NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
предыдущее тутwww.diary.ru/~ingadar/p151687301.htm
www.diary.ru/~ingadar/p152808500.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153213902.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153377348.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163459107.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163516211.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163545343.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163614154.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164256663.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164336332.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166672421.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166731112.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166776460.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166811911.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167029819.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167134640.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167157328.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167296853.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167617147.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169230304.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169322053.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169371159.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169403017.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169507057.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169701769.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169813399.htm
www.diary.ru/~ingadar/p170164737.htm
www.diary.ru/~ingadar/p171242263.htm
www.diary.ru/~ingadar/p171587249.htm
www.diary.ru/~ingadar/p171872376.htm
www.diary.ru/~ingadar/p171907804.htm
www.diary.ru/~ingadar/p172985284.htm
www.diary.ru/~ingadar/p173442051.htm
но держите - страшную сказку на ночь.
все еще вбоквелл- Там была очень интересная работа, - медленно скажет – первым – о том месте назначения лехта Льеанн уже в Доме Трав в городе Мьенже. Л’альсай-рьен еще одно место, о котором по великой и нерушимой говорят немного. Потому что исследователи трещин Изнанки и Пространства Снов, будь они лехтев или Проявляющими - вообще не отличаются разговорчивостью. А последний айе Л’альсай-рьен покинул мир живых "еще до рождения моей прабабушки", - определит Льеанн. В этом мире, принадлежащем серединным землям, и по формальным биологическим показателям обладающем высокой степенью жизнепригодности, давно не рождалось своих жителей. Л’альсай-рьен был живым миром долго… Гораздо раньше, чем туда пришли фай. Говорят, где-то местные города стоят на фундаментах построек тех, кому пришло время уйти… Не только – и не столько разумные говорят, сколько корни камня… Мир был стар, как однажды стареет всякое вещное. Но когда файдайр нашли этот мир, они только учились. Как существуют и стареют миры, как течет под ними вода, медленно-медленно подгрызая плотное их и вещное, заступая места, где были имена и корни, неведомые людям… И искусство прокладывать транспортные каналы тогда также находилось в начальной стадии разработки. Найденный мир – Л’альсай-рьен, Мраморную землю, по результатам подробных исследований сочли многообещающим. В плане возможностей населения и добычи необходимых ресурсов. Прочное основание вещного мира тогда представлялось устойчивым и вечным. Достаточно крепким, чтоб держать на себе транспортный канал объемной мощности - один из первых "ресурсных", проложенный крайне неудачно, как выяснилось впоследствии. Проработал он в целом звездный год и четыре малых. Неустойчивому, напряженному состоянию мира было достаточно мелочи для катастрофы. И подтолкнуть его не замедлили. Как сообщается в открытой информации, была предпринята неразумная попытка построения внутреннего перехода в пределах мира. В определенных условиях и по современным нормам подобное построение считается допустимым. Внутри устойчивого мира. Увы, именно Л’альсай-рьен стал одним из первых доказательств и демонстрационных образцов того, что мир живых бывает неустойчивым. И как именно бывает.
Изнанка хлынула - поднятой большой волной, проплавляя колодцы в старой, изъеденной ткани мира, захлестывая берега. Непригодным для безопасной жизни и развития разумных мир стал крайне быстро. За два-три малых года. А странные последствия изучению подвергались до сих пор. Л’альсай-рьен превратился в уникальный исследовательский полигон для исследования специфических слоев Изнанки. Лехта Льеанн, правда, хмыкнула только: "В решето..."
По воздействию на маленьких местное уникальное поражение Изнанки отнюдь не было уникальным. Возвращавшимся с Л’альсай-рьен разрешение на детей давалось после обязательного карантина и полного подробного обследования. Негласным распоряжением (о котором разумеется знали все причастные) на исследовательскую практику в Пустой колодец принято было посылать специалистов, крепко распрощавшихся со временем рождения собственных детей. Льеанн озвучивает и тогда, рассказывая всю эту историю Саайре. Тихо еще оставляет в стороне: «А я Нин-найр, что тогда сумела прибыть меня навестить, это так и не вспомнила…»
"Там колодцы, Саайре, - тихо говорила Льеанн. - Не трещины, как здесь... как обычно бывает. А колодцы. С очень прочными стенками. Как оплавленными. Гнить, как здесь, нечему. Очень глубокие колодцы до очень глубоких слоев Изнанки. Там, где она существует без отражения мира живых. Очень красивая. И очень страшная. Эти "колодцы" способствовали специфике развития местных не живых и не мертвых. Taer с возможностью доступа к полной текущей воде Изнанки, и исконные обитатели ее глубинных слоев, которым предоставилась возможность попробовать новую еду... Это... интересно. И смертельно опасно для неспециалиста, - и медленней. - Я чуть было нашу девочку за такое не приняла. Не светись она живым. Но вдох и выдох я думала - откуда такое здесь? И как его в таких условиях эффективно уничтожить? - задумывается, смотрит на спящую и говорит, не закончив фразы. - Я помню - там очень, очень внезапно наступала весна..."
Она далеко смотрит, Наставница Льеанн. Смотрит - и остается видеть вслед.
...Вдали от проявления "колодцев" мир притворялся живым и обжитым. Местная специфика поражения мира живых Изнанкой позволяла биологической жизни мира идти своим путем и вести повседневное существование. Местами совсем скрывая следы деятельности разумных. Местами не получалось. В первую очередь, там, куда жизнь не подходила…
Те, кто жил здесь некогда, уже файдайр, оставили города... Перед глазами – гулкий, пустой, очень пыльный, темный – простор. Старый, столичный стиль зданий: устанешь, пока пройдешь от зала до зала. Высокие арки ловят, переламывают причудливо звуки и шаги. Город мертвый. Совсем. Цел только камень и тому плохо.
Там один из "колодцев" врос в сердцевину дворца. Видно - глазами видно на рассвете и на закате... знающими глазами. Пропадают пыльные каскады некогда бывшего фонтана, старые сухие стволы бывшего парка... Темное, чужое течет вверх, глубоко - наоборотным колодцем, плещется у верхнего орнамента колонн садовых павильонов... И иногда, забывшись, отражает то, что здесь было давным давно: арки, как повторяющие их стриженые ветви деревьев - "строгий стиль" садовой скульптуры, пляска струй фонтана, алым и золотым - подсветка, закат? - превращенные из воды в огонь... И тени живых, что были здесь. Проступают - у светлого камня колонн.
Наяву, у сохранившегося края ушедшей в колодец колоннады - этот камень серый. Грязный. Лоснящийся. Как будто какой-то придурок вздумал выстраивать парадную колоннаду из скверного цемента... а потом долго, старательно обляпывал маслом. До неприглядного результата. И пылью припорошил. Соседство с таким интенсивным воздействием Изнанки плохо выдерживают даже камни.
… В памяти у Льеанн отпечаталась четко - серая, как из грязного песка, колонна. Серая и такая же поношенная форма на том из лехтев, кто стоит у ее подножия. Без нашивок. Он и сам - седой, смуглолицый, некрасивый, чуть как присыпанный пылью. "Мастер Наблюдатель", - держится в памяти. А имя вспоминать и говорить вслух… не нужно. По специфике его работы.
"Парадный вход!" - вдруг, совсем не официальным, нарушает он молчание. Еще жестом сопроводит – звучным, словно щелкнул по колонне. Конечно, "словно": с миром вещным, так пропитавшимся Изнанкой, любой из местных Мастеров будет обращаться очень осторожно и не прикасаться без необходимости.
Память держится за другое. Вслед тому Мастер Наблюдатель и смотрит на лехта Ллеаннэйр. Он ловит жест. Тень жеста. Привычно подсчитывает Льеанн - с той стороны от мира живых. И не замечает, что слабо-слабо, отражением считает и пальцами. А он замечает. Мастер. Резко. Требованием:
- И сколько слоев?
- Три, - отозваться сначала. Потом глухо, как на большом расстоянии – том самом, что подсчитывают пальцы - понять. Что должно было быть ошеломительным. По привычке взгляд подсчитывает слои воды Изнанки. Отделяющие от обнаруженного объекта. В мире живых. Где никаких слоев не предполагается. А они есть и вода течет и отделяет от мира. И от понимания отделяет тоже. Воспринимается так, ровно: да, это вот так - работаем дальше. Тем более, что Мастер ловит сказанное и продолжает спокойно:
- И от меня еще два слоя. К миру живых до полного присутствия. Ниери, тебе не пришло время попросить о перемене задания?
Взвесить. Спокойно. Значит такова специфика здешней работы. Странно было бы если работа на такой глубине не сказывалась бы в восприятии внешнего мира. Да, работающего на такой глубине слегка размывает.
Да... спокойно, как через стену. Это было неправильно. Но тогда не понять. Отозваться:
- Нет. Очень интересное исследование.
- Принял, - отзовется Мастер Наблюдатель мертвого города, "парадного входа" местных проявлений Изнанки. Привычный к специфике местных исследований. Для практики которых нет полной необходимости пребывать в мире живых. - Удачной работы, ниери Ллеаннэйр.
А Льеанн смотрела - там, в Доме Трав, в городе Мьенже, и считали пальцы - как далеко, глубоко смотрит Саайре. "Да, наблюдаю, насколько подробно ты отслеживаешь мой рассказ, - примерно так отвечает движение руки. - Очень хорошо выучился". Голос продолжает потом.
«Это был ознакомительный проход. С картиной основных повреждений и спецификой следовых остатков при данном поражении Изнанки. Специфики там немного. Основное мое место работы начиналось, - взвешивает, усмехается, - с черного хода».
…А мир перед глазами поначалу такой живой, что не поверишь.
Лес. Ну самый обычный лес места, где есть зима, а зимой есть снег. Дорога. Наземная. Разведешь в стороны руки – упрешься, густо, не пройдешь, цепляется кустарник. Коридор посреди лесного, путь, проложенный осторожными шагами. Право живого вцепиться в место, где можно жить - оправдано, тем более, когда мест таких ощутимо меньше, чем должно быть. Исследовательский полигон лехтев.
"Это была очень интересная работа, - медленно выговорит Льеанн. - Исследование взаимодействия некогда бывших разумными с глубокими пластами Изнанки и их обитателями, оценка результатов уникального симбиоза, проверка методов обнаружения и воздействия..." А после общих слов объяснения добавит. Полностью, глубоко: "Это те самые места, где Изнанка очень, очень красива..." И хмурится... Сейчас сложно... и неизвестно, насколько безопасно воспроизводить эмоциональные материалы личных архивов. Даже вот так, на следовой модели. Не очень - судя по тому, как открыто засматривается Саайре.
…Раковина?.. гулкие, переливающиеся изгибы, как залитые - темным, радужным, кипящим... Внезапная вода, льет по сводам - не пропадая, не возникая - и снизу вверх... Совсем подводное, то гладкое, перламутровое, то шершавое, пористое... Вода выдыхает радугу - и всплывают вверх, напоминая, что вода тут везде - светлые, переливчатые, здоровенные пузыри, то переговаривающиеся голосами так похожими на человеческие, то звенящие - тонкими, тонкими колокольчиками, рассыпаются на много мелких...
Отражаются. Там своды, как возведенные неведомой рукой, переливаются - острые, тонкие грани, резные перламутровые сколы, отражаются - застывшим смертоносной остроты водопадом в озере - вода отдельная, среди вечной воды Изнанки - темная непроглядно, к ней - точно ступени. А на поверхности всплывают, распеваются, перебирают звук всплески, фонтанчики - словно кто-то там на дне то вдыхает, то выдыхает воду. Слушать - как переходит звук, тянуть на себя тонкую, сложенную из него мерцающую нитку - "поводок" следового остатка, улавливать - передышку распахнутого слоя... Вдохнуть, выдохнуть и шагнуть в озеро. Самый незаметный путь на нужную глубину.
И резко запахнет холодом. На исконных пластах обитания объектов исследования - очень, очень холодно. Темно. И в том, что видно не глазами чаще темно тоже. Изредка - мелькнет серыми сполохами, как разрядами - на краю изломов ледяного свода, проявит - долгое, серое, в трещинах, режут тенями, путают - не поймешь - песок? - лед? Еще реже - заполыхает по своду - долго, зеленоватым, мир вдруг прикинется другим, красивым и жутким... Арки, промытые в ледяном своде, колонны: не застывшие водопады – сейчас, ровно течет лед - быстро, сам по себе. И еще, кажется, ветви - прозрачные, ледяного леса - стучат, клацают, всплывает и исчезает, заманивает - эхо, иногда снова кажется, что далеко-далеко перешептываются голоса "тиш-ше, не слуш-шай"... И снова - темнота.
И надо - не слушать, не поддаваться на внезапный ледяной блеск и чужую страшную красоту (это трудно - не поддаваться). А скользить, сливаясь, тенью в бессветных ледяных тенях, ища среди них то, что также прячется и скользит... другое.
Еще краем глаза все-таки увидеть: там, в ледяном и сером, простроченном тенями, на самом краю запаха, что-то - следом, смутным - словно далеко, в старых зеркалах, отражающих друг-друга, в самой глубине отражений зашевелилось что-то еще.
Дальше Льеанн фыркнет, встряхнется, внезапным рывком возвращая его из ледяных глубин Изнанки: материалов личных архивов - таким же внезапным смешком:
- Хорошо следишь. Но чем меньше воспроизводишь следовую память об "охотниках" - тем легче голове. Техника безопасности. В мире с трещиной... и с Илье рядом... много раз оправданная.
- А я могу спросить, что это за... тень, - интонацию Саайре выдерживает неожиданно ругательную. Это что бы то ни было - ну вот вызывало. Определение. Что укладывается на ладонь лехта Льеанн и... да, кажется, Саайре опять назвали талантливым. Под тихое:
- Можешь. Догадался правильно. По закрытой информации Центра исследования внутренних слоев и течений Tarhien, насколько нам сейчас известно, это исконные обитатели глубинных слоев Изнанки. Специфически разумные. Хищные. Предполагаем, что они способны пользоваться естественными складками и течениями Пространства Снов, в том числе, перемещаться своими путями между обитаемыми мирами разумных. К счастью, для полного выхода охотника в мир живых необходимы достаточно сложные условия... Или содействие из мира живых. Число "колодцев" подобных Пустому колодцу, считано, число разумных, не пользующихся головой, - Льеанн брезгливо отряхнет свободную руку, - увы, нет. Поэтому незначительная вероятность появления охотника есть в любом из миров, освоенных фай. Менее незначительная - в мирах с трещиной, как здесь, - Льеанн смотри на спящую девочку Илье; та сопит себе - и продолжает очень... полно. - Пожалуй, по этому единственному поводу я очень рада, что она - такая, как есть.
- Эти... Охотники опасны? - сразу сорвется у Саайре. Услышит ровное:
- Очень. Мест, где поселились taer, шарахаются все обитатели Изнанки: сожрут. Кроме охотников. Если они способны дотуда всплыть. Это может... усвоить и taer.
- Сожрать? - переспросит Саайре.
- Можно сказать сожрать… - говорит она медленно, проверяет слова на вес. - Проросший охотник - на начале своего развития, личинка... еще не очень разумная - способен сожрать все, что ему неосторожно подвернется. От того, что составляет песок и камни, до taer, доступных отражений чужих корней и еще менее съедобных предметов. Изучала как раз: ледяные пустоши в этом смысле - неплохое пастбище. В них течениями Изнанки стекается и сохраняется скорей съедобное. А мелочь охотников - достаточно терпеливы, чтоб фильтровать это из стекающей воды. И очень быстры, когда видят более объемную добычу. По чутью на съестное большинство хищников мира живых проиграет им безнадежно. А еще подростки охотников способны "перетечь" в облик любой усвоенной добычи. В камень, в текущую воду, ну - в где-то подхваченную девочку-taer тоже... - смотрит снова, как Илье спит, поправляет взлетающую от дыхания прядь, осторожно так... И легким. - Ну, вдох и выдох полной паники мне она обеспечила. Вырвись в мир живых такое... Мелочь охотников чудовищно прожорлива, и предполагаю, такое очень трудно ловить. Случаев появления Охотника в вещном мире - было действительно считанное количество, на первые двенадцать высокого счета. Но с очень трагическими последствиями. К счастью, сейчас мы лучше знаем, как их ловить. Как раз проверяла, - усмехается, - заманивая вплоть до вещного мира - на более проявленных слоях Изнанки они неизбежно оставляют заметный след. За ними вода замерзает. Для людей - надолго. За любым из их слоев, - Льеанн замолкает. Думает. Сколько-то. Собирают, оформляют что-то движения пальцев. Наконец, отпускает жест: "это пригодится". И продолжает. Как Наставник. - Взрослые охотники сохраняют способность полностью усваивать съедобное окружающее, но... поскольку они специфически разумны, надо предполагать… считают это нерациональным способом питания. Предпочитая превращать добытое в еще один слой своей личности, источник информации и прочих... объектов, поставляющих питание. В том числе, так обходятся и с разумными. Которые вполне сохраняют свой наработанный умственный ресурс и опыт, в некоторых случаях, при определенной подготовке, способны и развиваться дальше... Но они уже не самостоятельные живые разумные, а слой охотника. Такой... симбиоз между добытчиком и добычей. От которого странно ждать достойных реакций разумных. Некоторые из нас считают, подобное... - губы долго взвешивают, подбирают слово, получается, - слияние достаточно интересной возможностью для доступа и изучения глубинных течений Изнанки, недоступных живым и разумным, как пребывающим в мире живых, так и покинувшим его. Я воспитана более традиционно, - усмехнется, - и считаю, что эти "интересные возможности" должны пребывать как можно дальше от мира живых - и отдельно от тех, кто живет в моей тени. Так что выполняла исследование, посвященное жизненному циклу охотников, а также возможности обнаружения их в мире живых и изгнанию оттуда. Убить их, увы, практически невозможно. Выполнила. Ценой собственных значительных ошибок. Но лишнего золота мне таки на нашивки плюхнули, - Льеанн взвесит. - Я бы скорей сняла... - и снова замолчит надолго.
Тоже рассказывая…
…В умении принять выбранное решение идти вместе - должно быть и умение принять, что расплетенные в свой срок корни будут кровоточить. Столько, сколько им будет должного срока. Это могло называться "горевать" - но внутри это... Просто отслеживалось. Я есть, мне больно, со мной вот так... Где-то параллельно с почти усмешкой: "Что ж, я довольно долго отлынивала от основных обязанностей. И нахожусь в подходящем состоянии для позвавшей меня работы". Видно - просто, приглядываться не надо, понятно как первые слои Изнанки. Корни кровоточат - а этот запах молодняк охотников способен улавливать... с очень высокой точностью. Раненый зверь - законная добыча. И легко было – подманить их идти, тянуться за ускользающей добычей - в колодец, выше, выше, до мира живых - где сам станет объектом исследования, дичью - оставляющей след. Изучаемый след. И проверяемой на способы изгнания...
А потом возвращаться. С полигона до исследовательского поселка. "Там очень внезапно наступала весна. Как включали", - говорит Льеанн. Та самая дорога - узкая, среди ветвей. И кажется вот вчера шуршал, звенел, плакал лес под мокрым снегом, подтаивали в понижениях тропинки глубокие сугробы, наливались желтым, тайной водой, подснежными ручьями. И не выдерживал натоптанный лед тропы под шагами: помнила, как оценила, махнула рукой – ну, вброд так вброд. А вот сейчас, внезапно - тепло, жарко в непродуваемой куртке, пушатся золотые ивовые кисточки, полыхают молодые прутья краснотальника... а обувь подобрала правильно, вода-а - где и выше колена. И совсем чуть-чуть от того сейчас – а вдоль дорожки уже стена. Зеленая. Весна совсем устоялась. И в низинах, вот там, где проваливалась в снег, какие-то кусты вовсю цветут, белые.
"...Как я потом, в доме уже Наставницы Ланери, перед аттестацией, проверкой собственного возвращения полезла в личный архив тех дней - и обнаружила, что это была черемуха, - выговаривала тогда Льеанн. - Я ее не опознала. И она для меня не пахла.
А в исследовательском поселке лехтев были вишни. Старые очень. Столько они вообще не живут. Их помню.
Они как раз цвели, когда Нин-Найр сумела меня навестить".
Исследовательский поселок лехтев. Странный такой. Дерево - очень старое дерево домов, серебряные стены - бревна, высоко-высоко, за два роста начинают пробиваться узенькие окошки. Такие же серебряные, такие же старые деревья во дворе - узлы, трещины, дупла, корни, мозолями выпирающие из земли, глядя снизу - не поверишь, что это им принадлежит легкая белая россыпь лепестков, усеявшая собой двор... Вишни цветут. А вчера дождь был. Лепестки - везде. На траве, на старой, крепкой, но вросла уже в землю, скамейке, на темной, растрескавшейся резьбе столешницы, тоже серебряное старое дерево... Зацепились - за уголки врезанных розеток. В памяти держатся - одно за другое. Крепко. Одним отдельным фрагментом.
…Смотри - трещины от восьмилучевых розеток резьбы, в самой крупной уже зацепился мох, свежие, белые опавшие лепестки... И понимай… "Это очень... внезапно понимаешь", - медленно выговаривает лехта Льеанн. Тогда, во Мьенже.
...Она стоит, улыбается, отряхивает спланировавшие лепестки. Моя младшая. Наша рыжая. Взрослая. В форме. И – звенит. Рассказывает, как поднимала уже храмовое звание. Уже лехта... Хороший специалист.
Совсем недолго. Двенадцатая и еще двенадцатая доля выдоха. Крохотный перебой сердца под колючим ледяным осколком.
- Что-то сейчас случилось, мама?
- Случилось. Я не могу вспомнить, как тебя зовут.
А потом совсем выдохнуть и поймать взгляд. Действительно хороший специалист. Это тогда и видно. Берет на ладонь. Рассматривает. Говорит сначала – на близком. Очень подробное.
- Мэргэннаран эс Хэрмэн айе Сьонтаха. Солнышко… меткое. Нин-Найр. Так лучше?
Чтоб было время – взвесить, как звучит услышанное, оценить и отозваться:
- Да.
Продолжает. Также. Спокойным вопросом:
- Что тебе еще напомнить? – а пальцы одновременно – требуют – просят – встань, подойди. Послушаться. Подняться – медленно тоже, собирая, вбирая полностью – что вокруг и сейчас – оценить, насколько глубоко задело… Глубоко, понятно – но как именно… (…текучее вечернее солнце, им нагретое дерево столешницы, шершавое, ощутимые углы узора, если о них опереться рукой… пахнет проблесками вчерашним дождем. И вишней. А Нин-Найр… - перебрать себе имя, повторить: «Бубенчик – звонкая наша – она вырасти умудрилась? - или это я тоже забыла: в воротник ей смотрю…» - а пахнет она прежним – хвойным, не местным, южным – жарко, смола на солнце… «А слоев воды между нами нет. Нет и быть не может. Да?»…) Медленно – но слова как будто ждут. Она только вот так, вплотную, легким переспросит. – Скажем, звание…
- Нет… помню, - а взгляд все-таки скользнет. На нашивки. Сверить. А армейский и храмовый – и Нин-Найр вот сейчас – его движение точно угадает: вслух добавит:
- Или снова читаешь? – ладонь взлетом укажет на движение взгляда – к «первым полосатым» и легко ляжет на плечо. Так… как вопрос вслед. – Ты собралась уйти в этот эксперимент совсем? Именно здесь?
- Нет, - взвесить спрошенное. Ответить точно. Первый раз понять, как оказалась… незапрошенно близко к совершенно не желаемому результату. Это одновременно. С тем, что у Нин-Найр сильные – и сейчас очень холодные – пальцы. На миг так задержит на плече – сильно… А продолжит через два выдоха. Все-таки легким.
- Это хорошо… Я как раз собиралась говорить, что я тебя не пущу.
www.diary.ru/~ingadar/p152808500.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153213902.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153377348.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163459107.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163516211.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163545343.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163614154.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164256663.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164336332.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166672421.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166731112.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166776460.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166811911.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167029819.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167134640.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167157328.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167296853.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167617147.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169230304.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169322053.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169371159.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169403017.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169507057.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169701769.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169813399.htm
www.diary.ru/~ingadar/p170164737.htm
www.diary.ru/~ingadar/p171242263.htm
www.diary.ru/~ingadar/p171587249.htm
www.diary.ru/~ingadar/p171872376.htm
www.diary.ru/~ingadar/p171907804.htm
www.diary.ru/~ingadar/p172985284.htm
www.diary.ru/~ingadar/p173442051.htm
но держите - страшную сказку на ночь.
все еще вбоквелл- Там была очень интересная работа, - медленно скажет – первым – о том месте назначения лехта Льеанн уже в Доме Трав в городе Мьенже. Л’альсай-рьен еще одно место, о котором по великой и нерушимой говорят немного. Потому что исследователи трещин Изнанки и Пространства Снов, будь они лехтев или Проявляющими - вообще не отличаются разговорчивостью. А последний айе Л’альсай-рьен покинул мир живых "еще до рождения моей прабабушки", - определит Льеанн. В этом мире, принадлежащем серединным землям, и по формальным биологическим показателям обладающем высокой степенью жизнепригодности, давно не рождалось своих жителей. Л’альсай-рьен был живым миром долго… Гораздо раньше, чем туда пришли фай. Говорят, где-то местные города стоят на фундаментах построек тех, кому пришло время уйти… Не только – и не столько разумные говорят, сколько корни камня… Мир был стар, как однажды стареет всякое вещное. Но когда файдайр нашли этот мир, они только учились. Как существуют и стареют миры, как течет под ними вода, медленно-медленно подгрызая плотное их и вещное, заступая места, где были имена и корни, неведомые людям… И искусство прокладывать транспортные каналы тогда также находилось в начальной стадии разработки. Найденный мир – Л’альсай-рьен, Мраморную землю, по результатам подробных исследований сочли многообещающим. В плане возможностей населения и добычи необходимых ресурсов. Прочное основание вещного мира тогда представлялось устойчивым и вечным. Достаточно крепким, чтоб держать на себе транспортный канал объемной мощности - один из первых "ресурсных", проложенный крайне неудачно, как выяснилось впоследствии. Проработал он в целом звездный год и четыре малых. Неустойчивому, напряженному состоянию мира было достаточно мелочи для катастрофы. И подтолкнуть его не замедлили. Как сообщается в открытой информации, была предпринята неразумная попытка построения внутреннего перехода в пределах мира. В определенных условиях и по современным нормам подобное построение считается допустимым. Внутри устойчивого мира. Увы, именно Л’альсай-рьен стал одним из первых доказательств и демонстрационных образцов того, что мир живых бывает неустойчивым. И как именно бывает.
Изнанка хлынула - поднятой большой волной, проплавляя колодцы в старой, изъеденной ткани мира, захлестывая берега. Непригодным для безопасной жизни и развития разумных мир стал крайне быстро. За два-три малых года. А странные последствия изучению подвергались до сих пор. Л’альсай-рьен превратился в уникальный исследовательский полигон для исследования специфических слоев Изнанки. Лехта Льеанн, правда, хмыкнула только: "В решето..."
По воздействию на маленьких местное уникальное поражение Изнанки отнюдь не было уникальным. Возвращавшимся с Л’альсай-рьен разрешение на детей давалось после обязательного карантина и полного подробного обследования. Негласным распоряжением (о котором разумеется знали все причастные) на исследовательскую практику в Пустой колодец принято было посылать специалистов, крепко распрощавшихся со временем рождения собственных детей. Льеанн озвучивает и тогда, рассказывая всю эту историю Саайре. Тихо еще оставляет в стороне: «А я Нин-найр, что тогда сумела прибыть меня навестить, это так и не вспомнила…»
"Там колодцы, Саайре, - тихо говорила Льеанн. - Не трещины, как здесь... как обычно бывает. А колодцы. С очень прочными стенками. Как оплавленными. Гнить, как здесь, нечему. Очень глубокие колодцы до очень глубоких слоев Изнанки. Там, где она существует без отражения мира живых. Очень красивая. И очень страшная. Эти "колодцы" способствовали специфике развития местных не живых и не мертвых. Taer с возможностью доступа к полной текущей воде Изнанки, и исконные обитатели ее глубинных слоев, которым предоставилась возможность попробовать новую еду... Это... интересно. И смертельно опасно для неспециалиста, - и медленней. - Я чуть было нашу девочку за такое не приняла. Не светись она живым. Но вдох и выдох я думала - откуда такое здесь? И как его в таких условиях эффективно уничтожить? - задумывается, смотрит на спящую и говорит, не закончив фразы. - Я помню - там очень, очень внезапно наступала весна..."
Она далеко смотрит, Наставница Льеанн. Смотрит - и остается видеть вслед.
...Вдали от проявления "колодцев" мир притворялся живым и обжитым. Местная специфика поражения мира живых Изнанкой позволяла биологической жизни мира идти своим путем и вести повседневное существование. Местами совсем скрывая следы деятельности разумных. Местами не получалось. В первую очередь, там, куда жизнь не подходила…
Те, кто жил здесь некогда, уже файдайр, оставили города... Перед глазами – гулкий, пустой, очень пыльный, темный – простор. Старый, столичный стиль зданий: устанешь, пока пройдешь от зала до зала. Высокие арки ловят, переламывают причудливо звуки и шаги. Город мертвый. Совсем. Цел только камень и тому плохо.
Там один из "колодцев" врос в сердцевину дворца. Видно - глазами видно на рассвете и на закате... знающими глазами. Пропадают пыльные каскады некогда бывшего фонтана, старые сухие стволы бывшего парка... Темное, чужое течет вверх, глубоко - наоборотным колодцем, плещется у верхнего орнамента колонн садовых павильонов... И иногда, забывшись, отражает то, что здесь было давным давно: арки, как повторяющие их стриженые ветви деревьев - "строгий стиль" садовой скульптуры, пляска струй фонтана, алым и золотым - подсветка, закат? - превращенные из воды в огонь... И тени живых, что были здесь. Проступают - у светлого камня колонн.
Наяву, у сохранившегося края ушедшей в колодец колоннады - этот камень серый. Грязный. Лоснящийся. Как будто какой-то придурок вздумал выстраивать парадную колоннаду из скверного цемента... а потом долго, старательно обляпывал маслом. До неприглядного результата. И пылью припорошил. Соседство с таким интенсивным воздействием Изнанки плохо выдерживают даже камни.
… В памяти у Льеанн отпечаталась четко - серая, как из грязного песка, колонна. Серая и такая же поношенная форма на том из лехтев, кто стоит у ее подножия. Без нашивок. Он и сам - седой, смуглолицый, некрасивый, чуть как присыпанный пылью. "Мастер Наблюдатель", - держится в памяти. А имя вспоминать и говорить вслух… не нужно. По специфике его работы.
"Парадный вход!" - вдруг, совсем не официальным, нарушает он молчание. Еще жестом сопроводит – звучным, словно щелкнул по колонне. Конечно, "словно": с миром вещным, так пропитавшимся Изнанкой, любой из местных Мастеров будет обращаться очень осторожно и не прикасаться без необходимости.
Память держится за другое. Вслед тому Мастер Наблюдатель и смотрит на лехта Ллеаннэйр. Он ловит жест. Тень жеста. Привычно подсчитывает Льеанн - с той стороны от мира живых. И не замечает, что слабо-слабо, отражением считает и пальцами. А он замечает. Мастер. Резко. Требованием:
- И сколько слоев?
- Три, - отозваться сначала. Потом глухо, как на большом расстоянии – том самом, что подсчитывают пальцы - понять. Что должно было быть ошеломительным. По привычке взгляд подсчитывает слои воды Изнанки. Отделяющие от обнаруженного объекта. В мире живых. Где никаких слоев не предполагается. А они есть и вода течет и отделяет от мира. И от понимания отделяет тоже. Воспринимается так, ровно: да, это вот так - работаем дальше. Тем более, что Мастер ловит сказанное и продолжает спокойно:
- И от меня еще два слоя. К миру живых до полного присутствия. Ниери, тебе не пришло время попросить о перемене задания?
Взвесить. Спокойно. Значит такова специфика здешней работы. Странно было бы если работа на такой глубине не сказывалась бы в восприятии внешнего мира. Да, работающего на такой глубине слегка размывает.
Да... спокойно, как через стену. Это было неправильно. Но тогда не понять. Отозваться:
- Нет. Очень интересное исследование.
- Принял, - отзовется Мастер Наблюдатель мертвого города, "парадного входа" местных проявлений Изнанки. Привычный к специфике местных исследований. Для практики которых нет полной необходимости пребывать в мире живых. - Удачной работы, ниери Ллеаннэйр.
А Льеанн смотрела - там, в Доме Трав, в городе Мьенже, и считали пальцы - как далеко, глубоко смотрит Саайре. "Да, наблюдаю, насколько подробно ты отслеживаешь мой рассказ, - примерно так отвечает движение руки. - Очень хорошо выучился". Голос продолжает потом.
«Это был ознакомительный проход. С картиной основных повреждений и спецификой следовых остатков при данном поражении Изнанки. Специфики там немного. Основное мое место работы начиналось, - взвешивает, усмехается, - с черного хода».
…А мир перед глазами поначалу такой живой, что не поверишь.
Лес. Ну самый обычный лес места, где есть зима, а зимой есть снег. Дорога. Наземная. Разведешь в стороны руки – упрешься, густо, не пройдешь, цепляется кустарник. Коридор посреди лесного, путь, проложенный осторожными шагами. Право живого вцепиться в место, где можно жить - оправдано, тем более, когда мест таких ощутимо меньше, чем должно быть. Исследовательский полигон лехтев.
"Это была очень интересная работа, - медленно выговорит Льеанн. - Исследование взаимодействия некогда бывших разумными с глубокими пластами Изнанки и их обитателями, оценка результатов уникального симбиоза, проверка методов обнаружения и воздействия..." А после общих слов объяснения добавит. Полностью, глубоко: "Это те самые места, где Изнанка очень, очень красива..." И хмурится... Сейчас сложно... и неизвестно, насколько безопасно воспроизводить эмоциональные материалы личных архивов. Даже вот так, на следовой модели. Не очень - судя по тому, как открыто засматривается Саайре.
…Раковина?.. гулкие, переливающиеся изгибы, как залитые - темным, радужным, кипящим... Внезапная вода, льет по сводам - не пропадая, не возникая - и снизу вверх... Совсем подводное, то гладкое, перламутровое, то шершавое, пористое... Вода выдыхает радугу - и всплывают вверх, напоминая, что вода тут везде - светлые, переливчатые, здоровенные пузыри, то переговаривающиеся голосами так похожими на человеческие, то звенящие - тонкими, тонкими колокольчиками, рассыпаются на много мелких...
Отражаются. Там своды, как возведенные неведомой рукой, переливаются - острые, тонкие грани, резные перламутровые сколы, отражаются - застывшим смертоносной остроты водопадом в озере - вода отдельная, среди вечной воды Изнанки - темная непроглядно, к ней - точно ступени. А на поверхности всплывают, распеваются, перебирают звук всплески, фонтанчики - словно кто-то там на дне то вдыхает, то выдыхает воду. Слушать - как переходит звук, тянуть на себя тонкую, сложенную из него мерцающую нитку - "поводок" следового остатка, улавливать - передышку распахнутого слоя... Вдохнуть, выдохнуть и шагнуть в озеро. Самый незаметный путь на нужную глубину.
И резко запахнет холодом. На исконных пластах обитания объектов исследования - очень, очень холодно. Темно. И в том, что видно не глазами чаще темно тоже. Изредка - мелькнет серыми сполохами, как разрядами - на краю изломов ледяного свода, проявит - долгое, серое, в трещинах, режут тенями, путают - не поймешь - песок? - лед? Еще реже - заполыхает по своду - долго, зеленоватым, мир вдруг прикинется другим, красивым и жутким... Арки, промытые в ледяном своде, колонны: не застывшие водопады – сейчас, ровно течет лед - быстро, сам по себе. И еще, кажется, ветви - прозрачные, ледяного леса - стучат, клацают, всплывает и исчезает, заманивает - эхо, иногда снова кажется, что далеко-далеко перешептываются голоса "тиш-ше, не слуш-шай"... И снова - темнота.
И надо - не слушать, не поддаваться на внезапный ледяной блеск и чужую страшную красоту (это трудно - не поддаваться). А скользить, сливаясь, тенью в бессветных ледяных тенях, ища среди них то, что также прячется и скользит... другое.
Еще краем глаза все-таки увидеть: там, в ледяном и сером, простроченном тенями, на самом краю запаха, что-то - следом, смутным - словно далеко, в старых зеркалах, отражающих друг-друга, в самой глубине отражений зашевелилось что-то еще.
Дальше Льеанн фыркнет, встряхнется, внезапным рывком возвращая его из ледяных глубин Изнанки: материалов личных архивов - таким же внезапным смешком:
- Хорошо следишь. Но чем меньше воспроизводишь следовую память об "охотниках" - тем легче голове. Техника безопасности. В мире с трещиной... и с Илье рядом... много раз оправданная.
- А я могу спросить, что это за... тень, - интонацию Саайре выдерживает неожиданно ругательную. Это что бы то ни было - ну вот вызывало. Определение. Что укладывается на ладонь лехта Льеанн и... да, кажется, Саайре опять назвали талантливым. Под тихое:
- Можешь. Догадался правильно. По закрытой информации Центра исследования внутренних слоев и течений Tarhien, насколько нам сейчас известно, это исконные обитатели глубинных слоев Изнанки. Специфически разумные. Хищные. Предполагаем, что они способны пользоваться естественными складками и течениями Пространства Снов, в том числе, перемещаться своими путями между обитаемыми мирами разумных. К счастью, для полного выхода охотника в мир живых необходимы достаточно сложные условия... Или содействие из мира живых. Число "колодцев" подобных Пустому колодцу, считано, число разумных, не пользующихся головой, - Льеанн брезгливо отряхнет свободную руку, - увы, нет. Поэтому незначительная вероятность появления охотника есть в любом из миров, освоенных фай. Менее незначительная - в мирах с трещиной, как здесь, - Льеанн смотри на спящую девочку Илье; та сопит себе - и продолжает очень... полно. - Пожалуй, по этому единственному поводу я очень рада, что она - такая, как есть.
- Эти... Охотники опасны? - сразу сорвется у Саайре. Услышит ровное:
- Очень. Мест, где поселились taer, шарахаются все обитатели Изнанки: сожрут. Кроме охотников. Если они способны дотуда всплыть. Это может... усвоить и taer.
- Сожрать? - переспросит Саайре.
- Можно сказать сожрать… - говорит она медленно, проверяет слова на вес. - Проросший охотник - на начале своего развития, личинка... еще не очень разумная - способен сожрать все, что ему неосторожно подвернется. От того, что составляет песок и камни, до taer, доступных отражений чужих корней и еще менее съедобных предметов. Изучала как раз: ледяные пустоши в этом смысле - неплохое пастбище. В них течениями Изнанки стекается и сохраняется скорей съедобное. А мелочь охотников - достаточно терпеливы, чтоб фильтровать это из стекающей воды. И очень быстры, когда видят более объемную добычу. По чутью на съестное большинство хищников мира живых проиграет им безнадежно. А еще подростки охотников способны "перетечь" в облик любой усвоенной добычи. В камень, в текущую воду, ну - в где-то подхваченную девочку-taer тоже... - смотрит снова, как Илье спит, поправляет взлетающую от дыхания прядь, осторожно так... И легким. - Ну, вдох и выдох полной паники мне она обеспечила. Вырвись в мир живых такое... Мелочь охотников чудовищно прожорлива, и предполагаю, такое очень трудно ловить. Случаев появления Охотника в вещном мире - было действительно считанное количество, на первые двенадцать высокого счета. Но с очень трагическими последствиями. К счастью, сейчас мы лучше знаем, как их ловить. Как раз проверяла, - усмехается, - заманивая вплоть до вещного мира - на более проявленных слоях Изнанки они неизбежно оставляют заметный след. За ними вода замерзает. Для людей - надолго. За любым из их слоев, - Льеанн замолкает. Думает. Сколько-то. Собирают, оформляют что-то движения пальцев. Наконец, отпускает жест: "это пригодится". И продолжает. Как Наставник. - Взрослые охотники сохраняют способность полностью усваивать съедобное окружающее, но... поскольку они специфически разумны, надо предполагать… считают это нерациональным способом питания. Предпочитая превращать добытое в еще один слой своей личности, источник информации и прочих... объектов, поставляющих питание. В том числе, так обходятся и с разумными. Которые вполне сохраняют свой наработанный умственный ресурс и опыт, в некоторых случаях, при определенной подготовке, способны и развиваться дальше... Но они уже не самостоятельные живые разумные, а слой охотника. Такой... симбиоз между добытчиком и добычей. От которого странно ждать достойных реакций разумных. Некоторые из нас считают, подобное... - губы долго взвешивают, подбирают слово, получается, - слияние достаточно интересной возможностью для доступа и изучения глубинных течений Изнанки, недоступных живым и разумным, как пребывающим в мире живых, так и покинувшим его. Я воспитана более традиционно, - усмехнется, - и считаю, что эти "интересные возможности" должны пребывать как можно дальше от мира живых - и отдельно от тех, кто живет в моей тени. Так что выполняла исследование, посвященное жизненному циклу охотников, а также возможности обнаружения их в мире живых и изгнанию оттуда. Убить их, увы, практически невозможно. Выполнила. Ценой собственных значительных ошибок. Но лишнего золота мне таки на нашивки плюхнули, - Льеанн взвесит. - Я бы скорей сняла... - и снова замолчит надолго.
Тоже рассказывая…
…В умении принять выбранное решение идти вместе - должно быть и умение принять, что расплетенные в свой срок корни будут кровоточить. Столько, сколько им будет должного срока. Это могло называться "горевать" - но внутри это... Просто отслеживалось. Я есть, мне больно, со мной вот так... Где-то параллельно с почти усмешкой: "Что ж, я довольно долго отлынивала от основных обязанностей. И нахожусь в подходящем состоянии для позвавшей меня работы". Видно - просто, приглядываться не надо, понятно как первые слои Изнанки. Корни кровоточат - а этот запах молодняк охотников способен улавливать... с очень высокой точностью. Раненый зверь - законная добыча. И легко было – подманить их идти, тянуться за ускользающей добычей - в колодец, выше, выше, до мира живых - где сам станет объектом исследования, дичью - оставляющей след. Изучаемый след. И проверяемой на способы изгнания...
А потом возвращаться. С полигона до исследовательского поселка. "Там очень внезапно наступала весна. Как включали", - говорит Льеанн. Та самая дорога - узкая, среди ветвей. И кажется вот вчера шуршал, звенел, плакал лес под мокрым снегом, подтаивали в понижениях тропинки глубокие сугробы, наливались желтым, тайной водой, подснежными ручьями. И не выдерживал натоптанный лед тропы под шагами: помнила, как оценила, махнула рукой – ну, вброд так вброд. А вот сейчас, внезапно - тепло, жарко в непродуваемой куртке, пушатся золотые ивовые кисточки, полыхают молодые прутья краснотальника... а обувь подобрала правильно, вода-а - где и выше колена. И совсем чуть-чуть от того сейчас – а вдоль дорожки уже стена. Зеленая. Весна совсем устоялась. И в низинах, вот там, где проваливалась в снег, какие-то кусты вовсю цветут, белые.
"...Как я потом, в доме уже Наставницы Ланери, перед аттестацией, проверкой собственного возвращения полезла в личный архив тех дней - и обнаружила, что это была черемуха, - выговаривала тогда Льеанн. - Я ее не опознала. И она для меня не пахла.
А в исследовательском поселке лехтев были вишни. Старые очень. Столько они вообще не живут. Их помню.
Они как раз цвели, когда Нин-Найр сумела меня навестить".
Исследовательский поселок лехтев. Странный такой. Дерево - очень старое дерево домов, серебряные стены - бревна, высоко-высоко, за два роста начинают пробиваться узенькие окошки. Такие же серебряные, такие же старые деревья во дворе - узлы, трещины, дупла, корни, мозолями выпирающие из земли, глядя снизу - не поверишь, что это им принадлежит легкая белая россыпь лепестков, усеявшая собой двор... Вишни цветут. А вчера дождь был. Лепестки - везде. На траве, на старой, крепкой, но вросла уже в землю, скамейке, на темной, растрескавшейся резьбе столешницы, тоже серебряное старое дерево... Зацепились - за уголки врезанных розеток. В памяти держатся - одно за другое. Крепко. Одним отдельным фрагментом.
…Смотри - трещины от восьмилучевых розеток резьбы, в самой крупной уже зацепился мох, свежие, белые опавшие лепестки... И понимай… "Это очень... внезапно понимаешь", - медленно выговаривает лехта Льеанн. Тогда, во Мьенже.
...Она стоит, улыбается, отряхивает спланировавшие лепестки. Моя младшая. Наша рыжая. Взрослая. В форме. И – звенит. Рассказывает, как поднимала уже храмовое звание. Уже лехта... Хороший специалист.
Совсем недолго. Двенадцатая и еще двенадцатая доля выдоха. Крохотный перебой сердца под колючим ледяным осколком.
- Что-то сейчас случилось, мама?
- Случилось. Я не могу вспомнить, как тебя зовут.
А потом совсем выдохнуть и поймать взгляд. Действительно хороший специалист. Это тогда и видно. Берет на ладонь. Рассматривает. Говорит сначала – на близком. Очень подробное.
- Мэргэннаран эс Хэрмэн айе Сьонтаха. Солнышко… меткое. Нин-Найр. Так лучше?
Чтоб было время – взвесить, как звучит услышанное, оценить и отозваться:
- Да.
Продолжает. Также. Спокойным вопросом:
- Что тебе еще напомнить? – а пальцы одновременно – требуют – просят – встань, подойди. Послушаться. Подняться – медленно тоже, собирая, вбирая полностью – что вокруг и сейчас – оценить, насколько глубоко задело… Глубоко, понятно – но как именно… (…текучее вечернее солнце, им нагретое дерево столешницы, шершавое, ощутимые углы узора, если о них опереться рукой… пахнет проблесками вчерашним дождем. И вишней. А Нин-Найр… - перебрать себе имя, повторить: «Бубенчик – звонкая наша – она вырасти умудрилась? - или это я тоже забыла: в воротник ей смотрю…» - а пахнет она прежним – хвойным, не местным, южным – жарко, смола на солнце… «А слоев воды между нами нет. Нет и быть не может. Да?»…) Медленно – но слова как будто ждут. Она только вот так, вплотную, легким переспросит. – Скажем, звание…
- Нет… помню, - а взгляд все-таки скользнет. На нашивки. Сверить. А армейский и храмовый – и Нин-Найр вот сейчас – его движение точно угадает: вслух добавит:
- Или снова читаешь? – ладонь взлетом укажет на движение взгляда – к «первым полосатым» и легко ляжет на плечо. Так… как вопрос вслед. – Ты собралась уйти в этот эксперимент совсем? Именно здесь?
- Нет, - взвесить спрошенное. Ответить точно. Первый раз понять, как оказалась… незапрошенно близко к совершенно не желаемому результату. Это одновременно. С тем, что у Нин-Найр сильные – и сейчас очень холодные – пальцы. На миг так задержит на плече – сильно… А продолжит через два выдоха. Все-таки легким.
- Это хорошо… Я как раз собиралась говорить, что я тебя не пущу.
@темы: сказочки, Те-кто-Служит, Тейрвенон, Тильсенн
-
-
29.02.2012 в 22:50-
-
29.02.2012 в 23:34...я его временами очень боюсь, да...
-
-
01.03.2012 в 00:58Хорошо, когда есть те, кто не пускает.
-
-
01.03.2012 в 01:58но там она действительно не хотела. просто... заработалась
-
-
01.03.2012 в 14:09-
-
01.03.2012 в 14:38а Охотники... ну... в отличие от лангольеров они разумны. Правда разум весь какой есть - заемный.
-
-
01.03.2012 в 15:35-
-
01.03.2012 в 15:39-
-
01.03.2012 в 19:50-
-
01.03.2012 в 19:57-
-
01.03.2012 в 20:07только это не попытка утопить горе
но э... перестаралась
-
-
01.03.2012 в 21:04-
-
02.03.2012 в 06:04Да уж. Действительно легко проскользнуть дальше расчетного. И уйти в такую работу целиком легко... тем легче, чем сильнее укладываемое в работу чувство, так?
-
-
02.03.2012 в 06:37-
-
02.03.2012 в 07:22скорее чем больше нервного и физического ресурса уже на него затрачено
-
-
02.03.2012 в 11:20А по поводу уйти совсем - мне кажется, там комплект факторов. Все-таки специфическое и не настолько изученное воздейс твие...
-
-
04.07.2020 в 12:37Перечитываю.
Сегодня под утро подумалось.
Игра в съедобное-несъедобное.
С Охотниками.
На раздевание.
-
-
05.07.2020 в 23:05