А у нас Солнцеворот. Вот.

И в качестве соблюдения традиции - тех мест, о которых истории, и где принято в этот праздник дарить - разные и неожиданные подарки... Ну в общем нет, я еще не дописал ее первой части, и подробно полагаю выкладывать, когда допишу - но в качестве подарка себе и вам - и подразниться...

Сектор Ставист-рьен времен Золотого мятежа, так и не случившегося там; полигон "Тоннель" и полигон "Стена"; академические склоки и сельская как оказалось, вовсе не идиллия; город Крэжта и Мраморная башня Исс-Тарры; Мастер Гончар, ллаит Алакеста, лехта Ралица - и все другие прочие, и тд тд

И понеслась:

Глина научит
…так оно и было всем смертям назло (с)

А в темных аллеях ангелы плетут кружева,
И все мои слова смыты дождем.
И эхом в тишине едва-едва –
Любимая моя, пробьемся.

Так тому и быть, да значит да,
От идущего ко дну не убудет.
А в небе надо мной все та же звезда.
Не было другой и не будет.(с)

Часть первая: Стена

...Он умирал. И знал, что умирать будет долго ... В них... в него? - врезалось сильное течение Thai придонной... концентрации? –
определял он, чем он определял, когда от него ничего не оставалось? Прорвалось и было - сильней, интенсивнее, невероятнее - всего, что он знал, что могло быть. Его разбило, разнесло и размешивало - и он знал, что это бесконечное - будет, и снова будет - разбивать его, пока не погаснет - то, что было им – самое последнее – а он не знает, когда - может быть, это будет вечно - пока он захлебывается и все не может захлебнуться...

А потом его смяли. Он знал - это были руки. Разумного. Он знал - они делали - грандиозное и страшнейшее - составляли - справлялись - противостояли - оформляли его быть - и он слушался, он слоился - хорошо размятой, текущей под пальцами глиной, готовой - на круг и в стену. Он определял, он знал - как это было прочно, собраться заново и знать - и он откликался, толкался - в эти пальцы - подсказывал - видел - восхитительный чертеж этой стены и свое место в нем - там, где спекались земля и камень, которых здесь не было... Так будет вечно - и он стелился - самым точным слоем. И ничто и никого на свете он не любил, как те руки - когда в миг, где времени не было - он стал бы стеной и стоял как должно - вечно... Не было - страшней места и больше счастья...

И горшей обиды не было. Когда сначала над руками возник голос. Хриплый, женский, непростительно обычный. То ли: "Вот это да!" - то ли: "Вон отсюда!". Вверх - потянули его быстро и безжалостно.

Он не мог думать, но сидел и думал - как это внезапно тягостно - просто быть живым. разбудить Алакесту?)

...хвост кусочка будет к новому году