и снова сказочки про кошичьку

[ingadar]

И вернемся к файской сказочке
Где появляется много кошек. больших кошек

типа примечаний на полях

в некоторых местах в оригинале это явно нечто ритмическое, которое читается по ролям
и заранее - это сказка!

предыдущие части по тэгу


В недоброе время Рийнар послание от князя получил. В первый раз то было недоброе, что пришло послание то под Полдень года, когда добрых вестей не ждут, а на немирье призывают. Но ничего в том послании сказано не было, кроме того, что призывает князь Сайн Эс Хорн младшего властного Рийнара, своей властью над людьми северо-восточной четверти, о своём деле говорить. Прочитал это послание мастер Рийнар вслух - своей жене, старшей Лебеди и остальным своим людям. Так сказал, это записали: «Ничего в том хорошего нет. Или распрю наш князь затевать решил, добро бы с толком, или там увижу. Что скажу, старшая моя Лебедь – порох пусть наша крепость держит сухим, караулы наготове». А кошка та, благо уже куда выше колена мастеру Рийнару выросла – ходила, тёрлась, в одну сторону мяу и мур говорила, в другую мур и мяу. Обещали мастеру Рийнару в Крыланьей крепости – и жена его, и люди – что все должным образом сделано будет. А ясно – и он нерадостным уехал, и они в тревоге остались.

дальше?

А во второй раз то недоброе было вроде и малое – не было другой дороги мастеру Рийнару в земли князя Сайна, кроме как через родную Троебашенную крепость. И заезжал он туда. Не за добрыми вестями заехал. Догонял возраст властного Харсна, медленно он ходил, поднимался медленней, думал, увидит ли заново хоть одну весну. А братцы те сводные мастера Рийнара были в Троебашенной, рядом с Харсном вились – все-то старшие делом были заняты, а у этих дела не было.

Говорят, полаялся с ними Рийнар крепко. Со злостью и печалью уехал он к князю Сайну в крепость Чёрнокаменку. Выслушивать, что выбрал его, своего младшего властного колдуна Рийнара, властный северо-восточной четверти князь Сайн Эс Хорн для того дела, за которое мало кто брался, а выбрались еще меньше.
И дальше рассказал ему князь Сайн о той твари, что на их земле завелась, как с ней биться пытались, а толку не было. Хорошо рассказал, ничего не утаивал: люди знают, записывали. И то записали, что сказал князь Сайн: ты-то, колдун Рийнар, землю с тварями принял, землю без тварей оставил, кому ж как ни тебе это дело неподъёмное поручать. Справишься - награжу должно, чем захочешь, что сможешь попросить; а если и тебя не станет – ни одного из твоих людей и твоей крепости, как закон обещает и в три раза больше – не забуду.
Записали люди и как на то отвечал мастер Рийнар.
- Просил я, - сказал он, - только бы не на распрю звал меня мой князь. Зол я был всем собой, как с земли Сосновой долины уехал, хотел – дали бы мне убить кого-нибудь. Просил я, и все мне дали – у кого бы попросить забрать обратно. Никогда не считал я себя в хороших Ловцах, властный мой Сайн Эс Хорн и никогда не буду. Но признаю: по закону в своем ты праве и не отступишься.
- Ты удачлив так, как давно не рождались, - отвечал на это князь Сайн. – Я думаю, только это нам и поможет. Скажешь ли ты сейчас, чего запрашиваешь? – дальше он еще говорил. – В это дело я готов выделить тебе на подмогу и хороших воинов, и хороших колдунов. И любую награду дать тебе потом – если ты вернешься – и если не сможешь вернуться. Я, князь Сайн Эс Хорн, говорю – одержавший такую победу может войти в круг моих первых людей – и не отступлюсь.
Так говорил князь Сайн Эс Хорн, слушал его мастер Рийнар, смотрел, как другие слушали. Подвесы на поясе перебирал. Так ответил:
- Не об этом попрошу. Незачем мне в круг твоих первых людей входить, мало я здесь знаю, не умею ничего и вовсе не по сердцу мне это место. Но попрошу я, чтобы властью своей и законом назвал ты меня, князь Сайн Эс Хорн, в моих землях полноправным наследующим властным - если жив останусь, а если не останусь - того, кого выберут на моей земле. И от со всех взимаемых пошлин мою землю избавил, а с землей, камнем и мастерством разрешил всегда управляться как по закону и как нам виднее. Я сочту это достойной наградой. Если же кости этой твари, если я её убью, только показать попросишь, и мне для работы уступишь - тут вдвое сочту награду достойной. А со мной я ни колдунов твоих, ни военных твоих людей не попрошу: не знаю я о них ни дурного, ни доброго, и они меня не знают. Сам же понять можешь, властный мой князь Сайн, в эту дорогу такие люди нужны, чтоб твоё "бей!" понимали, когда ты только вдохнуть успел. Вот как я попрошу: выслушал я твоё повеление, не рад я ему, но я на том месте, на каком стою – ты можешь меня отправить, я или исполню его или умру. Отпусти меня только пока до моей земли, подберу я себе из Крыланьей крепости верных людей, а остальным своим людям распоряжения выдам, как меня ждать и что делать, если меня не станет. Говорю тебе как хороший колдун и младший властный, два раза по двенадцать дней не пройдёт, как я вернусь. А на твоих землях попросил бы я пока знающих людей собрать, кто ту тварь встречали и если и испугались, так не до полусмерти и смуты, вдруг найдутся такие? Имею ли я право перед тобой и законом, князь Сайн Эс Хорн?
Выслушал его речь князь Сайн и видно - был ей доволен. Встал и так начал отвечать:
- Тебе ведь право дай, ты горы и земли через решето просеешь? От меня мастеров всех сманишь, и пошлины не заплатишь? Но границу укрепишь. Я говорю, имеешь ты право, мой властный Рийнар. Иди и собери тех, кто с тобой пойдёт и возвращайся. Ты от своего слова не отступишься и я - не отступлюсь: победишь или проиграешь - о чем мы договорились, то твоим будет. И что я еще сочту достойной наградой - тоже будет твоим.

Здесь еще записывали: подступил после того разговора к князю Сайну старший из его колдунов. Выговаривать решился, что не стоило тому мастера Рийнара вот так просто обратно на свою землю отпускать. Что плохо оно кончиться может: потомку и народа перевалов все горные тропы ведомы, не пойдёт он верной смерти себе искать, не вернётся - а может и в Дом Талой воды сбежит.
Выслушал его князь Сайн Эс Хорн и так спросил: "По-вашему, мастер Рийнар достойный колдун? Должен быть достойный, если вы его одобрили для такого дела. А какой колдун, свое слово дав, от него отвернётся - чтоб его слово в срок встречи с иными не теми подвело? А я, князь Сайн Эс Хорн думаю: властный Рийнар – мой достойный властный, что знает и уважает – свой долг и общий закон. Я выбираю думать, что служат мне достойные властные и мастер Рийнар в назначенный им срок вернётся и в бой с тварью выйдет. И, вернётся он потом или не вернётся, я выполню, что обещал, как говорит закон любому - будь он властный, князь или колдун. А тебе, старший из моих колдунов, я так скажу: мастер Рийнар получит свою награду, и ты свою получишь. Ничего я не забыл – и я, и все мои люди зорче зоркого за тобой смотреть станут: кто чего в другом боится, то он и возможным видит. Не подумывал ли ты, мой колдун, сам, если я тебя в бой с тварью пошлю, - по горам к Дому Талой воды путь прокладывать? Эти-то всех принимают, каждого второго топят".

Что колдун отвечал, то записывать не стали, а зачем. Мастер Рийнар же назад ехал, поторапливался, но мимо родной Троебашенной не проехал. Так говорят - с мастером Йином, первым наставником своим, совет держал. И старшему своему Харсну рассказал, как есть – что за дело было к нему у князя северо-восточной четверти Сайна Эс Хорн. На что он, мастер Рийнар согласился – и что сам теперь не знает, жив ли будет потом – сказал. Надо думать, оттуда его сводные родичи, что вокруг властного Харсна голодными падальщиками вились, всё это узнали. Это нужно сейчас сказать, для того, о чем много дальше в этой истории будут рассказывать.

А мастер Рийнар ничего такого себе не думал, ехал он до своей Крыланьей крепости и доехал. Встречала его кошка, говорила: "Мяу!", встречала его старшая Тий’ирин и все ее люди, ничего не говорили, ждали. Пошел мастер Рийнар сначала вымыться, потом на детей посмотреть, потом поесть. Там сначала со старшей Тий’ирин и другими старшими людьми заговорил.
"Одна хорошая весть у меня есть: не на смуту князь Сайн Эс Хорн меня позвал, не на войну. А во всём остальном нет совсем ничего хорошего", - так мастер Рийнар сказал. Дальше доел мастер Рийнар - хорошую баранину с мягким хлебом - и стал рассказывать, зачем звал его князь Сайн и какое дело поручил. А кошка вокруг ходила, и котят своих оставила, всё мурр да мяу говорила, голову на колени то мастеру Рийнару, то старшей Тий’ирин укладывала: большая выросла кошка, средние следы уже оставляла.
А мастер Рийнар рассказывал, что он о деле том думает, а думал то же: что не лучший он из Ловцов, да и лучшие этой твари не выслеживали. "Всегда я говорил, старшая моя Лебедь, незачем торопиться умирать, и теперь скажу, - так говорил мастер Рийнар. - А еще скажу: только сейчас не знаю я, выйду ли с этого дела жив – я и те, кто пойдут со мной. Так скажу: властный мне князь Сайн, и я, мастер Рийнар, на своём месте стою, и должен достойно выполнить ту работу, что мне поручили. Что я тут ещё могу сказать? Если выполню - будем мы и наша земля в славе и большем праве, если нет – что сказать, вам придётся ее удерживать".

Выслушала его старшая Тий’ирин, так сначала дело князя Сайна назвала, что знаков, чтобы это записать, нет. Кошку погладила потом и так сказала: "Ты пришел сюда, когда я думала, как мне с моими людьми умереть хоть сколько-то достойно и не думала, что кто-то может победить эту беду. Ты пришел, мы победили, мы живы - я приняла твое предложение о полном браке и рожаю от тебя детей. Потому что думаю, ты любую неподъёмную работу сможешь, поднимешь и придёшь с победой. Много я думаю о князе Сайне и его праве, хоть и рождена среди Семей этой границы, но о тебе я могу и буду думать только это: сможешь, сделаешь и придёшь назад. Я и мои люди нашу крепость и наши земли удержат, что бы ни пришло, помни это и выбирай себе людей".
Потом снова старшая Тий’ирин на кошку посмотрела, а та ушла по залу ходить, раз за высоким столом люди доели. А дальше так старшая Тий’ирин сказала: "Еще скажу: если не повезет тебе умереть, долго ждать тебе на другом берегу придется. Надо мне будет наших детей до должного места и работы мастерства вырастить, и убедиться, что они мою и нашу землю удержат — вот я не буду спешить. И ты умирать не спеши".

Выслушал ее мастер Рийнар, подтвердил, что спешить не будет. Что он еще вовсе не пробовал, как это - жить полным властным, как не попробовать, а чтоб попробовать - надо вернуться. И детей растить - должному учить - надо. Так сказал, дальше начал среди людей, лучших из своих людей - тех, что рядом от одного хлеба ели, всё слышали, тех, кто с ним пойдёт, отбирать. Спрашивал, повелений не раздавал - всё равно со своим властным из шести - шестеро пойти готовы были. Рийнар тех из них отбирал, кому пули хоть из истинного серебра отливай: не потеряют, как целят, так и попадут. А еще тех, кто след умел и на камне вынюхать и в Ловцы, какие есть, годился. А тех, кто лучше пушечное мастерство умел - в Крыланьей крепости то все про всех уже, кого куда - знали - тех оставлял. Говорил: лучше вам быть на этом месте, звали меня не на смуту, а всё равно думаю - где-то что-что закипает и вскипит, нам бы целыми остаться. Много не мало, а много с ним хотело, он же девятерых отобрал, велел собраться в недобрый поход, притом припасу оружейного вдвое больше взять, а своего пороха отдельно втрое больше. А там и спать лёг.

А ночью вот что было – это снова тот из людей рассказывал, что в первый раз сюда с Рийнаром пришел; что слышал, как в первые ночи по карнизу кошка ходила, мяу говорила, много больше себя казалась. И то же самое сказал, немногим по-другому. Что ходила кошка по карнизу, снова больше себя казалась, словно она редкий зверь с перевалов, а то и его больше. И звала тоже громко – не мур, не мяу, а такое, что в горах ночью одному – никому бы не слыхать. А только втрое громче ей вроде и отзывались – то ли гром за горами ворчал, то ли сами горы.
Звали в ту пору этого человека уже Гьят, что значило Ловчий, и за то время, что он в Крыланьей крепости прожил, узнали о нем вот что. Следопыт он и так был, лучшего желать не надо, а люди перевалов, что заходили, разглядели, что и Ловцом он будет не из худших; учили его по-своему, и хорошо он учился, не зря же так его назвали. Оттого он мастеру Рийнару это один на один рассказал – когда их отряд в обратный путь двинулся, не сразу, а когда они уже на плотную дорогу к Чёрнокаменке, крепости князя Сайна, вышли. Выслушал его Рийнар, поблагодарил, задумался.

Кошка-то что, со своими котятами и с детьми мастера Рийнара и старшей Тий’ирин в Крыланьей крепости осталась. А дальше вот какое дело, когда мастер Рийнар и его отряд до князя Сайна дошел, было. В должный срок прибыл со своими людьми в Чёрнокаменку мастер Рийнар, ни на день не опоздал, ни на четверть дня: самому недоброму не к чему было придраться. Князь же Сайн свою часть уговора выполнил - подобрал он тех людей, что с тварью бывали рядом, кого она не съела, а страх если и пожевал, то самую малость.
И вот был среди них один пришлый колдун Ла'айн, с северной четверти Ловец. Что пришел поискать славы, а нашел свои переломанные кости. Лежал, гостеприимством князя Сайна пользовался, отплатил за него изрядно: хорошую карту со всем описанием оставил, какова тварь была, какими долинами шел, где какие трещины встречал, на что лёжки и переходы той твари похожи.

А потом попросил мастера Рийнара на личный разговор - и вот что еще рассказал. Сам бы он, каким колдуном ни был бы, с гор бы не вышел. Сложно идти со сломанными костями. Горные люди приберегли и принесли. И теперь иногда заходят. Его один спас, а вообще их двое, близнецы они. Кое-что про лёжки той твари – это они рассказали раньше. А вдвое больше рассказывать стали, как узнали, что князь Сайн мастеру Рийнару из Крыланьей крепости эту работу поручил. И так притом говорили: "В долгу я перед ним: хорошо мы пировали на его земле, сильно и сытно. И старшая наша считает, должны мы ему в его работе помочь, достойно ему за добро воздать, пусть к нам за помощью приходит, если пожелает". Дальше так говорил тот колдун, что старшая их в крепость не ходит, в горах живёт. Говорят - рады будут, если вы прийти согласитесь".
Слушал его Рийнар, на карты смотрел, задумывался. "Многих я у себя привечал, так было. А вот не помню я близнецов из людей перевалов, чтоб у меня пировали", - не сразу отвечал.
Хмурился на то Ла'айн, Ловец из северной четверти, просил мастера Рийнара ему помочь тот нож достать, что для ветвей, костей и врагов. Богатый был нож, серебряным зеркалом блестел, темными полосами шёл. Посмотрел Ла'айн Ловец, как мастер Рийнар на его-то нож засмотрелся, и вот что сказал: "А дальше вот что я вам скажу, мастер Рийнар, пока лежал я и думал: жить мне недолго, нечем мне было присматриваться, что передо мной за люди. Только здесь уже, в Чёрнокаменке задумываться стал - да простят меня люди, что меня спасли, а хотят - пусть не прощают. Местных горных людей неоткуда мне знать, только похоже их и в крепости не всех узнают. А я скажу - странные они. И странно от них пахнет. Нож вы мой видели, мастер Рийнар, хороший нож, не так ли? Заработан, потому что и Ловец я хороший. Спрашивал я, смотрел в том ноже - что эти братья за люди. Поклянусь не только оставшимися целыми, но и снова зажившими моими костями: нет в них подделки, что мелкой мерзостью копошится, и ничего мёртвого нет. А трижды поклянусь - не знаю я, мастер Рийнар. Смотрю - вроде и в моём ноже и в серой воде та же тень отражается, один разумный. А только потом поднимается рябь, вроде и разумный там, а вроде и ничего не разглядишь. И все равно скажу: странно они пахнут, горные люди, что вас зовут. Что вы скажете?"
Слушал его мастер Рийнар, слушал и думал. А потом нож ему отдал, убрать помог и спросил:
- Чем хоть пахнут, мастер Ла'айн, скажете?
- Я б сказал, кошками, - отвечал он. - Не в полную силу, а так, порой, когда мехом, когда логовом...
Подумал мастер Рийнар и так на то ответил:
- Что ж, вы, мастер Ла'айн, знаете, может, лучше меня знаете, на какое я дело иду. На такое, что и кота о помощи попросишь. Пусть те люди приходят, поговорим. Или скажите, как их искать?

Долго тех, о ком мастер Ла'айн говорил. искать не пришлось, сами пришли, известий ждали. Двое их было, вправду были на одно лицо, даже поседели равно: только один белую прядь налево заплетал, второй направо. А одеты были не по-здешнему и не тем обычаем, что родные мастеру Рийнару люди перевалов носили. Больше на торговцев с юга похожи, одно только, что жилетка и перевязи кожаные неяркие были, не вышитые, и рубашки под ними будто с меховой выпушкой. А оружие доброе было - смотрел мастер Рийнар, видел - и сталь хороша, и дерево, и все должным образом прилажено, по-горному: со скалы падать будет, а выстрелит. Только такие падать не будут, куда там.

Долго смотрел. Рассматривал. Те двое закон знали, не возражали, пока о необязательном говорили – ни взгляда, ни затылка не прятали - ни от кого. Знали: в тревожный срок с незнакомыми людьми при хорошем свете и в двенадцать человек разговаривают. Чтобы всякое не то глаза не запутало, разум не затуманило, на много-то людей, разом да при добром свете - никакой не той твари не хватит.
Прочными были оба этих парня, одно только - что с лица одинаковых. Мертвечиной не пахли, грозить не пытались, напротив - по-людски шутили, по-людски смеялись, а известно - там, где людям весело, ни одна дрянь не рада. Так вот и мастер Рийнар не стал от них утаивать:
- Говорил мне мастер Ла'айн, братья-молодцы, говорили вы ему - в долгу вы у меня, сытно вы на моей земле пировали, а я и слева, и справа на вас смотрю, а таких гостей припомнить не могу.
- Это не так важно, мастер Рийнар, - отвечал ему один из тех братьев. - Мы-то помним, а память наша долгая и хорошая. Простите нас, сказать пока не можем: велела нам старшая наших старших вас к себе привести, с вами договариваться, там мы всё и расскажем. Тоже говорила: мы перед вами в долгу, Мы, братья-Коты сказать можем только: всем нам, всей нашей Семье с этой тварью на одной земле голодно и тесно; если вы готовы принять нас в охоту - всем поможем, если не готовы - будем, как за мастером Ла'айном издали смотреть, вдруг пригодимся?
- Что ж, знаете вы дело моё, знаете, куда я иду. Не хочу нанести вам обиду, уважаемые братья, вижу я, оружие у вас хорошее, вижу, дальше так скажу: обговорю я сейчас со своими людьми, что мы увидели, что мы думаем, дальше я на ваше приглашение отвечу.

Приняли это оба брата, в разные стороны головами покачали, подтвердили - и будто уши у них шевелились. Вышел Рийнар, стал со своими людьми совет держать, а вот с тем мастером, которого Гьят звали - наособицу. Подтвердил ему народом перевалов выученный Ловец: "Ничем дрянным они не пахнут, ни одного поддельного движения я в них не уследил: наоборот думал - с ними бы в зимний праздничный день подраться выйти. Ясное дело, проиграю. Но хоть поучусь". А потом задумывался мастер Гьят и продолжал вслед: "А дальше я не знаю, как сказать: хоть в нож смотри, хоть так смотри, человека увижу – а всё равно они иначе пахнут. И ну будто знакомо". "Шерстью?", - переспросил на то мастер Рийнар, обрадовался Гьят, спросил: "Не я один такой, вам тоже? Шерстью и будто бы нашим порохом". "А, всё равно – котами, - посмеялся вслед тому мастер Рийнар. – Не здесь ли меня называли придурком с кошкой, и кошкиным сыном, говорят – не здесь ли называли. Так скажу я, что судьба – дело моё такое, что хоть кота попроси – вот и не побрезгую попросить. Целых двух Котов".

С тем он вернулся к тем двоим братьям и сказал, что приглашение их принимает. Обрадовались его согласию те братья-Коты. И вот как сказали: сама Старшая готова, с ними по закону договариваться, в лагерь их в любое время прийти, хоть под рассвет, хоть в полдень. Как они из Чёрнокаменки в свою дорогу выйдут. Обдумал то мастер Рийнар со своими людьми, сильно странным не показалось, а что слегка - то обдумают. Мало ли, может что князь Сайн и эта старшая делили, а не разделилось? Обговорили они время встречи, а там и вышли - дожди прошли, реки унялись, погода добрая, что зря время терять?

Дальше было так: встали они лагерем за три перехода от Чёрнокаменки, у хорошей воды - там три ключа бьют, место и местные проводники, и братья-Коты советовали. Стали гостей ждать, мясо поджаривать. В уговорённый утренний час пришли гости: братья-Коты пояса с бляшками надели, полный оружейный припас с собой взяли. А с ними старшая их шла, с одного взгляда видно: старшая. Статная шла женщина, рослая, как горы, седая, как их вершины – а так шла, что каждый выдохов на двенадцать, где стоит, забывал. А такая же, как у братьев, жилетка была как бы не истинным серебром украшена, и меховая опушка - как бы не мехом горных кошек подбита. Чего народ перевалов и горные люди не делают: им по этим горам еще ходить.

Это вторым мастер Рийнар подумал, как потом рассказывал. Первым делом на ее оружие смотрел. Было и оно истинным серебром украшено, да не в том дело было - мог мастер Рийнар далеко стреляющее оружие оценить, у тех, кто на виду его носит. И у братьев-Котов оно по руку прилажено было. А у этой - трижды под руку - и такое оружие, что за него - не торгуясь - годовую пошлину крепости отдают, с крепостью впридачу, да не больно-то меняют. Мастер Рийнар хорошим был мастером и думал: у народа-то перевалов и у торговых людей – да и в Доме Серебра – о таких горных людях, что себе такое оружие позволяют, непременно было бы известно. То ли он за делами своей земли разные другие вести слушать позабыл, то ли - странное, он думает, это дело.
Однако приветствовал он ту старшую почтительно, как чужого властного, угощение ей и гостеприимство предложил. А та на необязательные слова тратиться не стала, сразу о деле разговор повела. Так сказала:
- Знаю я тебя, мастер Рийнар, и крепость вашу Крыланью знаю. И то, что рассказали тебе старшие из младших моих, подтверждаю собой и именем своим: в долгу мы все перед тобой - за твою землю и ее щедрое угощение. Я же сама, как всех их старшая, еще добавлю: и я в долгу перед тобой по праву родства; просила моя младшая о помощи и решила я, что не откажу ей. Говорили тебе старшие из младших моих: мешает нам эта тварь, в наших местах пакостит, нашу охоту портит. Дрянное это дело и страшное, но мы считаем - так и тебе, и себе поможем. Примешь нас - с тобой пойдём, не примешь - следом прокрадёмся. Мы-то эти края хорошо знаем.
Думал мастер Рийнар, обдумывал, а старшей этой властной с полным правом отвечал:
- Дурак был бы я, в такой-то дороге от хороших стрелков и хороших следопытов отказываться. Но говорил я, мастер Рийнар, властный Крыланьей крепости, старшим из младших твоих, смотрел я на них, и знающие люди мои смотрели. И на тебя посмотрим, потом потолкуем, потом отвечу - если не будет в этом обиды тебе? А пока - не откажись от нашего угощения.
- Знаю я тебя, мастер Рийнар и дело, за какое ты взялся, знаю, - отвечала ему тогда та старшая. - Приглядывайся, советуйся - я сама надеюсь узнать, что ты - и скоро ли разглядишь. Потому что знаю, что говорили мне, судишь ты справедливо и действуешь разумно. А от хорошего угощения - когда кто из нас отказывался?

Как сказал мастер Рийнар - так и было. Смотрел он, мясо гостям нарезали, хлеб делили, пиво наливали - смотрел. По обычаю руками гости мясо брали, хорошо ели - костями хрустели, зубы крепкие были.
Мастер Рийнар, всех оделив, за свою долю сел. Думал: и так смотрел, и этак смотрел, мясо резал, хлеб резал - в нож заглядывал - теми же наши гости сидят. С мастером-Ловцом, которого Гьят-то звали, советовался, говорил - не пахнут они дрянью, не чую я в них дряни, а только странное что-то чую, а что - понять не могу. Но будто вот знакомое что-то. "И вы тоже?" - отвечал ему мастер Гьят.

Тут недолго ждать: вскрылось всё вот как. Ходили люди – от входа в лагерь к шатру, от шатра - к столу, от стола - ясно, к выходу из лагеря. Сходил так как-то тот Ловец пиво отлить, и никто бы не сказал, что запропал. Но здесь уже сказано было, дожди недавно в горах прошли. На хорошем месте стоял лагерь, где вода быстро уходила, а мокрый плотный песок был там на дороге, и мокрая земля была.
Вот и долго ходил мастер Гьят в первый раз от лагеря. А на второй раз - никто не считал, а быстро вышел. Вернулся - так и мастера Рийнара с собой поманил. Нужное сказать.
Поманил и привел. Ниже от лагеря один из ключей над ручьем бил, тропа уходила. Песок был плотный, следы хранил. Долго он мастеру Рийнару показывал, показал вот что. По одному берегу ноги в сапогах ходили, по другому - на тебе, поднимались только кошачьи лапы. Большие следы были. Заметные. И то: не привыкли ведь хозяева перевалов, те, что с теплой шерстью и широким хвостом, осторожкой ходить. Всматривался мастер Рийнар, долго всматривался, да к ключу потом спускался, глаза себе хорошей водой промыть: то ли вижу?
По всему выходило, что свежий след: в ту пору, как люди лагерем стояли, за стол сели, тут большой горный кот прошел - вода не смыла, песок не надкусил. А еще - как из той воды-то кот весь вышел: на том берегу, где мастер Рийнар стоял, никаких кошачьих следов не было, одни горные сапоги разных людей ходили.
Глядел на мастера Рийнара мастер Гьят, так говорил:
- Вот и я так сделал, думал, пива мне много было, - так сказал тот Ловец. - И мне не помогло. А потом я по следу прошел, всё понял. Недалеко кот ходил: отложил, закопал, забрасывал, другой тропой обратно пошел, только и там на нашем берегу кошачьих следов нет, человечьи есть, - тихим-тихим шепотом говорил мастер Гьят. Мастер Рийнар отряхнулся, близко подошел. - Вот эти горные сапоги, где ремни вот так ложатся. А больше того скажу: понял я во второй раз, знаю я эти следы. На левой задней лапе – там видать не на то тот кот до рождения наступил, так вышло, что два средних пальца совсем подушечками срослись. Видел я те следы – у нас, в Крыланьей крепости – и у нас во дворе, и у нас по хуторам потом, часто видел, мастер Рийнар. Это вот про кота, а потом про человека скажу. Там один человек на тот берег так шел, так ступал – где на том берегу кошачьи лапы оставались. Не в обиду будь сказано нашим гостям, знаю я, на ком такие башмаки - вот на том из братьев-Котов, у кого к левому уху белая прядь заплетена. Так вот я подумал, и приглядываться дальше стал. Подумал: что если не на них смотреть, а на их следы. Так и есть, мастер Рийнар, так и в нашем лагере сейчас есть, по земле человечьи следы идут, а как под водой посмотреть - так кошачьи, большие такие кошачьи следы. У всех троих. Мне не верите, сами, мастер Рийнар, посмотрите. Если не в обиду нашим гостям то будет. Хотя - если хоть на ноготь они те, что я думаю, всё они уже учуяли, пока я смотреть пытался. И если хотели - то уже обиделись.
Выслушал его мастер Рийнар, так сказал:
- Что ж, сначала вернёмся. Гости они - и закон наш пока соблюдают, и я буду соблюдать. Угостятся - а там спрошу.

Только долго ждать ему не пришлось: было дело, присматривался мастер Рийнар, хитрым образом еще, как старшая Лебедь учила. Видел. Так смотреть - человеческие следы на земле оставались, под водой поглядеть - так где человеческие, а где и кошачьи. Думал он, к столу шёл, а там и увидел - смотрит прямо на него эта женщина, старшая Котов. И улыбается. Широко улыбается - а зубы молодые, хорошие, острые.
- Догадались, наконец, уважаемый мастер Рийнар, - так та женщина вслух сказала. - Были бы мы люди, об залог бы билась, когда вы догадаетесь, по тому судила бы, как вы справитесь с намеченным делом, стоите ли помощи. Рассудила, стоите, - так сказала, от своего куска мяса откусила, кость погрызла. Дальше так смеялась. - Что, третий ты кот, просчитался - по тебе ж нас угадали: много вкусного съел, надо было в лесочек сбегать? А человеком неудобно, люди штаны придумали, их шнуровать надо?
А тот из братьев сидел, вниз смотрел, за ухом чесал, куда белая прядь заплетена была. И вот порой и видно становилось - вовсе не рука там, большая кошачья лапа.

Отвлёкся на то мастер Рийнар, сам он потом говорил, люди записали. Сам не заметил - и серой воды не поднялось, зеленой не плеснуло, ничего не подсказало - только что почтенная старшая сидела перед ним, выдоха не минуло - а сидела она же, только вот кошачьего роду, и какого высокого - из тех горных кошек, что по отвесным скалам идет, где идти нельзя – летит, с мехом, куда рука по локоть уйдет, только ни одна не уходила, что хвостом взмахнут - перевалы снегом заметают. А та кость, что только что она, человеком, грызла - ей и на один зубок не станет. Посмотрела на него очень большая кошка, зевнула.
Большая была кошка: его кошка в одном следе год назад целиком бы могла свернуться. Так, рассказывал Рийнар, он думал, испугаться и не успел, а раз он не стал, то и его люди не стали, и его звери не чуяли.
А там три выдоха прошло - снова рядом старшая из разумных сидела, мяса ей еще подать просила. Чуть-чуть только видно было - зубы то просвечивали, кошачьи:
- Всё в родной шкуре хорошо, одно только: говорить неудобно, - так сказала та старшая. - Вот ты догадался, мастер Рийнар, ты посмотрел, кто мы такие, будешь ли ты еще с нами разговоры разговаривать, договорённости искать?
- Как же мне не говорить дальше, старшая Очень Большая Кошка, - со всем почтением продолжил мастер Рийнар, - в моем родном народе, среди людей перевалов, говорят: счастлив тот, кто хоть раз за двенадцать жизней хоть краем глаза, хоть след заметит Старших Зверей, хозяев перевалов. Чем бы ни кончилось это дело - сколь счастлив должен быть я, к кому они сами договариваться пришли, - так он сказал, ярче видел, как проступают сквозь улыбку той женщины зубы большой кошки. А люди-то мастера Рийнара, здесь так записали, боялись, не знали, что делать, только храбрости его удивлялись.
А та Очень Большая Кошка - так говорила, было ей весело:
- Ты вот сейчас, мастер Рийнар, сам в ножичек свой посмотрись - того человека увидишь, кто Старшего Зверя и зверёнышей его каждый день видел, шерсть с рубашки отряхивал, а то и говно выгребал, ругался. Только что ты на счастье не жаловался, нет нашей заслуги, всё твоя удача была. И что я пришла с тобой разговаривать - наш долг и твоя заслуга. Так и есть: приютил ты из многих моих родичей одну из самых младших, меньшую и непутёвую из них. Младшей была, мало кормленной, мимо проторенных троп ходила-пищала, от своего любопытства и голода и в мир разумных, к людям вся провалилась, мы не очень пожалели. Дальше видели мы, как ты её подобрал, как кормил, поношения терпел и головой рисковал. Дальше про сейчас скажу: было, попросила моя самая младшая нас о помощи, и решила я - что дело у тебя дрянней некуда, а помочь надо. Но и дальше скажу: не только из-за одной глупой маленькой кошки, что своего двенадцатого снега не увидев - на тебе, котят заводит. А потому что мы, мастер Рийнар, перед тобой и этой маленькой кошкой в немаленьком долгу вышли. И дрянь, на которую вы охоту объявили, много нам земли попортила, много бед принесла.

Замолчала тут старшая Очень Большая Кошка, мастер Рийнар слушал, будто все так каждый день бывает. А за ним вслед и его люди так сидели. Попросил потом разрешения спросить, и вот что спросил:
- Правильно ли я понял, старшая Очень Большая Кошка, и уважаемые Коты, не вы ли - в первый год, как я властным Крыланьей крепости стал, пировать к нам ходили, не тех тварей есть? Потому и сказали, что пировали хорошо?
Братьев Котов и спрашивать было не надо - те тоже, видно, на старшую свою смотрели, тоже, как так каждый день бывает, вели себя. Широко облизнулись оба, одно только - что один направо, другой налево.
А старшая их еще себе мяса попросила, люди дали, и так сказала:
- Правильно. Они же коты: плохо придумывать умеют, мы все это плохо умеем, это ваше дело, разумных. И не только эти четыре кота - четверо их в одном помёте, эти два умные, учились, как людьми быть, как свой третий раз восьмой снег увидели, а другим двоим и так хорошо. Той вот осенью доказала наша самая маленькая бестолковая кошка, что она – наша кошка. С наших гор еще позвала, потом из твоей крепости, всю родню позвала, говорила: еда здесь, много еды, мне столько за всю жизнь не съесть, - еще раз облизнулись коты, еще раз откусила мяса старшая Очень Большая кошка - острые зубы были, сразу резали. - Правильный ты вопрос задал, мастер Рийнар, так я тебе и отвечу, с чего это я, Старшая в этой земле, Мать всех этих котов решила - слыханное ли дело - разумному в его охоте помогать. Потому что давно принесло эту дрянь, на которую тебе охотиться. Это вы её увидели, когда они совсем в ваши сытые земли всплыли, вас распробовали и вкусными нашли. А мы, Старые Звери, не первую зиму, не первый десяток зим эту тварь видим: в наших землях она гадит, нашу дичь распугивает - в диких краях всплывает. Мы помним, нас еще старые люди научили - нечего нам делать на ваших землях и злая вы еда: кусачая и невкусная, ваше время пришло и ваша вода, вы меняете мир, как вам надо. А мы стороной ходим. А только в этих краях и сторон нам не осталось. От такой дряни наша дичь в другие края перетекла, чуя: тварь неправильная, страшная и голодная. Потому мы, Старшие Звери, у кого в этих горах земли были, долго несытно жили, и с каждым годом всё не сытней. Оттого и тому, что выводок мои младшие завести решили - рада я не была; всего три котёнка родили, третья вот эта твоя была, мелкая и дурная, мимо сиськи через раз промахивалась, я уж думала: толком не проживёт. Оттого и рукой махнула, когда на тебе - люди, вот вы, мастер Рийнар, мелочь присвоили. Ну что, сказала, может - вырастет, захочет - съест, - посмеялась так старшая Очень Большая Кошка, еще зубы показала, большие зубы были. - Не ждала я, подумать не могла, что однажды перед зимой эта мелочь выйдет, и взрослым голосом на все наши земли и воды заголосит: еда здесь, много еды, столько мне в жизни не съесть. Спрашивали мы по нашему закону: но как нам здесь охотиться, если это земля людей и людей здесь много? "А они охотиться на это плохо умеют, и такое не едят, - нашлась наша младшая. - А это все, все мои люди, я на каждом посидела, каждого обтёрла, а на ком не посидела – на том посижу, вы ж сказали – мне с ними всё можно? ". А куда нам деваться было, когда голод поджимал, а в тех краях и в самом деле – еды было – ловить не переловить, наглой, непуганой… Надо думать, вы на то не в обиде.
- Вовсе мы не в обиде, старшая Очень Большая Кошка, - отозвался на то мастер Рийнар. – Мы и в самом деле такое не едим, всё толком и поровну поделили; вам – мясо, нам – кости и панцири. Благодарность моя вам велика, и я счастлив, что могу ее принести, но могу ли я спросить?
- Спрашивайте, мастер Рийнар, - отвечала ему та. – Раз решили мы, что ваша опасная охота – наша охота, всё вы вправе знать, что захотите.
- Я признаюсь перед вами, старшая Очень Большая Кошка, благодарность моя вам велика еще и потому, что я совсем не знал, что за напасть пришла на землю, которая стала моей – и как ее победить. Я и не очень верю, что мы смогли бы победить, когда бы не ваши лапы, не ваши когти и не ваши зубы. А поэтому вот что я хочу спросить, старшая Очень Большая Кошка. Сказки людей, среди которых я вырос, народа перевалов, называют вас Хозяевами Перевалов, говорят они – вы живете долго, и те из вас, кто проживет двенадцать раз по двенадцать снегов, а потом еще двенадцать раз по двенадцать: столько, чтоб увидеть, как растут горы – сам может лечь горой. Сказки говорят – горные кошки знают все перевалы, хвостом заметают снег и нагоняют облака, ваши в горах все неведомые ущелья и все тайные тропы, и так вы знаете горы, как никому из людей в три жизни не узнать. Сказки говорят своё – но я, хороший колдун и хороший воин Рийнар, властный Крыланьей крепости, вижу в вас удивительных мастеров и бойцов, без которых я бы не справился никогда. Отчего же вы сами не победили эту дрянь, если так они портила вам – и жизнь и землю? Отчего решили присоединиться к моей охоте.
- Ты почти знаешь ответ, мастер Рийнар. Не всё, что говорят о нас - правда, - сказала ему тогда старшая Очень Большая Кошка. – А еще подумай, мастер Рийнар, сколько бы ты успел узнать, если б прожил двенадцать раз по двенадцать снегов, а потом еще столько же? Но что бы ты ни узнавал, что-то не изменится. Как бы сильны мы ни были, что бы ни говорили о нас сказки – мы звери. Старшие и очень большие звери. Мы не умеем драться с непонятным и страшным, которое может быть сильнее нас, мы умеем только от него бежать. Так сражаться умеют только разумные, и иногда побеждают. Я признала: я у вас в долгу, мастер Рийнар, я хочу помочь вам победить эту тварь и готова сказать: мы на этот срок станем вашими зверями, а вы - нашими людьми. А еще так я вам скажу, мастер Рийнар, так у вас спрошу — это справедливо, что то, что начали разумные, разумные же должны и закончить?

Задумался тут мастер Рийнар. Отрезал себе мяса, нарезал себе мяса, долго-долго жевал это мясо, будто очень плохой ему кусок попался, где одна жила. Ждали его люди, ждали и Старшие Звери. Запил этот кусок мастер Рийнар, добрым глотком запил, и заговорил:
- Выслушал я ваш ответ, старшая Очень Большая Кошка, скажу, что понял. Сказал бы, что тех тварей, которых вся моя крепость боялась и я с ней боялся, моя маленькая госпожа Кошка не испугалась. Думаю, потому что знакомой ей и уважаемым Котам еда была. И остальное выслушал. Это справедливо, старшая Очень Большая Кошка, но дальше уже я хочу спросить. Так ли я понял вас, что не обошлось без действий разумных, что в мире людей появилась эта тварь? И как вы готовы это подтверждать.
Не помедлила старшая Очень Большая Кошка, только облизнулась:
- Что мне подтверждать, я кошка. Говорю, что вижу, что слышу, что чую. А всё это вот о чём говорит, мастер Рийнар - вы спросили, жалко ли мне ответить. Мы - звери старые, звери прочные, на обеих сторонах мира живём, где хотим - едим, потому знаем на нашей земле каждую трещину, каждую царапину. А еще что точно знаем – ни в том, как камень растет, ни в том, как вода бежит, всякая вода – чистая, серая, зеленая, ни в том, как козлы по утесам скачут и как трава растет – нет ни у кого в мире, как он есть и как он течет, такой силы, чтобы большая тварь из недолжных глубин в прочный мир живых всплыла и охотиться стала. Если бы что-то такое на дне воды произошло и выбросило в мир живых ту тварь, что таится в серых землях, света лишенных, и живой выглядеть в мире живых никак не умеет - поверьте мне, мастер Рийнар, мы бы об этом услышали - с южного моря до северного, так, что горы бы вздрогнули и озёра выплеснулись. А раз не было этого - один у меня ответ. Только разумные из всех, населяющих мир, умеют копать колодцы и глубоко закидывать сети, умеют ставить такие манки, что идёт на них - не только честная наша еда, мелочь, звери серой воды, но и такая вот неуместная дрянь. И только разумным такое безумие может в голову прийти.

Тут все помнят. И каждый раз рассказывают. Как заторопился тут мастер Рийнар, как о должной учтивости забыл. Скоро спросил, будто вправе был требовать ответа:
- Знаете ли вы, где этот манок?
Но никуда не спешила старшая Очень Большая Кошка:
- Знаете ли вы, мастер Рийнар, когда по дороге к своей крепости едете, где развели огонь, и что там горит: печь ли где топят или пал пошел? Знаете ли вы, потомок людей перевалов, где скорей всего, как придет тяжелый снег, сорвется и пойдёт вниз "снежная доска" - и горе бестолковому обозу? Знаете ли вы, наконец, где за любыми облаками самая холодная звезда, где ей стоять зимой и летом? И что вам тогда спрашивать меня? Это были наши горы и наши реки, наши трещины и колодцы, наша земля и наша добыча. Это мы - Старшие Кошки, Властные перевалов - как мне не знать, где разумные поднасрали такой дрянью?

Тихо сидели все младшие. Спокойно сидели. Один только из братьев-Котов, у кого прядь к правому уху шла, за тем ухом чесал. Один только мастер Гьят, ребрышко доглодал, кость рассматривал, думал, где мясо осталось. А больше того, как потом говорил, думал: ведь сейчас стрелять пора придёт. А он не успеет.
- А я спрошу у вас еще, старшая Очень Большая Кошка, - отвечал тогда Рийнар, спешил, а все знали - как прицеливался. - Только одно и спрошу: не в тех ли землях, что к северу через Тройной хребет от моей крепости лежат, тот манок стоит?
Тут та женщина еще мяса попросила, это мастер Гьят рассказывал - и понял он, что стрелять не придётся. Не спешила и так сказала:
- И так тоже только вы, разумные, умеете. Зачем вы спрашиваете, мастер Рийнар, если вы уверены в ответе? Да, я скажу: это правильный ответ, там он стоит.
- Извините мою торопливость и несдержанность, старшая Очень Большая Кошка, - говорил тогда Рийнар, медленно и достойно. - Вас же, все люди мои, и всех зверей тоже, я попрошу эти вопросы и ответы запомнить. Чтобы тот из нас, кто останется жив, князю Сайну Эс Хорн и всему Дому Серебра смог эти слова и это подтверждение донести. О свидетелях тогда и договоримся. Простите, старшая Очень Большая Кошка, важно мне это дело, хочу я в нём разобраться, чтоб тот манок вывернуть – и сверху положить – когда того глубоководного охотничка из разумных в его же колодце топить будут. Но понимаю: дело это наше, дело это людей, совсем не то, ради которого вы решили к нам прийти и с нами вместе сражаться. Теперь я вернусь к нему и скажу: да, мы – ваши люди, вы - наши звери, что вы можете рассказать о том, что не знают люди, какова эта тварь и как нам охотиться на нее?

Стала ему рассказывать Очень Большая Кошка, много рассказала. Много поправила - хорошо поправила - в том, что говорили люди, так потом рассказывал мастер Рийнар. Так говорила она: тварь эта из очень глубоких слоёв не той воды, оттого и самого глупого представления не имеет, как в мире людей надо себе тело собирать и из чего. Но к несчастью для людей, идёт ей это только на пользу: мало того, что бесшумно движется она и хорошо прячется, лишь тень свою на серой воде, что у всех корней мира есть, спрятать не сможет, но и тут – так её тень отражается, что и талантливых Ловцов в заблуждение вводит и сожрать их тварь успевает.
Так дальше говорила старшая Очень Большая Кошка: то, о чём люди рассказывали, кто убежать успел - про чудовище от края до края долины, и всё костяное, так вот это тень и была. А сама тварь велика, больше вкусной лошади, что караваны в долинах оставляют, будет, - это так кошки говорили - но все же от гор до гор не достанет. А то, что как из одних костей она состоит, это правда, это многие недолжные твари в мире живых только так выглядеть умеют, потому и убить их непросто. Они бы, кошки, туда бы били во все лапы, где у нее череп крепится, да и людям туда же советуют. Братья Коты, что охоту мастера Рийнара в те первые годы видели, так сказали, подумав и понюхав - хорошая у их человека охота была и оружие хорошее, должен его порох и на этой твари сработать. Лучше бы еще было по ней из того оружия пальнуть, что у них на стенах крепости стоит, однако тут и кошке понятно: не понесешь его по горам-то, когда бегать и выслеживать надо. А вот с тем, как бегать и выслеживать, с тем, с чем многие из разумных, кто прежде эту тварь добыть пытался, не справились и многие погибли, тут без них, котов, мастер Рийнар-то и не обойдётся.
Подождала тут старшая Очень Большая Кошка - дальше говорил мастер Рийнар, подождала - а потом посмешила. Так сказала: вот уж те трещины, где прячется эта тварь и откуда она всплывает – все до единой, они-то, Старшие Кошки, Властные перевалов, разведали и выучили, как люди ближе подойдут - все они, их звери, усилия приложат, не только до последнего ее чистой крови правнука - до последнего горного кота, в ком хоть часть их крови затесалась - и каждую такую трещинку, каждый колодец изо всех сил пометят. Тварь-то эта подводная по-другому чует, по иному следу идёт, а мы, честные кошки, прочные звери, пахнем что по ту сторону, что по эту, если захотим. "И ты, наш человек, мастер Рийнар, думаю в любом месте жизни этот запах узнаешь", - говорила так старшая Очень Большая Кошка и весело отвечал ей мастер Рийнар: "Так и есть, узнаю".

Дальше им невеселые дела уже обсуждать пришлось. Тварь большой была, быстрой и опасной, долго говорили люди и кошки, и так вот и решили: одному отряду придётся сделать вид, что вот он один пришёл, немногими людьми идти, бояться, оружие совсем наготове не держать, живыми пахнуть, страхом пахнуть. А два других, где лучшие стрелки будут, кошки своими путями поведут, но близко. Чтобы за отрядом-приманкой издали следили.
Старшая Очень Большая Кошка так еще говорила: "А с теми, кто приманкой пойдёт, я - и чтоб вы не думали, что мы только издали глядеть будем, я вот этому из братцев-Котов прикажу идти, белоухому, и тому из его меньших, кто людьми быть не умеет. Оттого, что глупая тварь, на какую мы охотимся, как все не так давно всплывшие. Не подумает она, с чего бы это люди и горные коты вместе идут. По запаху она пойдёт, а чует она совсем по-другому. Надо ей, чтоб кто-нибудь искал да боялся, а эти двое умеют, очень хорошо умеют, мёртвый учует, верно говорю?"
Посмотрел на свою старшую один из братьев-Котов, снова за ухом почесал, за которое седая прядь-то уходила. Все люди подумали: чуть не забыл, что человек, хотел лапу облизать. А потом как пёрднул - аж всем людям глаза резало. А старшая Очень Большая Кошка смотрела, смеялась, не помедлив дальше говорила.
- Только вот мастер Рийнар, сильный вам человек в том отряде понадобится, чтобы этих-то на месте удержать. Нам самим по самой правде тоже очень страшно - а ну, как подпрыгнут со страху и не разбирая дороги удирать станут
А мастер Рийнар ничего, глаза утирать не стал, сам посмеялся:
- Правду вы говорили, старшая Очень Большая Кошка: какой знакомый запах-то, - а потом так сказал. - Что ж, должно сработать. Не сомневайтесь: удержу.

Тут-то все его люди разом проморгались, на старшего своего все посмотрели. И все те, кто кошки - тоже. И на них мастер Рийнар в ответ посмотрел, так сказал:
- Я решил, там я пойду, а где мне еще идти? Старшему там надлежит быть, где его видно - так говорит Закон? А за приманкой вы точно в оба глаза следить будете. А еще потому, что это я с самой пушистой из ваших младших родичей, старшая Очень Большая Кошка, и большую и лучшую половину своей жизни прожил, я-то точно пойму, когда коты боятся, с какой стороны стоит то, чего коты боятся - и насколько оно больше. А ещё - мои люди и люди крепости моей, я знаю свою удачу, а вы знаете меня. Бояться и я боюсь, надеюсь, в меру испугаюсь, и куда стрелять - не забуду, а вы дважды не забудете. А удача моя велика, и не изменяла мне никогда - даже когда я вот такую маленькую кошку в рукаве носил, а сейчас два кота как бы не с меня со мной будут, и еще все Большие Кошки, не так ли? Так почему бы мне не пойти.
- Старший ты наш, - не вперед всех людей: с кем переглянувшись, с кем и посоветовавшись, взялся отвечать ему мастер Гьят. - Велика твоя удача, и это правда - но нужна она нам будет не только в этом походе, а еще всю долгую жизнь. А старшая наша Тий’ирин, если мы без тебя придём – а вдруг – каждому четвёртому голову оторвёт, остальное на мелкие куски порубит, в селитряную яму спустит, все, чем мы были, забыть скажет и права будет. А каждого оставшегося ямы те выгребать отрядит. Навечно, - дальше тут так про него шутят: такое лицо сделал, аж коты зажмурились. Ждали.
- Велика моя удача, и о ней я знаю. Но только вот стрелок ты может и лучше меня, а Ловец точно лучше, - говорил ему и всем своим людям тогда Рийнар. - Потому я и хочу, чтоб ты стоял среди тех, кто смогут хорошо прицелиться и с толком выстрелить. Чтоб мы смогли хорошо справиться с негодной тварью и хорошо вернуться - к нашей крепости, старшей нашей и дорогой моей Тий’ирин. Что будет рада нас видеть снова, когда я - а я в том не сомневаюсь - останусь жив и вернусь. А если и не останусь - на нашей земле все живыми понадобится. И, пока я ваш старший и вы это признаёте, я говорю: прекратим лишние споры и далее полностью рассудим, кому как идти, кому что делать.

Долго они спорить не стали, незачем со старшим больше нужного спорить, поделились да столковываться стали, кто какой припас несёт, где в засаду садиться будут, и чего от всех котов людям ждать. За теми разговорами и свечерело, попросила тут старшая Очень Большая Кошка у мастера Рийнара позволения до всех своих младших, которых выбрала, тоже всё то, что толковали, чтоб они о том, что видели, рассказали и приказы свои донести.

Дал мастер Рийнар на то позволение и вот, видят люди, что снова стала та старшая очень большой кошкой – может, и не с гору, и даже не с коня, а на задние лапы встанет - выше всякого человека будет, хвостом махнёт – с ног сшибёт, прыгнет – быка свалит, а как по-своему, по-кошачьи, голосить станет - так земля задрожит. Вот это-то люди Рийнара и услышали – заурчала кошка, зазвучала – так, что ей и горы, и воды под горами отозвались; добавляли ещё и те из его людей, в чьей храбрости никто не сомневался – не знали бы, что это такое, хорошо бы перепугались, что ж это за зверь, что как обвал звучит. И вот, видят люди, всякие кошки в лагере появляться стали, а больше только средние и большие, подходили — видно, как к старшей, на своём, кошачьем, разговаривали, а всё и людям ясно было: приказы им старшая кошка раздавала. И уважали все старшую - ухом никто не повёл, шерсти не встопорщил - приходили и уходили.
Мастер Рийнар тоже на то поглядывал. Хоть и разговаривал, тоже команды раздавал – кому сколько пороха брать и какое оружие снаряженным какой стрелок держать полагает должным. А всё люди видели – иной раз взглядывал, как старшая Очень Большая Кошка командует, а иной – не просто взглядывал, а любопытствовал, в лезвие ножа смотрел, и снова взглядом возвращался.
И так вот, как договорили всё и люди, и коты, разрешения спросить попросил тогда мастер Рийнар. Вернулась тогда в человеческий облик старшая Очень Большая Кошка, а братья-Коты – те не стали, крупными котами сидели, как и кошка мастера Рийнара, меховые и в пятнышку, одно только - у одного левое ухо совсем белое, у другого - правое. Сначала всё как есть – как старший – старшему в едином войске старшая Очень Большая Кошка рассказала, что за донесения ей все кошки приносили. А те даром времени не тратили, все тропы свои тайные прошли, все трещины и колодцы перенюхали - а для их-то нюха, кошачьего, тварь та смердела, а поймать их не могла - да видно и самые подводные твари не едят кошек, невкусно им. Так-то кошки и разнюхали, где у той охотничьи тропы проходят, откуда та вылезает и куда спрятаться может. Всё своей старшей принесли, а она уже мастеру Рийнару и его людям рассказала, чтобы им дальше совет держать. И они держали: решено было, что подниматься тому отряду, над которым Рийнар старшим был, Чёрным ущельем надо. Изредка там тварь выбиралась, а удобно было - и засадным отрядам вставать, и приманке идти, трудно было твари совсем незамеченной выскользнуть, пришлось бы ей по плотному миру людей пробираться и вонять. Кошки-то уже колодцы метить отправились. А выберется, глядишь – людей-то давно в тех краях не водилось, оголодала тварь, надо думать…

Так вот обо всём они переговорили, про всё все приказы всем людям раздали, чтобы каждый знал, как идти, ни вместе, ни порознь, не сбился. Как тут мастер Рийнар и спросил:
- Позволит ли старшая Очень Большая Кошка мне тот вопрос задать, что вовсе о другом будет? А всё – дело моё рискованное, велика моя удача, но вдруг ей соринка в глаз попадёт, проморгает меня? Хочу я знать - так, что сил моих нет, отвлекаться буду.
Благосклонно на то старшая Очень Большая Кошка отвечала, посмеялась:
- Любопытен ты, мастер Рийнар, как любой кот. Хорошее это дело, отчего бы и не ответить?
- Вот что мне голову занимает: смотрел я на вас, старшая Очень Большая Кошка, как вы человеком были и как обратно кошкой делались. Смотрел - и никак не понять мне. Может, и не лучший я колдун, но неплохой всё же. Помню хорошо, как меня учили: если берут сомнения, что перед тобой, то ли оно, чем кажется и насколько оно прочно - ты на нож-то, тот, что для ветвей, костей и врагов, что с двенадцатой долей истинного серебра делается, верхний слой серой воды подцепи, да в ту линзу и приглядывайся. Всякое не то, что само по себе не то, сразу видно будет, что на разумного присело и прячется - тут приглядываться надо. Признаюсь, старшая Очень Большая Кошка, не знал я тогда, что вы такое - я и сейчас не скажу, что знаю. Оттого, скажу, приглядывался - и так, и этак, и сейчас вот. И понять не могу: как вы разумным выглядите - так целиком и вся разумным, и по ту сторону, и по эту, таким прочным, что многим бы так. А как большой кошкой - так то же: и в мире живых кошка, и под водой кошка, и думаю - всем кошкам на зависть кошка. И оружие-то у вас, у разумной, по обе стороны настоящее. Вот я и думаю, и понял, что думать буду - как это так бывает?
- Любопытный, - повторила на то старшая Очень Большая Кошка. - Если ты доживешь до того, чтоб попробовать быть котом - из тебя хотя бы по одну сторону правильный кот может и выйдет. Оттого, что мы ни с какой стороны не "не то", мастер Рийнар, а самые настоящие звери, большие и прочные. Старые люди, что делили с нами землю и учили нас быть еще и людьми, это знали. А с вами нам всем делить нечего и договариваться не случалось, оттого никто и не знает. Прочные мы звери, и по обе стороны прочные. А тот, кто сумел и захотел научиться быть еще и человеком - уже такой прочный зверь, что в свою землю и корнями врос, и усами зацепился - всё, что на ней течет, знает, и его всё знает – и всех родичей его... А руду-то вы где под те ножи берёте, мастер Рийнар? Я-то такая старая кошка, что на нюх могу тебе назвать, какую где. И чужой руды среди нее нет. Что ж мы, не договоримся?
Выслушал ее мастер Рийнар, считал на пальцах, сказал серьёзно:
- Я, как мастер Рийнар, властный Крыланьей крепости и не худший колдун среди разумных так скажу: если это дело добром кончится - будет нам о чём договариваться, если вы, старшая Очень Большая Кошка захотите. Потому как хотел бы я поучиться. А пока я могу оставить своё любопытство. И так скажу: если вы также сумеете договариваться со здешними горами и тропами, а того лучше с огневым припасом, вашим и нашим - я, мастер Рийнар, так скажу - я нашел себе самых лучших союзников. И так думаю я, что с ними заодно - сумею я справиться с этим делом.

и иллюстрацию от друга-соавтора, а как же