и продолжаем

[ingadar]

часть раз, здесь - samlib.ru/a/arharowa_j_l/ilije1.shtml
кто не знает - там 2.7 мегов)

часть два:
пролог: ingadar.diary.ru/p188851413.htm
раз: ingadar.diary.ru/p190230727.htm


продолжение на выдохнуть

ну отчасти. вбоквелльной бытовухи

- Мне было разрешено ему отказать. Полагаю, нарушением договора в данном случае было бы согласиться, - продолжала тогда Льеанн. А Саайре слышал – но в голове не укладывалось еще, насколько это отдельно. Насколько вслух она говорит непроизносимое. То, о чем Те, кто Служат не говорят. С того момента, как стали… принадлежать. А Льеанн размеренно продолжала вслед. - Но убить его мне не было разрешено. Возможно, потому что то, как я хочу его убить... слишком расходное действие для меня сегодняшней и основных обязанностей, - потом в ее размеренный официальный легко врастает нижний армейский. - А этот ньера... наследующий - очень опасная мразь. Официальное обвинение Службе наблюдения общества я готова предъявить... но предсказать, когда мое обращение дойдет и возымеет действие, к сожалению, не могу. Пока говорю только, что принесла вам большую опасность. И жду вашего решения, старший.
Лехта Нилайерин не медлит с ответом:
- Значит, мы внезапно в осаде? Хорошо, вспомним, как это делается. У Дома Трав излишне закрытая и доступная извне территория. Не хотите временно перейти ближе Корню Дома? Туда пройти чужому крайне трудно, но на всякий случай... - потом старший замолкает. Смотрит на Льеанн, на мелкий жест, которым подбирают сказанное пальцы. И продолжает, не завершив фразы. - Тому, кто пришел к нам за помощью должно обеспечить покой и безопасность. На все время работы, - и открыто удивленно. - Ниери Льеанн, вы сомневались в ответе?
- Я... - тоже начинает лехта Льеанн. Пальцы собирают узелок и отбрасывают, еще раз собирают и отбрасывают, отряхиваются. И начинает снова. - Я, кажется, заработалась, - но, еще раз отряхнув ладонь, она все-таки уточнит. - Но у вас здесь дом. И дети.
- У нас здесь дом. И дети. И у нас есть... разработанные материалы, как здесь проживать в осадном положении. Мы вспомним, - говорит старший - и Льеанн выдохнет. Слышно. Потом продолжит:
- Если смогу быть чем-то полезна...
- Сможете, Льеанн, - отзовется старший. - Теперь давайте работать.

В "осадном положении" храмовый квартал прожил весь тот круг дней. Илье, казалось, этого и не заметила. Отсыпалась. Еще раз ходила к младшим на занятия, там, где помогала листья подписывать. Рядом с Флёнкой еще мелких пристроилось, смотреть, как кисточку держать. Было и к лучшему. Там как-то невзначай, с легкой руки той же Флёнки (у этой всегда находилось в запасе двадцать вопросов и выходы на тренировочные задания) и Наставника Вланко неспешно выяснялось, что у девочки Илье со знаниями второй, взрослого имени, аттестации. Там выясняли и... в несколько рук старались сдвинуть - привычку искать вместо нужного ответа - ответ, кому-то должный. А еще... "Так безопаснее", - это хмурился не самый ожидаемый участник этой работы - все еще профессиональный Наставник Саайре лехта Янко эс Штене. Этому сам Саайре удивился, как раз пропустил, поднимая звание, как Илье, пребывая на обследовании в медблоке, заинтересовалась исследовательской "капсулой" - и как теперь пропадала, заныривая на хорошо ему знакомый исследовательский первый обучающий уровень тренажера, настроенный Янко, собирала - из чего состоит любой разумный и для чего это так нужно. Медленно, но вполне точно. И ей явно было интересно.

А Саайре тоже учился. Работать. Первым делом пришлось тренировать умение обращаться со специфическими храмовыми системами безопасности. Впрочем, с такой охранной системой не только он, но, похоже, и Льеанн сталкивались первый раз. На всей территории храмового квартала, от береговых обрывов до Корня Дома проходили ее защитные слои, сходясь к центру. От качественных "обзорных", как назвала их Льеанн, складывающихся из технической работы систем слежения и из наблюдательных знаков, следящих за верхними пластами Изнанки. Что позволяло отслеживать количество и состояние приближающихся – по степени агрессивности. До защитных барьеров, готовых стать оборонительными, в узком внутреннем кругу квартала, где вполне умещались корень дома и здания рядом, в том числе - младшая школа и местный восстановительный. Помнится еще как, осознав масштабы, удивилась Льеанн. Там же, во внутренней парадной приемной. После разговора. Первым этапом работы старший ознакомил гостью квартала с его оборонительными возможностями. И Льеанн оценила: "Нам бы такое на Далию, а? - потом спросила. - Зачем это разрабатывалось?" Старший ей передал историю происхождения. Что некогда, пять звездных лет назад, тогдашний глава магистрата города Мьенже, самолично осмотрев карантинные земли трещины, рассудил, что они вполне пригодны для проживания. А если лехтев так настаивают на сохранности этих земель - он предлагает переместиться туда храмовому кварталу. Добровольно или при содействии сил городского магистрата. "Мой предшественник, - говорил старший, - порекомендовал ему пройти полное обследование на предмет поражения Изнанкой, а также сообщил, что лехтев города Мьенже не собираются переселяться на карантинные земли и им разрешено возразить решению магистрата, вплоть до прямого физического воздействия. Как вы понимаете, ниери Льеанн, глава магистрата уже был не волен остановиться". - "Да", - подтверждала Льеанн движением пальцев и старший продолжал: "Наш опыт пребывания в осаде продлился около большого круга дней. Включая два фактических штурма. Продержались". - "Потом он умер?" - уточнит Льеанн. - "Семья ньера начальника магистрата сочла его действия угрожающими, - отзовется старший. - К сожалению, у них было мало времени, чтоб отреагировать. Он погиб с невыясненной интенсивностью поражения". "Достаточной, - отмечают пальцы Льеанн. "Поскольку его гибель с очевидностью доказала причину его претензий, храмовый квартал оставили в покое... и даже позволили строить отслеживающую систему у земель трещины. Это долго тянулось, - договаривает старший. - Но оправдавшую себя систему безопасности... мы оставили в рабочем состоянии". "Хорошо, - ответит Льеанн. Помедлит и продолжит. – Извините, старший, я хочу задать недозволенный вопрос. Я правильно понимаю, что Служба наблюдения общества города и храмовый квартал тоже – не сочли нужным информировать о случившемся должные службы? Хотя бы на уровне сектора». Лехта Нилайерин выдыхает, пережевывает что-то по виду невкусное и решает продолжать: «Нет. Поскольку проблемная ситуация решилась сама, общие потери были незначительными… Было решено посчитать случившееся внутренним делом города. Извините, ниери Льеанн, таковы традиции». Льеанн тоже долго собирается с ответом. И Саайре уверен – пытается проглотить – из ее сегодняшней позиции разговора излишне увесистое: «Не все традиции достойны долголетия…» Чтоб продолжить – пожалуй, не менее весомым: «Старший, вы понимаете, что мы повстречались с общим результатом… таких традиций?» Ей приходится ждать еще. До беззвучного ответа: «Понимаю».

А еще именно там, в те дни Саайре делал первые шаги. На пути лехта. "Ма-аленькие шажки, - говорила ему теперь еще один Наставник - лехта Трэстинка, собирала пальцы в "детский кулачок и показывала "топ - топ". - Очень необходимые шажки".
Что Илье хорошо умеет говорить кисточкой и тушью - Трэстинка узнала сама. Знаками письменной речи, правда, передать у Илье тоже - не получалось. То, что хотела рассказать – и что не могло существовать в словах. Это было посреди этих дней, и Саайре не без труда мог вспомнить, когда началось. Где перебравшаяся с ними Трэстинка так, вечером, пробовала дудочку, перебирала мелодии, какие-то из них Искорка узнавала, под одну вот – во второй вечер, на новом месте было неспокойно – сидели вместе, мозаику собирали, песня была весенней, и камушки Илье подбирала прозрачные – в цвет. Думала глубоко и не боялась. Складывала – ручей и небо… А потом в два голоса вспоминали слова песенки, Саайре не мог – местная, укладывали слова в знаки – один за другим. Льеанн еще девочке свою кисть отдала попробовать – по руке ли – ту самую, Тхаио. Была тяжеловата, но знаки выходили. А потом Искорка остается. С кистью и тушью. В своем спокойном месте, где должно укладывать знаки. Глубоко – и как будто их рядом нет. Вот этого Саайре еще не понимал – умения лехтев не мешать. Смотрел, старался со стороны, как Илье привычно подносит к губам кисть, вспоминает, что чужая – и чья – и не трогает кончика, как резко, слишком много собирает туши… А потом на рыжую «учебную» бумагу ложится знак «страшно». Дальше у нее получается знак "тени". И еще... это должно быть "море", но на нижней черте кисточка в ее руках замирает. А потом Илье вздрагивает и чуть не со слезами говорит: "Не могу!" Саайре сначала переспросит: "Рассказать?" - Илье поглядит на знаки, отзовется: "Да... я поняла, что умею их рассказывать... и не могу". Тогда вступит Трэстинка. Спросит негромко - сначала - может ли она предложить. Получит согласие. Скажет: "Ты это умеешь. Ты понимаешь, что так тоже можно танцевать?" - Искорка выдохнет. Задумается. И так явно осветится - пониманием. А Трэстинка достанет дудочку, пройдет пальцами и скажет: "Танцуй!"

И Саайре вернется - в это другое пространство, отменяющее дом и стены. Смотреть - отслеживать - как блики текут по воде, как Илье собирает звук, делает - первой линией... Как где-то еще и далеко та тень - маленькая совсем - девочка в синей рубашке, просит ученическую кисточку - раньше, чем ее обычно дают в руки... Подражает. Взрослому рядом. (...маленький детский игровой столик. В рабочей комнате. Для работы нужен свет, естественный, но бережный, мягкие рассеянные лучи цепляются за шероховатости ученической бумаги, под ними греется нарисованная уверенной рукой, тремя штрихами, собака.) Тому, чьи руки поправляют ей кисточку: «Большой и указательный – защипывают кисть, средний – крепко обхватывает, кончик безымянного – выталкивает». Руки теплые, чуть-чуть шершавые, как эта бумага, всегда пахнут - хвойным и колючим, и как раз там, где «пальцы защипывают», на них – твердое, мозоли, след давно привычной работы, руки настроились под кисть. Саайре вспомнит – и не очень удивится, узнав потом, что Семья Тшеричей много звездных лет занимала место хранителей Рукописного архива земли Хладье Дошта. Среди них жила свою жизнь и работала свою работу и мастер-реставратор старинных рукописей Эльна эс Тшерич... Когда Саайре узнавал, тихо и думал - и может, желали они своему отпрыску иной судьбы, чем дальний и тихий мир замкнутой в глубинах дубрав Западноморского края усадьбы Рукописного архива. Но по малому знакомству с окружающим миром не присмотрелись, что за другую судьбу выбрали...
Потом думал. А тогда знал - смотрел - и стоял на берегу. Держал. "У тебя это тоже было и это твое". Пока та музыка, что была за неровной мелодией дудочки, вздымалась волнами, плакала человеческими голосами и тихо, крадучись, проходила нераспознанными и пустыми шагами детского страха по ступенькам... И из-под кисточки девочки одно за другим выскальзывали - чудовища, изгибались, тянули - длинные лапы. Первое, второе, третье, четвертое... потом девочка откладывает кисть и с удивлением смотрит на дело рук своих. Пока умолкает дудочка и растворяется круг.
- Я умею... - первым, растерянно говорит девочка.
- Умеешь, - проявляется рядом Льеанн. - Очень хорошо умеешь. Я могу спросить...
- Я не знаю, кто они, - перебивает девочка. - Я их боюсь.
- Сейчас боишься? - требовательно спросит Льеанн, и Илье задумается, глубоко, так, что неосознаваемым движением подберет кисть, поднимет, остановится - только почти прикусив кончик:
- Ой... Да, боюсь, - она сдвигает бумагу, смотрит – на одного получившегося, на второго, перемещает листок – и все-таки не убирает. И удивленно так. – Но я… могу их видеть, - а потом посмотрит на Льеанн. – Ниери Льеанн, они… похожи?
И она смотрит. На рисунках – твари, пойманные линией, резкой, рваной… не похожие, по правде говоря, ни на зверей, ни на что… Ни на что-то существующее. А потом Льеанн закрывает глаза и смотрит снова. Пальцами. И отвечает:
- Похожи. Когтями, - потом смотрит на девочку и продолжает. – Они едят страх… И очень на него похожи. Поэтому бывают не похожи ни на что… - а девочка на кисточку смотрит. Узор изучает. Долго. Резьба работы Тхаио внимания требует. И Льеанн похоже ждет, когда девочка завершит этот процесс. Тихим: «Какая красивая… Извини меня». А потом, задумчиво, говорит дальше. – А страшное боится принять форму и стать понятным. Потому что тогда время пойдет дальше и станет ясно, что с ним делать.
А Илье еще раз передвигает картинки. И смотрит. Быстро:
- Я… еще совсем не понимаю. Но я… могу их увидеть?
- Можешь и порвать, - это торопится Саайре. А Илье думает. Долго. Смотрит – на протянувшую лапы тварь, крылатую – кажется – если вот те осколки – это крыло… И отказывается:
- Нет. Пока нет. Буду понимать, - и потом вернется, скажет, как важное. – Кисточка… хорошая.
- Да, - отзывается Льеанн. – Тебе доверить? – и поверх этого Илье укладывает обычную – невероятную – фразу:
- Я в них… маленькой – играла.

В новом месте, каменных комнатах центрального дома, недалеко от его Корня, Илье тогда так и уснула. Уложив поработавшую кисть в футляр – на столик рядом. И пожелав ей доброй ночи.
Позволения рассмотреть рисунки без нее и подумать – Льеанн у нее до того попросит. Получит. Сядет на лестнице, с фонарем, смотреть. Саайре стоял, понимал другое – слушал, что лестница течет вниз и точно к Корню дома… Вроде бы даже не думал. А сорвалось внезапно. Когда Льеанн доглядывает четвертую шипастую тварь, откладывает в сторону и, кажется, беззвучно ругается.
- Льеанн, ты понимаешь? А я совсем нет…
Она проходится – пальцами по бумаге, показывая над зверюгой какие-то непроявленные в нем черты. И все-таки не получается понять, пока она словами не скажет:
- Имя Илье пишет. То, которое дали. Драгоценная девочка, - только на этом и Саайре и угадает, что зверюга – это да, правда, знак «ценность». Ощетинившийся шипами и протянувший когти. Сожрать…
Обойдется.

Саайре не удивился, что плохо понял. С теми ночными разговорами в дни функционирования системы общей безопасности пришлось завязать. Очень выматывало ее отслеживать. Вот чего он за все эти дни не мог вспомнить – так как доходил до своего места сна и как укладывался. От ночных смен его лехта Трэстинка и Льеанн в два голоса гоняли. Объясняя, что освоение навыков будущей работы путем непрерывной практики, продолжение профессионального обучения и поддержка системы безопасности для него сейчас - более чем достаточная нагрузка. А голова - далеко и все же держала, как говорил здешний старший, что сейчас будет легче, систему можно задействовать от общей энергосистемы квартала. В случае чего, она создана так, чтоб поддерживаться и в автономном режиме существования, ложась всей тяжестью на личный ресурс ее поддерживающих. "Во время противостояния энергоснабжение отселяемого квартала было, естественно, снято", - говорил старший. Ресурсную проверку от магистрата, заявившуюся день на третий работы защитной системы, как чужих людей, дальше внешней приемной не допустили: незнакомые люди, проверяй еще каждого. Правда, изрядно выжатый последними событиями, магистрат не рискнул возражать.

Следующими чужими людьми, заявившимися в храмовый квартал города Мьенже, была рабочая группа отдела организации дознания Службы наблюдения общества сектора Ставист-рьен. Подвергнуться полной проверке они не возразили. И время вокруг понеслось с трудно умещаемой в голову средней скоростью. Исполнители - знал Саайре - оценили медицинские и специфические данные состояния девочки, по согласию Илье поговорили с ней самой. И действовали очень быстро. Так, что он их и разглядеть не успел.

( - Вижу, пополнили собрание? - вполголоса оценит эль’ньеро zu-toёra. Пообщавшиеся с девочкой Илье представители группы распрощаются с ней и работающими лехта и попросят себе время на личный разговор - в присутствии призвавшей их теи-лехта Ллеаннэйр... И старший группы Проявляющий-Llyithu Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но будет долго и отчетливо думать, как начать разговор. Или как вести его на официальном. Так, что теи-лехта Ллеаннэйр для начала предложит гостям выдохнуть и выпить чаю. И этот самый чай разливая, спросит.
- Не совсем вас понимаю, - отзовется Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но, возьмется за чашку.
- Я работала в Службе наблюдения общества, - ответит ему Льеанн, сядет рядом. - Обычно к какому-то звездному плотной работы в памяти приживается... собрание примеров, весьма способствующих несению службы.
- А, - оценит тогда Суринэ. - Вы правы. Пополнил.

Да, в ушах у него еще звенел - и с вероятностью будет после - голос девочки, в метрике записанной несовершеннолетней Нарин-теи эс Тийе. О которой он как специалист хочет задать только один вопрос: "Как она, после подобного воздействия еще держится в мире живых и в относительно здравом рассудке?" А потом еще много вопросов, но из официального порядка они изрядно выбьются. Девочки, которая выслушает объяснения - сначала теи-лехта Ллеаннэйр, потом его, старшего - кто они есть и почему ей интересуются. Заодно Суринэ просмотрит и оценит по доступным данным: да, с девочкой тут работают и ее это устраивает. А потом девочка у лехта Ллеаннэйр спросит:
- А зачем они и что они будут делать?
Ллеаннэйр помедлит, чуть не до жеста старшего "отвечайте", потом заговорит:
- Сейчас их задача найти тех, кто с тобой так... обошелся, изолировать и полностью оценить степень недолжности действия. И воздать как должно - по мере и последствиям предпринятого ими. Если ты согласна.
И девочка тоже не сразу, растеряно так - звенит:
- Я... не знаю. Я думала, так надо. Что они... имеют право. А потом очень хотела жить. Я только не хочу, - собирается девочка, - совсем не хочу, чтоб так еще было.

Да, Суринэ эс Лиеран роэ'Саат-но запомнит это надолго. Рядом с тем, как вот в том разговоре медленно укладывает теи-лехта айе Таэри:
- Да, я очень, очень хочу, чтобы с ними поступили по справедливости.)

Дня четыре в общей сложности потребовалось рабочей группе для достижения результата. Данные, полученные по распоряжению аль’эртай Службы наблюдения общества Алакесты а’Лайетт из полных архивов позволили прийти в дом семьи Тийе с предписанием о задержании ньера Ронсьерна эс Тийе и полном обыске его дома. Как сообщили Льеанн, местная охрана сначала не вняла предписанию и постаралась, с недостойными шутками, выпроводить незваных гостей. После, сообразив, что происходит, охрана попыталась оказать неуместное сопротивление. За что понесла заслуженное воздействие и была также задержана для дальнейшего выяснения. Дом оказался... крайне интересным. Статус карантинной территории он получил уже при беглом осмотре. А для подробного Льеанн в тот день и вызвали - как специалиста, работающего над данной проблемой, следовательно, способного оценить, какова степень общей загрязненности дома последствиями недолжной работы с Tairhien и какой метод обработки она сочтет целесообразным для успеха своей работы. И Льеанн отправилась. По общим итогам происходящего было решено из общего оборонительного режима вынырнуть. Вероятные источники угрозы предположительно нейтрализованы.
Вот сегодня Искорка и выбралась - прогуляться, смотрела - на укутавший парк храмового квартала туман, говорила тихо: "Как... непохоже". А страшное вот - пришло.

Правда, Льеанн не удержалась - от резкой и весьма из нижнего фаэ реплики, узнав от Суринэ, что подозреваемый Реингаи роэ'Нард в настоящий момент покинул территорию Мьенже и землю Хладье Дошта, вызванный в связи с внутренними делами Дома. Гарантированно без права возвращения и каких бы то ни было воздействий на события в городе Мьенже. Это они могут обещать. Льеанн выслушала. Совсем прищурилась. Оценила: "Дом сказал: "наш навоз" и положил в сундук? Ладно. Найду."