NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
…а теперь эта вещь готова и я могу сказать – вот она. То, что ело в том числе и мою голову и сильно.
То, что есть от друга-соавтора. Спасибо тебе. Что это теперь есть.
eleventhland.diary.ru/p178072290.htm
Из того, что собственно о них:
ingadar.diary.ru/p176525253.htm
ingadar.diary.ru/p176800366.htm
из будущих фрагментов, в сторону:
ingadar.diary.ru/p176842275.htm
та самая… лирика на полях производственного романа.
История в ритме Канона
(Гончар и Алакеста)
1.
С ним очень хорошо работать.
Спокойно.
Иногда, краем дальней мысли она отвлекается.
И смотрит.
Чтоб улыбнуться.
Иногда и здесь, в опытном пространстве лаборатории,
куда невозможно пронести микроскопическую крошку лишней пыли на ботинках,
он, задумавшись посреди обсуждений, подталкивает ногой невидимый гончарный круг –
и пальцы собирают, укладывают отмеренный комок глины, центруют, -
и начинают - проявлять.
Кажется, это будет кувшином.
Высоким, узкогорлым.
Обычно это обозначает, что представленную версию расчетов прочности проходчика и определение его маршрута он счел обоснованными.
Нуждающимися в дальнейшем обдумывании.
дальше?2
Этот гончарный круг был с ним всегда.
Она помнит.
...Странно думать: он уже был. Проявляющим-Roijthu, мастером осмысленных вещей.
Уже носил - еще глубоко внутри - эту невероятную идею, над которой они работают сегодня. Носил. Наверняка.
Что он уже был, когда ее - еще почти не было.
Была - наставляемой, практиканткой второго этапа,
случайно повстречавшейся с приглашенным специалистом - дополнительного курса,
для нее, в силу крови не нуждающейся в вещных якорях для возвращения на поверхность из перехода - в общем, бесполезного.
Но лишнее знание лишним не бывает.
И все случается тогда, когда должно случиться.
Когда он говорит о любимом деле - он увлекается.
И вертится невидимый гончарный круг,
и глина оживает под его пальцами.
"Мастер, -
вполголоса спросит его, назначенного преподавателя, внимательная наставляемая.
Ллаитт.
Неудивительно качественно завершающая спецкурс. –
Простите, это не мое дело.
Но я могу спросить - а что вы сейчас делаете... Лепите?" –
"Чашку", - не удивляясь, ответит он на вопрос. И пальцы не прервут своей невидимой работы.
Даже на следующем, неуместном вопросе ллаитт:
"А создать ее быть - вы можете?" –
"Конечно, ньера Алакеста. Только вернусь домой и в мастерскую.
Неужели... вы хотите - чашку моей работы?" –
"Нет, - отзовется она, -
нет, извините, мастер, я имела в виду другое.
Создать ее - вот сейчас... - и улыбнется. –
А если я подтолкну?" –
потому что за пределами мира живых у него под руками действительно есть.
Гончарный круг. И чашка.
"Нет, - говорит он. –
Извините, нет.
Потому что я мастер.
Должных и осмысленных вещей.
Это осуществимо.
Но эта вещь получится абсолютно бессмысленной. И небезопасной".
Сейчас она думает - кажется именно тогда,
с той его фразы она и знала –
кто –
в должный срок станет ее тенью.
То, чему суждено случиться - случается.
3.
У нее обычно нет настолько ненужного времени.
Чтоб хватило - улыбнуться и спросить:
скажи, а полный доступ к ресурсам исследовательских центров
и к крайне закрытой информации касательно перемещений в Пространстве Снов
стал для тебя весомым доводом - для такой перемены своего статуса?
Смеяться - она обычно смеется:
а также что у тебя появился личный механик-водитель для твоего безумного проекта,
способный, в случае нежелательных обстоятельств, вытащить его на землю мира живых на пинковой тяге и личном ресурсе.
Что ж, ей для ее исследований в рамках избранной специализации эта... потрясающая штука предоставляет возможность подробного отбора материала –
с тех слоев, куда спуск с ее помощью куда менее энергорасходен.
Чем традиционные методы.
Она знает - если что, он тоже улыбнется.
Так, чтоб хватило додумать:
а еще новый статус возлагает на него много неприятных обязанностей.
Скажем, долг присутствовать на энном количестве церемоний.
В которых он тоже не склонен видеть осмысленное.
У него есть одна небольшая тайна.
О которой хорошо знает - словами - его ллаитт.
Он терпеть не может традиционную архитектуру.
Каждый раз, как он вынужден присутствовать под привычными высокими сводами,
он нет-нет, а на выдох выделит.
Мелкую долю внимания. Оценить высоту... и отряхнуться.
"Я не изучал архитектурные Каноны, - говорит он. –
Но хочу сказать, эта высота мне, разумному, чудовищно несоразмерна".
Конечно - считает она про себя, не теряя улыбки –
если считать по дерзости замысла...
Ну это надо же - придумать такую штуку –
техническое средство, способное перемещаться - внутри Пространства Снов.
И прокладывать там каналы.
В заданном направлении.
Я еще изумляюсь... хоть и обкатываю ее управление.
Тебя хватило бы - чтоб поплевать на крышу самому высокому из дворцов столицы.
Улыбается - и молчит.
Он скорей всего скажет, что это - несопоставимые величины.
4
Местные традиционные дома - жителей мира Ставист, весьма среднего достатка –
представляются ему куда более соразмерными человеку.
Заходя в его дом, она готова с этим согласиться.
Вернее, в им долгосрочно арендованный у кого-то из местных жителей,
что отправился искать лучшей судьбы, воспользовавшись разрешением,
выданным при создании здесь исследовательского центра.
Невысокие, тесные - сказала бы она,
чтоб войти надо пригибаться, а то шарахнешься головой
об низкий, округлый беленый потолок... входного тамбура.
А по местным полам так приятно ходить босиком - в здешнюю трудно выносимую летнюю жару.
"Скажи, - поддразнивала она. - Они тебе так нравятся, потому что это - глина?" –
"Это камень, - легко отзывается он. –
И глина тоже. Такая местная кладка.
Хочешь, научу?
Азы постигаются за два дня. А помощник мне здесь пригодится".
А она не отказалась.
"Все Каноны как раз архитектурные говорят, строить - очень заземляющее занятие. Возможно, полезный навык".
И складывала - к камню камень и к глине глину.
Правда, получалось быстро.
Уже стояла на лесенке - когда глянула - краем взгляда...
А он вот складывается со смеху.
И говорит в ответ: "Да вот представил, спросят меня однажды - и что ты делал в этот день.
Скажу - учил дочь Государя и бога моего,
как правильно свинарник строить". –
"Свинарник?!" –
ей по правде нужно сколько-то внимания - устоять на лесенке.
"У меня - это будет, конечно, сараюшка для хозяйственных нужд.
А базово - ну да, свинарник". –
"А и расскажи", - только и буркнуть ему в ответ и продолжать укладывать.
…К камню камень и глину к глине.
Странные дома.
Без должного разделения –
где у них тут общие территории и где личные?
Внешняя - думает она иногда –
это скорей всего та темная гостиная с половиками и посудой в верхней, деревянной части дома –
он туда, кажется, вообще не ходит.
4.
Где его личное место - она хорошо знает.
"А нижний этаж этого дома традиционно используется, чтоб размещать там склады всякого... сезонно ненужного.
И кухню.
И мастерские" –
говорит он.
Там стоит и вертится - его вещный гончарный круг.
А за окном растет персиковое дерево.
Сад хозяйский.
Но этого - она уже помнит - сажал и выращивал лично он сам.
А она говорила под руку.
"Здесь зимой температуры уходят далеко за пределы незатратных.
А еще и ветер.
Они вымерзают чуть после срока становления льда - зачем тебе?"
«Не знаю, - легко отзывался он. – Я постараюсь. А вдруг получится?» -
и возражать было не осмысленно:
«Нет, я понимаю, что ты, если захочешь – ты сделаешь. Но зачем?»
Тогда он так и не ответил.
Потом. Когда первая разработка его проекта получила воплощение.
И обкатывалась. Пробным путем по неглубоким маршрутам.
Так, чтоб земля живых была почти над головой –
тогда еще не рисковали заходить глубже.
И крепко завязли всеми направляющими они вполне ожидаемо. Штатно.
На небольшой глубине, без последствий.
Но вытаскивать эту штуку пришлось. Как и предполагалось, в основном – ей.
Дошла - до навигаторского корпуса,
зафиксировала реальные цифры необходимого расхода ресурса - в сопоставлении с предположительными, и вероятные причины,
а потом легла...
где положили.
А очнулась здесь.
В его мастерской.
На топчане.
Шевелиться было еще муторно.
Так вот - приоткрыла глаза, смотрела, подглядывала –
как нескоро вертится круг,
как он собирает –
что-то широкое, круглое... блюдо?
И кажется, задремала снова.
По крайней мере, руки он успел отмыть.
В рукомойнике - за дверью очень холодная вода.
И очень холодные пальцы –
которые говорят, осторожно прикасаясь:
"Как ты? Ожила?" –
вслух он произнесет тогда более легкое:
"Правда, это состояние отвратительно похоже на тяжелое похмелье?" –
"Не знаю", - негромко выдыхает она:
слова клюются болью - куда-то чуть выше виска.
Это очень хорошо, что у него холодные пальцы.
Только он сейчас отпустит руку.
"А традиционный, не самый полезный, метод от этого, как ни странно, тоже помогает, - продолжит. - Бери - и пей?"
Чашка. Шершавая. Прохладная. Настоящая.
В ней - странное. Хмельное. Кислое.
Она пробует.
Смотрит.
"Вино, - отзывается он на невысказанный вопрос. –
Персиковое. Прошлогоднего урожая.
Эти деревья начинают приносить плоды на четвертый год после посадки.
Вкусно?" –
"Странное, - отзывается она, допив первую чашку. - Еще... можно?" –
"А еще есть относительно более действенный способ лечиться.
Человеческий.
Сесть за привычное вещное дело.
И работать.
Но сегодня у нас есть право отдыхать.
Можно. Держи и делись".
...А еще тогда можно сказать.
Редким командным.
Все равно близким:
"Пальцы не убирай".
Не удивится.
Кстати, действительно – помогло.
Именно отсюда.
В нечастые сроки личного времени.
Когда можно - свернувшись на топчане клубком, молчать,
смотреть, как из-под его пальцев появляется что-то невероятно... прозаическое –
горшок.
"Неужели ты и правда торгуешь с ними посудой?" –
"Меняю. На сливки и сметану. Знаешь, какие вкусные?
Говоря, тут какая-то особенная трава".
Дразнится.
Хорошо знает, что его ллаитт, воспитанная на высокой кухне столицы, так и не может понять, зачем разумные едят это... испорченное молоко.
Смотреть. И не думать.
Она вообще этого не думает.
Но мысли стоят рядом.
Как колышущиеся, скользящие тени ветвей по потолку...
Именно здесь - это очень странно знать.
Он неизбежно - когда-нибудь - умрет.
5
И поэтому тоже - у его ллаитт есть - небольшой личный кусок информации.
Это чувство –
нерациональное, редкое - и необходное...
Это зависть.
Ее удивляет. Но она чувствует.
К мелкой... пару лет назад повстречавшейся с первым именем –
местной, тонкой, нежданно светловосой, выгоревшей - вот совсем до белого...
Дочке местных услужающих.
Она, правда, не уверена, работает ли здесь, в окружающей его действительности, привычная ей терминология.
К девчонке, что влезает в окно тамбура мастерской, прыгает на пол, зовет - громко и привычно:
"Дядя Гончар!" –
и пугается только потом, обнаружив гостью...
А ей остается отряхнуть с руки:
принимай - вот только пугать детей не хватало.
А он добывает с настенной полки зверя,
глиняного, яркого, рыжего - в пол-ладони.
Кота.
И - сидит же - сдержанно ждет аттестации своей маленькой гостьи:
"Вот так - правильный кот?" –
Свистулька - и девчонка свистит - вот правда - мяучит.
"Очень, - говорит, - очень настоящий кот. Благодарю.
Я... извините. Я побегу..."
А на шее у девчонки - буски.
Глиняные.
В четыре ряда.
Яркие - лиловый, темно-синий, винно-красный и зимне-зеленый - в искристо-золотую крапинку.
О составе этих эмалей он повествовал с неменьшим увлечением, чем о движущихся элементах проходчика.
Очень яркие... на детской рубашонке-подпояске...
Когда-то эта ткань была красной.
Но опознать это можно только на верхних плечевых лоскутках.
Он неправильно читает - первый ее взгляд, когда девочка убежит –
слышно, как закроется дверь.
Цапнет - из корзины, из-под влажного полотна - глины - цапочку в горсть.
Соберет - в мелких три-четыре, чуть больше - движения пальцев - кота.
Еще только глиняного - сырого - кота.
Улыбнется: "Это просто. Обожгу – тебя научить свистеть?" - а ей понятно. Еще не взяв этого в руки.
Что вот - осмысленная вещь.
"Но мне трудней - делать их по-другому".
Оран а'Саат-но.
Мастер Гончар.
Мастер. Проявляющий-Roijthu. Мастер осмысленных вещей.
...а потом говорит. Объясняющим и полным:
"Она - шестая.
Здесь традиционно большие семьи. И не слишком сытая жизнь".
...и тогда, уже опознав это чувство…
Когда после очередной церемонии, к счастью, не требующей его присутствия в столице –
после - шла к корпусу служб обустройства...
И много времени потеряла с надзирающим над устройством и полотном –
и то: есть ли в ближней доступности складов этого дома - моего! –
что-нибудь, кроме закатного шелка.
Который - ладно, что совсем не подходит по статусу...
Он еще и очень неудобная ткань.
Для одежды тех, кто чуть-чуть вырос из первого имени.
Да и для тех, кто давно вырос - неудобный.
Хорошо, что службы устройств ее дома принципиально не умеют удивляться.
Он-то умеет.
Он смотрел.
Когда сказала: «Мелкой подари. Гостье. Чтоб рубашку сшили, -
сверток.
Летняя ткань на необязательные одежды.
Синий, винно-красный, морской, зимний зеленый, белый –
"где взлетают цапли и ловят рыб среди камыша".
Подойдет – под буски. –
Только посмотри, чтоб именно ей».
продолжение будет.
тэг "Те, кто служит" здесь не совсем на месте. но ставлю
и музыка под которую я это рассказывал
Listen or download Егор и Опизденевшие Про мишутку for free on Prostopleer
То, что есть от друга-соавтора. Спасибо тебе. Что это теперь есть.
eleventhland.diary.ru/p178072290.htm
Из того, что собственно о них:
ingadar.diary.ru/p176525253.htm
ingadar.diary.ru/p176800366.htm
из будущих фрагментов, в сторону:
ingadar.diary.ru/p176842275.htm
та самая… лирика на полях производственного романа.
История в ритме Канона
(Гончар и Алакеста)
1.
С ним очень хорошо работать.
Спокойно.
Иногда, краем дальней мысли она отвлекается.
И смотрит.
Чтоб улыбнуться.
Иногда и здесь, в опытном пространстве лаборатории,
куда невозможно пронести микроскопическую крошку лишней пыли на ботинках,
он, задумавшись посреди обсуждений, подталкивает ногой невидимый гончарный круг –
и пальцы собирают, укладывают отмеренный комок глины, центруют, -
и начинают - проявлять.
Кажется, это будет кувшином.
Высоким, узкогорлым.
Обычно это обозначает, что представленную версию расчетов прочности проходчика и определение его маршрута он счел обоснованными.
Нуждающимися в дальнейшем обдумывании.
дальше?2
Этот гончарный круг был с ним всегда.
Она помнит.
...Странно думать: он уже был. Проявляющим-Roijthu, мастером осмысленных вещей.
Уже носил - еще глубоко внутри - эту невероятную идею, над которой они работают сегодня. Носил. Наверняка.
Что он уже был, когда ее - еще почти не было.
Была - наставляемой, практиканткой второго этапа,
случайно повстречавшейся с приглашенным специалистом - дополнительного курса,
для нее, в силу крови не нуждающейся в вещных якорях для возвращения на поверхность из перехода - в общем, бесполезного.
Но лишнее знание лишним не бывает.
И все случается тогда, когда должно случиться.
Когда он говорит о любимом деле - он увлекается.
И вертится невидимый гончарный круг,
и глина оживает под его пальцами.
"Мастер, -
вполголоса спросит его, назначенного преподавателя, внимательная наставляемая.
Ллаитт.
Неудивительно качественно завершающая спецкурс. –
Простите, это не мое дело.
Но я могу спросить - а что вы сейчас делаете... Лепите?" –
"Чашку", - не удивляясь, ответит он на вопрос. И пальцы не прервут своей невидимой работы.
Даже на следующем, неуместном вопросе ллаитт:
"А создать ее быть - вы можете?" –
"Конечно, ньера Алакеста. Только вернусь домой и в мастерскую.
Неужели... вы хотите - чашку моей работы?" –
"Нет, - отзовется она, -
нет, извините, мастер, я имела в виду другое.
Создать ее - вот сейчас... - и улыбнется. –
А если я подтолкну?" –
потому что за пределами мира живых у него под руками действительно есть.
Гончарный круг. И чашка.
"Нет, - говорит он. –
Извините, нет.
Потому что я мастер.
Должных и осмысленных вещей.
Это осуществимо.
Но эта вещь получится абсолютно бессмысленной. И небезопасной".
Сейчас она думает - кажется именно тогда,
с той его фразы она и знала –
кто –
в должный срок станет ее тенью.
То, чему суждено случиться - случается.
3.
У нее обычно нет настолько ненужного времени.
Чтоб хватило - улыбнуться и спросить:
скажи, а полный доступ к ресурсам исследовательских центров
и к крайне закрытой информации касательно перемещений в Пространстве Снов
стал для тебя весомым доводом - для такой перемены своего статуса?
Смеяться - она обычно смеется:
а также что у тебя появился личный механик-водитель для твоего безумного проекта,
способный, в случае нежелательных обстоятельств, вытащить его на землю мира живых на пинковой тяге и личном ресурсе.
Что ж, ей для ее исследований в рамках избранной специализации эта... потрясающая штука предоставляет возможность подробного отбора материала –
с тех слоев, куда спуск с ее помощью куда менее энергорасходен.
Чем традиционные методы.
Она знает - если что, он тоже улыбнется.
Так, чтоб хватило додумать:
а еще новый статус возлагает на него много неприятных обязанностей.
Скажем, долг присутствовать на энном количестве церемоний.
В которых он тоже не склонен видеть осмысленное.
У него есть одна небольшая тайна.
О которой хорошо знает - словами - его ллаитт.
Он терпеть не может традиционную архитектуру.
Каждый раз, как он вынужден присутствовать под привычными высокими сводами,
он нет-нет, а на выдох выделит.
Мелкую долю внимания. Оценить высоту... и отряхнуться.
"Я не изучал архитектурные Каноны, - говорит он. –
Но хочу сказать, эта высота мне, разумному, чудовищно несоразмерна".
Конечно - считает она про себя, не теряя улыбки –
если считать по дерзости замысла...
Ну это надо же - придумать такую штуку –
техническое средство, способное перемещаться - внутри Пространства Снов.
И прокладывать там каналы.
В заданном направлении.
Я еще изумляюсь... хоть и обкатываю ее управление.
Тебя хватило бы - чтоб поплевать на крышу самому высокому из дворцов столицы.
Улыбается - и молчит.
Он скорей всего скажет, что это - несопоставимые величины.
4
Местные традиционные дома - жителей мира Ставист, весьма среднего достатка –
представляются ему куда более соразмерными человеку.
Заходя в его дом, она готова с этим согласиться.
Вернее, в им долгосрочно арендованный у кого-то из местных жителей,
что отправился искать лучшей судьбы, воспользовавшись разрешением,
выданным при создании здесь исследовательского центра.
Невысокие, тесные - сказала бы она,
чтоб войти надо пригибаться, а то шарахнешься головой
об низкий, округлый беленый потолок... входного тамбура.
А по местным полам так приятно ходить босиком - в здешнюю трудно выносимую летнюю жару.
"Скажи, - поддразнивала она. - Они тебе так нравятся, потому что это - глина?" –
"Это камень, - легко отзывается он. –
И глина тоже. Такая местная кладка.
Хочешь, научу?
Азы постигаются за два дня. А помощник мне здесь пригодится".
А она не отказалась.
"Все Каноны как раз архитектурные говорят, строить - очень заземляющее занятие. Возможно, полезный навык".
И складывала - к камню камень и к глине глину.
Правда, получалось быстро.
Уже стояла на лесенке - когда глянула - краем взгляда...
А он вот складывается со смеху.
И говорит в ответ: "Да вот представил, спросят меня однажды - и что ты делал в этот день.
Скажу - учил дочь Государя и бога моего,
как правильно свинарник строить". –
"Свинарник?!" –
ей по правде нужно сколько-то внимания - устоять на лесенке.
"У меня - это будет, конечно, сараюшка для хозяйственных нужд.
А базово - ну да, свинарник". –
"А и расскажи", - только и буркнуть ему в ответ и продолжать укладывать.
…К камню камень и глину к глине.
Странные дома.
Без должного разделения –
где у них тут общие территории и где личные?
Внешняя - думает она иногда –
это скорей всего та темная гостиная с половиками и посудой в верхней, деревянной части дома –
он туда, кажется, вообще не ходит.
4.
Где его личное место - она хорошо знает.
"А нижний этаж этого дома традиционно используется, чтоб размещать там склады всякого... сезонно ненужного.
И кухню.
И мастерские" –
говорит он.
Там стоит и вертится - его вещный гончарный круг.
А за окном растет персиковое дерево.
Сад хозяйский.
Но этого - она уже помнит - сажал и выращивал лично он сам.
А она говорила под руку.
"Здесь зимой температуры уходят далеко за пределы незатратных.
А еще и ветер.
Они вымерзают чуть после срока становления льда - зачем тебе?"
«Не знаю, - легко отзывался он. – Я постараюсь. А вдруг получится?» -
и возражать было не осмысленно:
«Нет, я понимаю, что ты, если захочешь – ты сделаешь. Но зачем?»
Тогда он так и не ответил.
Потом. Когда первая разработка его проекта получила воплощение.
И обкатывалась. Пробным путем по неглубоким маршрутам.
Так, чтоб земля живых была почти над головой –
тогда еще не рисковали заходить глубже.
И крепко завязли всеми направляющими они вполне ожидаемо. Штатно.
На небольшой глубине, без последствий.
Но вытаскивать эту штуку пришлось. Как и предполагалось, в основном – ей.
Дошла - до навигаторского корпуса,
зафиксировала реальные цифры необходимого расхода ресурса - в сопоставлении с предположительными, и вероятные причины,
а потом легла...
где положили.
А очнулась здесь.
В его мастерской.
На топчане.
Шевелиться было еще муторно.
Так вот - приоткрыла глаза, смотрела, подглядывала –
как нескоро вертится круг,
как он собирает –
что-то широкое, круглое... блюдо?
И кажется, задремала снова.
По крайней мере, руки он успел отмыть.
В рукомойнике - за дверью очень холодная вода.
И очень холодные пальцы –
которые говорят, осторожно прикасаясь:
"Как ты? Ожила?" –
вслух он произнесет тогда более легкое:
"Правда, это состояние отвратительно похоже на тяжелое похмелье?" –
"Не знаю", - негромко выдыхает она:
слова клюются болью - куда-то чуть выше виска.
Это очень хорошо, что у него холодные пальцы.
Только он сейчас отпустит руку.
"А традиционный, не самый полезный, метод от этого, как ни странно, тоже помогает, - продолжит. - Бери - и пей?"
Чашка. Шершавая. Прохладная. Настоящая.
В ней - странное. Хмельное. Кислое.
Она пробует.
Смотрит.
"Вино, - отзывается он на невысказанный вопрос. –
Персиковое. Прошлогоднего урожая.
Эти деревья начинают приносить плоды на четвертый год после посадки.
Вкусно?" –
"Странное, - отзывается она, допив первую чашку. - Еще... можно?" –
"А еще есть относительно более действенный способ лечиться.
Человеческий.
Сесть за привычное вещное дело.
И работать.
Но сегодня у нас есть право отдыхать.
Можно. Держи и делись".
...А еще тогда можно сказать.
Редким командным.
Все равно близким:
"Пальцы не убирай".
Не удивится.
Кстати, действительно – помогло.
Именно отсюда.
В нечастые сроки личного времени.
Когда можно - свернувшись на топчане клубком, молчать,
смотреть, как из-под его пальцев появляется что-то невероятно... прозаическое –
горшок.
"Неужели ты и правда торгуешь с ними посудой?" –
"Меняю. На сливки и сметану. Знаешь, какие вкусные?
Говоря, тут какая-то особенная трава".
Дразнится.
Хорошо знает, что его ллаитт, воспитанная на высокой кухне столицы, так и не может понять, зачем разумные едят это... испорченное молоко.
Смотреть. И не думать.
Она вообще этого не думает.
Но мысли стоят рядом.
Как колышущиеся, скользящие тени ветвей по потолку...
Именно здесь - это очень странно знать.
Он неизбежно - когда-нибудь - умрет.
5
И поэтому тоже - у его ллаитт есть - небольшой личный кусок информации.
Это чувство –
нерациональное, редкое - и необходное...
Это зависть.
Ее удивляет. Но она чувствует.
К мелкой... пару лет назад повстречавшейся с первым именем –
местной, тонкой, нежданно светловосой, выгоревшей - вот совсем до белого...
Дочке местных услужающих.
Она, правда, не уверена, работает ли здесь, в окружающей его действительности, привычная ей терминология.
К девчонке, что влезает в окно тамбура мастерской, прыгает на пол, зовет - громко и привычно:
"Дядя Гончар!" –
и пугается только потом, обнаружив гостью...
А ей остается отряхнуть с руки:
принимай - вот только пугать детей не хватало.
А он добывает с настенной полки зверя,
глиняного, яркого, рыжего - в пол-ладони.
Кота.
И - сидит же - сдержанно ждет аттестации своей маленькой гостьи:
"Вот так - правильный кот?" –
Свистулька - и девчонка свистит - вот правда - мяучит.
"Очень, - говорит, - очень настоящий кот. Благодарю.
Я... извините. Я побегу..."
А на шее у девчонки - буски.
Глиняные.
В четыре ряда.
Яркие - лиловый, темно-синий, винно-красный и зимне-зеленый - в искристо-золотую крапинку.
О составе этих эмалей он повествовал с неменьшим увлечением, чем о движущихся элементах проходчика.
Очень яркие... на детской рубашонке-подпояске...
Когда-то эта ткань была красной.
Но опознать это можно только на верхних плечевых лоскутках.
Он неправильно читает - первый ее взгляд, когда девочка убежит –
слышно, как закроется дверь.
Цапнет - из корзины, из-под влажного полотна - глины - цапочку в горсть.
Соберет - в мелких три-четыре, чуть больше - движения пальцев - кота.
Еще только глиняного - сырого - кота.
Улыбнется: "Это просто. Обожгу – тебя научить свистеть?" - а ей понятно. Еще не взяв этого в руки.
Что вот - осмысленная вещь.
"Но мне трудней - делать их по-другому".
Оран а'Саат-но.
Мастер Гончар.
Мастер. Проявляющий-Roijthu. Мастер осмысленных вещей.
...а потом говорит. Объясняющим и полным:
"Она - шестая.
Здесь традиционно большие семьи. И не слишком сытая жизнь".
...и тогда, уже опознав это чувство…
Когда после очередной церемонии, к счастью, не требующей его присутствия в столице –
после - шла к корпусу служб обустройства...
И много времени потеряла с надзирающим над устройством и полотном –
и то: есть ли в ближней доступности складов этого дома - моего! –
что-нибудь, кроме закатного шелка.
Который - ладно, что совсем не подходит по статусу...
Он еще и очень неудобная ткань.
Для одежды тех, кто чуть-чуть вырос из первого имени.
Да и для тех, кто давно вырос - неудобный.
Хорошо, что службы устройств ее дома принципиально не умеют удивляться.
Он-то умеет.
Он смотрел.
Когда сказала: «Мелкой подари. Гостье. Чтоб рубашку сшили, -
сверток.
Летняя ткань на необязательные одежды.
Синий, винно-красный, морской, зимний зеленый, белый –
"где взлетают цапли и ловят рыб среди камыша".
Подойдет – под буски. –
Только посмотри, чтоб именно ей».
продолжение будет.
тэг "Те, кто служит" здесь не совсем на месте. но ставлю
и музыка под которую я это рассказывал
Listen or download Егор и Опизденевшие Про мишутку for free on Prostopleer
@темы: сказочки, стишки, Гончар, Канон и около, Те-кто-Служит, Тейрвенон