на пороге школы. И вместо приветствия: - Льеанн? Легион пришел на Сорлех. Она ловит, переводит дыхание, спрашивает: - Передающий? - Общий. Принятая экстренная волна. - Башня? - Трансляторы. В сообщении – большая часть мира Далия, его южные населенные территории возвращены под контроль Тейрвенон, части Легиона, проводящие боевое воздействие, перемещены на Сорлех, разрешенное время отправки сообщений… Мы отправили. - Правильно, - размеренно говорит Льеанн. – Значит, мы вправе ожидать изменения своей ситуации. В любую сторону, - взвешивает свои же слова на ладони и спрашивает. – Как в школе? - получает ответ, что после личного времени должны стартовать назначенные занятия по скорой медицинской, отмечает жестом «хорошо», делает пару шагов вперед и задает не самый ожидаемый вопрос. – Вы можете мне ответить, где ньера Аиль? - Извините, нет, - удивится неожиданному вопросу Твиран. – Но могу предположить, где-то здесь, в саду. - Он тоже… знает последние известия? - Как все… - Твиран похоже продолжает недоумевать. - Значит, остался, - взвешивает Льеанн. – Хорошо.
*** йоу, там осталось два фрагмента ну, к равноденствию или нет - а конец выкладки первой части близится да, завтра с утра будет поднято
NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
решил что на труд и подвиг благородный я негоден, и таскацца со зверским кашлем по -8 мне вломм организм не иначе активно не хочет на коньки на самом деле причины-то конечно в другом и они ясны, но фыр
NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
квэст благополучно выполнен, но никогда, нет, никогда не надо пытаться осваивать новые и лично для вас непростые задачи в состоянии не совсем состояние здоровья плюс странная голова. ...затормозил в процессе взятия билетов я уже на процессе оплаты. чуть не облажался на день зато цапнул с лотка Забелина про историю Москвы. и это мырмыр
NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
прислала дорогая компания AviationCV.com
Женщины-авиаторы: вчера и сегодня
кладу не меняя текста8 марта 1910 года баронесса Раймонда де Ларош стала первой женщиной в мире, получившей лицензию пилота. Первой русской женщиной-пилотом считается Лидия Зверева, которая получила лицензию в 1911 году. На заре 20 века немногим представительницам прекрасного пола представилась возможность реализовать свою мечту и покорить небо. Что изменилось за прошедшие сто лет, и как свое положение в индустрии оценивают сегодняшние пилотессы?
Сегодня США можно смело назвать лидером по количеству женщин-пилотов. Согласно данным Федерального управления гражданской авиации США (FAA), в 2011 году в стране насчитывалось около 26,5 тысяч женщин, которые имели лицензии частного (PPL), коммерческого (CPL) и транспортного (ATPL) пилота. Профессия пилота становится все более популярной среди прекрасного пола - с 2002 по 2011 гг. общее количество женщин-пилотов в США увеличилось примерно на 9%.
«В мировой авиационной индустрии доля женщин составляет примерно 5% от общего количества пилотов. Эти данные немногим отличаются от показателей, скажем, 80-ых или 90-ых годов прошлого века. В крупных авиакомпаниях женщин – командиров воздушного судна насчитывается всего несколько сотен. Однако скромное количество пилотесс в мире – это не столько результат доминирующего положения мужчин в отрасли. Лишь немногие девушки всерьез рассматривают профессию пилота. Многие пилотессы признаются, что страсть к авиации им передалась от членов семьи. Таким образом, один из наиболее актуальных вопросов – это методы популяризации авиационных специальностей среди женщин», - комментирует Скайсте Книзайте, генеральный директор AviationCV.com.
Многие женщины-пилоты отмечают, что сегодня все реже сталкиваются с открытой дискриминацией в отрасли. Как пассажиры, так и пилоты-мужчины в большинстве своем позитивно относятся к тому, что за штурвалом самолета женщина.
«В 21 веке нет ничего странного в том, что женщина пилотирует самолет. Да, сегодня мы по-прежнему в меньшинстве — например, в моей компании всего 5 пилотесс на более чем 100 пилотов. Но наши капитаны и инструкторы никогда не позволяли нам чувствовать, словно мы на особом положении. Они профессионалы, и относятся к нам как к любому другому члену экипажа», - делится Агнежка Баран, второй пилот ATR 42/72 одной из польских авиакомпаний.
Сегодня глобальный авиационный рынок уверенно следует по стопам других отраслей, где пол специалиста не играет первостепенной роли. Прежде всего, это касается западных компаний и организаций, где представительницы прекрасного пола встречаются как на руководящих постах, так и в кабине пилота или даже в ангарах.
«Более либеральный подход постепенно развивается и в других странах. В России женщины-пилоты были на протяжении всей истории становления национальной авиации, как гражданской, так и военной. Сегодня женщины пилотируют воздушные суда авиакомпаний «Трансаэро», «Аэрофлот», «ЮТэйр» и других перевозчиков. В Азии женщины уже не первый год сидят за штурвалом коммерческих самолетов. Даже Royal Brunei Airlines, национальный перевозчик Брунея, где большинство населения исповедует ислам, имеет в своей команде несколько пилотесс. Подобные тенденции наблюдаются во многих странах, что, конечно, не может не радовать», - добавила Скайсте Книзайте.
«Да, возможно, для девушки стать профессиональным пилотом - немного сложнее, чем для мужчины. Пусть об этом и не говорят, но нам приходится дольше и сильнее доказывать, что мы действительно готовы сесть за штурвал. Главное, девушки, помните, что мечты сбываются! Учитесь, усердно работайте и никогда не сдавайтесь. Потому что, когда вы сможете, наконец-то, заняться любым делом - это будет самый счастливый день в вашей жизни», - поделилась Агнежка Баран.
В мировой авиационной индустрии доля женщин составляет примерно 5% от общего количества пилотов. Лидером по количеству женщин-пилотов сегодня можно смело назвать США - по данным Федерального управления гражданской авиации США, в 2011 году в стране насчитывалось около 26,5 тысяч женщин, которые имели лицензии частного (PPL), коммерческого (CPL) и транспортного (ATPL) пилота.
В России женщины-пилоты были на протяжении всей истории становления национальной авиации, как гражданской, так и военной. Сегодня женщины пилотируют воздушные суда авиакомпаний «Трансаэро», «Аэрофлот», «ЮТэйр» и других перевозчиков.
NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
очередное это... сакрально-географическое) файское песенка. где-то очень вокруг Канона. стремная, на самом деле, песенка. но она уже столько вертится в моей голове... что кажется неосмысленно стрематься. столько раз проговорив...
да, как я подумаю, что в доброй половине своей это люди, которые глазами видят, как меняются горы и стареют реки...
*** …Реки жизни моей медленно текут. Реки жизни моей впадают в море…
Слышу – тяжелы и медлят воды мои, слышу – как тяжелая мутная вода идет по песку, наращивает берега, слышу – как растет тростник по тихим заводям, куда год от года на гнездо возвращаются птицы... Но за илом и песком, за венами дельты, за шелестом тростника и молчанием неба – слышу – дальше?там, немного налево от заката, слышу всего слышнее – как, выдох за выдохом, год за годом говорит мне – наступая на песок и не тронув песка – место, куда я иду. Где все закончилось и все начнется...
Реки жизни моей медленно текут... и я сажусь на берегу и зачерпываю горстью песок: вот он я, бог мой - я помню. И говорю: я был.
Я родился за краем снегов, где разбиваются облака и небо смотрит вниз светлее невозможности быть совсем... Я был – ледяным ручьем, молодым, громким и бесплодным - разбивался и падал со скалы и разбивал скалы. В свой срок надо мной стала расти трава, в свой срок я спустился на равнины.
Я помню, я был. Я спускался - надо мной строили мосты, поил поля и сносил города… Я помню – люди спускались ко мне за водой, дети играли на мелоководье. Я помню – на берегах горел тростник, хлопья огня перелетали по заводям и негде было укрыться там живым, что искали спасения.
Ниже по течению все становилось глиной,
помню - ее собирали, смешивали с кровью, ставили стены.
Ниже по течению - я сижу на берегу, перебираю песок, говорю: вот я, я был этим и это со мной осталось – крапинки песчинок, последний след грозных скал; топкий ил на дне заводей, где поднимают голову лотосы… Они были я, они были со мной и со мной остались – глина, ил, песок, мертвые топляки глубоко на дне – то, чем тяжела вода, что оседает на дно и молчит и держит меня здесь – последние несколько шагов.
Реки жизни моей медленно текут... реки жизни моей впадают в море. Здесь осталось всего несколько шагов. За последнюю гору, за песчаный верх. Где начинается то, чем я никогда не был... И я слышу: море зовет меня.
И я встаю – и делаю шаг. Бог мой, я здесь. Все это было. Я был. А теперь я здесь – и я иду.
NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
с утра меня встречает по дороге машинка, с рекламой во все заднее стекло, из которой, пролетая мимо на маршрутке, видно только одну большую ярко-жолтую надпись: УНИЧТОЖАЕМ вечером краем глаза читаю на столбе "Борцовская школа Святого духа" (через юс) имени святого князя Александра Невского, предлагает тайский бокс
между ними - в качестве поздравления какая-то авиакомпания присылает материал про женщин-пилотов. классный, кстати. они и у нас есть) дорогой главкоммерц поднимает стакан и говорит: Ну, с праздником вас Розы и Клары... впрочем пьем мы не за это да, венцы борцов мне не светят, в общем, букет тюльпанов мне не лишний, и бумашька в конвертике тоже, увы мне...
организм решил, что 4.5 часов сна, общая задолбанность, повышенная физиологическая кровопотеря и три стакана красного - идеальный комплект для здорового сна во время езды по пробкам... первый раз просыпаясь я очень близко вижу первый этаж текучей башни: за серым снегом и чуть темней деревьями очень смутное старое здание в котором очень давно когда-то были цветные стекла, сейчас частично замененные на что было здание в реальности здесь и сейчас совсем новое, строят-строят-недостроят... а стекла, чо - закат отражается второй раз просыпаюсь глядя на преградивший дорогу среднему маршуточнику=камикадзе бензовоз. то, что я заснул и потом - оно свидетельствует...
а вы говорите - реальная жизнь, нефиг тут свои фантазии развешивать так эти люди мне таки хотят сказать шо это не жизнь? так они наверно правы, но мне с нее смешно
а ща, если я соберу мозгу, я вам тут песенку вокруг канона повешу которой я боюсь