С самолета Пустыня действительно – сплошной золотой океан. Не очень, правда, золотой – бурый. Пыльный. В мелких черных оспинах – потом понимаешь – растительность. Озера с высоты тоже вызывают не самые романтичные ассоциации. Но сплошной. Но океан. С той же привычкой моря сливаться с небом – ни за что не поймешь, где кончается одно и начинается другое.
Между ними – тоже песок…
А потом ты сходишь с самолета и становишься правильно ей соразмерен. А там…
дальше по пустыне?
Она разная… и вот тут вроде бы еще был город и из песчаных стенок торчат железные трубы, из них бьет вода и поит пальмы города Тозера... Но на самом деле это уже она. Самое начало:
Она разная... такая вот:
и в ней пасутся
и такая...
да, в ней есть горы. Оттуда ее хорошо видно.
а когда в нее приходит вода - бывает и так и так - корни этих пальм питает вода той же иногда просыпающейся реки, что не так давно смыла этот город:
и вот так: это солончак. добыча соли
ну конечно в ней живут люди. встречают туристов.
ставят на ее пути заграждения
она отвечает
а бедуинские шатры подпирают вот так
а потом оно пол-обеда на тебя падает. а из пустыни летит песок
и ставят вот этим
это арматура, если не видно
в ней умеют выжить и расти:
а еще там есть город Дуз, который зовут воротами Сахары. А дальше что - дальше все.
Совсем все. Сахара. Песок. Мелкий, как мука. Зимой, под босой ногой - холодный.
я понимаю, почему у живших с ней рядом - она оказывается о превосходящем тебя равнодушии и одиночестве
О смерти и бессмертии
О том, как время заносит песком...
А еще - о повседневном мужестве - быть. И гостеприимстве
...а еще - про то, что в глубине пустыни живет - та, что собирает кости.
Живет. Я себе позволила ее увидеть.
...я знаю, какая-то часть души моей навсегда будет принадлежать еще и ей.
Теперь я наглядно знаю, как можно сказать о части важного для меня - но я вышла из пустыни
...а отмывать ее песок - занятие на редкость муторное.
вот так.