NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
а то что этой истории с мая лежать.
очередной файский производственный роман. история в ритме Канона про дальних побочных героев, которых вы еще встретите
она, хотя бы, захотела быть вбоквеллом...
унылая гетная история на невзрослые темы
по вычитыванию частей будет подниматься.
их десять, ежли что
ну я предупреждал, что это скучный гет, да?)
еще раз зы: женского ада, чо?)
я не обесцениваю. я так ценю. увыц. они - знают. потому что приходят
Селедка
1-3
1
Она сидит и смотрит в стену.
Второй большой круг второго дня.
После итогового обследования он четвертый.
Медленно считает левые центровые элементы традиционного орнамента, по чьей-то прихоти расположенные на стенах комнаты итогового восстановления армейского восстановительного Легиона на Рианна Марн.
Центральные она уже пересчитала.
Вчера.
...может быть - о том и думал тот, кто расположил здесь этот орнамент.
Она не отвлекается.
Считает.
Медленно, сосредоточенно, иногда помогая себе пальцами.
И рука тоже боли больше не чувствует.
Почти.
Ну иногда при попытке активных действий как чешется - ощутимо, а внутри - не достанешь...
Как будто не было - этого, без зимы и выдоха малого года,
в которой – вставала.
Заживала.
Шевелилась.
Плакала при свидетелях - от боли, беспомощности и злости –
и убеждала себя шевелиться снова.
Всеми силами: тебе сказали - это можно –
восстановить форму и достойную способность к передвижению.
Даже с тем, на что сейчас похожа - ты, твое тело и твои кости.
Для охотника Легиона, серьезно пострадавшего при ликвидации недолжного и критично небезопасного производства в Канаве Меранто, это долго было первой и основной - осуществимой задачей.
А потом она внезапно кончилась:
не успела привыкнуть к строкам отчета:
повреждения восстанавливаются нормально, приживаемость восстановленных тканей удовлетворительна и необходимости в постоянном контроле не обнаруживает,
рекомендую переводить в итоговый восстановительный.
Что больше не нужно - заставлять себя вставать, передвигаться, идти –
от своей койки до соседней,
от нее до двери,
от двери до лестницы...
Потому что лестница проходима.
От первого марша вниз и обратно, и наверх до разминочного зала.
И там уже передвигаешься –
можно.
Пока не считая внутри головы, как - отстаешь от привычных нормативов.
Нет, она была трезва уже тогда, задолго до итогового обследования.
Когда оценивала
Требуемые по привычным нормативам скорость, прочность и способность практически беспоследственно расходовать личный ресурс на внешние цели –
и те, что может дать сейчас,
а скорей всего и глубоко после.
Правильно оценивала.
Итоговый медосмотр подтвердил.
Боль окончилась.
Необходимость жить ее ежедневно и передвигать себя изо дня в день постоянно оставила эль’ньеро Хюлльшу эс Сьенн, охотника Легиона.
Оставила перед стеной.
Бывшего охотника Легиона.
Вот она и сидит.
И смотрит.
Старательно считает элементы узора. Помогает:
дозирует мысль, которую эль’ньеро Хюлльше экономней думать понемногу,
осознанными усилиями.
Теперь ты навсегда что-то другое –
и кто ты теперь?
Мысль слишком тяжелая, чтоб поднять всю ее одновременно.
Особенно сейчас.
Когда всю жизнь знаешь себя только такой.
И тело помнит.
Слишком хорошо помнит.
Так отвлекаясь на знакомые звуки, что думать получается только собравшись.
Почти в рамках привычных нормативов.
Сначала - о том, что пациент восстановительного и полевой форме тут неоткуда взяться, только будничное больничное.
Потом - откуда в госпитале Легиона слышно дальний сигнал общей тревоги.
И зачем.
2.
- Сходил бы ты к ней... - взвешивает эр’нере Раймина эс Айву айе Рианн-Марн, старший эксперт отделения послеоперационного восстановления армейского восстановительного Легиона Рианн Марн.
и слышно ставит на стол одноразовую чашку - с чем-то типовым холодным из вечернего пайка.
Эр’ньеро Дальхан эс Слинха, «хирург по имени Кувалда», Присягнувший, в госпиталь Рианн-Марн был вызван.
С образовательной "повинности" в местной Академии Службы Защиты.
Когда выяснилось, что стратегически важная часть Канавы не согласилась с принятым решением и взялась обороняться производственными мощностями.
При учете специфики небезопасного производства - небезуспешно.
Работать с последствиями эр’ньеро Дальхан и был призван в восстановительный Легиона.
За то, что мастер из первых по аттестациям на сектор.
Не знал бы Раймина - не поверил.
Имени своему ниери Кувалда полностью соответствовал.
Но с какой безопасной скоростью и точностью эти лапищи,
на которых и сейчас, в совсем мирной обстановке, заметно: есть когти –
успевают работать всем набором сложных манипуляторов восстановления общей структуры тела –
ручной настройки –
эр’нере Раймина видел сам и глазами.
Как - освобождал, отделял, собирал, фиксировал –
создавал быть заново доставленную сюда...
честно сказать, почти всмятку.
Не повезло –
Троим из охотников Легиона, добровольцам из первых штурмовых, что взялись брать Канаву.
О подробностях эр’нере Раймина так и не запрашивал.
А про себя знал ещё, что внутри себя стал числить эту охотника в живых и разумных...
да вот когда ньера Кувалда в первый раз помогал ей учиться шевелиться снова.
Хорошо помогал.
Эль'ньеро Хюлльша быстро убедила считать себя живой и разумной.
Хотя по правде поддерживать и помогать вспоминать себя живым и действующим –
было его, Раймины, обязанностью.
Но о второй причине вызова сюда эр’ньеро Дальхана эс Слинха он был осведомлен официально.
Как эксперта и соплеменника.
Да, откуда бы Раймине, уроженцу производственного сектора, чья Семья принадлежит ему не первый десяток звездных, понимать Присягнувших – все ж высокие Дома и традиции времени легенд.
Пусть он и дослужился до госпиталя Легиона.
Раньше он так про себя иронизировал: да, задевало.
Эти вот сумели его убедить: да, действительно не понимает.
К выполнению своих непосредственных обязанностей он впоследствии приступил.
Именно поэтому сейчас сидел и... особенно активно не понимал.
Почему этот дарра сидит.
Просто так.
Почему – в ответ на его запрос с пальцев левой руки ниери Кувалды срывается только медленный жест...
и если да, сейчас уже немного выпущенные когти не меняют его смысла, он значит: зачем?
Но Раймина сделает выдох и продолжает:
- Послушай, но она сидит и непрерывно смотрит в стену уже третий день!.. -
на близкий разговорный они перешли как раз тогда, когда вместе учили ее ходить.
- И три с небольшим малых круга, - уточняет эр’ньеро Дальхан.
- Будь бы это кто-то другой, я бы очень порекомендовал обратиться… к специалисту из Тех кто Служит, -
как он не удерживается, Раймина понимает, только назвав полностью. И запнувшись.
Эр’ньеро Дальхан эс Слинха старше его на три звездных и две четверти. Но Раймине периодически кажется, что он тут… наставляемый. Не только потому, что робеет такого мастера.
Но продолжит. –
Но с вами…
- От нас после такого предложения ты бы рисковал выйти по частям.
Довольно медленно.
Она уже сможет, - не меняясь в лице, ответит ниери Кувалда.
И продолжит, не меняясь. -
Сейчас эль’ньеро Хюлльша эс Сьенн понимает, быть ли ей дальше и куда ей дальше быть.
Это внутреннее дело отдельного разумного и я не имею права вмешиваться.
- Но третий день? – Раймина все-таки продолжит. Возмущаться.
- Сколько понадобится.
Она выберет, Раймина. Я догадываюсь, -
медленно продолжит ниери Кувалда и будет еще десяток выдохов перекатывать обдумываемое.
С пальца на палец.
Перебирая когтями.
Доверит и озвучит. –
Я ни у кого не видел такой силы и радости –
жить.
Тогда зайду.
Возможно и подскажу, чем… из нескольких вариантов.
Раймина говорит: «Я вас не понимаю… но слушаюсь и сам не пойду»…
Он надолго запомнит… но наверно, всю жизнь не поймет ответа:
- Так тебе повезло… - допьет это холодное, так и не поймет, что за непонятный жест там предполагался и уйдет на дежурный пульт. Время.
А эр’ньеро Дальхан эс Слинха проводит его взглядом,
потом раскрутит обратно остаток опорной стойки стола,
сейчас работающего как обеденный –
что за время разговора сосредоточенно закручивал –
полной мыслью подумает:
не Канава ли поставляла эти столы – в качестве побочного продукта производства: металл паршивый,
если еще раз закрутить – сломается…
Потом отдельной мыслью все-таки назовет и себе. «Решит.
Жить.
Должна».
И дальше будет можно перестать ломать стол и обдумывать варианты.
Наиболее действенный ему предоставят буквально через несколько выдохов.
Ощутимо шарахнув – по личному внутреннему объемным вызовом.
Чуть раньше сигнала тревоги.
Внеочередным запросом о помощи.
Более действенный, чем хотелось бы.
Такой, какого эр’ньеро Дальхан эс Слинха совсем не хотел.
3.
Он зайдет - и что-то за восьмую выдоха она успеет.
Подумать, что сейчас объяснят причину тревоги,
что эр’ньеро Дальхан эс Слинха в полностью снаряженной полевой...
Как неуместно она смотрится, подготовившись и собравшись, посреди отделения восстановительного - нет, не успеет.
- Теи Хюлльша, - он заговорит на скорости действия.
На близком, позволяющем обходиться без званий.
Дарра - такому же - много скажет о ситуации заговорив на неофициальном. –
Общая медподготовка Легиона есть, справитесь, -
он не спрашивает. И дальше обходится двумя словами, объясняющими много. Ей - и любому армейскому сектора Рианн-Марн. –
Рубец просел.
Тогда она запросит первый раз:
- Сценарий развития?
- Наидерьмовый, - откликнется эр’ньеро Дальхан эс Слинха. -
Защитка зашивается, разбирая производственный,
на южную дугу отряжают все доступные части.
Набираю передовой передвижной, идете?
- Форму, - скажет она в ответ.
И ещё добавит - да, это нужная информация. –
Дерьмо.
Рубец.
Два дуги, цепочки расходящихся островов, традиционный центр добывающего производства мира Фуэрра.
Острова, где люди традиционно живут уже четвертую сотню звездных, традиционно примиряясь с относительным сейсмическим неблагополучием места проживания.
Случается, покачивает - говорят местные люди.
И строятся в расчете на это "случается".
При соблюдении некоторых мер безопасности, место может быть признано полностью пригодным для проживания разумных.
Но местная "защитка" и экстренные службы Легиона сектора имели доступ к отчетам службы недр и невосполнимых ресурсов.
В которых в том числе упоминался вероятный неблагоприятный сценарий критического изменения сейсмологической обстановки. Нормальный период изменения подземных течений, по оценке исследователей, был намного - на сотни звездных больше времени жизни на Рубце разумных.
Но время шло, и расчеты показывали:
до усиления течений островам не так далеко.
Данные службы недр утверждали: с наибольшей вероятностью даже при критичном усилении разумные пострадают незначительно. Вероятное извержение, возможность которого считали близкой к четверти пройдет привычным маршрутом, практически не затронув населенные районы и производства.
Вероятность того, что население пострадает от усиленного землетрясения и последовавшей за тем волны, отчеты тоже как-то оценивали...
Эль’ньеро Хюлльша помнила цифры.
Но крепче помнила другое:
части быстродействия Легиона про Рубец слышали на нижнем армейском.
Что местные норокопатели сидят на вулкане - и у этой штуки есть шанс просраться так, что все просядет.
Включая южную дугу.
Вероятность мала, но она есть.
И ее стоит держать в голове всем частям быстродействия.
И она была.
Рассчитывать на лучший вариант говнокопатели могли сколько угодно,
но армейским предъявляли худший.
Именно этот.
Рвануло.
И извержение не пошло обычным маршрутом, пробив новую дорогу,
скатившись на производственные.
Заодно тряханув обе островные дуги так, что там мало чего осталось.
Кроме жертв и разрушений.
Этот наихудший вариант и требовалось сейчас решать добровольческой группе,
в состав которой вошла эль’ньеро Хюлльша.
Смотрела на просвистевший под транспортником берег Рианн-Марн,
про себя ругалась на отчеты и дерьмовозку...
и знала, что сегодня - жива.
А потом придёт - и она удержит.
4
4
Это было крайне неудачное место для того, чтоб появляться на свет.
Над развернутым куполом полевого первоначального сортировочного госпиталя на крайнем острове Дуги хлестал ветер с ледяным и темным дождем,
охренительно темным под барьерами и экстренной подсветкой.
Ресурсов на решение стихийного бедствия было выделено по максимуму,
к тому же опасались повторения серии подземных толчков,
поэтому и в расчетно-безопасном месте, прикрытом от волны, выставили купол под "сортировку".
А за его приемкой – хлестало, хлюпало под ногами, создавало отвратительно минимальную видимость, обдавало холодом, отмечаемым сквозь полевую, мелькало зарницами,
периодически обдавало градом.
Серым.
Эль’ньеро Хюлльша выделит восьмую выдоха – определить, каков он на перчатке.
Отвратительная обстановка. Для всех, кого надо оставить в живых.
А поисковые команды, в состав которых вошла и бывший охотник Легиона, шли, шли и шли
- приносили и приносили.
Эта оконечность Дуги была населена с высокой плотностью...
С излишней плотностью - думал, случалось, любой из поисковиков –
теи Хюлльша думала точно –
покидая прикрытие купола и снова ныряя и поднимая катер в эту непроглядную дрянь,
пока там, среди разрушений еще обнаруживаются сигналы, что есть живые.
Девочке –
ньирре-теи Йисурья эс Миртул айе Фуэрра, потом будет поправлять свою память Хюлльша –
повезло.
Точней - местная уроженка знала, что делать, когда земля опять закачается.
Даже если она закачается так...
"Именно поэтому, -
по всем краям Рубца с одинаковой специфичной усмешкой ворчали поисковики, -
мы так задолбались, добывая из этого крошева помятых живых".
Угол и колонна объемного здания, в прошлом - разминочного зала, вполне надежно прикрыли ее от негодных... не рассчитанных на такие нагрузки конструкций верхнего этажа.
Уцелела под крошевом. В относительно надежной конструкции.
Разбирать ее снаружи, уловив сигнал живого, было... задачей.
Нашла, чем изолировать себя от излишней теплопотери - оставшись в легком тренировочном.
Правильно оценила свои повреждения, сумела годно их временно перевязать, располагая этим же, тренировочным.
Дожила.
А вот ещё троим, что пытались бежать, не повезло. Далеко было до выхода. Не успели.
Да, на ней этот расход ресурса сказался. Когда к ней, наконец, прибыли. И достали.
Все равно ньирре-теи молодец.
Справлялась –
сосредоточенно самостоятельно дышать и догадалась полностью распахнуть свою метрику состояния.
А что из вот сейчас предпринимаемых попыток говорить и повернуться явно не получается ничего...
"Ты живая. Мы здесь и мы тебя вытащим", -
это можно сказать словами
и нужно сказать делом.
Первичное изоляционно-согревающее прикрытие, первичный осмотр...
А некоторые сигналы на какое-то время практики начинают подхватываться из воздуха...
Вот этот, например, "пить"...
Кто-то другой держит ей походную флягу - долго держит,
а Хюлльша, по привычке проговаривала вслух,
правда на скорости действия,
что делает сейчас в первичной восстановительной обработке,
основная стимулирующая и поддерживающая - выждать нужное количество выдохов,
теперь подробную обработку повреждений, сейчас придется поработать, сильно больно быть уже не должно, перевязано очень грамотно...
Первичная обеззараживающая и придётся ставить начальную защитную скобку, подробней в основном госпитале займемся...
Про себя Хюлльша конечно отметила особенность состояния ньирре-теи Йисурья.
Ещё до проверки метрики. Очевидно невооруженному взгляду.
Не стала рассчитывать, что обойдется. Не обошлось.
И дарра не сомневалась, в какую очередь погрузки прибывшего транспорта пускать ньирре-теи Йисурья.
Хюлльша запомнит –
за восьмую выдоха до посыплется град,
хлестнет по заднице –
оказывающего первичную восстановительную обработку первичное изоляционно-согревающее,
на армейском "консерва"
прикрывает весьма частично.
Транспорт из-под погодных условий возникает, уже заходящим на посадку...
А девочку - очень сразу - Хюлльша для себя скажет - дернет - а потом она застынет.
И более удавшуюся попытку сказать –
да, а ещё вот сейчас ей стало страшно –
подхватит она на восьмую выдоха раньше - отслеживаемой метрики состояния.
Назвала медленно.
Не на скорости действия.
- Рожаешь?
За время произнесения как раз можно успеть:
подробно ознакомиться с метрикой, отметить себе: рано –
не настолько рано, чтоб быть совсем угрожающим –
у нас случается, в основном выживают –
это не нужно озвучивать.
«Госпитальное отделение при необходимости развертывает отделение временной госпитализации,
предусматривая в своем составе койки для временной госпитализации беременных женщин, получивших различные виды травматических повреждений,
и оказания им родовспомогающей помощи при начале родовой деятельности», -
- говорит инструкция.
А передвижной комплектовали наши.
Есть основания рассчитывать...
Для ньирре-теи Йисурья паузы между словами не было.
- Мы здесь - и мы успеем. У тебя получится, -
она медленная, скорость разговора, хватит, чтоб рядом выправить свой запрос на скорость погрузки: полная срочная и получить подтверждение. –
С людьми бывает.
Постарайся не бояться. Так легче... должно быть.
«Нас так учат, - еще будет место – плотным и отдельным – подумать теи Хюлльше.
Медленным, никакого отношения ко времени не имеющим.
Пока стягивались облака и садился катер. –
Ее, надо думать, тоже учили. Возможно, здесь же.
Она славная, она вспомнит».
Ньирре-теи Йисурья шевельнется. Сознательным нацеленным движением. Небольшим.
Сдвинет руку - ту, куда пришлось ставить защитную скобку,
выпрямит пальцы,
сдвинет ладонь ещё раз –
и возьмет Хюлльшу за руку.
Не то, чтоб у бывшего охотника Легиона не хватило бы сил выбраться из такого захвата...
"Для нее это довольно сложное движение, - оценит она первым. –
По инструкции требуется сопровождающий.
Катер плюхнулся.
Ей так проще. Я отправлюсь на разгрузку?"
Последнее бросит в связь, получит разрешение.
Катер выгрузит сменную команду, погрузит обнаруженных разумных и сопровождение,
небо обосрется окончательно...
Теи Хюлльша помнит - катер шел,
даже управление спасательной коробки материлось на видимость и не в силах было приглушить непрошеную тряску,
за корпусом слышно свистело и скрежетало.
«Лед, - думала Хюлльша. - Град. И всякая дрянь.
Полтора непройденных сектора, и там еще есть – зафиксированные живыми разумные.
Ещё одна перемена будет.
Плохо в такую погоду пытаться выжить.
Успеют. Должны».
Про плохо в такую пору появляться на свет - тогда она совсем не думала.
Не время же.
А она держалась.
Иногда крепче, иногда совсем крепко.
Бледная. Сильная. Хорошая девочка.
И Хюлльша знала, как надо...
То есть - это было, конечно, нельзя.
Даже так, почти без голоса - та, что держит за руку, большей части слов и так не услышит.
Услышит ритм.
И дыхание.
Потому что песни тому, кто рождается, и той, что приводит быть в мир –
глубоко внутренняя собственность в каждом Гнезде Присягнувших,
своих учат, когда становятся взрослыми –
и Хюлльше повезло - случилось петь со всеми,
когда рожала старшая,
родила хорошо и двоих.
Да, это она вспоминала тогда.
И думала: мне Гнездо меня поймет.
А где было страху хорошей сильной девочки с окраины сектора Рианн-Марн устоять - перед тем, что было и работало до Присяги?
Хюлльша чувствовала – сдается, отступает - страх,
дыхание подчиняется неслышному ритму,
правильно - пусть вспоминает и вот так...
Пока за стеной катера скрежещет град и остается только ждать.
Они должны успеть и они успеют.
Успели.
Маленький будущий разумный родился раньше времени –
но до предназначенного места подождал как точно по инструкции.
Подождал - разгрузку, первоначальную сортировку и более подробную обработку –
именно ей срочная, щадящая, -
распределение всех привезенных по возможности восстановления –
неплохая смена, всего шесть принудительно "выключенных",
с трудом поддающихся необходимой немедленной транспортировке по состоянию.
Госпиталь, похоже, подходил к состоянию: куда тут ещё одну "консерву" запихнуть?
Это Хюлльша думала потом, на финальном пересменке.
О том, что сама некогда наверняка была такой же "консервой" не подумала ни разу.
Рапортовала, отслеживала распределение и разгрузку –
да, вот как-то умудряясь не отпускать - далеко не отпускать - эту девочку...
Далеко - из-под общего купола слов, песни для нее и того, кто рождается сейчас.
На удивление эль’ньеро Хюлльша не стала тратить сил:
знакомая песня своей земли –
ну, существует, ну - традиция –
оказалась сильней ее самой –
была, требовала доли внимания, поддерживала над ними единый купол.
Если выделить внимания чуть больше, можно с высокой точностью описать состояние ньирре-теи –
да, подробней чем метрики –
и с размещением в выделенное пространство уже совсем необходимо торопиться...
А вот на то, чтоб отследить, кто и как назначил ее в положенные сопровождающие –
Хюлльше уже не хватило.
«Повреждения не требуют экстренной восстановительной обработки, но общий расход ресурса спровоцировал родовую деятельность
примерно на полтора больших круга раньше минимального расчетного срока. Госпиталь комплектовали наши.
По инструкции положено.
Значит получится.
Не может не получиться».
Да, данный рапорт и мысли вокруг Хюлльша удерживала.
Перебирала отдельной мыслью - камешек за камешком.
Потому что отчетливей с каждым общим выдохом –
ньирре-теи и своим
по звуку понимала: песня есть и хорошо работает.
Забирая на поддержание довольно много личного ресурса.
Но такой расход она держит, практически не теряя функциональности,
отвлекаясь и рапортуя - о контроле и последовательности.
А вот сейчас он родится.
Он родился.
Сморщенный.
Мелкий. (Легко - наверно поэтому).
Очень красный - вот если сравнивать с этой белой сейчас сильно девочкой.
Нет, все жизненные показатели в пределах нормы.
Да, Хюлльша это тоже перебирала.
Камешками.
Понимая, что у песни заканчиваются слова.
После - первым пойманного жеста - того, кто привел этого мелкого быть на свете.
Да, быть –
рука - конечно с когтями - на скорости действия отпустит родной жест.
Для которого хватит "половины свободного пальца".
Высоко оценивая жизнеспособность.
Сначала - как раз полпальца.
Дальше Хюлльша осознает потом.
Когда маленькое издаст звук.
Мелкий.
Другой...
- Пищит, котенок, -
медленным и внятным скажет - тот, кто принял его быть в мир...
и Хюлльша не удивится, осознав, что это ниери Дальхан. –
Жить будет.
Обязательно будет.
...А на скорости действия - и ещё на полуслышном родном... он сначала запросит о состоянии ньирре-теи Йисурья.
Потом – добавит на нем же.
Легким. «А у тебя очень хорошо получается…»
Мысль родилась и была.
Лишняя и липкая –
неуместная –
но была.
Он, конечно, эс Слинха... может, и не понимает.
Напряглась и оттолкнула.
У Гнезд, что давно - до Присяги - были обрабатывающими землю –
ныне есть свои песни тем, кто приходится быть в мир.
Не менее внутренние, чем у всех Присягнувших.
Будет неуместно и думать - вдруг эр’ньеро Дальхан услышит.
Но он занят - первичным осмотром мелкого и прочей оценкой ситуации.
Проговорит потом. Медленно и внятно.
Что ее маленькому до завершения полного обследования понадобится установленная безопасная среда,
ей также необходимо будет оставаться на поддерживающем и под наблюдением.
"Штатная ситуация, - думает внутри Хюлльша, поправляется, сбивая мысль встык. - Для нас штатная. Значит, эр’ньеро Дальхан справится.
Только дальше он проговорит:
- Можно. Познакомьтесь.
А ньирре-теи Йисурья смотрит. И внезапно – плачет.
Большими, медленными и беззвучными слезами.
Облизнет губы и спросит:
- Черненький?..
Легкий пушок на голове этого мелкого действительно темный. И эр’ньеро Дальхан не удивится – первым подтвердит: да.
А мелкий зажал кулачки, кажется, что поймал большого дядьку, приведшего его быть в мир, за палец –
Правда всей длины его пальцев не хватит, чтоб обхватить ему хотя бы мизинец.
Ньирре-теи слышит. Показывает мелкими движениями. Что понимает. Дотягивается.
Мелкий. Красный. Ее…
А песня кончилась. И Хюлльша не находит сейчас никаких нужных слов, но пальцы складываются сами.
Не слишком возможным здесь обещающим жестом. Что будет хорошо. И девочка снова сдвигает ладонь,
дотянется - и погладит ее по руке.
Медленно. Благодарит. Языком близких жестов.
И пространство песни отпускает. Вовремя.
Ей ещё выйти на последний пересменок.
А с объемным и теплым удивлением она справится.
Оно полезно. Пригодится.
Пригодилось.
Этот маленький остановил время для нее ещё раз.
По прибытию, по внезапно пустому времени после последнего осмотра выделенного сектора и поисково-спасательных.
Последняя смена оказалась тяжелой.
Временные ремонтные леса чего-то там в бывшем промысловом порту на такую нагрузку рассчитаны не были.
Очевидно, полагали, что в случае прогнозируемой угрозы на них никого не окажется...
Эту версию эль’ньеро Хюлльша не забыла: по привычке отложила в памяти: выяснить, кто проектировал здесь такой вариант и на что рассчитывал.
Чтоб получил по заслугам, если жив.
А также - почему людей не предупредили - о наступающей опасности? –
первые сигналы пришли минимум за три малых круга.
За это время можно было и успеть скомандовать завершить работу и отправляться в убежище.
Судя по расположению, скомандовали им незадолго перед ударом,
люди в основном были на лестницах.
А лестницы не выдержали и осели.
Целиком с частью лесов –
в то, что добралось сюда от волны.
Катеров ушло два,
загруженные, в основном, тяжелыми,
"консервами" –
сектора распределялись по большему количеству живых...
часто не слишком справедливо –
не думала про себя бывший охотник Легиона.
Другое - да, думала.
Им попутно досталась более муторная задача –
облегчить работу Прощальных служб,
которые когда ещё когда успеют.
Первичный разбор и опознание переставших быть живыми.
И что поднимавший балку внешних опорных этих самых лестниц
спрыгнул с подъемника, осмотрел - результат, который сейчас поднимать –
и отчетливым глухим голосом сообщил,
что выполнять эту работу он бы сюда отрядил легко пострадавших из соседнего сектора города.
Где располагались административные здания порта и общее убежище.
Он послушался - командующего жеста Хюлльши,
Что помогала поднять - жест запрашивал.
Объяснений.
(очень сырой. Мертвые тяжелые. Словно наполняются еще и водой. Все тяжелее.)
- Там практически нет пострадавших, - продолжает он. -
Разве что изоляцию они поддерживали... тоже рассчитывая, что ничего не случится.
Немного задохнулись и намочило.
- Свидетельствовать будете? Или мне доверите? - перебивает начало его нижнего изыскательского Хюлльша.
Укладывают. Этого. И надо двигаться за следующим. Иначе вниз не разобрать.
- Эль'ньеро Легиона? - роняет тогда запрос этот напарник. И Хюлльша - первый раз вслух обозначит:
- Бывший.
- Доверю. Ввязывайтесь, - продолжит на это напарник.
Он еще дополнит. –
А мне здесь жить, - и жестом, вроде «ну может получится»,
а лишнего эмоционального ресурса воспринять и отреагировать на это уже нет.
Дальше действовать надо. Разбирать… И запомнить.
А потом прибыла - с последним катером,
прошла техобследование - с ожидаемым результатом:
запас личного ресурса и общей работоспособности выработан до нерекомендуемых показателей,
в соответствии с графиком требуется пойти на подробный пересменок –
большой круг на восстановление ресурса...
Действительно - исчерпался.
Вышла - через пропускник в указанном направлении - под купол,
и пошла привычной дорогой. И остановилась.
Под задней стеной временного отделения.
Это там она стояла, за спиной над куполом рвался ветер, бил черный дождь, контрастируя с подсветкой,
и это было совсем неподходящим местом, чтоб появляться на свет.
А она смотрела - и сил хватало на огрызок ощущения.
Теплый.
"Спят..."
Ну да - смотрела. Через стену.
Рабочий обзор личного внутреннего, разрешенный специалисту-поисковику, она так и не сняла.
И тот шел широким сектором, докладывал.
Одна живая разумная, состояние - активная восстановительная поддержка, сон с ее помощью относительно естественный, поддерживается;
новорожденный первичной регистрации, пока в поддерживающем коконе, жизнедеятельность… в целом тревоги не вызывает.
Смотрела. Собирала показатели. Видела –
Тоже спит. Мелкий. Лапки чуть разжал.
Пока на поддерживающей.
Дышит.
Сам дышит.
Получается.
Молодец.
И когда ее окликнули - тем же самым "спят" - восьмую выдоха Хюлльше было страшно.
Осознавать, что не отследит - и быстро достать не может –
сколько она тут стоит...
Дальхан продолжил. На родном и неформальном:
- Пересменок, теи Хюлльша. Спать.
И несколько усугубил то самое "страшно". Ощутимо было... осознавать, что так и не выяснила вопрос, самый важный для любого армейского.
Не выяснила - значит, придётся задать:
- Где?
- Пойдем, - отозвался эр’ньеро Дальхан. - Сам найду.
Конечно, добровольцы-армейские действовали в своем духе. Понадобится спать? - ничего.
Отстегнули от транспорта коробку "грузовухи", поставили - вот и место.
Стены с потолком есть, от остального купол прикроет, лечь и на "сидушку" годится...
А вот за то, что в дополнение к штатной обрабатывающей "рамке", что по инструкции полагается и за штатные выходы цепляется удобно –
они еще вовнутрь вписали коробку помывочной –
с горячей... очень правильно горячей водой...
Тут замереть и спросить "откуда"... вымыться и от души пожелать тем, кто это придумал, долгий хорошей жизни и легких смен...
а потом выбраться, вытряхнуть спальник и упасть.
На указанное ниери Дальханом место. Рядом.
Сон у бывшего Охотника остался - легионерским. Легла и провалилась.
Не тревожило - ничего...
Проснулась тоже привычно.
За двенадцать выдохов от поставленного сигнала.
Она потом скажет себе: от дыхания.
Чужого, теплого - над загривком.
Отсчитала про себя привычно три выдоха на проснуться...
А потом повернула голову, потянувшись, и встретила взгляд.
И замерла...
Первую долю выдоха было очень неудобно... и немного страшно.
Потому что у любого живого и разумного есть... что-то совсем внутреннее, где посторонним быть совсем недолжно...
как бы случайно они ни оказались рядом.
А ниери Дальхан был.
И смотрел.
Открыто, целиком, безоружно...
так, словно весь был здесь - взглядом...
и с такой же - уголками, не получающейся полностью и все-таки оттого еще более полной улыбкой.
Вот - она здесь - и требует всего тебя - и дарит.
А на новой доле выдоха Хюлльша раз - и поняла.
«Это он на тебя смотрит».
Смотрит...
любуется.
И ему не мешает - что проснулась.
И видишь.
И это было...
полностью.
Светло, объемно и тоже страшно.
Потому что что-то без сомнения живое... незнакомое, уязвимое как тот мелкий –
родилось сейчас - и хотелось быть.
Значительно быстрей родилось, чем тот мелкий,
еще отдельно подумала теи Хюлльша.
Хватило полного выдоха.
И страшно быть перестало.
Это уже есть у нее - теперь надо понять, что с ним делать.
Например, внимательно посмотреть на него в ответ.
Подумать - а у него-то что с щекой, догадаться.
Заговорить –
поднимать руку и дотягиваться трудно... как будто учишься снова, как это делают.
Да, она знает, как это.
Но у них не так много оставшихся свободных выдохов.
Значит - сделать:
- Я тебе щеку отлежала... -
проговорить, дотянуться, почти провести пальцами по следу на щеке...
И он улыбнется - ярко.
И совсем есть - то, что сейчас появилось быть.
Ее, живое... - наше?
И так хочется вернуться, приткнуться к нему и поспать здесь - примерно по столько же еще два раза.
- Селедка, - имя он в ответ произносит по буквам, ее имя,
Медленно, на самом близком.
Перекатывает, приглаживает, подчеркивает...
заставляет дышать вот это новое, что только что родилось. –
Совершенно потрясающая Селедка...
И гладит - отчетливо, уверенно ведет - огромные ладони,
очень корявые, очень точные,
совсем красивые руки.
У, этот родившийся не запищит, он зайдется - воплем "Хочу!" –
и смехом, щекотно же,
и ей - посреди всего - смешно это думать,
но времени мало.
Но время есть, поймать - прикусить - пальцы не отдернет,
(дополнительной обеззараживающей обработкой пахнет, все равно - вкусный).
Отпустить - дать голос этому родившемуся быть - словами...
Насущными за два выдоха до общего подъема:
- Когда все это кончится...
- Обязательно, - мысль он подхватит... и она его тоже смешит.
И как раз отсигналит - общий подъем.
Но он еще оставит время - собрать и отпустить жест.
Восхищается.
5
5.
...Когда это кончилось –
когда их погрузили в обратный транспорт... и Дальхан дошел до его техкоманды и добыл местные коды от никому особо не нужного, как всегда и бывает, командного пространства верхнего яруса,
честно ответив, зачем...
сначала у них ничего не получилось.
Потому что, добравшись друг до друга, сплелись одним клубком...
и заснули.
Проснувшись только на посадочном "выхлопе".
- Надо же, - над головой оценил это проснувшийся... Кувалда.
Имя она тоже про себя перебирала. И нравилось.
И она подхватит:
- Зато выспались...
- Подписывай рабочее долгосрочное, Селедка, а? - откликнется он.
Уже расплелись - и надо втряхиваться обратно в полевую, он как раз начнет. –
У тебя хорошо получается, для начала, - застегнет куртку и завершит. –
И я очень хочу тебя рядом.
Она по нормативу не слишком от него отстанет –
как раз на то, чтоб отпустить жестом подначку и поделиться на личный внутренний. Прошением от бывшего охотника Легиона.
О перемене сферы деятельности и, если оно будет принято во внимание, обширном профессиональном переобучении.
Оценил, откликнулся легким:
- Обогнала! - и позволил видеть дальше - что тратится на свое подтверждение прошения.
Как лечащий специалист и как назначенный старший передового передвижного. –
Вот так.
И теперь я тебя точно не выпущу...
Потом Хюлльша думала: первая подпись сыграла. Свою роль в общем благоприятном решении.
А твердо оформиться ему в голове помогли тоже - ньирре-теи Йисурья и ее младший.
Они ждали отправки –
а Хюлльшу отрядили разгонять катера и давать сортировку.
Шла мимо, остановилась... задержаться и отметить: мелкий хорошим родился, живучим.
Уже переведен - на режим сумчатого.
Вон, вытарчивает темным пушком на загривке из общего кокона.
И ее окликнут:
- Эль'ньеро, простите, - откликнется и услышит. -
Я вас помню, - скажет ньирре-теи Йисурья. - И хочу попросить.
И запнется, ее придётся спрашивать - о чем?
Хюлльша не слишком удивится услышанному:
- Извините, хочу попросить вас нарушить инструкцию.
Ситуация на производственных наглухо закрыта от гражданского персонала.
И у меня совсем нет ресурса доказывать, что я имею право... с текущим его запасом.
Я хочу знать, что сейчас с моим супругом, Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра.
Я хочу знать, сколько мне жить.
Хюлльша потратит долю выдоха взвесить, решит - что да, разумно...
Уронит командным:
- Жить ты будешь, - и запросит.
Перед этим, правда, затратив еще не меньше четверти выдоха, чтоб от всего отвлечься.
И как следует попросить, чтоб все было хорошо.
А что она совсем не понимает... Ну так пусть и не понимает.
К счастью оно было - как ему быть должно. То есть - хорошо.
Подобранный быстрый ответ, что скинет она ньирре-теи Йисурье будет - правильный.
От него хочется улыбаться.
На сортировке, после ушедших тяжелых.
Ей.
Супруг Йисурьи, видимо, тоже знал, что делать.
Вышел сам и вывел свое подначальное производственное подразделение –
с незначительными повреждениями, все в «ходячих и припрягаемых»,
до обозначенного пункта эвакуации.
Оказал первоприбывшей "защитке" "бесценную информационную поддержку".
В настоящий момент привлечен к работе выделенным экстренным советом Службы Наблюдения общества в городе Лённ на Нижнем материке мира Фуэрра...
А я ей найду место на четвертом катере, что туда, на материк, и летит.
А она смотрит. Целиком. Как тогда, в начале... Значит, надо договорить:
- Хочешь – на Нижний материк?
- Хочу, - откликнется ньирре-теи Йисурья.
А пока Хюлльша раскидывала и регистрировала второй транспорт,
заодно оставляя рапорт о перемещении девочки и причинах его –
тем более что в текущем состоянии ее и маленького как раз показано передвигаться в пределах местности, не задействуя транспортные каналы,
Хюлльша не преминула воспользоваться возможностями выставленного передвижного передающего.
Свой личный ресурс излишне растрачивать не хотела.
Запросила, какой общий уровень защиты информации о происходящем задействован на Рубце,
выяснила, что максимальный до полного разрешения ситуации,
понятно, "защитка" как всегда трехслойно перестраховывается...
А местным поддерживающим службам, очевидно, без того мало работы, чтоб им несли еще и вынужденное ожидание информации о близких.
Надо думать, этот парень в свободное время от основной работы время тоже обдумывает, как ему жить.
От взысканий еще никто не закончился, особенно отстраненный по состоянию здоровья.
Значит, можно - нарушить правила, кинуть весточку.
"Твои живы и летят к тебе на материк. У тебя родился сын", -
собрала Хюлльша.
Швырнула.
Доставили. И ответ передали.
Ну а что в ответ пришлось много не самых официальных высказываний об идиотизме закрытого режима – Хюлльша могла только полностью согласиться.
И не стала отвечать.
Прошение она собирала уже на личном внутреннем.
Там, провожая взлет этого самого катера,
набирала первые знаки просьбы о перемене специализации и думала.
Очень медленно для происходящего.
Что тоже остается жить.
И делать.
И долго.
6
6
Прошение, к некоторому удивлению теи Хюлльши, удовлетворено было полностью.
Более того, принимая во внимание предыдущие заслуги эль'ньеро охотника, финальный этап штурма Канавы, и роль в нем отвлекающего отряда, с нее так и не сняли нашивки.
Почетным памятным.
Сданные аттестации позволили ей встать на начало профессионального обучения.
А медики Легиона, даже будущие, люди достаточно серьезные...
чтоб не оглядываться лишний раз на чужие неуместные звания.
Потому что времени будет мало –
и оно все будет задействовано.
Семья тоже - удивилась не слишком.
Со своими нашивками и давно подтвержденным статусом взрослого ответственного, Хюлльша могла бы и обойтись: старшему Гнезда в ее решении участвовать места оставалось мало,
но отрапортовала.
Для порядка.
Получила короткое "валяй".
Этап общей подготовки в медицинском отделении окажется требовательным.
И интересным.
Она жила.
Училась.
Врастала.
А что к концу первой половины круга малого года обучения она отдала полностью свои права на спальную ячейку размещения образовательного, и ушла жить в преподавательский городок...
Спальные ячейки - дело всем необходимое,
а то, что двоим взрослым и разумным нравится жить вместе - так есть и это понятно.
...он умел любить - и любил –
нежно и безжалостно,
не давая пощады,
напоминая, как - это светло и ослепительно.
Чувствовать и быть живым.
А еще он владел непостижимым знанием - и умудрялся ее не будить, поднимаясь на самые утренние смены.
А еще – искусством оставлять чайник на плитке, так, чтоб тот дожидался ее подъема теплым. Запомнил - еще по восстановительному, что горячего она не любит,
и кстати очень вкусно его заваривал.
Сам как раз предпочитал едва не кипяток.
…Он так обустраивал свой дом, что находил любой предмет на своем месте не глядя.
И они откорчевывали лежак от пола, ставя на середину, чтоб выделить в этой комнате на восемь шагов две личные территории.
А еще он ругался - бесстрастно, виртуозно и долго, возвращаясь с экстренных аттестационных совещаний, которыми в первые круги их жизни заваливала госпиталь "недожорка"':
как сократить недолжное количество пострадавших, нуждающихся в повышенной восстановительной обработке:
сократить число разумных, задействованных в поспешных программах испытаний они не хотят?
Статус лучшего исследовательского сектора натирает?
А потом легко улыбался, когда честно отвечала ему на еще сердитый вопрос – что смотришь:
- Запоминаю обороты. Надо ж - кто-то владеет армейским лучше Легиона...
С ним было интересно.
Тепло.
Правильно.
Даже сожалеть приходилось, как мало время его работы и преподавательские обязанности и ее процесс переобучения оставляли им личного времени.
Но времени было.
Правильно и достаточно.
Она не ответила бы себе, когда поняла, что это действительно так.
Когда просыпалась утром,
и лишнее долгое, несчетное время у них было –
просыпалась и ощущала:
она запомнила место, как ей удобно и тепло просыпаться с этим человеком.
Целиком запомнила.
Памятью тела.
Она здесь - и ей здесь хорошо.
Когда он долго смеялся - вот после такого паршивого дня - на какую-то рассказанную ей байку –
ну какой армейский откажется рассказать жизненную байку о недожорке? –
а потом, посерьзнев, запросил:
- Ты это моим детям не расскажешь?
- Каким детям? - удивится тогда она,
услышит: подопечным.
Свой жилой городок здесь, конечно, был.
И младшие там подрастали.
Время определяться со специализацией образования им подходило в свой срок.
В секторе Рианн-Марн - она и до того знала - есть практика принятых рассказов о работе специалистов.
Хюлльша была дарра: было лестно.
Что тебе предложили такое поощрение.
Но задумалась:
- У меня не лучший профессиональный опыт...
- Но поучительный, - откликнулся Дальхан.
- Я не уверена, что умею говорить с младшими.
- Ты проверишь.
Ты еще и прекрасный рассказчик, радость моя, - откликнется. Светло и точно. –
А там прекрасные дети.
И она сидела - на краю преподавательского стола - так представлялось удобнее.
И откликалась местным мелким
(не слишком урожайный год - думала по-своему - их два раза по двенадцать не будет, тех, кто выходит на профессиональное).
Рассказывала - про требования профессии, жизненные случаи и нормативы. Глотала армейский… но пару раз сбивалась.
И там удивлялся, чернявый и острый. Из середины:
"А это как?" - "Примерно вот так вот, –
можно было продемонстрировать - на во много раз сниженной скорости и на экране передающего.
"Я так никогда не сумею..." - грустно потянул пацан, и можно было его утешить:
"На второй звездный тренировок... - и вдруг добавить - для себя вполголоса. - Я теперь тоже не смогу".
И вдруг понять - не больно.
Почти совсем не больно.
Это моя жизнь и это в ней было.
Пусть вспоминать себя и будет.
Рассказывала - а он наблюдал с дальнего ряда.
Смотрел - временами отпускал поддерживающие жесты.
И улыбался.
- Славно справилась, - оценил уже потом.
Когда шли обратно к преподавательскому городку.
Транспорт упустили - да и не слишком хотелось - перевал проходимый и вечер хороший. Теплый.
- Тут очень... хорошие дети, - помедлив, отзовется ему Хюлльша. - Удивлена: уже такие разумные.
- Ну, Селедка, - усмехнется он. - Все неразумные не заинтересованы, в недожорку готовятся.
Мелкие эти, к слову, на нем висли.
Буквально.
Облепляя большого теоретически чешуйчатого дядьку со всех сторон. Не боялись.
И правильно - чего его бояться?
Может быть - именно когда поняла, как весело и тепло это смотрится?
Но когда бы ни - только поняла, что так есть: она так чувствует –
и взялась.
Потом уже ворчала - ему, близкому, негромко –
что я, конечно, подозревала, что в этом статусном исследовательском центре проблематично найти нормальную жаровню, под уголь...
но я и думать не могла, как сложно здесь добыть нормальную ячменную муку...
Потом - а тогда он вернулся, после самой обычной весенней смены.
Стоял на пороге - потому что на личную готовочную здесь отвели закуток, куда поместятся едва полтора разумных, а второй он - точно не влезет...
И потому что теи Хюлльша - очень сосредоточенно - пекла лепешки.
Стоял. Смотрел. Радовался.
Просто есть его жизнь и в ней его место,
работа сложная, но в целом интересная, и должного уровня мастерства он достиг и продолжает совершенствоваться.
И что-то похожее на дом...
ну в общем тоже есть.
Главное - здесь стоит женщина, которой нравится тебя любить,
и печет лепешки.
То есть, говорит: знаешь, а я считаю твой дом своим
и собираюсь оставаться здесь долго.
Титул "владетель моего хлеба" в наречии дарра сохранился.
А еще это необычно... и красиво.
Это его жизнь. И ему нравится, что она такая.
Долго стоял.
- Не скажу, что я это хорошо умею, - откликнется она, не поворачивая головы, и облизнет с пальца отщип теста. - Но думаю, съедобно.
И надо же соблюсти традицию.
По традиции в большом доме так поступать нельзя.
Но когда это личное дело двоих, кто строит свой дом - традициям подвинется, а так вкуснее. Дойти, поднять покрывало над...
ну да, нормальное блюдо тут найти тоже сложно...и емкость стандартного армейского пришлось разгонять по максимуму.
Штатно для экстренного сбора воды и такого же обеззараживания используется. С крышкой.
Тоже правильно.
Такой уж – дом получается.
Подхватить – верхнюю, горячую – когтями, чтоб не слишком обжечься – разломить и сказать:
- Вообще вкусно, - и перескочить на высокий: «надо же соблюсти традицию». – Я благодарен тебе, что ты так решила.
Где-то в это же время, совсем недалеко, на имя эль'ньеро Хюлльши эс Сьенн пришло личное послание.
С материковой земли Фуэрра.
От ньирре-теи Йисурья.
Неожиданно.
Благодарила еще раз.
Сообщала, чем завершилось поднятое расследование излишних потерь восстановимого ресурса при предсказанном масштабе стихийного бедствия.
Где выступали свидетелями.
Ну... относительно ожидаемо завершилось.
А еще говорила, что у их сына первое имя так и осталось - Котенок.
Еще и потому, что Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра,
выводя выученным наощупь путем подчиненных и прибившихся в относительно безопасное пространство,
мягкое и живое, об которое чуть не споткнулся –
мелкокотейку, прибившегося к выработке –
сгреб за шкирку под хриплый перепуганный мяв –
под полную защиту верхней полевой.
В этом дерьме не рекомендуется оставаться ничему живому.
Вышли. Майку под той полевой перепуганный котеец, правда, потрепал знатно.
И под майкой тоже.
Когтистый... хищник.
Когда вышли - а туда защитка подоспела быстро –
прибыли на относительно свежий воздух –
вытащил.
Смотрел - пушистая грязная мелкотня.
Котеец шипел, грозился. Предвидел, не иначе,
что по команде местных медиков домашнего представителя фауны будет велено прогнать через рамки и устроить процесс элементарной санобработки.
Потом сидел мокрым, дулся очень.
Под третий ночной круг распушился, простил.
И нашел ведь - раскладную койку во временном городке, куда приполз Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра, наконец, отработавши свое экспертом.
Предъявляли защитке свой сектор и места, с вероятностью более опасные в данный момент для продвижения. С точки зрения практика и работающего.
Котеец пришел, потребовал жрать, получил свою долю выделенной еды –
мясной соус заслужил его одобрения,
посмотрел на укладывающегося спать человека, залез под бок и включил мурчалку.
"Ладно, - сонным шепотом отозвался Нгай-Рёки. - Значит, будешь с нами жить".
Как-то в тот момент твердо и уверившись, что именно "с нами".
Так, что силы ругаться на перестраховку "защитки" остались.
Жили.
Тощий серо-белый котеец - глаза и лапы –
за год вырос в округлого и умного кота,
хорошо соображающего, когда играть с человеческим детенышем в тигра и буйвола,
когда охранять спящего,
а когда лучше наблюдать с верхнего бордюра, избавившись от любопытства маленьких человеков.
Росли вместе.
Получился Котенок.
Кадр в закрытой хронике Рубца остался.
Где у перевалочной базы - узкоглазый, ушастый, чернявый парень, мокрый по вылазу из спецкостюма и все ж чумазый, держит - такого же грязного мелкого котейца,
и оба - человек и кот явно еще на старте понимания, что все - выбрались,
и непонятно, пожалуй - кто из них ошеломлен больше.
Хюлльша будет - смотреть, и на запрос - щекотным жестом: "Куда ты?" –
кадр Дальхану сбросит. Уточнит:
- Отец мелкого. Помнишь?
"Помню", - скажут пальцы, притянет ближе, теплее,
придется в плечо, в мягкую и чувствительную шкуру на месте крепления шейного «воротника» брони, так, чтоб слова считывались с губ и можно не договаривать:
- Я ведь именно тогда...
Понимает.
И отвечают сначала пальцы.
Скользят, прискребываются, намекают.
Сейчас доберутся - где горячо... и можно... вздрогнуть.
И останавливаются.
Зараза.
Не захочешь - расслышишь:
- Я несколько раньше, -
дразнится.
Царапается.
А пальцы проскальзывают, проходят ниже, надо - профилактически еще, очень нежно предупредить - "укушу"
...Зараза.
А он продолжает - и говорит себе. –
Когда ты училась шевелить вот этой ногой.
Пальцами, -
и говорит, и с дыхания почти не сбивается, вот ведь... –
Такой упертости и такой радости я нигде... и никогда не найду...
Есть - прервется.
Потому что все-таки ответит на запрос - где так горячо, что плавишься... дотянется.
А тогда уже, конечно, придётся его укусить.
И долго, долго не отрываться.
(Пахнет от него, как ни странно, хлебом… и даже не совсем хлебом. Местным запаренным зерном. Хорошо пахнет)
Он еще и очень... вкусный.
Слова - их тут было бы и совсем не надо.
Но все-таки вопрос у Хюлльши получается. На выдохе:
- Значит, больше... половины звездного?
- Значит... больше... - вот теперь Дальхан сбивается.
Горячо.
Когда совсем так ощущается, как - она готова и рада его принять.
Сегодня хорошее время, чтобы любить друг друга.
И хорошо, что оно было до того - и непременно будет после.
7
7.
А полного звездного еще не прошло.
Когда таким же общим вечером...
День был слишком жаркий, душный, воздух лежал неподвижно, и тек, будучи горячей температуры тела разумных.
В эту пору трудно думать, выслушивать итоги финальных аттестаций - еще труднее,
особенно когда у двоих свои...
У Хюлльши шла финальная проверка,
эль'ньеро Дальхан выяснял результаты последних внеочередных переформирований после решений по обращению местной недожорки, дополненных собственными обращениями.
С этим он расквитался первым.
В душный вечер радуешься, что дом местный и старый,
ощутимо снижающий внутри себя температуру.
Что можно смотреть, как вылезает из помывочной теи Хюлльша (Се-лёд-ка) –
разумеется, не одевшись - и даже не постаравшись вытереться - жарко.
Когда она вышла на первый этап профессиональной практики,
товарищи из недожорки наконец-то вняли, что двоим бесспорным работникам армейского восстановительного итогового восстановления возможно выделить несколько большую личную территорию –
тем более что освободилась.
Дом был старый, каменный, строили в расчете на местную жару:
если мокрым и босиком - то жить даже хорошо.
Дальхан думал - в это время, в этом доме он уже совсем понял, как укладывает свои вещи на своем месте Хюлльша:
личные территории прорастали друг в друга –
наверно, им тоже нравилось быть вместе.
Мысль - "именно здесь" была немного грустной.
Но этому время будет потом.
А пока – это хорошо – улыбнуться ей и протянуть миску.
Большую миску ледяного ягодника...
Тут их вкусы совпадали: гораздо кислей, чем его обычно тут делают.
Она улыбнется, поблагодарит, зачерпнет...
капля сорвется - красная, холодная.
Ложке к четвертой он решит, что время заговорить.
- Знаешь, я с большой вероятностью иду на повышение.
- В центральный на Рианн-Марн? - в первую очередь вспомнит она центр сектора, предполагая, что куда-то еще маловероятно - в целом, ожидаемое перемещение.
Что со сменой командования на "знающих местную специфику" Кувалда со своим боданием со всей окрестной недожоркой дободался до закономерного результата.
Выпереть талантливого куда-нибудь, чтоб сраться за статус не мешал.
Но Дальхан усмехнется и отзовется:
- Бери повыше. По секторам на лобешник, - отхлебнет и отложит ложку.
- Что, в Рианн-на-Лаэго, - усмехнется ему Хюлльша.
Потому что другого места по предельному превышению в голову не придёт. –
Мозги высшему командованию на место ставить?
Хирургическим путем?
- Выше, - повторит он. -
В Ри-Оэнн.
Домой.
Я почти заслужил рекомендацию в детский госпиталь.
И я почти доволен.
Единственное...
я хочу спросить - отправишься ли ты со мной?
Она улыбнется. Светло и открыто.
И слишком подробно попросит позволения обратиться на личный внутренний.
Получит. И скинет - текущую рекомендацию.
Что в силу полностью и осознанно выбранной нечастой специализации, которой эль'ньеро Хюлльша больше чем соответствует по последним аттестациям,
а так же в силу происхождения и соответственной необходимой подготовки,
местная высшая школа специалистов начального детского восстановительного может только рекомендовать эль'ньеро Хюлльше эс Сьенн отправиться на подробную практическую подготовку в восстановительный соответственного профиля.
"На исконной земле Людей Присяги", - было видно, как он продрался до этой фразы сквозь официальнейший язык аттестации.
Как дочитал мелкие знаки примечания, которые куда более неформально дополняли:
"С великим сожалением".
Видно, как отчасти этому улыбнулся...
Но он все равно удивляется.
- Обогнала-а...
Так, что первым Хюлльша спросит:
- Ты... неужели еще не знал?
- Не знал, - говорит он. - Неужели одобрили? -
говорит и еще раз зачерпывает ягодник. Медленно. И отламывает еще лепешку. –
Я сам еще удивляюсь.
- Ну, Кувалда... новые живые - это так интересно. Слишком интересно, - выпалит она сначала, первым. Подберет сосредоточенно. - И у меня хорошо получается. Удостоверься, - он ест. Откладывает лепешку. Соглашается.
Значит, все получится.
У Хюлльши.
Набрать воздуха и сигануть - как с верхней нормативной прыжковой вышки - из той жизни.
- Знаешь... если тебя не очень смущает состояние моих костей... -
"И все-таки зацепилась", - подумает отряхиваясь, досадуя... Но уже что толку: слова сказаны. Сиганула. –
Я хочу проситься за тебя замуж.
Сегодня - и насколько сможем.
Ну...
Выплыть - это она подумает - она точно не успеет.
Дальхан тоже думал про камень.
Про то, что если светлая мысль, к которой сложно подступиться,
вдруг встань перед тобой во весь рост...
То свалится она таким вот камнем по голове, чем из нее и вышибет - звонкое, пустое: бздям.
- Не то, чтоб я отказался войти в воинское Гнездо, - первым выдаст Дальхан, почти пропустит шуточный тычок по ребрам, и вслед ему - тоже тычком - в тон:
- Ради легкого допуска в госпиталь - а чего? - она удержит выдох.
Потом продолжит. - А так мне все равно, кто куда перейдет.
Тогда у него уже получится - поддержать это близкое:
- Я рад... И благодарен, - дальше у ниери Кувалды получится сложить легкое. -
А в прочности твоих костей я не сомневаюсь.
- Сам делал? - вернет Хюлльша.
- Можно сказать... - взвесит. Продолжит очень близким и нежным. - Но надо сказать, что это не исключительно моя заслуга.
- Так вот... - взвесит Хюлльша вслед. - Про специализацию - если ты настолько согласен...
я... ну, я должна понимать, как это происходит, -
подержит - вдох и выдох - и добавит. –
Я хочу от тебя ребенка - и я еще успею.
- Выучишь - как все обойти? - он удержит - ценное, ценное, отдельное - обрадуется...
Это была большая радость и вслух она рождалась быть так - искрами, подначкой.
Хюлльша уже успела это запомнить.
И подхватит:
- Я упрямая. Если ты опять же не возражаешь.
Ну... дарра - да любому из живых, даже мягкому надо очень неудобно быть на своем месте, чтоб на такое возразить.
Дальхан только... слегка провалился.
Вспоминал.
Какое-то смешное время назад - сидел, сворачивал в трубочку уголок паршивого металла у опорной стойки стола -
знал, что для охотника Легиона это может быть только личным выбором...
и не мог не думать о ней –
упрямой –
и тогда и совсем - потрясающе целой и прекрасной.
Так недавно.
Так... кончилось.
- Это очень хорошо, - невпопад отзовется Дальхан.
Всмотрится и попросит. –
Иди сюда. Я... очень медленно понимаю, как я счастлив.
продолжение здесь: ingadar.diary.ru/p191997252.htm
очередной файский производственный роман. история в ритме Канона про дальних побочных героев, которых вы еще встретите
она, хотя бы, захотела быть вбоквеллом...
унылая гетная история на невзрослые темы
по вычитыванию частей будет подниматься.
их десять, ежли что
ну я предупреждал, что это скучный гет, да?)
еще раз зы: женского ада, чо?)
я не обесцениваю. я так ценю. увыц. они - знают. потому что приходят
Селедка
1-3
1
Она сидит и смотрит в стену.
Второй большой круг второго дня.
После итогового обследования он четвертый.
Медленно считает левые центровые элементы традиционного орнамента, по чьей-то прихоти расположенные на стенах комнаты итогового восстановления армейского восстановительного Легиона на Рианна Марн.
Центральные она уже пересчитала.
Вчера.
...может быть - о том и думал тот, кто расположил здесь этот орнамент.
Она не отвлекается.
Считает.
Медленно, сосредоточенно, иногда помогая себе пальцами.
И рука тоже боли больше не чувствует.
Почти.
Ну иногда при попытке активных действий как чешется - ощутимо, а внутри - не достанешь...
Как будто не было - этого, без зимы и выдоха малого года,
в которой – вставала.
Заживала.
Шевелилась.
Плакала при свидетелях - от боли, беспомощности и злости –
и убеждала себя шевелиться снова.
Всеми силами: тебе сказали - это можно –
восстановить форму и достойную способность к передвижению.
Даже с тем, на что сейчас похожа - ты, твое тело и твои кости.
Для охотника Легиона, серьезно пострадавшего при ликвидации недолжного и критично небезопасного производства в Канаве Меранто, это долго было первой и основной - осуществимой задачей.
А потом она внезапно кончилась:
не успела привыкнуть к строкам отчета:
повреждения восстанавливаются нормально, приживаемость восстановленных тканей удовлетворительна и необходимости в постоянном контроле не обнаруживает,
рекомендую переводить в итоговый восстановительный.
Что больше не нужно - заставлять себя вставать, передвигаться, идти –
от своей койки до соседней,
от нее до двери,
от двери до лестницы...
Потому что лестница проходима.
От первого марша вниз и обратно, и наверх до разминочного зала.
И там уже передвигаешься –
можно.
Пока не считая внутри головы, как - отстаешь от привычных нормативов.
Нет, она была трезва уже тогда, задолго до итогового обследования.
Когда оценивала
Требуемые по привычным нормативам скорость, прочность и способность практически беспоследственно расходовать личный ресурс на внешние цели –
и те, что может дать сейчас,
а скорей всего и глубоко после.
Правильно оценивала.
Итоговый медосмотр подтвердил.
Боль окончилась.
Необходимость жить ее ежедневно и передвигать себя изо дня в день постоянно оставила эль’ньеро Хюлльшу эс Сьенн, охотника Легиона.
Оставила перед стеной.
Бывшего охотника Легиона.
Вот она и сидит.
И смотрит.
Старательно считает элементы узора. Помогает:
дозирует мысль, которую эль’ньеро Хюлльше экономней думать понемногу,
осознанными усилиями.
Теперь ты навсегда что-то другое –
и кто ты теперь?
Мысль слишком тяжелая, чтоб поднять всю ее одновременно.
Особенно сейчас.
Когда всю жизнь знаешь себя только такой.
И тело помнит.
Слишком хорошо помнит.
Так отвлекаясь на знакомые звуки, что думать получается только собравшись.
Почти в рамках привычных нормативов.
Сначала - о том, что пациент восстановительного и полевой форме тут неоткуда взяться, только будничное больничное.
Потом - откуда в госпитале Легиона слышно дальний сигнал общей тревоги.
И зачем.
2.
- Сходил бы ты к ней... - взвешивает эр’нере Раймина эс Айву айе Рианн-Марн, старший эксперт отделения послеоперационного восстановления армейского восстановительного Легиона Рианн Марн.
и слышно ставит на стол одноразовую чашку - с чем-то типовым холодным из вечернего пайка.
Эр’ньеро Дальхан эс Слинха, «хирург по имени Кувалда», Присягнувший, в госпиталь Рианн-Марн был вызван.
С образовательной "повинности" в местной Академии Службы Защиты.
Когда выяснилось, что стратегически важная часть Канавы не согласилась с принятым решением и взялась обороняться производственными мощностями.
При учете специфики небезопасного производства - небезуспешно.
Работать с последствиями эр’ньеро Дальхан и был призван в восстановительный Легиона.
За то, что мастер из первых по аттестациям на сектор.
Не знал бы Раймина - не поверил.
Имени своему ниери Кувалда полностью соответствовал.
Но с какой безопасной скоростью и точностью эти лапищи,
на которых и сейчас, в совсем мирной обстановке, заметно: есть когти –
успевают работать всем набором сложных манипуляторов восстановления общей структуры тела –
ручной настройки –
эр’нере Раймина видел сам и глазами.
Как - освобождал, отделял, собирал, фиксировал –
создавал быть заново доставленную сюда...
честно сказать, почти всмятку.
Не повезло –
Троим из охотников Легиона, добровольцам из первых штурмовых, что взялись брать Канаву.
О подробностях эр’нере Раймина так и не запрашивал.
А про себя знал ещё, что внутри себя стал числить эту охотника в живых и разумных...
да вот когда ньера Кувалда в первый раз помогал ей учиться шевелиться снова.
Хорошо помогал.
Эль'ньеро Хюлльша быстро убедила считать себя живой и разумной.
Хотя по правде поддерживать и помогать вспоминать себя живым и действующим –
было его, Раймины, обязанностью.
Но о второй причине вызова сюда эр’ньеро Дальхана эс Слинха он был осведомлен официально.
Как эксперта и соплеменника.
Да, откуда бы Раймине, уроженцу производственного сектора, чья Семья принадлежит ему не первый десяток звездных, понимать Присягнувших – все ж высокие Дома и традиции времени легенд.
Пусть он и дослужился до госпиталя Легиона.
Раньше он так про себя иронизировал: да, задевало.
Эти вот сумели его убедить: да, действительно не понимает.
К выполнению своих непосредственных обязанностей он впоследствии приступил.
Именно поэтому сейчас сидел и... особенно активно не понимал.
Почему этот дарра сидит.
Просто так.
Почему – в ответ на его запрос с пальцев левой руки ниери Кувалды срывается только медленный жест...
и если да, сейчас уже немного выпущенные когти не меняют его смысла, он значит: зачем?
Но Раймина сделает выдох и продолжает:
- Послушай, но она сидит и непрерывно смотрит в стену уже третий день!.. -
на близкий разговорный они перешли как раз тогда, когда вместе учили ее ходить.
- И три с небольшим малых круга, - уточняет эр’ньеро Дальхан.
- Будь бы это кто-то другой, я бы очень порекомендовал обратиться… к специалисту из Тех кто Служит, -
как он не удерживается, Раймина понимает, только назвав полностью. И запнувшись.
Эр’ньеро Дальхан эс Слинха старше его на три звездных и две четверти. Но Раймине периодически кажется, что он тут… наставляемый. Не только потому, что робеет такого мастера.
Но продолжит. –
Но с вами…
- От нас после такого предложения ты бы рисковал выйти по частям.
Довольно медленно.
Она уже сможет, - не меняясь в лице, ответит ниери Кувалда.
И продолжит, не меняясь. -
Сейчас эль’ньеро Хюлльша эс Сьенн понимает, быть ли ей дальше и куда ей дальше быть.
Это внутреннее дело отдельного разумного и я не имею права вмешиваться.
- Но третий день? – Раймина все-таки продолжит. Возмущаться.
- Сколько понадобится.
Она выберет, Раймина. Я догадываюсь, -
медленно продолжит ниери Кувалда и будет еще десяток выдохов перекатывать обдумываемое.
С пальца на палец.
Перебирая когтями.
Доверит и озвучит. –
Я ни у кого не видел такой силы и радости –
жить.
Тогда зайду.
Возможно и подскажу, чем… из нескольких вариантов.
Раймина говорит: «Я вас не понимаю… но слушаюсь и сам не пойду»…
Он надолго запомнит… но наверно, всю жизнь не поймет ответа:
- Так тебе повезло… - допьет это холодное, так и не поймет, что за непонятный жест там предполагался и уйдет на дежурный пульт. Время.
А эр’ньеро Дальхан эс Слинха проводит его взглядом,
потом раскрутит обратно остаток опорной стойки стола,
сейчас работающего как обеденный –
что за время разговора сосредоточенно закручивал –
полной мыслью подумает:
не Канава ли поставляла эти столы – в качестве побочного продукта производства: металл паршивый,
если еще раз закрутить – сломается…
Потом отдельной мыслью все-таки назовет и себе. «Решит.
Жить.
Должна».
И дальше будет можно перестать ломать стол и обдумывать варианты.
Наиболее действенный ему предоставят буквально через несколько выдохов.
Ощутимо шарахнув – по личному внутреннему объемным вызовом.
Чуть раньше сигнала тревоги.
Внеочередным запросом о помощи.
Более действенный, чем хотелось бы.
Такой, какого эр’ньеро Дальхан эс Слинха совсем не хотел.
3.
Он зайдет - и что-то за восьмую выдоха она успеет.
Подумать, что сейчас объяснят причину тревоги,
что эр’ньеро Дальхан эс Слинха в полностью снаряженной полевой...
Как неуместно она смотрится, подготовившись и собравшись, посреди отделения восстановительного - нет, не успеет.
- Теи Хюлльша, - он заговорит на скорости действия.
На близком, позволяющем обходиться без званий.
Дарра - такому же - много скажет о ситуации заговорив на неофициальном. –
Общая медподготовка Легиона есть, справитесь, -
он не спрашивает. И дальше обходится двумя словами, объясняющими много. Ей - и любому армейскому сектора Рианн-Марн. –
Рубец просел.
Тогда она запросит первый раз:
- Сценарий развития?
- Наидерьмовый, - откликнется эр’ньеро Дальхан эс Слинха. -
Защитка зашивается, разбирая производственный,
на южную дугу отряжают все доступные части.
Набираю передовой передвижной, идете?
- Форму, - скажет она в ответ.
И ещё добавит - да, это нужная информация. –
Дерьмо.
Рубец.
Два дуги, цепочки расходящихся островов, традиционный центр добывающего производства мира Фуэрра.
Острова, где люди традиционно живут уже четвертую сотню звездных, традиционно примиряясь с относительным сейсмическим неблагополучием места проживания.
Случается, покачивает - говорят местные люди.
И строятся в расчете на это "случается".
При соблюдении некоторых мер безопасности, место может быть признано полностью пригодным для проживания разумных.
Но местная "защитка" и экстренные службы Легиона сектора имели доступ к отчетам службы недр и невосполнимых ресурсов.
В которых в том числе упоминался вероятный неблагоприятный сценарий критического изменения сейсмологической обстановки. Нормальный период изменения подземных течений, по оценке исследователей, был намного - на сотни звездных больше времени жизни на Рубце разумных.
Но время шло, и расчеты показывали:
до усиления течений островам не так далеко.
Данные службы недр утверждали: с наибольшей вероятностью даже при критичном усилении разумные пострадают незначительно. Вероятное извержение, возможность которого считали близкой к четверти пройдет привычным маршрутом, практически не затронув населенные районы и производства.
Вероятность того, что население пострадает от усиленного землетрясения и последовавшей за тем волны, отчеты тоже как-то оценивали...
Эль’ньеро Хюлльша помнила цифры.
Но крепче помнила другое:
части быстродействия Легиона про Рубец слышали на нижнем армейском.
Что местные норокопатели сидят на вулкане - и у этой штуки есть шанс просраться так, что все просядет.
Включая южную дугу.
Вероятность мала, но она есть.
И ее стоит держать в голове всем частям быстродействия.
И она была.
Рассчитывать на лучший вариант говнокопатели могли сколько угодно,
но армейским предъявляли худший.
Именно этот.
Рвануло.
И извержение не пошло обычным маршрутом, пробив новую дорогу,
скатившись на производственные.
Заодно тряханув обе островные дуги так, что там мало чего осталось.
Кроме жертв и разрушений.
Этот наихудший вариант и требовалось сейчас решать добровольческой группе,
в состав которой вошла эль’ньеро Хюлльша.
Смотрела на просвистевший под транспортником берег Рианн-Марн,
про себя ругалась на отчеты и дерьмовозку...
и знала, что сегодня - жива.
А потом придёт - и она удержит.
4
4
Это было крайне неудачное место для того, чтоб появляться на свет.
Над развернутым куполом полевого первоначального сортировочного госпиталя на крайнем острове Дуги хлестал ветер с ледяным и темным дождем,
охренительно темным под барьерами и экстренной подсветкой.
Ресурсов на решение стихийного бедствия было выделено по максимуму,
к тому же опасались повторения серии подземных толчков,
поэтому и в расчетно-безопасном месте, прикрытом от волны, выставили купол под "сортировку".
А за его приемкой – хлестало, хлюпало под ногами, создавало отвратительно минимальную видимость, обдавало холодом, отмечаемым сквозь полевую, мелькало зарницами,
периодически обдавало градом.
Серым.
Эль’ньеро Хюлльша выделит восьмую выдоха – определить, каков он на перчатке.
Отвратительная обстановка. Для всех, кого надо оставить в живых.
А поисковые команды, в состав которых вошла и бывший охотник Легиона, шли, шли и шли
- приносили и приносили.
Эта оконечность Дуги была населена с высокой плотностью...
С излишней плотностью - думал, случалось, любой из поисковиков –
теи Хюлльша думала точно –
покидая прикрытие купола и снова ныряя и поднимая катер в эту непроглядную дрянь,
пока там, среди разрушений еще обнаруживаются сигналы, что есть живые.
Девочке –
ньирре-теи Йисурья эс Миртул айе Фуэрра, потом будет поправлять свою память Хюлльша –
повезло.
Точней - местная уроженка знала, что делать, когда земля опять закачается.
Даже если она закачается так...
"Именно поэтому, -
по всем краям Рубца с одинаковой специфичной усмешкой ворчали поисковики, -
мы так задолбались, добывая из этого крошева помятых живых".
Угол и колонна объемного здания, в прошлом - разминочного зала, вполне надежно прикрыли ее от негодных... не рассчитанных на такие нагрузки конструкций верхнего этажа.
Уцелела под крошевом. В относительно надежной конструкции.
Разбирать ее снаружи, уловив сигнал живого, было... задачей.
Нашла, чем изолировать себя от излишней теплопотери - оставшись в легком тренировочном.
Правильно оценила свои повреждения, сумела годно их временно перевязать, располагая этим же, тренировочным.
Дожила.
А вот ещё троим, что пытались бежать, не повезло. Далеко было до выхода. Не успели.
Да, на ней этот расход ресурса сказался. Когда к ней, наконец, прибыли. И достали.
Все равно ньирре-теи молодец.
Справлялась –
сосредоточенно самостоятельно дышать и догадалась полностью распахнуть свою метрику состояния.
А что из вот сейчас предпринимаемых попыток говорить и повернуться явно не получается ничего...
"Ты живая. Мы здесь и мы тебя вытащим", -
это можно сказать словами
и нужно сказать делом.
Первичное изоляционно-согревающее прикрытие, первичный осмотр...
А некоторые сигналы на какое-то время практики начинают подхватываться из воздуха...
Вот этот, например, "пить"...
Кто-то другой держит ей походную флягу - долго держит,
а Хюлльша, по привычке проговаривала вслух,
правда на скорости действия,
что делает сейчас в первичной восстановительной обработке,
основная стимулирующая и поддерживающая - выждать нужное количество выдохов,
теперь подробную обработку повреждений, сейчас придется поработать, сильно больно быть уже не должно, перевязано очень грамотно...
Первичная обеззараживающая и придётся ставить начальную защитную скобку, подробней в основном госпитале займемся...
Про себя Хюлльша конечно отметила особенность состояния ньирре-теи Йисурья.
Ещё до проверки метрики. Очевидно невооруженному взгляду.
Не стала рассчитывать, что обойдется. Не обошлось.
И дарра не сомневалась, в какую очередь погрузки прибывшего транспорта пускать ньирре-теи Йисурья.
Хюлльша запомнит –
за восьмую выдоха до посыплется град,
хлестнет по заднице –
оказывающего первичную восстановительную обработку первичное изоляционно-согревающее,
на армейском "консерва"
прикрывает весьма частично.
Транспорт из-под погодных условий возникает, уже заходящим на посадку...
А девочку - очень сразу - Хюлльша для себя скажет - дернет - а потом она застынет.
И более удавшуюся попытку сказать –
да, а ещё вот сейчас ей стало страшно –
подхватит она на восьмую выдоха раньше - отслеживаемой метрики состояния.
Назвала медленно.
Не на скорости действия.
- Рожаешь?
За время произнесения как раз можно успеть:
подробно ознакомиться с метрикой, отметить себе: рано –
не настолько рано, чтоб быть совсем угрожающим –
у нас случается, в основном выживают –
это не нужно озвучивать.
«Госпитальное отделение при необходимости развертывает отделение временной госпитализации,
предусматривая в своем составе койки для временной госпитализации беременных женщин, получивших различные виды травматических повреждений,
и оказания им родовспомогающей помощи при начале родовой деятельности», -
- говорит инструкция.
А передвижной комплектовали наши.
Есть основания рассчитывать...
Для ньирре-теи Йисурья паузы между словами не было.
- Мы здесь - и мы успеем. У тебя получится, -
она медленная, скорость разговора, хватит, чтоб рядом выправить свой запрос на скорость погрузки: полная срочная и получить подтверждение. –
С людьми бывает.
Постарайся не бояться. Так легче... должно быть.
«Нас так учат, - еще будет место – плотным и отдельным – подумать теи Хюлльше.
Медленным, никакого отношения ко времени не имеющим.
Пока стягивались облака и садился катер. –
Ее, надо думать, тоже учили. Возможно, здесь же.
Она славная, она вспомнит».
Ньирре-теи Йисурья шевельнется. Сознательным нацеленным движением. Небольшим.
Сдвинет руку - ту, куда пришлось ставить защитную скобку,
выпрямит пальцы,
сдвинет ладонь ещё раз –
и возьмет Хюлльшу за руку.
Не то, чтоб у бывшего охотника Легиона не хватило бы сил выбраться из такого захвата...
"Для нее это довольно сложное движение, - оценит она первым. –
По инструкции требуется сопровождающий.
Катер плюхнулся.
Ей так проще. Я отправлюсь на разгрузку?"
Последнее бросит в связь, получит разрешение.
Катер выгрузит сменную команду, погрузит обнаруженных разумных и сопровождение,
небо обосрется окончательно...
Теи Хюлльша помнит - катер шел,
даже управление спасательной коробки материлось на видимость и не в силах было приглушить непрошеную тряску,
за корпусом слышно свистело и скрежетало.
«Лед, - думала Хюлльша. - Град. И всякая дрянь.
Полтора непройденных сектора, и там еще есть – зафиксированные живыми разумные.
Ещё одна перемена будет.
Плохо в такую погоду пытаться выжить.
Успеют. Должны».
Про плохо в такую пору появляться на свет - тогда она совсем не думала.
Не время же.
А она держалась.
Иногда крепче, иногда совсем крепко.
Бледная. Сильная. Хорошая девочка.
И Хюлльша знала, как надо...
То есть - это было, конечно, нельзя.
Даже так, почти без голоса - та, что держит за руку, большей части слов и так не услышит.
Услышит ритм.
И дыхание.
Потому что песни тому, кто рождается, и той, что приводит быть в мир –
глубоко внутренняя собственность в каждом Гнезде Присягнувших,
своих учат, когда становятся взрослыми –
и Хюлльше повезло - случилось петь со всеми,
когда рожала старшая,
родила хорошо и двоих.
Да, это она вспоминала тогда.
И думала: мне Гнездо меня поймет.
А где было страху хорошей сильной девочки с окраины сектора Рианн-Марн устоять - перед тем, что было и работало до Присяги?
Хюлльша чувствовала – сдается, отступает - страх,
дыхание подчиняется неслышному ритму,
правильно - пусть вспоминает и вот так...
Пока за стеной катера скрежещет град и остается только ждать.
Они должны успеть и они успеют.
Успели.
Маленький будущий разумный родился раньше времени –
но до предназначенного места подождал как точно по инструкции.
Подождал - разгрузку, первоначальную сортировку и более подробную обработку –
именно ей срочная, щадящая, -
распределение всех привезенных по возможности восстановления –
неплохая смена, всего шесть принудительно "выключенных",
с трудом поддающихся необходимой немедленной транспортировке по состоянию.
Госпиталь, похоже, подходил к состоянию: куда тут ещё одну "консерву" запихнуть?
Это Хюлльша думала потом, на финальном пересменке.
О том, что сама некогда наверняка была такой же "консервой" не подумала ни разу.
Рапортовала, отслеживала распределение и разгрузку –
да, вот как-то умудряясь не отпускать - далеко не отпускать - эту девочку...
Далеко - из-под общего купола слов, песни для нее и того, кто рождается сейчас.
На удивление эль’ньеро Хюлльша не стала тратить сил:
знакомая песня своей земли –
ну, существует, ну - традиция –
оказалась сильней ее самой –
была, требовала доли внимания, поддерживала над ними единый купол.
Если выделить внимания чуть больше, можно с высокой точностью описать состояние ньирре-теи –
да, подробней чем метрики –
и с размещением в выделенное пространство уже совсем необходимо торопиться...
А вот на то, чтоб отследить, кто и как назначил ее в положенные сопровождающие –
Хюлльше уже не хватило.
«Повреждения не требуют экстренной восстановительной обработки, но общий расход ресурса спровоцировал родовую деятельность
примерно на полтора больших круга раньше минимального расчетного срока. Госпиталь комплектовали наши.
По инструкции положено.
Значит получится.
Не может не получиться».
Да, данный рапорт и мысли вокруг Хюлльша удерживала.
Перебирала отдельной мыслью - камешек за камешком.
Потому что отчетливей с каждым общим выдохом –
ньирре-теи и своим
по звуку понимала: песня есть и хорошо работает.
Забирая на поддержание довольно много личного ресурса.
Но такой расход она держит, практически не теряя функциональности,
отвлекаясь и рапортуя - о контроле и последовательности.
А вот сейчас он родится.
Он родился.
Сморщенный.
Мелкий. (Легко - наверно поэтому).
Очень красный - вот если сравнивать с этой белой сейчас сильно девочкой.
Нет, все жизненные показатели в пределах нормы.
Да, Хюлльша это тоже перебирала.
Камешками.
Понимая, что у песни заканчиваются слова.
После - первым пойманного жеста - того, кто привел этого мелкого быть на свете.
Да, быть –
рука - конечно с когтями - на скорости действия отпустит родной жест.
Для которого хватит "половины свободного пальца".
Высоко оценивая жизнеспособность.
Сначала - как раз полпальца.
Дальше Хюлльша осознает потом.
Когда маленькое издаст звук.
Мелкий.
Другой...
- Пищит, котенок, -
медленным и внятным скажет - тот, кто принял его быть в мир...
и Хюлльша не удивится, осознав, что это ниери Дальхан. –
Жить будет.
Обязательно будет.
...А на скорости действия - и ещё на полуслышном родном... он сначала запросит о состоянии ньирре-теи Йисурья.
Потом – добавит на нем же.
Легким. «А у тебя очень хорошо получается…»
Мысль родилась и была.
Лишняя и липкая –
неуместная –
но была.
Он, конечно, эс Слинха... может, и не понимает.
Напряглась и оттолкнула.
У Гнезд, что давно - до Присяги - были обрабатывающими землю –
ныне есть свои песни тем, кто приходится быть в мир.
Не менее внутренние, чем у всех Присягнувших.
Будет неуместно и думать - вдруг эр’ньеро Дальхан услышит.
Но он занят - первичным осмотром мелкого и прочей оценкой ситуации.
Проговорит потом. Медленно и внятно.
Что ее маленькому до завершения полного обследования понадобится установленная безопасная среда,
ей также необходимо будет оставаться на поддерживающем и под наблюдением.
"Штатная ситуация, - думает внутри Хюлльша, поправляется, сбивая мысль встык. - Для нас штатная. Значит, эр’ньеро Дальхан справится.
Только дальше он проговорит:
- Можно. Познакомьтесь.
А ньирре-теи Йисурья смотрит. И внезапно – плачет.
Большими, медленными и беззвучными слезами.
Облизнет губы и спросит:
- Черненький?..
Легкий пушок на голове этого мелкого действительно темный. И эр’ньеро Дальхан не удивится – первым подтвердит: да.
А мелкий зажал кулачки, кажется, что поймал большого дядьку, приведшего его быть в мир, за палец –
Правда всей длины его пальцев не хватит, чтоб обхватить ему хотя бы мизинец.
Ньирре-теи слышит. Показывает мелкими движениями. Что понимает. Дотягивается.
Мелкий. Красный. Ее…
А песня кончилась. И Хюлльша не находит сейчас никаких нужных слов, но пальцы складываются сами.
Не слишком возможным здесь обещающим жестом. Что будет хорошо. И девочка снова сдвигает ладонь,
дотянется - и погладит ее по руке.
Медленно. Благодарит. Языком близких жестов.
И пространство песни отпускает. Вовремя.
Ей ещё выйти на последний пересменок.
А с объемным и теплым удивлением она справится.
Оно полезно. Пригодится.
Пригодилось.
Этот маленький остановил время для нее ещё раз.
По прибытию, по внезапно пустому времени после последнего осмотра выделенного сектора и поисково-спасательных.
Последняя смена оказалась тяжелой.
Временные ремонтные леса чего-то там в бывшем промысловом порту на такую нагрузку рассчитаны не были.
Очевидно, полагали, что в случае прогнозируемой угрозы на них никого не окажется...
Эту версию эль’ньеро Хюлльша не забыла: по привычке отложила в памяти: выяснить, кто проектировал здесь такой вариант и на что рассчитывал.
Чтоб получил по заслугам, если жив.
А также - почему людей не предупредили - о наступающей опасности? –
первые сигналы пришли минимум за три малых круга.
За это время можно было и успеть скомандовать завершить работу и отправляться в убежище.
Судя по расположению, скомандовали им незадолго перед ударом,
люди в основном были на лестницах.
А лестницы не выдержали и осели.
Целиком с частью лесов –
в то, что добралось сюда от волны.
Катеров ушло два,
загруженные, в основном, тяжелыми,
"консервами" –
сектора распределялись по большему количеству живых...
часто не слишком справедливо –
не думала про себя бывший охотник Легиона.
Другое - да, думала.
Им попутно досталась более муторная задача –
облегчить работу Прощальных служб,
которые когда ещё когда успеют.
Первичный разбор и опознание переставших быть живыми.
И что поднимавший балку внешних опорных этих самых лестниц
спрыгнул с подъемника, осмотрел - результат, который сейчас поднимать –
и отчетливым глухим голосом сообщил,
что выполнять эту работу он бы сюда отрядил легко пострадавших из соседнего сектора города.
Где располагались административные здания порта и общее убежище.
Он послушался - командующего жеста Хюлльши,
Что помогала поднять - жест запрашивал.
Объяснений.
(очень сырой. Мертвые тяжелые. Словно наполняются еще и водой. Все тяжелее.)
- Там практически нет пострадавших, - продолжает он. -
Разве что изоляцию они поддерживали... тоже рассчитывая, что ничего не случится.
Немного задохнулись и намочило.
- Свидетельствовать будете? Или мне доверите? - перебивает начало его нижнего изыскательского Хюлльша.
Укладывают. Этого. И надо двигаться за следующим. Иначе вниз не разобрать.
- Эль'ньеро Легиона? - роняет тогда запрос этот напарник. И Хюлльша - первый раз вслух обозначит:
- Бывший.
- Доверю. Ввязывайтесь, - продолжит на это напарник.
Он еще дополнит. –
А мне здесь жить, - и жестом, вроде «ну может получится»,
а лишнего эмоционального ресурса воспринять и отреагировать на это уже нет.
Дальше действовать надо. Разбирать… И запомнить.
А потом прибыла - с последним катером,
прошла техобследование - с ожидаемым результатом:
запас личного ресурса и общей работоспособности выработан до нерекомендуемых показателей,
в соответствии с графиком требуется пойти на подробный пересменок –
большой круг на восстановление ресурса...
Действительно - исчерпался.
Вышла - через пропускник в указанном направлении - под купол,
и пошла привычной дорогой. И остановилась.
Под задней стеной временного отделения.
Это там она стояла, за спиной над куполом рвался ветер, бил черный дождь, контрастируя с подсветкой,
и это было совсем неподходящим местом, чтоб появляться на свет.
А она смотрела - и сил хватало на огрызок ощущения.
Теплый.
"Спят..."
Ну да - смотрела. Через стену.
Рабочий обзор личного внутреннего, разрешенный специалисту-поисковику, она так и не сняла.
И тот шел широким сектором, докладывал.
Одна живая разумная, состояние - активная восстановительная поддержка, сон с ее помощью относительно естественный, поддерживается;
новорожденный первичной регистрации, пока в поддерживающем коконе, жизнедеятельность… в целом тревоги не вызывает.
Смотрела. Собирала показатели. Видела –
Тоже спит. Мелкий. Лапки чуть разжал.
Пока на поддерживающей.
Дышит.
Сам дышит.
Получается.
Молодец.
И когда ее окликнули - тем же самым "спят" - восьмую выдоха Хюлльше было страшно.
Осознавать, что не отследит - и быстро достать не может –
сколько она тут стоит...
Дальхан продолжил. На родном и неформальном:
- Пересменок, теи Хюлльша. Спать.
И несколько усугубил то самое "страшно". Ощутимо было... осознавать, что так и не выяснила вопрос, самый важный для любого армейского.
Не выяснила - значит, придётся задать:
- Где?
- Пойдем, - отозвался эр’ньеро Дальхан. - Сам найду.
Конечно, добровольцы-армейские действовали в своем духе. Понадобится спать? - ничего.
Отстегнули от транспорта коробку "грузовухи", поставили - вот и место.
Стены с потолком есть, от остального купол прикроет, лечь и на "сидушку" годится...
А вот за то, что в дополнение к штатной обрабатывающей "рамке", что по инструкции полагается и за штатные выходы цепляется удобно –
они еще вовнутрь вписали коробку помывочной –
с горячей... очень правильно горячей водой...
Тут замереть и спросить "откуда"... вымыться и от души пожелать тем, кто это придумал, долгий хорошей жизни и легких смен...
а потом выбраться, вытряхнуть спальник и упасть.
На указанное ниери Дальханом место. Рядом.
Сон у бывшего Охотника остался - легионерским. Легла и провалилась.
Не тревожило - ничего...
Проснулась тоже привычно.
За двенадцать выдохов от поставленного сигнала.
Она потом скажет себе: от дыхания.
Чужого, теплого - над загривком.
Отсчитала про себя привычно три выдоха на проснуться...
А потом повернула голову, потянувшись, и встретила взгляд.
И замерла...
Первую долю выдоха было очень неудобно... и немного страшно.
Потому что у любого живого и разумного есть... что-то совсем внутреннее, где посторонним быть совсем недолжно...
как бы случайно они ни оказались рядом.
А ниери Дальхан был.
И смотрел.
Открыто, целиком, безоружно...
так, словно весь был здесь - взглядом...
и с такой же - уголками, не получающейся полностью и все-таки оттого еще более полной улыбкой.
Вот - она здесь - и требует всего тебя - и дарит.
А на новой доле выдоха Хюлльша раз - и поняла.
«Это он на тебя смотрит».
Смотрит...
любуется.
И ему не мешает - что проснулась.
И видишь.
И это было...
полностью.
Светло, объемно и тоже страшно.
Потому что что-то без сомнения живое... незнакомое, уязвимое как тот мелкий –
родилось сейчас - и хотелось быть.
Значительно быстрей родилось, чем тот мелкий,
еще отдельно подумала теи Хюлльша.
Хватило полного выдоха.
И страшно быть перестало.
Это уже есть у нее - теперь надо понять, что с ним делать.
Например, внимательно посмотреть на него в ответ.
Подумать - а у него-то что с щекой, догадаться.
Заговорить –
поднимать руку и дотягиваться трудно... как будто учишься снова, как это делают.
Да, она знает, как это.
Но у них не так много оставшихся свободных выдохов.
Значит - сделать:
- Я тебе щеку отлежала... -
проговорить, дотянуться, почти провести пальцами по следу на щеке...
И он улыбнется - ярко.
И совсем есть - то, что сейчас появилось быть.
Ее, живое... - наше?
И так хочется вернуться, приткнуться к нему и поспать здесь - примерно по столько же еще два раза.
- Селедка, - имя он в ответ произносит по буквам, ее имя,
Медленно, на самом близком.
Перекатывает, приглаживает, подчеркивает...
заставляет дышать вот это новое, что только что родилось. –
Совершенно потрясающая Селедка...
И гладит - отчетливо, уверенно ведет - огромные ладони,
очень корявые, очень точные,
совсем красивые руки.
У, этот родившийся не запищит, он зайдется - воплем "Хочу!" –
и смехом, щекотно же,
и ей - посреди всего - смешно это думать,
но времени мало.
Но время есть, поймать - прикусить - пальцы не отдернет,
(дополнительной обеззараживающей обработкой пахнет, все равно - вкусный).
Отпустить - дать голос этому родившемуся быть - словами...
Насущными за два выдоха до общего подъема:
- Когда все это кончится...
- Обязательно, - мысль он подхватит... и она его тоже смешит.
И как раз отсигналит - общий подъем.
Но он еще оставит время - собрать и отпустить жест.
Восхищается.
5
5.
...Когда это кончилось –
когда их погрузили в обратный транспорт... и Дальхан дошел до его техкоманды и добыл местные коды от никому особо не нужного, как всегда и бывает, командного пространства верхнего яруса,
честно ответив, зачем...
сначала у них ничего не получилось.
Потому что, добравшись друг до друга, сплелись одним клубком...
и заснули.
Проснувшись только на посадочном "выхлопе".
- Надо же, - над головой оценил это проснувшийся... Кувалда.
Имя она тоже про себя перебирала. И нравилось.
И она подхватит:
- Зато выспались...
- Подписывай рабочее долгосрочное, Селедка, а? - откликнется он.
Уже расплелись - и надо втряхиваться обратно в полевую, он как раз начнет. –
У тебя хорошо получается, для начала, - застегнет куртку и завершит. –
И я очень хочу тебя рядом.
Она по нормативу не слишком от него отстанет –
как раз на то, чтоб отпустить жестом подначку и поделиться на личный внутренний. Прошением от бывшего охотника Легиона.
О перемене сферы деятельности и, если оно будет принято во внимание, обширном профессиональном переобучении.
Оценил, откликнулся легким:
- Обогнала! - и позволил видеть дальше - что тратится на свое подтверждение прошения.
Как лечащий специалист и как назначенный старший передового передвижного. –
Вот так.
И теперь я тебя точно не выпущу...
Потом Хюлльша думала: первая подпись сыграла. Свою роль в общем благоприятном решении.
А твердо оформиться ему в голове помогли тоже - ньирре-теи Йисурья и ее младший.
Они ждали отправки –
а Хюлльшу отрядили разгонять катера и давать сортировку.
Шла мимо, остановилась... задержаться и отметить: мелкий хорошим родился, живучим.
Уже переведен - на режим сумчатого.
Вон, вытарчивает темным пушком на загривке из общего кокона.
И ее окликнут:
- Эль'ньеро, простите, - откликнется и услышит. -
Я вас помню, - скажет ньирре-теи Йисурья. - И хочу попросить.
И запнется, ее придётся спрашивать - о чем?
Хюлльша не слишком удивится услышанному:
- Извините, хочу попросить вас нарушить инструкцию.
Ситуация на производственных наглухо закрыта от гражданского персонала.
И у меня совсем нет ресурса доказывать, что я имею право... с текущим его запасом.
Я хочу знать, что сейчас с моим супругом, Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра.
Я хочу знать, сколько мне жить.
Хюлльша потратит долю выдоха взвесить, решит - что да, разумно...
Уронит командным:
- Жить ты будешь, - и запросит.
Перед этим, правда, затратив еще не меньше четверти выдоха, чтоб от всего отвлечься.
И как следует попросить, чтоб все было хорошо.
А что она совсем не понимает... Ну так пусть и не понимает.
К счастью оно было - как ему быть должно. То есть - хорошо.
Подобранный быстрый ответ, что скинет она ньирре-теи Йисурье будет - правильный.
От него хочется улыбаться.
На сортировке, после ушедших тяжелых.
Ей.
Супруг Йисурьи, видимо, тоже знал, что делать.
Вышел сам и вывел свое подначальное производственное подразделение –
с незначительными повреждениями, все в «ходячих и припрягаемых»,
до обозначенного пункта эвакуации.
Оказал первоприбывшей "защитке" "бесценную информационную поддержку".
В настоящий момент привлечен к работе выделенным экстренным советом Службы Наблюдения общества в городе Лённ на Нижнем материке мира Фуэрра...
А я ей найду место на четвертом катере, что туда, на материк, и летит.
А она смотрит. Целиком. Как тогда, в начале... Значит, надо договорить:
- Хочешь – на Нижний материк?
- Хочу, - откликнется ньирре-теи Йисурья.
А пока Хюлльша раскидывала и регистрировала второй транспорт,
заодно оставляя рапорт о перемещении девочки и причинах его –
тем более что в текущем состоянии ее и маленького как раз показано передвигаться в пределах местности, не задействуя транспортные каналы,
Хюлльша не преминула воспользоваться возможностями выставленного передвижного передающего.
Свой личный ресурс излишне растрачивать не хотела.
Запросила, какой общий уровень защиты информации о происходящем задействован на Рубце,
выяснила, что максимальный до полного разрешения ситуации,
понятно, "защитка" как всегда трехслойно перестраховывается...
А местным поддерживающим службам, очевидно, без того мало работы, чтоб им несли еще и вынужденное ожидание информации о близких.
Надо думать, этот парень в свободное время от основной работы время тоже обдумывает, как ему жить.
От взысканий еще никто не закончился, особенно отстраненный по состоянию здоровья.
Значит, можно - нарушить правила, кинуть весточку.
"Твои живы и летят к тебе на материк. У тебя родился сын", -
собрала Хюлльша.
Швырнула.
Доставили. И ответ передали.
Ну а что в ответ пришлось много не самых официальных высказываний об идиотизме закрытого режима – Хюлльша могла только полностью согласиться.
И не стала отвечать.
Прошение она собирала уже на личном внутреннем.
Там, провожая взлет этого самого катера,
набирала первые знаки просьбы о перемене специализации и думала.
Очень медленно для происходящего.
Что тоже остается жить.
И делать.
И долго.
6
6
Прошение, к некоторому удивлению теи Хюлльши, удовлетворено было полностью.
Более того, принимая во внимание предыдущие заслуги эль'ньеро охотника, финальный этап штурма Канавы, и роль в нем отвлекающего отряда, с нее так и не сняли нашивки.
Почетным памятным.
Сданные аттестации позволили ей встать на начало профессионального обучения.
А медики Легиона, даже будущие, люди достаточно серьезные...
чтоб не оглядываться лишний раз на чужие неуместные звания.
Потому что времени будет мало –
и оно все будет задействовано.
Семья тоже - удивилась не слишком.
Со своими нашивками и давно подтвержденным статусом взрослого ответственного, Хюлльша могла бы и обойтись: старшему Гнезда в ее решении участвовать места оставалось мало,
но отрапортовала.
Для порядка.
Получила короткое "валяй".
Этап общей подготовки в медицинском отделении окажется требовательным.
И интересным.
Она жила.
Училась.
Врастала.
А что к концу первой половины круга малого года обучения она отдала полностью свои права на спальную ячейку размещения образовательного, и ушла жить в преподавательский городок...
Спальные ячейки - дело всем необходимое,
а то, что двоим взрослым и разумным нравится жить вместе - так есть и это понятно.
...он умел любить - и любил –
нежно и безжалостно,
не давая пощады,
напоминая, как - это светло и ослепительно.
Чувствовать и быть живым.
А еще он владел непостижимым знанием - и умудрялся ее не будить, поднимаясь на самые утренние смены.
А еще – искусством оставлять чайник на плитке, так, чтоб тот дожидался ее подъема теплым. Запомнил - еще по восстановительному, что горячего она не любит,
и кстати очень вкусно его заваривал.
Сам как раз предпочитал едва не кипяток.
…Он так обустраивал свой дом, что находил любой предмет на своем месте не глядя.
И они откорчевывали лежак от пола, ставя на середину, чтоб выделить в этой комнате на восемь шагов две личные территории.
А еще он ругался - бесстрастно, виртуозно и долго, возвращаясь с экстренных аттестационных совещаний, которыми в первые круги их жизни заваливала госпиталь "недожорка"':
как сократить недолжное количество пострадавших, нуждающихся в повышенной восстановительной обработке:
сократить число разумных, задействованных в поспешных программах испытаний они не хотят?
Статус лучшего исследовательского сектора натирает?
А потом легко улыбался, когда честно отвечала ему на еще сердитый вопрос – что смотришь:
- Запоминаю обороты. Надо ж - кто-то владеет армейским лучше Легиона...
С ним было интересно.
Тепло.
Правильно.
Даже сожалеть приходилось, как мало время его работы и преподавательские обязанности и ее процесс переобучения оставляли им личного времени.
Но времени было.
Правильно и достаточно.
Она не ответила бы себе, когда поняла, что это действительно так.
Когда просыпалась утром,
и лишнее долгое, несчетное время у них было –
просыпалась и ощущала:
она запомнила место, как ей удобно и тепло просыпаться с этим человеком.
Целиком запомнила.
Памятью тела.
Она здесь - и ей здесь хорошо.
Когда он долго смеялся - вот после такого паршивого дня - на какую-то рассказанную ей байку –
ну какой армейский откажется рассказать жизненную байку о недожорке? –
а потом, посерьзнев, запросил:
- Ты это моим детям не расскажешь?
- Каким детям? - удивится тогда она,
услышит: подопечным.
Свой жилой городок здесь, конечно, был.
И младшие там подрастали.
Время определяться со специализацией образования им подходило в свой срок.
В секторе Рианн-Марн - она и до того знала - есть практика принятых рассказов о работе специалистов.
Хюлльша была дарра: было лестно.
Что тебе предложили такое поощрение.
Но задумалась:
- У меня не лучший профессиональный опыт...
- Но поучительный, - откликнулся Дальхан.
- Я не уверена, что умею говорить с младшими.
- Ты проверишь.
Ты еще и прекрасный рассказчик, радость моя, - откликнется. Светло и точно. –
А там прекрасные дети.
И она сидела - на краю преподавательского стола - так представлялось удобнее.
И откликалась местным мелким
(не слишком урожайный год - думала по-своему - их два раза по двенадцать не будет, тех, кто выходит на профессиональное).
Рассказывала - про требования профессии, жизненные случаи и нормативы. Глотала армейский… но пару раз сбивалась.
И там удивлялся, чернявый и острый. Из середины:
"А это как?" - "Примерно вот так вот, –
можно было продемонстрировать - на во много раз сниженной скорости и на экране передающего.
"Я так никогда не сумею..." - грустно потянул пацан, и можно было его утешить:
"На второй звездный тренировок... - и вдруг добавить - для себя вполголоса. - Я теперь тоже не смогу".
И вдруг понять - не больно.
Почти совсем не больно.
Это моя жизнь и это в ней было.
Пусть вспоминать себя и будет.
Рассказывала - а он наблюдал с дальнего ряда.
Смотрел - временами отпускал поддерживающие жесты.
И улыбался.
- Славно справилась, - оценил уже потом.
Когда шли обратно к преподавательскому городку.
Транспорт упустили - да и не слишком хотелось - перевал проходимый и вечер хороший. Теплый.
- Тут очень... хорошие дети, - помедлив, отзовется ему Хюлльша. - Удивлена: уже такие разумные.
- Ну, Селедка, - усмехнется он. - Все неразумные не заинтересованы, в недожорку готовятся.
Мелкие эти, к слову, на нем висли.
Буквально.
Облепляя большого теоретически чешуйчатого дядьку со всех сторон. Не боялись.
И правильно - чего его бояться?
Может быть - именно когда поняла, как весело и тепло это смотрится?
Но когда бы ни - только поняла, что так есть: она так чувствует –
и взялась.
Потом уже ворчала - ему, близкому, негромко –
что я, конечно, подозревала, что в этом статусном исследовательском центре проблематично найти нормальную жаровню, под уголь...
но я и думать не могла, как сложно здесь добыть нормальную ячменную муку...
Потом - а тогда он вернулся, после самой обычной весенней смены.
Стоял на пороге - потому что на личную готовочную здесь отвели закуток, куда поместятся едва полтора разумных, а второй он - точно не влезет...
И потому что теи Хюлльша - очень сосредоточенно - пекла лепешки.
Стоял. Смотрел. Радовался.
Просто есть его жизнь и в ней его место,
работа сложная, но в целом интересная, и должного уровня мастерства он достиг и продолжает совершенствоваться.
И что-то похожее на дом...
ну в общем тоже есть.
Главное - здесь стоит женщина, которой нравится тебя любить,
и печет лепешки.
То есть, говорит: знаешь, а я считаю твой дом своим
и собираюсь оставаться здесь долго.
Титул "владетель моего хлеба" в наречии дарра сохранился.
А еще это необычно... и красиво.
Это его жизнь. И ему нравится, что она такая.
Долго стоял.
- Не скажу, что я это хорошо умею, - откликнется она, не поворачивая головы, и облизнет с пальца отщип теста. - Но думаю, съедобно.
И надо же соблюсти традицию.
По традиции в большом доме так поступать нельзя.
Но когда это личное дело двоих, кто строит свой дом - традициям подвинется, а так вкуснее. Дойти, поднять покрывало над...
ну да, нормальное блюдо тут найти тоже сложно...и емкость стандартного армейского пришлось разгонять по максимуму.
Штатно для экстренного сбора воды и такого же обеззараживания используется. С крышкой.
Тоже правильно.
Такой уж – дом получается.
Подхватить – верхнюю, горячую – когтями, чтоб не слишком обжечься – разломить и сказать:
- Вообще вкусно, - и перескочить на высокий: «надо же соблюсти традицию». – Я благодарен тебе, что ты так решила.
Где-то в это же время, совсем недалеко, на имя эль'ньеро Хюлльши эс Сьенн пришло личное послание.
С материковой земли Фуэрра.
От ньирре-теи Йисурья.
Неожиданно.
Благодарила еще раз.
Сообщала, чем завершилось поднятое расследование излишних потерь восстановимого ресурса при предсказанном масштабе стихийного бедствия.
Где выступали свидетелями.
Ну... относительно ожидаемо завершилось.
А еще говорила, что у их сына первое имя так и осталось - Котенок.
Еще и потому, что Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра,
выводя выученным наощупь путем подчиненных и прибившихся в относительно безопасное пространство,
мягкое и живое, об которое чуть не споткнулся –
мелкокотейку, прибившегося к выработке –
сгреб за шкирку под хриплый перепуганный мяв –
под полную защиту верхней полевой.
В этом дерьме не рекомендуется оставаться ничему живому.
Вышли. Майку под той полевой перепуганный котеец, правда, потрепал знатно.
И под майкой тоже.
Когтистый... хищник.
Когда вышли - а туда защитка подоспела быстро –
прибыли на относительно свежий воздух –
вытащил.
Смотрел - пушистая грязная мелкотня.
Котеец шипел, грозился. Предвидел, не иначе,
что по команде местных медиков домашнего представителя фауны будет велено прогнать через рамки и устроить процесс элементарной санобработки.
Потом сидел мокрым, дулся очень.
Под третий ночной круг распушился, простил.
И нашел ведь - раскладную койку во временном городке, куда приполз Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра, наконец, отработавши свое экспертом.
Предъявляли защитке свой сектор и места, с вероятностью более опасные в данный момент для продвижения. С точки зрения практика и работающего.
Котеец пришел, потребовал жрать, получил свою долю выделенной еды –
мясной соус заслужил его одобрения,
посмотрел на укладывающегося спать человека, залез под бок и включил мурчалку.
"Ладно, - сонным шепотом отозвался Нгай-Рёки. - Значит, будешь с нами жить".
Как-то в тот момент твердо и уверившись, что именно "с нами".
Так, что силы ругаться на перестраховку "защитки" остались.
Жили.
Тощий серо-белый котеец - глаза и лапы –
за год вырос в округлого и умного кота,
хорошо соображающего, когда играть с человеческим детенышем в тигра и буйвола,
когда охранять спящего,
а когда лучше наблюдать с верхнего бордюра, избавившись от любопытства маленьких человеков.
Росли вместе.
Получился Котенок.
Кадр в закрытой хронике Рубца остался.
Где у перевалочной базы - узкоглазый, ушастый, чернявый парень, мокрый по вылазу из спецкостюма и все ж чумазый, держит - такого же грязного мелкого котейца,
и оба - человек и кот явно еще на старте понимания, что все - выбрались,
и непонятно, пожалуй - кто из них ошеломлен больше.
Хюлльша будет - смотреть, и на запрос - щекотным жестом: "Куда ты?" –
кадр Дальхану сбросит. Уточнит:
- Отец мелкого. Помнишь?
"Помню", - скажут пальцы, притянет ближе, теплее,
придется в плечо, в мягкую и чувствительную шкуру на месте крепления шейного «воротника» брони, так, чтоб слова считывались с губ и можно не договаривать:
- Я ведь именно тогда...
Понимает.
И отвечают сначала пальцы.
Скользят, прискребываются, намекают.
Сейчас доберутся - где горячо... и можно... вздрогнуть.
И останавливаются.
Зараза.
Не захочешь - расслышишь:
- Я несколько раньше, -
дразнится.
Царапается.
А пальцы проскальзывают, проходят ниже, надо - профилактически еще, очень нежно предупредить - "укушу"
...Зараза.
А он продолжает - и говорит себе. –
Когда ты училась шевелить вот этой ногой.
Пальцами, -
и говорит, и с дыхания почти не сбивается, вот ведь... –
Такой упертости и такой радости я нигде... и никогда не найду...
Есть - прервется.
Потому что все-таки ответит на запрос - где так горячо, что плавишься... дотянется.
А тогда уже, конечно, придётся его укусить.
И долго, долго не отрываться.
(Пахнет от него, как ни странно, хлебом… и даже не совсем хлебом. Местным запаренным зерном. Хорошо пахнет)
Он еще и очень... вкусный.
Слова - их тут было бы и совсем не надо.
Но все-таки вопрос у Хюлльши получается. На выдохе:
- Значит, больше... половины звездного?
- Значит... больше... - вот теперь Дальхан сбивается.
Горячо.
Когда совсем так ощущается, как - она готова и рада его принять.
Сегодня хорошее время, чтобы любить друг друга.
И хорошо, что оно было до того - и непременно будет после.
7
7.
А полного звездного еще не прошло.
Когда таким же общим вечером...
День был слишком жаркий, душный, воздух лежал неподвижно, и тек, будучи горячей температуры тела разумных.
В эту пору трудно думать, выслушивать итоги финальных аттестаций - еще труднее,
особенно когда у двоих свои...
У Хюлльши шла финальная проверка,
эль'ньеро Дальхан выяснял результаты последних внеочередных переформирований после решений по обращению местной недожорки, дополненных собственными обращениями.
С этим он расквитался первым.
В душный вечер радуешься, что дом местный и старый,
ощутимо снижающий внутри себя температуру.
Что можно смотреть, как вылезает из помывочной теи Хюлльша (Се-лёд-ка) –
разумеется, не одевшись - и даже не постаравшись вытереться - жарко.
Когда она вышла на первый этап профессиональной практики,
товарищи из недожорки наконец-то вняли, что двоим бесспорным работникам армейского восстановительного итогового восстановления возможно выделить несколько большую личную территорию –
тем более что освободилась.
Дом был старый, каменный, строили в расчете на местную жару:
если мокрым и босиком - то жить даже хорошо.
Дальхан думал - в это время, в этом доме он уже совсем понял, как укладывает свои вещи на своем месте Хюлльша:
личные территории прорастали друг в друга –
наверно, им тоже нравилось быть вместе.
Мысль - "именно здесь" была немного грустной.
Но этому время будет потом.
А пока – это хорошо – улыбнуться ей и протянуть миску.
Большую миску ледяного ягодника...
Тут их вкусы совпадали: гораздо кислей, чем его обычно тут делают.
Она улыбнется, поблагодарит, зачерпнет...
капля сорвется - красная, холодная.
Ложке к четвертой он решит, что время заговорить.
- Знаешь, я с большой вероятностью иду на повышение.
- В центральный на Рианн-Марн? - в первую очередь вспомнит она центр сектора, предполагая, что куда-то еще маловероятно - в целом, ожидаемое перемещение.
Что со сменой командования на "знающих местную специфику" Кувалда со своим боданием со всей окрестной недожоркой дободался до закономерного результата.
Выпереть талантливого куда-нибудь, чтоб сраться за статус не мешал.
Но Дальхан усмехнется и отзовется:
- Бери повыше. По секторам на лобешник, - отхлебнет и отложит ложку.
- Что, в Рианн-на-Лаэго, - усмехнется ему Хюлльша.
Потому что другого места по предельному превышению в голову не придёт. –
Мозги высшему командованию на место ставить?
Хирургическим путем?
- Выше, - повторит он. -
В Ри-Оэнн.
Домой.
Я почти заслужил рекомендацию в детский госпиталь.
И я почти доволен.
Единственное...
я хочу спросить - отправишься ли ты со мной?
Она улыбнется. Светло и открыто.
И слишком подробно попросит позволения обратиться на личный внутренний.
Получит. И скинет - текущую рекомендацию.
Что в силу полностью и осознанно выбранной нечастой специализации, которой эль'ньеро Хюлльша больше чем соответствует по последним аттестациям,
а так же в силу происхождения и соответственной необходимой подготовки,
местная высшая школа специалистов начального детского восстановительного может только рекомендовать эль'ньеро Хюлльше эс Сьенн отправиться на подробную практическую подготовку в восстановительный соответственного профиля.
"На исконной земле Людей Присяги", - было видно, как он продрался до этой фразы сквозь официальнейший язык аттестации.
Как дочитал мелкие знаки примечания, которые куда более неформально дополняли:
"С великим сожалением".
Видно, как отчасти этому улыбнулся...
Но он все равно удивляется.
- Обогнала-а...
Так, что первым Хюлльша спросит:
- Ты... неужели еще не знал?
- Не знал, - говорит он. - Неужели одобрили? -
говорит и еще раз зачерпывает ягодник. Медленно. И отламывает еще лепешку. –
Я сам еще удивляюсь.
- Ну, Кувалда... новые живые - это так интересно. Слишком интересно, - выпалит она сначала, первым. Подберет сосредоточенно. - И у меня хорошо получается. Удостоверься, - он ест. Откладывает лепешку. Соглашается.
Значит, все получится.
У Хюлльши.
Набрать воздуха и сигануть - как с верхней нормативной прыжковой вышки - из той жизни.
- Знаешь... если тебя не очень смущает состояние моих костей... -
"И все-таки зацепилась", - подумает отряхиваясь, досадуя... Но уже что толку: слова сказаны. Сиганула. –
Я хочу проситься за тебя замуж.
Сегодня - и насколько сможем.
Ну...
Выплыть - это она подумает - она точно не успеет.
Дальхан тоже думал про камень.
Про то, что если светлая мысль, к которой сложно подступиться,
вдруг встань перед тобой во весь рост...
То свалится она таким вот камнем по голове, чем из нее и вышибет - звонкое, пустое: бздям.
- Не то, чтоб я отказался войти в воинское Гнездо, - первым выдаст Дальхан, почти пропустит шуточный тычок по ребрам, и вслед ему - тоже тычком - в тон:
- Ради легкого допуска в госпиталь - а чего? - она удержит выдох.
Потом продолжит. - А так мне все равно, кто куда перейдет.
Тогда у него уже получится - поддержать это близкое:
- Я рад... И благодарен, - дальше у ниери Кувалды получится сложить легкое. -
А в прочности твоих костей я не сомневаюсь.
- Сам делал? - вернет Хюлльша.
- Можно сказать... - взвесит. Продолжит очень близким и нежным. - Но надо сказать, что это не исключительно моя заслуга.
- Так вот... - взвесит Хюлльша вслед. - Про специализацию - если ты настолько согласен...
я... ну, я должна понимать, как это происходит, -
подержит - вдох и выдох - и добавит. –
Я хочу от тебя ребенка - и я еще успею.
- Выучишь - как все обойти? - он удержит - ценное, ценное, отдельное - обрадуется...
Это была большая радость и вслух она рождалась быть так - искрами, подначкой.
Хюлльша уже успела это запомнить.
И подхватит:
- Я упрямая. Если ты опять же не возражаешь.
Ну... дарра - да любому из живых, даже мягкому надо очень неудобно быть на своем месте, чтоб на такое возразить.
Дальхан только... слегка провалился.
Вспоминал.
Какое-то смешное время назад - сидел, сворачивал в трубочку уголок паршивого металла у опорной стойки стола -
знал, что для охотника Легиона это может быть только личным выбором...
и не мог не думать о ней –
упрямой –
и тогда и совсем - потрясающе целой и прекрасной.
Так недавно.
Так... кончилось.
- Это очень хорошо, - невпопад отзовется Дальхан.
Всмотрится и попросит. –
Иди сюда. Я... очень медленно понимаю, как я счастлив.
продолжение здесь: ingadar.diary.ru/p191997252.htm
@темы: сказочки, стишки, Канон и около, Тейрвенон, Селедка, этот пост (не) проплачен кровавой гэбней, Лирика
-
-
04.09.2013 в 10:42-
-
04.09.2013 в 14:27-
-
04.09.2013 в 16:39-
-
04.09.2013 в 22:14-
-
04.09.2013 в 22:23firnwen, -feuervogel-, а что со временем?
-
-
04.09.2013 в 22:23firnwen, -feuervogel-, а что со временем?
-
-
04.09.2013 в 22:33-
-
05.09.2013 в 01:01-
-
05.09.2013 в 09:49-
-
07.09.2013 в 00:47Apraxina, спасибо. не ожидала
-
-
07.09.2013 в 14:52-
-
07.09.2013 в 15:27-
-
18.09.2013 в 10:56-
-
18.09.2013 в 12:18-
-
18.09.2013 в 20:51-
-
29.09.2013 в 03:13-
-
29.09.2013 в 17:08а что такое?
-
-
29.09.2013 в 17:26-
-
29.09.2013 в 23:38хотя возможно не слишком выдающееся
-
-
29.09.2013 в 23:51-
-
29.09.2013 в 23:52-
-
30.09.2013 в 00:09-
-
30.09.2013 в 00:10