ладно

[ingadar]

пока я нетрезв, стукнут морденью сам собой о разные там издержки внутреннего щебня из хребта и нынешний момент выстраивания истории
то уже не страшно...

были
пролог - здесь ingadar.diary.ru/p93030149.htm
раз здесь ingadar.diary.ru/p93149876.htm
два здесь ingadar.diary.ru/p93264326.htm
три здесь ingadar.diary.ru/p93336170.htm
четыре здесь ingadar.diary.ru/p93399476.htm
пять здесь: ingadar.diary.ru/p93465902.htm
шесть здесь: ingadar.diary.ru/p93496607.htm
семь здесь: ingadar.diary.ru/p93872405.htm
восемь здесь: ingadar.diary.ru/p93989897.htm
девять здесь: ingadar.diary.ru/p94079450.htm
десять здесь: ingadar.diary.ru/p94149881.htm

а щаз будет фрагмент из самых отталкивающих честных читателей
автор возвращается к воспоминаниям
много очень и крайне женского переездного. (и увы, вот сейчас я даж не бабочку катаю. честно - много)

а тут, понимаешь ли, дети...

***
(дополнительная информация. о службе обеспечения и чужих детях)

...Иллрейн потом про себя смеялась - не иначе, мне ответили на вечный вопрос - зачем нас в таком количестве полируют напряженными занятиями нравственной подготовкой. Затем, чтоб соответственно выверенные речи - объемом так в два малых круга - слетали сами собой, почти без подключения головы.

Мысль изначальная проста была донельзя: маленькие не должны мерзнуть, а из-за неизбежного бреда служб обеспечения – на внутреннем армейском «недожорки» - не должны тем более. А дальше должно быть только: "могу ли я что-то с этим сделать?" Да, сделать можно. У командира - про себя: Подушки – с умеренным трудом получить разрешение на личное обращение в службы обеспечения. С трудом более объемным выбрать время, когда добраться до Перелесков, где обосновалась та служба - так, чтоб оно совпадало со временем рассмотрения ими личных обращений. А так как согласовывать это не совсем просто…

Неожиданно обнаружилось, что предвиденные варианты высказывания о неуточненных условных гражданских - их приходится выслушивать, все наконец согласовав, - действуют не хуже сброса защитных экранов. Иллрейн оглядит объемного говорящего - с нашивок, ну, эр’тиер, повыше будет, но это ж служба обеспечения, о которой любой летный, да любой армейский, говорит с пришипыванием. А потом обопрется кулаками о границу для посетителей – и выдаст. И для себя неожиданно – такое выдаст... "Язык мой - враг мой" на этот раз тщательно подберет замученные до ржавчины обороты нравственной подготовки. И эс’тиер сен айе Тольмарка, в отличниках ее не бывшая никогда, неожиданно обнаружит в себе умение примерно за пять смысловых периодов выбраться от конкретных маленьких, которым холодно, до едва ли не пренебрежения вечными обычаями великой и нерушимой. Быстро, четким средним командным - попросту громко и нагло, приправить парой прозрачных обещаний вынести все на ближайший смотр ближайшему вышестоящему - зная, что службу обеспечения местной защитки все комиссии полируют по черепную коробку, и лишний повод им не сдался. Опереться же на четкую уверенность: делаешь именно то, что нужно - откуда и берется боезапас на громкость и выразительность. И можно на стартовых сказать: итог ясен, как парадная "звездочка" - в одну сторону, либо в другую, либо свернуться и на посадку - получишь либо результат, либо последствиями в зубы, либо ни фига, и два последних либо рекомендуется тщательно вынести за скобки. Это должно быть сделано - значит, это получится.
На удивление это получилось. На скорости. Или командная возвышенность тона - не по нашивкам - оказала правильное воздействие: а безымянные эту наглую эс'тиер сен дыра явная знают, может, есть у нее дороги - действенную жалобу подать. Про несоответствующее обращение с очень хрупким достоянием и ресурсом. Проще выдать разрешение на обращение к вышестоящему, чтоб у тех голова болела. Вышестоящая, как ни удивительно для службы обеспечения, оказалась работоспособной и внимательной. Пришлось только вспомнить пару странных выражений. Почти похожих на правду. В ответ на вопрос, а что вам разрешает просить и доказывать за этих детей? Сначала - вспомнить право посмертной просьбы - эс'тиер Нирлен эс Неар айе Рианн-Далль ведь просил ее - подхватить и поддержать, а только ли звено - личная связь по понятным причинам не сохранила. А после - на прямой вопрос - уже под сканер на личный внутренний: "Кто вы этим детям?" - можно почти честно ответить: наставник. Чистая правда: а кто объясняет парню, что небо держит? Наставничество – дело серьезное, на прямое личное требование хватит. Второй вопрос, что при соблюдении всех требований, статусом не дотянуть… но «защитке» положено относиться к ним соответственно. А плюсуя просьбу... Страшное слово "традиция", отдельно страшное в дальних дырах великой и нерушимой, отдельно тем, кому разнообразные комиссии и проверяющие голову полируют в четыре слоя, только дай повод. А чем дырее дыра, тем больше любят представители инспекции цепляться за какие-нибудь великие обычаи. Расчет был верен: много проще прочесать сканером личный внутренний обратившегося на подтверждение просьбы, далее сообщить возможный срок ожидания решений. А не особо долгий, потеплеть не успеет. А дальше - должное сделано, результат, если он будет, все равно ньирре-теи Альри принимать, можно спокойно возвращаться.

Итоги до жилого городка дошли даже раньше, чем Иллрейн того ожидала. Полного круга дней не пройдет, и законного отпуска тоже пара дней останется, когда Рийнар умудрится на назначенную встречу опоздать надолго - столько малых кругов минует, что тени сдвинутся. Если всегда приходил твердо, а вот запаздывает - не иначе, случилось что... И судя по виду его, и правда - стряслось. Так, что даже спросить можно:
- Рийнар, что такое?
И дышит он так, что четверть выдоха за двенадцатую сойдет.
- К нам сегодня отдельный транспортный прислали. Из командного. С мамой - улетели. – И выдохнуть стыдное. - Боюсь.
Иль прикидывает время - сложить, как три и двенадцать - и может быть, только не быстро ли? Одно четко: в командном - все вряд ли неприятностей на съедение закатают, Альри не военная, а чем отзовется - дальше увидим, парню всяко можно честно сказать:
- Не бойся! – можно и дальше парой слов объяснить, что там скорей всего ожидает. А дальше – снова отправляться – сговариваться с небом.

С небом в тот день им изрядно не повезло...
- А по мне, наша служба погоды дурит, как всегда, - говорит Иллрейн вслед попытке верхнего разворотного - и оценке этой попытки, с негромким и честным, что с верным расчетом условных не справляюсь. Дальше будет быстрый взгляд – по показателям, по основным, дальше тихим, но командным:
- Я на пилотское, Рийнар!
Дальше их встречало классическим - на предчувствие теплых времен - степным бураном, мутным и злым, где на гражданских высотах равно трудно распознать землю и небо. В такую безобразную пору здесь совсем в дорогу не выдвигаются. А если приходится – действовать надо вот так. Рановато, конечно, но раз уж пример сам пришел - озвучить, а дальше сказать: защелкивайся на полную - и запоминай все "почему": на ходу не отвечу. Нет, это не экстремальные обстоятельства, только жутко тр-рясучие... И трясло. Рийнар смотрел на обзоры - и видел помехи в отображении, а на простом зрительном - ровную мглу... И честно потом жалел, что так и не распознал, когда должен появиться жилой городок. Ему казалось - мно-ого позже, чем срок, когда "птичка" выйдет на посадочные, и сядет... Только тогда и понял, когда Иллрейн скомандует: мы у тебя дома – а там тепло? - бежим, спросим?
Хлесткий ветер - со снегом... ох, полирует, что иной наставник - и дальше он вбегает в дом, и дальше - от готовочной до дальних краев городка вопль:
- Ма-а-ама!
А ньирре-теи Альри выходит из готовочной, и сначала говорит: "Тихо, разбудишь!" - а потом уже требует - чуток стекляннным: "Зови... наставницу" - только Иллрейн уже стоит, на входе, близ гостевых помещений, и руки - глупые - спрашивают: что там - как?

...Говорит она потом. Говорит она там же, снизу - спят сейчас не в готовочной. Отвечает – что вызвали, проверили все данные и разрешения ("А раньше, говнюки, не могли! - отмечает про себя Иль), что получили от службы обеспечения все возможное и выделенное "полноправным наследникам имени и статуса", включая повышенные разрешения при поступлении в учебные заведения принятого порядка – все как должно быть... Только голос ньирре-теи Альри айе Халльре временами отзванивает – тем, стеклянным. Злится на них? – может быть, только злиться на службу обеспечения – зря силы тратить. Спрашивает она потом впрямую:
- Эс'тиер Иллрейн айе Тольмарка, это... Вы вмешались?
Когда прямо спрашивают – прямо надо и ответить:
- Да, - стертым движением еще спросят: зачем? И как у тебя это получилось. И можно усмехнуться:
- Я, конечно, рожей не вышла говорить, - далее Иллрейн излишне подчеркнуто изображает полную парадную стойку и выдает на особом возвышенном. - "Все, что не могу изменить я, находится в воле Многоликого!", но... Если я считаю что-то неправильным и могу это изменить – я должна это сделать. Если я хорошо знаю, как... А как говорить со службой обеспечения – я знаю.
Но что-то останавливает, разворачивает плоскости на торможение – уже готовому весьма подробному рассказу о том, как со службой обеспечения надо разговаривать – и какой она при этом принимает вид. И хорошо, что останавливает.
Спрашивает ньирре-теи Альри тихо, но вместо привычной мягкости в голосе – свист и шелест – песков соленых территорий. На глаз несведущего – тоже мягких. Вот только рухнуть на такое… если мордой – особенно ощутимо, но даже транспортному средству – любых степеней гражданскости – чревато неприятностями и ремонтом:
- Ты его вправду - наставляешь?
"...ну, не приходилось садиться на этот песок..." Нужно тоже тихим, плоскости на стоячку, проверка надежности пространства. Четко - как взгляд на результаты наземных - над совсем "солеными":
- Я учу его управлять. Малым гражданским пассажирским. И, - "специфическое армейское отставить!" – мне надо было объяснить, - "недожорке", - нашей службе обеспечения, - "каких безымянных", - с чего это я вмешалась. Другого мне не подобрать, извините...
Альри говорит, как не слышит... Говорит, как пытается пить воду из озер дальних соленых. Не воду - соленую тяжелую взвесь близ берегов, можно лечь, она тебя не примет, зачерпнуть - нельзя, глотнуть - вот так:
- Ненавижу, - шепчет обожженный солью голос, - ненавижу! Как я все это ненавижу...
"...А вот отставить - попытку вынырнуть на стрельбы. Перед тобой не цель. И даже не отдельное командование. Действия нужны совсем другие". Задуматься – надолго, на вдох и выдох – и спросить:
- И Вы не можете – отсюда переехать?
Она смотрит. Сначала, не иначе, опять собирает воедино слова и на них реакцию. Ответ – ладонью – получается подчеркнуто-безнадежным. Что и правда: со свободой передвижения у сен айе... «Хотя в пределах места рождения должно быть проще. Но - под разный расчет... Полное разрешение статусов мне не выбить... Да и пока ей это будет затруднительно - все материнское обеспечение идет, разумеется, от армейки. А, вот что нужно сейчас напомнить»:
- И высшие учебные принятого порядка, насколько я знаю, не только родная Академия и прочая "армейка". Но так же и технические школы, и медицина, и еще там список на пару тринадцатых. О Тех, кто Служит, думаю, речи тоже не пойдет…
- Там... ни о чем не пойдет, - тихо, сдаваясь ветру, говорит ньирре-теи Альри. И дальше рассказывает – и дальше дарит, что странно говорить чужим. Про совсем дальнее детство сына, как – смотрел в свой первый перелет маленький Рийнар на облака, давний – он скорей всего его не помнит, они несколько раз меняли городки проживания… Как спрашивал, а можно ли по ним пробежаться? – и как отвечал ему отец. Что бесполезно, что умением летать и тем, что летает, увлекался парень с тех лет, которые и не помнят. И добавляет – что Вы его, наверно, понимаете? И ответ стартует тоже – с того, о чем не рассказывается:
- Я и небо впервые увидела в двенадцать общих биологических, - говорит Иллрейн. – Не так понимаю. Но понимаю, - и сосредоточенно. – Тогда его точно необходимо научить, как это делать правильно, - на командный перейти не дает некстати всплывшая в памяти присказка – о тех, кого небо забирает к себе навсегда: «за шестью – неправильные действия, за четырьмя – случайность, а за тремя – судьба – и надо всеми судьба». Продолжить надо другим. – Я это умею…

Договорить не получится: освещение внезапно мигнет, померкнет, пару вдохов и выдохов продержится на самом минимальном и погаснет совсем; проявится за окном – сплошная белая мешанина снега.
- Срань подземная! – срывается у Иль. Дальше – на рефлексе. Чем хороша обязательная полная форма, так это своей «начинкой». В которой встроенные фонари не забыты… лучше верхние, а то – в глаза. А потом уже можно неспешно, в воздух поинтересоваться.
- Повалило или перемкнуло нам опорные?
Альри оценивает скорость ветра за окном:
- Здесь…часто так. Но могло и повалить.
- Надо б на лучшее, - усмехается Иль. – А то дня два сидеть. Автономное-то работает?
Движение Альри выныривает из круга света от фонарей. Но в общем, понятно:
- В эту зиму…
- Понятно, залезать и чистить некому было? Ничего, это штука надежная, сколько-нибудь да накопила… Я полезу…
Договорить вопрос ей мешает тревога – четко проявленная тревога, с какой прислушивается ньирре-теи Альри к звуку наверху, где спят… Шорох, громкий, несколько – не прочитать, источники не определить, не на рабочем месте – но не слишком шумный, особой тревоги не внушает, там спят – перевернулись, проснулись…
Выдохнуть не успеет – тревогу объяснит и проявит на полную короткое: «Кокон»! – с которым Альри и летит наверх по ступенькам, в темноту. Недолго в темноту: надо действовать – последовать, включив и передние фонари. «Верно – он же тоже от общей сети…»
Мыслью и действием – быстрым, разумным… А им вперекрест – тревога холодная, острая, засевшая где-то между возможностью вдохнуть и выдохнуть – называется она так: «а я бы… не заметила», и хуже этого страха – за чужого, уязвимого, маленького – мало что. Тем более, что уже бессмысленного, что вот она – маленькая – «кокон» действительно раскрылся, уже у мамы на руках – и не очень громко не желает возвращаться, и понятно – без подсветки и прочего там наверно не веселее, чем в «конуре» взысканий повышенной строгости. И ничего не случилось – и что бы могло случиться? «Да что только ни могло… Хватит перемешивать решенное, займись несделанным. Тем автономным, что не успела. Поможет справиться…»
Спросить перед тем: «Вам свет оставить?» - Альри согласится, отстегнуть – один из верхних фонарей, куда зацепить – руки заняты? – вот так удобно? Маленькая скажет – цап! – и еще что-то звонкое, с детского чужими не переводимое, ньирре-теи, конечно, понимает – вот для такого у нее голос – мягкий: «Светится, да. Фо-на-рик»… Дальше слушать не обязательно, дальше надо протискиваться в верхний люк хозблока, к батареям и автономному снабжению – кто его только проектировал! Да, чистить было некому, но запаса… на сколько-то хватит.
Автономное и в самом деле вещь надежная – или эс’тиер Нирлен успел к зиме подогнать как следует – подтянуть соответственные выходы, подладить автоматику – должна запуститься. А еще – надстрочными эмоциональными: чтоб ее. Потому что голову отвлечь не удастся. От зацепившейся прошлой тревоги и нынешних ее последствий, дополнительный стимул нежелательному эффекту – звонкое, детское, еще звучащее в ушах – а называть пока не время. Оценить показатели, теперь попробовать выдвинуться задом из клоаки, которую представляет собой верхний люк хозблока, оглядеться – освещение, хоть черно-белое, но пошло… теперь бы хорошо еще руки сполоснуть – вода, интересно, есть?

…А они сидят внизу, в готовочной. Не иначе – маленькая напугалась, и теперь непростая задача – убаюкать ее обратно. Сидит, пытается играться с фонариком, ньирре-теи Альри отцепить не дает – и по поводу маленькая чуть подхныкивает. Поймать слова, суметь рассмеяться:
- Не, это разбить – непростая задача! Это надо чем-то тяжелым проехаться сверху, не раньше!
- Отстегни, - устало… сердито? – командует Альри. – И верни на место… все-таки не игрушка.
Ладно – эта задача куда проще: удержать улыбку, тихо – с ней – ответить: «Айе!» – и наклониться. Маленькая привыкла уже – не пугается, кажется, даже отказывается от идеи похныкать… А, это луч фонарика, который минимального освещения все-таки ярче – задел – блеснуло, заинтересовало – потянулась… Сказанное – и чужому с детского перевести можно относительно правильно: «Дай!» - «дай поиграться?» Да, только тянутся-то ладошки – ма-аленькие – к тому, что захочешь, не снимешь – не иначе, к верхним элементами «армейской прошивки» - «обручу» системы взаимодействия.
На этот раз голоса не сталкиваются – они сливаются. Неожиданно одновременно, одинаковое – и почти с той же интонацией. Только у Иль получается все же легче:
- Что, и ты туда же? – переглядываются, ошеломленные совпадением, Альри – вот хорошо-то – все-таки улыбается, а Иллрейн – договаривает продолжение. – Не, маленькая, это снимается только с головой…
На этот раз отвлекает – звоном – сигнал готовности «готовочного агрегата». Тоже штука – только какую-нибудь «пищевую единицу» разогревать. Или воду. Прожорливая непомерно, было б на что автономное тратить. Но как только энергооснащение дома ожило – Альри запустила сразу, и вот хоть спорь… Здешнее «так принято» - того, кто был в твоем доме и что-то для него сделал, необходимо угостить. Для радости и удачи – ему и дому. И отказываться нельзя – вроде как ничего хорошего тому дому не желаешь. Еще и у матери детей… тут совсем нельзя. И всяко ньирре-теи Альри успела выучить, что от предложенного – особенно чая – Иллрейн не отказывается. Научили.
А у них не очень удобно в готовочной, еще бы – почти всю зиму здесь жили, место, где едят и «готовочный агрегат» оказались на разных сторонах узкой «емкости» – пройти немного, шагов четырех не будет, но – надо…
Конечно, Альри предложит чаю и даже напомнит: ты поработала – надо бы. И когда останется только согласиться…

…Доверие бывает внезапным – как непредвиденные боевые. И может отличаться нифиговой мощностью. И точностью попадания на самые отличные аттестации. Боевые только по скорости быстрей… наверное. И здесь много времени не пройдет.
Она скажет «садись» - и паузы даже на четвертую выдоха не сделает:
- И приглядишь?.. Котенька, пойдешь – к сей’Иллрейн?
…Рефлекс, бесспорно. Эмоциональная подготовка – подвинуть – все ненужное усилием всех мыслей, подвинуть и заблокировать – непрошенные последствия внутри, неважно, что их настолько много – что действуется как отдельно от себя. А теперь осторожно взять эту, теплую – как это правильно делается? – и так, чтоб она ни обо что не стукнулась. Маленькая не возражает. Маленькая звонко говорит: «Цап!» - и ловит так и не выключенные «звездочки» верхних фонарей. Нужно попробовать улыбнуться: ну, цап-то цап, а теперь чего будешь делать? Показывать, как это снимается, тебе, не иначе, рановато – да и – ладошки крошечные, не удержит…
Теплая. От нее пахнет. Сонным, мягким, зверьим – немножко… Не надо было это называть.

Потому что – так себе эмоциональная подготовка. Даже ньирре-теи Альри будет заметно. Присмотрится, замрет – на четверть выдоха, но в руках с тяжелым и горячим – неудобно, понятно…
Про привычку держать спину эс’тиер Иллрейн шутит – часто, много раз. А что также держит выражение лица – может, и не догадывается. Именно – держит, Альри это не говорит, но не раз думает – и пусть она умеет улыбаться, а наставляемому, иной раз, даже строить рожи, не помогает… Как будто научилась этому позже – как будто каждый раз надо себе скомандовать оставить стойку, прежде чем – и то совсем не получается…
А когда получается – это совсем иначе. Вот так – в подсветке всех четырех фонарей формы – никак не выключит, а Котька рада играться – удивление, наверное – такое полное, такое непохожее… как непохоже на приказание оставить парадную стойку детское «падай, ты убит»… Если еще – детское…
Вот так и говорит. Тихое – это интонация взлетает, не удержишь:
- Тяжелая…
…Теперь недолго. Теперь – хорошо, заберут сокровище – подальше от тяжелого и горячего, ну – если ей фонарик очень хочется, можно, лишний комплект – это находимо, не надо? – ладно – и выключить их наконец. Взять чашку. Не, на вкус с температурой не отвлечешься – действия меньшей интенсивности, а запахи форма какое-то время держит, от рукавов пахнет. Большими глотками – ну, так чтоб для вежливости хватило, ведь правда – этому дому только всего хорошего, - пока там маленькую убаюкивают. Кажется, очень горячее.
Потом можно подняться. Попрощаться.
Так себе эмоциональная подготовка – что-то да заметят. Остается надеяться – не то. По словам – можно подумать. Ньирре-теи Альри благодарит. За вмешательство, и за наставничество тоже, и еще за все остальное говорит негромким – вы же понимаете. Ответить: «Да, понимаю!» - и – Спящие, скорей бы…

…И будет можно выйти в плотный – стеной – снег. От дома – шаг – и шаг, и еще дальше, дышать глубже (при плотности снега – непростое занятие), и – вдохом-выдохом – позволить себе назвать и прочувствовать – то, отодвинутое… Бессмысленное дело. Начинаем с главного. «Мне повезло с другой моей жизнью. – Иначе все равно бы не было. – И быть не могло. – Но… почему они такие маленькие? – И так… пахнут…» А дальше не называется никак – а дальше, через все «повезло» хочется взвыть в голос – по другой жизни, которой быть не могло. Неверное решение. Снега много, но падает он тихо, слышимость не самая скверная, а если выть, то как следует, так, чтоб занятие надоело… Пошли… Так, а это что за явление?
- Аллье… Иллрейн, - точно – Рийнар, по глаза укутанный в большую ему снегозащитную, выкатывается откуда-то из-за «стрижонка». Упирается едва не в нашивки лбом – а он вырос. И молчит.
Так, вытье временно откладывается:
- И – чего ты?
- Я… сказать спасибо. И мы правда не хотели Вас задеть… оскорбить…
Вдохнуть, спросить серьезно:
- Откуда такие выводы?
- А… в доме все слышно, - «Да, не слушать ты еще не научился…», руками – можно выговорить в ответ, что это неправильно – видимость достаточная, видит – но себе не принимает, отталкивает – и, упрямо. – И Вы сейчас – другая…
«М-да, эмоциональная подготовка – обнять и плакать. Собралась. Быстро. А говорить можно и честно – если поймали»:
- Ну… дышится мне правда через раз. Но вы от того далеко…
А собраться получается… оценить, по крайней мере, как странно у него выходит. Жест – нерешительный – совсем немного выныривают из-под снегозащитной ладони, но есть, и они открыты – и не по возрасту, потому что – можно ли нести вместе? Ответные знаешь – руками смеяться вот так, оборонительно – тоже можно: лучше выкинуть – и нет, это я должен нести один. А вслух – он же – просто, громко, по возрасту вполне:
- А Вы – еще будете меня учить?
- Буду, - улыбнуться. - Не повезло, я теперь во всеуслышанье твой наставник – придется тебе хорошо работать, на аттестацию. О, раз ты все равно здесь – поможешь мне «Стрижонка» в ангар загнать? Заодно добавлю – кое-что о практике в условиях отвратной видимости.

Поможет – с яркой такой радостью. Получит свое добавочное. Убежит домой. А теперь можно сесть – прямо на пороге, у входа в гостевые помещения. И понять, что снова не помогло. Даже запах никуда не девался – это с полевой, с которой любая особо едкая дрянь на раз стряхивается. Или с головой совсем не то, когда дышится правда – через раз. Обдумать: «Так, если спать категорически не хочешь, хочешь выть… Значит, надо пойди и сделать – с правильной скоростью в правильном месте. Там метель? Ну – лишняя проверка умения ориентироваться. В условиях отвратной видимости на наземном пространстве пешком. Капюшон на голову, на личный внутренний – карту окрестностей, увеличить – примерные ориентиры, вон он – наш родник, установить маршрут, пошли… И дыши точнее. Понятно, что в метель неудобно. Но погоды не выбирают. Как жизни – и времени на нее взвыть. Дыши – это помогает».
Пока шла – казалось, что помогло. Действенно – идти быстро и неблизко. Ветер подгонял, поддувал в спину. Еще пару раз не сообразиться с тропинкой, понырять в сугробы, скатиться, наконец, в овраг, к роднику. «Здравствуй – я к тебе за водой… - и уже совсем поверить и наклониться – и придется добавить. – И за помощью». Потому что, стоит зачерпнуть воды, поднести горсточкой – и почувствуется снова: запах не делся – звонкий холодок доброй воды только освещением – увеличением – теплого, чужого, детского… Надо было перчатки не надевать, чтоб ветром унесло. Или не помогло бы, не в руках дело, голова удержала – как удержала же – четко, чтоб ее, как после десятка тренировок помнятся все ощущения: вес – и очень непоседливое тепло – маленькой, живой, чужой… И то, чем это помнится – чем это скручивает где-то внутри, не между – и суть и слово – трехгранной паутинкой наземных заграждений – точно не называется никак… Ни точным и бессмысленным – вот так, без брони: «какие они… маленькие… теплые… ой, наверно прожорливые – на ресурс и время»… Ни совсем звериным, не знающим себе никаких правильно и невозможно – кроме самых корневых: «Хочу такого… своего…» Ни правильным: «Так никогда не будет». Ни еще десятком самых разных – которые были. Смешало, переплавило – вытянуло острую трехгранную паутинку – и скрутило одним единственным: «больно»… которое – правильно говорят – не знает слов. Которое можно только – опуститься на колени у родника, этого не заметить – и взвыть.
Долго, наверно. Не очень долго. Потом просто понять, что делаешь неправильное. Родник не за тем, чтоб, протянув к нему руки, попытаться их отмыть – оставить – от запаха… пока эти руки чувствуешь. А вот когда уже не чувствуешь – пора перестать. «Больно» слов не понимает. Ага, зато команды – прекрасно. Отставить. Выпрямиться. Поклониться – возможно высоким и почтительным…

«Благодарю тебя – и унеси это, вода, далеко-далеко, развей ветром, забери в землю – до самых осколков имен… Чтоб моим «больно» ни по кому не пришлось – и по ним отдельно. Благодарю тебя – а у них – пусть все будет хорошо».

А дальше – уже как принято. Говорить: «благодарю» - и, собирая себя, тихо усмехнуться: «А я даже найду – «уголек благодарственного» - в верхнем кармане». Примета такая – на всякий случай, этот точно из «всяких». Достать – и сначала уронить, руки-то после такого купания слушаются так себе – и та еще задача искать негнущимися пальцами белую пирамидку в сугробе – как раз отвлекает. Найти все-таки, чиркнуть о рукав, засветить… Снег после такой водной процедуры кажется почти горячим, а огонь – не чувствуется совсем… «Так, прекратить обжигать пальцы – нам на следующий день на дежурство, а если на вылеты – руки нужны максимально целые». На беседку приношений тоже снега нападало, хотя внутрь оврага ветер почти не пробирается – прямо сугроб. Посмотреть, как горит внутри его огонек, ему ветер чувствуется – танцуют блики и тени – черный, рыжий, золото…
А дальше - нужно сказать правильно. Это будет вот так, а кому - какая разница, можно предполагать, кому надо – расслышит. Можно не думать о ерунде, просто рапортовать, как должно: "Благодарю тебя – за то, что моя жизнь есть до сих пор. А дальше мой долг и мое время. Говорить – «мне повезло с моей жизнью» или «я с ней справлюсь»". А дальше можно поклониться на прощание - тем, кто держит - и отправляться в обратный путь. "Завтра" - его предрассветные – наступят через три больших круга. Метель опять задурила – она пахнет мокрой сталью, как на переборе скоростей на высотных. А еще, как она ни дури, - новой, ближней водой, весной.
«Да, но в перчатки все равно - не забудь влезть, руки тебе скоро целыми понадобятся. К новым предрассветным».

ЗЫ: ну да - как всегда хочу обратной связи

у автора цитаты над морем - прошу прощения, другой не нашел.