продолжаем то о чем мы и зачем
предыдущее тутwww.diary.ru/~ingadar/p151687301.htm
www.diary.ru/~ingadar/p152808500.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153213902.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153377348.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163459107.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163516211.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163545343.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163614154.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164256663.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164336332.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166672421.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166731112.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166776460.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166811911.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167029819.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167134640.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167157328.htm
место действия то же. лексика имеется.
боюсь, кого-то мы ощутимо разочаруем. да и бог с ним.
те же и лехта Льеанн)А разбудили его на рассвете. Правда, равномерно серое и вязкое, что представало за окном, рассветом было трудно назвать. Но Лейвор не присматривался. Он подпрыгнул.
Видимо запрос о входе и первое приветствие его и разбудили, но остались в глубине сна. Первым по пробуждению, на чем он уже стремительно выныривал из спальника, была явно далеко следующая реплика эс’тиер Хойды:
- Айе, ниери. Значит, вы тот самый специалист? – пауза, и подчеркнутое эмоциональное. – Ниери, но если вы тоже практикант – разрешите, я пойду и застрелюсь сразу?!
Этого времени хватило, чтоб вынырнуть из спальника, встряхнуться, выбраться во внешнюю комнату – и нырнуть в густой, сразу, на третьем выдохе, узнаваемый голос:
- Ньирре-теи, если вам так удобней… а так – лехта, конечно.
Она стоит посреди наружной, общей комнаты их части гостевого дома, разматывает ярко-рыжую накидку, отряхивает от снега. Она нисколько не изменилась – хотя чему удивляться, что звездный с чем-то для долгоживущего. Та ж яркость, те же косы, и вплетенные бусинки – в Парке наставников она могла стоять вчера:
- Лехта… Ллеаннэйр, - и даже полное имя правильно вспомнилось… судя по тому, как открыто удивленно она оборачивается – с так распахнутым жестом. Дальше растерянно надо так. – Вы… наверно меня не помните?
Она смотрит. Она чуть-чуть щурится. Время, которого хватает, чтоб снять и встряхнуть накидку… под ней обнаружится стандартная полная полевая. Дальше она поймает что-то из воздуха. И улыбнется:
- А как поживает братик?
…Селки эс Вильен айе Салькаари тоже предпочел шумно поменять. Не имя, но семейную специализацию. Лейвор еще застал дома начало шумихи, когда тот уверенно ушел в профессиональную медицинскую. Вообще в другой городок. Но сейчас об этом не успел. Рыжий эс’тиер оглядит храмовую и шумно выдохнет:
- О, уже легче. Почему без вооружения?
- Не владею. В достаточной степени.
- Жаль, - протяжно оценит эс’тиер Хойда. – Старик, я понимаю, сгрузил вас на меня же?
- Эль’нере Сато эс Сэнто айе Рианн-Марн? – спросит лехта. – Да, решил что вас на охране… будет достаточно.
Хойда подчеркнуто отряхивает ладонь, хотя жест формально принимает решение командования. И хмыкает вслед:
- Лехта… вы откроете тайну, на чем вы досюда добрались?
- На транспорте, - отвечает спокойно, Лейвор понимает далеко не сразу, к чему эс’тиер Хойда отпускает жест, читается похоже: «Охренеть!» Только когда тот переспросит:
- На «ресурсовозке»? – и услышит ответное… чуть более отстраненное:
- Да. Новые… поступили – получать взыскание, - и потом без паузы. – Разрешите, я пройду? И если… вы не возражаете, - и указывает на дверь, откуда только что вынырнул Лейвор. В ваше помещение, вроде как.
Голоса сталкиваются. Потому что «да», - говорит Лейвор и «Мне так будет спокойней», - с усмешкой, Хойда.
На какое-то время она пропадет полностью – разумеется, «ньера инспектор», после официального представления присланным специалистом полной информации о себе (Хойда еще широко удивился – ему тоже предоставили полный доступ) в первую очередь спросит ее, есть ли необходимость ознакомиться с отчетом здешнего Проявляющего. В который теи-лехта Ллеаннэйр нырнет глубоко и с головой. Так, что Лейвор – неужели опять задремал, только присев – насколько? – сначала чуть не вздрогнет, услышав голос:
- Эй, er'meaj, - с очень неформальным обращением к нему и к Хойде, что задумчиво проверяет теперь внутреннюю дверь, что у нее опять с замком. – Извините, но в этом помещении по мне чего-то не хватает, - и улыбается – на вопросительный жест Хойды. – Тут бррр, холодно. У меня с собой жаровня, но маленькая, под чай, - продолжает она, - я поставлю? - что сталкивается с легким и насмешливым Хойды:
- Лехта... если вы здесь найдете для нее уголь.
- На три дня - растяну, - спокойно отзывается она. Подходит ко вьюку, уложенному на свободное спальное место и начинает возиться. - А потом... ну, если придется, я могу разломать на топливо… - оглядывается и быстро, - эту скамейку. Она, вижу, деревянная. И некрашеная.
- Вот не повезло-то... - отпускает в пространство Хойда. - Вы мне нравитесь, лехта, - и тяжело поднимается от двери, что встречает негромкое:
- А еще я не верю в армейских, не приспособивших для местных условий печки, а?
Хойда шумно отпускает одновременно смешок. И жест - вроде "ну давно бы!"
- По вашему приказанию, - веселится он, - глядишь, найду...
- Здесь есть чайник, лехта... Ллеаннэйр, - наконец-то выговаривает Лейвор. Пока она собирает что-то, добытое из вьюка, со звонким щелканьем, звук в промерзшей голове отчетливо отдается. Отвлекается, смотрит целиком, ладонь сбрасывает неведомое. И отзывается:
- Извините, ньера Лейвор. Если я могу не пить из быстрокипятильника... - разводит руками и удается приглядеться: это что-то – походная жаровня. Где храмовая принимается разводить огонь. Быстро. С первой искры получается. – Я предпочту этого не делать. Невкусно. А еще – от нее теплее, руки можно греть…
Должное в голове просыпается. Само по себе. Некстати. Лехта Ллеаннэйр успевает развернуться к отчету, чайник – почти запеть, в сырой комнате – слегка, тепло – запахнуть дымом. Когда ведь озвучит. Получается, что зачитывает вслух показатели внутренней температуры. И добавляет:
- Здесь… условно должные нормы тепла.
- Ага, - голос звучит негромко, чуть слышней набираемой в чайник воды. – Последний звон – металлом, камнем? – о металл – чайник на жаровню. И она садится рядом, протягивает руки – греть. – Я знаю нормы. А еще… Ньера Лейвор, я могу делать три вещи. Могу мерзнуть. Могу хорошо работать. Могу делать и то и другое сразу, но тогда мне надо очень хорошо понимать, зачем нужен такой расход ресурса. Пока не понимаю, - жест, который ныряет внутрь, в отверстие вьюка сильно сомневается… видимо, что найдет это «зачем» когда-нибудь. Кожаный сундучок, который искала, лехта находит.
А ответить ему мешает голос эс’тиер Хойды из-за стены:
- Хей… лехта – не поможете мне… попросить?
- Вот, чай сделаю, - звонко откликается она. – Ньера Лейвор, не откажетесь?
Там, в сундучке – шкатулочки? – мешочки? – емкости. Переберет, точно не глядя – весь взгляд остается ему. Но за его «угу» в протянутую ладонь укладывается чашка. Шершавая. Горячая. А храмовая поднимется и исчезнет. Дверь взвизгнет на направляющих. Отдельно. Далеко.
…Из чашки пахнет. Летом. Солнцем, поздними абрикосовыми садами – сладкие янтарные бусины сока и чуть-чуть прозрачная горечь… и медом – и ветром с прогретой луговины рядом. Теплом. Домом.
Вдохнуть. Глотнуть и вдохнуть еще раз. И – ну, станет острым. До невыносимого. Что как здесь холодно и как я здесь… как это говорит Хойда – задолбался? Остро… так, что почти слезы из глаз вышибает – не с недосыпу. Что должно – сморгнуть, спрятать. Потому что за стеной уже голоса, снова визжит дверь, лехта Ллеаннэйр ее придерживает, пока Хойда протаскивает, со скрежетом о направляющие, конструкцию. И лехта смеется:
- Так бы сразу и говорили: стянуть…
- А здесь оно одно и то же. Пушка вонять будет, но успокоится. Ладно?
Храмовая отпускает согласный жест, закрывает дверь, потом останавливается рядом – вот еще, а глаза упорно слезятся – мгновение смотрит:
- Как чай, ньера Лейвор?
- Вкусный… - стоит усилий, немалых, запихнуть обратно, в себя, чтоб не вылезло – не связное… честное: «Домой хочу!»
- Я рада. Будете? – это она Хойде, - только у меня чашка одна. А теперь рассказывайте, чем вы меня пугать собрались?
Эс’тиер Хойда смотрит, усмехается: «ну точно не армейский прессованный», - собирает обе чашки, споласкивает, наполняет – сначала храмовой. Она заберет, потом садится, краем глаза смотрит на знаки отчета:
- Вы, лехта… тоже представляете, как, гм, производятся «батарейки»?
- Льеанн, - прищурится храмовая. – Да, примерно представляю. Правда… с другой стороны, - Хойда для начала движением похвалит чай, потом отпустит вопросительный жест. – Три четверти звездного экспертом при Службе Наблюдения общества в секторе Рианн-Марн, - тоном рапорта выдаст храмовая, - плюс общая… специфика работы. Нехорошо умирают очень часто в… разнообразных обстоятельствах. Иногда удается застать в живых тех, кто эти обстоятельства выстраивал. И…
- …соответственно оценить их действия, я правильно воспроизвожу? – явно усмехается эс’тиер Хойда.
- Я могу сказать: закатать им в ебало, - кажется или храмовая тоже чуть-чуть улыбнется, - смысл не изменится: а потом помочь определить в «батарейки», правильно… называю? – и еще прозвучит в сторону, через паузу, взвешивает. - Нет. Не сожалею. Об этих…
- Ага, принял. А я вам собрался доложить еще – почему тут нужна охрана. Как ползают господа «батарейки» без своей личной внутренней начинки, представляете?
- Примерно.
- А какие здесь «естественные пищевые цепочки»? - он это подчеркнуто цитирует, встречает отрицательный жест храмовой своим – довольным и продолжает. – Травоядных это… ньера Лейвор видел. Чтоб здесь двигаться медленно – надо быть бронированным. От ноздрей до хвоста, ага. А как здесь экономят на защитных сооружениях и их обеспечении - ньера Лейвор кажется цифры собирал... и предоставит, так?
- Вполовину? - спрашивает храмовая. А Лейвор выцепляет в себе силы оторваться от чашки - это еще и вкусно, собрать голос и высказать:
- Больше. Отвратительно.
- Понимаю. Местным зверям была обеспечена... кормушка? Фауна реально столь опасна?
И Лейвор смотрел - объемно и удивленно - как выговаривал Хойда:
- Я на них охочусь. Как проводник исследователей и... как повезет. Я их временами боюсь.
- Приняла. Лишних сложностей не обеспечу, - отвечает лехта, но этого важного рыжий эс'тиер как не слышит. Он говорит дальше:
- А еще - по легенде, за исследования не скажу - шьонайссы и зубастые поменьше прекрасно запоминают запахи. По местным армейским байкам, прошлого несколько... недостойного командующего так и прикопали. На полевых учениях в лесных подкармливали зверюшек у барьера дней шесть белковым концентратом в старой форме эль'нере "В грызло!", а потом перебой на секции защитного периметра обеспечили... Брешут, как с просранья, все может, - фыркает он вслед. - Армейские байки - истории такие...
- Ценные: рассказчики не за говно идут, - перебивает его храмовая, чем вызывает объемный выплеск удивления, вроде "откуда?".. - Легенды вообще интересный... источник информации. Простите: специальность учит. Но сейчас моя очередь рассказывать… историю о страшном.
Смотрят на лехта Ллеаннэйр оба. С одинаковым интересом. Видит.
- Или автор этого отчета профнепригоден полностью, - говорит она, показывает на экран, и обнаруживается, что долистала знаки. - Либо в мире трещина. Свежая. Еще затянуться, может. Скорей всего, новый taer. Допиваю чай и иду докладывать - официально руководству, как прибывший специалист. И пугать.
- Стоит. Только идете, - запечатывает новую реплику Хойда. - Мы все идем. Вас в одиночку я туда не пущу.
- Тоже может быть опасно?
- Да.
- Я обещала не обеспечивать сложностей... - взвешивает храмовая. Пока Хойда сбивается на другое:
- Мы вот тоже... поздоровались с тем, что сидит в выработке. Расскажем, Лейвор?
Озвучить опыт полностью, как требует инструкция - тяжело крайне. Потому что там категорически обозначено требование максимально подробно рассказывать о расходе личного эмоционального ресурса и качестве этого расхода. А найти слова для бывшего там состояния, для этого «меня нет, а это все вот это есть. И будет так вечно. Серым вот этим, холодным»…
- Ссыкотно мне было, - прорезается, помочь ему, голос Хойды. Он даже заметно часть внимания от управления выделяет. На храмовую. Хмурится и уточняет, как припоминая ту же инструкцию. – Не страшно, а - пиздец, как ссыкотно. Как вот ща неизвестно откуда неизвестно что зубастое выпрыгнет... а я снова мелкость одноштанная, безоружная.
- Да. Характерно, - медленно выдает лехта Льеанн. И тогда получается набрать воздуха и сказать:
- Я… кажется, себя «батарейкой» почувствовал, - поймать требовательный жест храмовой: «дальше» - и растеряться снова. – Там… дробилки работали. Сверху. Которых давно не было. И меня не было. Так… безнадежно совсем…
Храмовая ловит: «понятно», они уже приближаются к административным корпусам и разговор пора заканчивать. Но Хойда тратится на очень подчеркнутое:
- Обосраться. Это он рявкнул «назад». Не я, - и поднимается: добрались – с отчетливо благодарящим жестом. – Я ему должен.
- И немало – должны, - спокойно уточнит теи-лехта Ллеаннэйр. И дальше. – Сначала здешним по роже. Потом… я попрошу у вас разрешения на вас… посмотреть. Хорошо?
«Здешним по роже» затянулось. Ровным официальным представившаяся теи-лехта zu-toёra Ллеаннэйр эс Хэрмен айе Ойхо – и таким же ровным объявившая причину своего прибытия – сошла бы скорее за рванувшее посреди местного «приемного зала» что-то… немалой мощности. Даже Лейвору нечасто случалось выслушивать порцию такого подчеркнутого строгого официального, что получался у храмовой. «Во выдает, ща челюсть вывихну», - усмехнулся примерно фразе на третьей и сидевший рядом Хойда. К сожалению, им же сделанный вывод из этой не очень пространной речи: «Правильно понял: болотцу обещают по ведру говна каждому и комиссию?», - для господина старшего администратора оказался менее прозрачен. Поскольку этот объект, за завершением официального рапорта прибывшего специалиста, поймал Лейвора в крайне неудачно расположенном углу, терзать и спрашивать по поводу консервации выработки, обязательности комиссии и еще чего-то… К своему удивлению, Лейвор отвечал. Быстро, сдержано и по инструкции. А еще умудрялся какой-то частью себя оглядываться: и куда исчезла… присланный специалист. Да, он совсем не сомневается в ее полной компетентности. М-да, судя по тому, как выругался вытащивший его из этого общения чуть ли не за шиворот эс’тиер Хойда, в компетентности сомневаться не приходилось: из его поля обзора она тоже умудрилась исчезнуть, а пойманной взаимосвязи личного внутреннего охраннику для полного спокойствия явно не хватало.
Когда она успела? Далеко – по другую сторону от вот здесь весьма надежной защитной ограды и еще вниз по скользкой лестнице (ждать ползущий подъемник Хойда не будет). Лейвор еще на ступенях, на последней площадке, увидит – и только совсем на спуске поймет, что здесь странное.
Снег. По опорам, по нехоженым краям лестницы – серый от пыли, летящей сверху. Башни… опорные «перегонные» погрузчиков. Работают. Не шум, другое что-то, от чего дрожит под ногами платформа лестницы, тяжелым гудом отзывается голова и кажется все кости. Камнем пахнет. Западная перегрузка - или Ближняя - напоминает личный внутренний. Завершение приемных транспортеров. И мысль еще - вот вспомнились построения эс'тиер Хойды, как бы он действовал, если б угнал дробилку... М-да, досюда не доберешься. А доберешься, так и ее "черпаком" не достанешь до высоты, где административное здание.
А теи-лехта Ллеаннэйр - мелкая такая отсюда, и по сравнению с опорой за спиной... (это не опора, находит личный внутренний - это нижние катки приемного механизма) стоит... и разговаривает. И время слоится.
Отдельно - со ступеней чуть ниже, окрик эс'тиер Хойды, начинается с "лехта...!" - продолжается сколько-то... видимо очень нижним армейским. Отдельно – недоумение, это с кем она говорит? – протянется сколько-то. Серая «техническая» форма с нелепыми яркими полосами, все равно неотличимый – от механизма, от присыпанного каменной пылью снега… И соберется, когда этот собеседник постарается сделать пару шагов – медленно, неправильно, как вспоминая, как это делается.
И голос. Он почему-то есть – он не громче, но совершенно отдельный – от того, как гудит работающая перегрузка. Теи-лехта Ллеаннэйр говорит негромко. Ее слышно. И удивление записывает эти слова в память так, что не стереть.
Она разговаривает… с «батарейкой»?
- Я не считаю, что ты поступил правильно, ньера… Баглан. Это мое дело и я вмешаюсь, - спокойный голос, укладывающий слова как строки Канона. – Постарайся пока не закончиться. А то мне придется тебя проводить, - и внезапным, другим, слышным, потому что звонче гудящей дробилки. – Какая-какая срань? Извините, эс’тиер Хойда.
Сначала – храмовую развернут. И поставят. Сразу на нижнюю площадку лестницы. Теперь их, разумеется, слышно. Потому что стоят в двух шагах:
- Вы мне обещали, - чеканит Хойда. – «Не обеспечивать сложностей».
- Вы запомнили… - откликается храмовая, и поверх негромкого: «Эта – лишняя», - смотрит и говорит. – Извините, ему я обещала раньше.
Тут умудряются собрать себя слова, стать звуком, выплеснуть – невероятное удивление:
- Вы… с ними… разговариваете?
- С ним. Да.- Сначала поправит теи-лехта Ллеаннэйр. И начнет подниматься наверх. Заговорит снова ступеньки через четыре. В ритме шага. – Ньера Лейвор, мне случалось встречаться с мнением, что храмовые по статусу и месту в мире располагаются… несколько ниже лишенных имени и гражданства. У них есть какая-то возможность вернуть себе имя и статус. А лехтев имуществом не перестанет быть никогда.
- Красота… - взвешивает за спиной эс’тиер Хойда. А храмовая говорит легче и тише, как в пространство:
- В таком возрасте лечь под полную семейную ответственность… тяжело, - и смутно, смутно – отдельным перед глазами: а этот… батарейка – на вид немногим старше его самого. – Здесь… мне было должно вмешаться.
- Теи-лехта Ллеаннэйр, - отчетливо выговаривает тогда эс’тиер Хойда, - прошу вас, усвойте, что для начала вам должно не очень отдаляться от моего поля обзора.
Она остановится. На шаге на верхние ступеньки. Чтоб передать ему очень вопросительный жест.
- Какую цистерну смертоносного говна под нос верхней засранной администрации вы поставили – догадываетесь? А спихнуть вас в эти катки – плюнуть.
- Не уверена, - говорит храмовая. – Что плюнуть. Но да, слушаюсь.
- Айе, - усмехнется Хойда. – Будь я господин администратор, точно постарался б нас прикопать.
- Комиссия все равно прибудет, - отзовется храмовая. – Смысл? Да и – я думаю, господа зассут. Именно меня – зассут отдельно.
«Не понял», - жестом отзывается Хойда.
- Убить – zu-toёra – за работой? – она это бросает легко, чуть ли не смеясь. И еще, в по-прежнему непонимающий взгляд. – Это крайне дурная примета.
А по спине ползет – стылой, знакомой жутью. Об этом не говорят, но глубоко, возле слова и сути, в тех местах великой и нерушимой, что хорошо знакомы с этой храмовой специализацией – просто знают, наизусть и на память: «А к тому, кто убьет zu-toёra за работой - однажды на рассвете придут те-кто-приходит-в-сумерках. Придут и останутся». И никогда не рискнуть – спросить… так как этот рыжий эс’тиер из дальней-дальней окраины великой и нерушимой – легко, насмешливым движением: «Правда ли?»
- Относительно… оправданная. Увы, - усмехнется храмовая вслед. – А теперь – к четвертой выработке?
Снега там стало больше. Светлее. Страннее – брошенные конструкции и механизмы. За которыми наблюдал с обзорных катера.
Общий язык храмовая и эс’тиер Хойда находят быстро. Перебрасываются, подхватывают друг у друга короткие фразы. Лейвор вмешивается один раз: уточняя, где именно его накрыло на спуске в нижние тоннели. Да, вот здесь ступенька – а дальше пыль, и чужой звук дробилок сверху, и чужое «меня нет», которое придется помнить вечно. Ровно на этой мысли на него и смотрит теи-лехта Ллеаннэйр и говорит ровно: «Простите, я бы вам не советовала туда еще раз спускаться. Как специалист». В итоге обсуждений, недолгих, решено было оставить его в катере. «Задраенный и в режиме общей защиты… Меня он не хуже», - ухмыляется рыжий эс’тиер.
Смотреть и ждать оказывается самым трудным. Но недолго. Смотрел на снег, отслеживал взаимосвязь личного внутреннего, как они там передвигаются, в выработке. Задумывался, каково им там вот сейчас. Отслеживал еще, что храмовая со связи временами пропадала.
Недолго было… Вот уже – подтянется лехта Льеанн, перевалится в катер. Первой. От верхней защиты полевой, похоже, избавилась по дороге – вряд ли вообще не надевала… при Хойде-то. И – может, свет так падает. Но просто – видно. Что ей не так мало лет, как сначала кажется. И не самых легких лет.
- Скажи, Хойда, - на влезающего следом она не оглядывается. А говорят уже на относительно близкой дистанции. Приятельства. – У того старшего… кто первым здесь погиб, была дочка. Ты не знаешь, что с ней стало?
- У Плюхи? Ага. Была. Сирка, - и Хойда подбрасывает на ладони что-то легкое. – Ну, она не была, а есть, что с ней станется – раз в нашей жопе выросла. Упертая получилась. Сейчас в «военке» сектора учится, вернется. Ну…?
- Хорошо, - очень, очень медленно выдыхает храмовая. И дальше. – Вот… мерзость, - и отряхивается, совсем, целиком. Пока не поймает удивленный жест Хойды, что выпустит – между защелкиванием фиксаторов.
- Правда, taer, - все так же медленно говорит храмовая. – Недавний. Сам ушедший в такое посмертие. Сильный. Я сразу с ним не справлюсь. Там, где трескается граница мира живых очень яркие тени. Того, что было. Как тут умирали. Часть этого… обитатель любил демонстрировать. Себе и желающим. Уже не может.
- Это там, где я своего бесштанного кошмара ссал, Плюху… Терхна значит, дочкой пугали? – взвесит Хойда.
- Да. Тем, что это вроде бы делает с его дочкой. Очень… наглядно… видно, опыт был.
- На лоскутки порвал бы, - оценивает Хойда и понимающим встречает ответное. Все такое же. Еще бесцветней:
- Это… ваш погибший и пытался сделать. А его ели. И съели.
- Вы это угробите, лехта Льеанн? – тоже негромко спросит Хойда. – Не люблю. Людоедов.
- Обещаю, - отзывается она. – Вот – соберусь. Вечером… надо будет вас предупредить. Об особенностях этого уровня работы. Сейчас… я помолчу, разрешите.
Молчат долго. До возвращения. До посадки. До момента, когда Хойда спрыгнет вниз, поможет спуститься. Снег идет, усиливается. Крупные, светлые-светлые хлопья с темнеющего неба, пушистым на покрытии посадочной площадки. Под шагами проседает. «Теплеет», - вспомнился Лейвору смешок Хойды. «Еще немного и я начну чувствовать, когда здесь теплеет. А тут весна, - внезапно вспоминается ему. – Середина весны».
- Извините, - храмовая тоже смотрит на снег. – Мне сейчас очень тяжело… и я сейчас очень зла.
Лейвор уже удивляется – рядом, тому как это высказано – полностью… что это вообще высказано. А дальше приходится еще больше.
- А еще… от вас все равно воняет, лехта, - внезапно щурится Хойда. – Си-ильно.
«О, как», - отпускает ладонь. Ловит снежинку.
- Чем?
Он принюхивается. Подчеркнуто. Шумно. И так же заметно хмурится – якобы? – пытаясь сообразить.
- Не знаю такого, - наконец отзывается Хойда. – Но так, что… то ли не пристрелить тебя бы с ходу, как зверье пахнешь – а не то… Ну, до административной я б еще дотерпел… всех выгнал и отлюбил бы прямо там… или – как у тебя с холодостойкостью, а?
Лейвор не удержится, удивление прорвется – полностью, открыто – выдохнет, мокро, выдох белым туманом застынет в воздухе.
А она смотрит. Фыркает, стряхивает снежинку – белый, огромный клубок снега с щеки. А дальше наконец-то – улыбается:
- Интере-есно. Эс’тиер Хойда, разрешите я… выполню свою работу, а дальше… Потому что звучит любопытно.
- Что, - четко смеются ей в ответ, - даже пристрелить?
- Боюсь, - тут она уже делает несколько шагов в направлении гостевого дома, первой по снегу, - с пострелять вам будет скучно. Я, правда, совсем не умею. Но, если эс’тиер не брезгует холодным оружием… мне было бы очень интересно с вами так поговорить.
- Лехта, - выговаривает он, - и где ты выросла - такая дикая?
- В степи, Хойда, - улыбается храмовая в ответ, - очень давней и не меньше дикой. Да, и… по-другому мне с тобой тоже… интересно побеседовать, признаюсь… не знаю, как у меня с холодостойкостью, - щурится. И снова не поймешь, сколько ей лет. Яркая. И смеется.
- Я запомню, лехта, - почти высоким выговаривает Хойда, и щелчком сбрасывает обещание ветру. А его поймали на ладонь, рассмотрели и положили к себе. Поглубже.
И дальше… Хойда позволит себе нерациональное. Наклониться, зачерпнуть – белое, пушистое – слепить снежок и запустить. Далеко-далеко, за ограду гостевого…
О верхней защите ей напоминать не пришлось. Подняла. И застегнула. Движением ответит только о фильтрах. Вроде: если можно без них – лучше без.
Снег… невероятные конструкции сугробов, искрящаяся морось по опорам – и лехта Льеанн смотрит вверх, высоко. Показывал ей, откуда сорвалась дробилка. Да, значит сам этот живой сверзился, еще как мог. И вслед тому, негромко так, уронить:
- Лехта Льеанн, как, косы не мешают?
На той же скорости, легко:
- Нет. Дело... привычки.
...И отвлечься. От сугробов, от серого неба, от памяти о стылом страхе там, в нижних тоннелях. А опасного зверья в пределах досягаемости пока нет. И спросить, отпустив голос - быть легким:
- А если это распустить - интересно, ты глубоко утонешь?
...И ведь задумается. На время, на шаг вперед, на вдруг - тихий, одним выдохом, призвук смеха:
- Я выплыву, эс'тиер Хойда. Обязательно.
"...А если у меня получится вернуться живой, я подумаю – рада ли я посчитать ли это предложением".
На свете мало бесконечных и бессмысленных занятий, но сколько-то насчитывается. Одним из них было чинить в этом гостевом доме дверь. На этот раз наружная входная пискнет, треснет и слетит с верхней направляющей совсем. Под сдержанное Хойды - что-то из нижнего армейского.
"Помочь?" - жестом спросит храмовая, Хойда не примет. Пройдут во внутреннюю комнату, первым - лехта Льеанн задействует общий экран, в его сомнительном свете еще перекинутся парой жестов, итог она подведет вслух:
- Буду сравнивать. Отчет и собственные выводы. Тоже есть необходимость, - и нырнет, глубоко, недолго. Хойда для начала хрястнет притащенный топливный брикет об колено, спросит жестом: ставить чайник? – жестом с ним и согласятся. И уйдет чинить дверь.
Когда вода начнет петь, лехта Льеанн отвлечется от знаков на экране. Посмотрит. Как сидит Лейвор и управляется с армейским пайком. Горячее невкусным не бывает, быть вкусным не претендует. Остановит работу стационарного. И скажет:
- Ньера Лейвор, я вас попрошу тоже указать, что отчет Проявляющего, специалиста по измерениям и контролю колебаний фона Tairhien, ньера Олиера эс Шивера айе Шан-Шерда составлен качественно и безупречно, при учете его незнания специфики. Мне в работе он достаточно пригодился.
- Д-да, - выговаривает он. Но не получается официального. Получается. – Льеанн… можно – так?
- Можно, - нет, очень серьезно смотрит храмовая.
- И… можно мне еще того вашего чаю?
Согласится. Насыплет в ту же чашечку. Каменная. Серовато-синяя, с мелким узором по краю. Удобная. Присматриваться интересно. И пальцами тоже. Пока принюхиваться… (…«Домом пахнет. Сказать?»)
- Хорошая… чашка, - получается сказать вместо этого. Храмовая смотрит. Соглашается. Ладонь говорит: «очень – моя». И получается дальше. – С… историей?
- Небольшой, - отзывается лехта Льеанн. – Но близкой. Это традиция. Такую… в Семье Хэрмэн старший из живых родичей делает и дарит на рождение первенца. С водой. Чтоб наша вода всегда была чистой, - и таким же медленным. – Лейвор, если вы разрешите – мне должно на вас… посмотреть, - высокое, почти Каноном, требование легко сменяется на повседневное и легкое. – Мне тоже… и для отчета нужно.
- Я… да, - а все-таки надо вдохнуть, прежде чем сказать выученное должное. – Я тебе доверяю.
Знал уже. Случалось оказаться – в тишине, которая настает за осторожным прикосновением…
…Было по-разному, сейчас – не рассматривал. Не видно было – валялся с закрытыми глазами, на склоне, в густом, пахучем и поющем разнотравье, густое – не пускает сюда ветер, который летит сверху, перебирает колоски трав и там, сверху, листву, разрешая и с закрытыми глазами видеть – игру, свет – тени – и снова свет… Яркое, дневное – теплое-теплое солнце…
И так невыносимо хочется выдохнуть невероятно недолжное: «Пожалуйста… не отпускайте…», - когда это закончится. Очень – но вместо этого, все ж собравшись, сказать:
- Лехта Льеанн… я вам так завидую, - и только потом. – И… как?
- Не страшно. Чуть… поцарапало. Я оцениваю – вы справитесь. Помогу, - и только потом, другим, удивленным. – Чему?
- Вы… так умеете это говорить… что вам тяжело.
- Это работа, Лейвор, - тихо говорит лехта. – Составной элемент работы. Необходимый. Стараться каждый вдох и выдох понимать, что с тобой есть и что ты чувствуешь… и насколько ты это чувствуешь. И отдавать отчет, иногда не только себе, но и окружающим. Когда… тоже важно.
- А этому можно… научиться? – неожиданно для себя выдаст он вслед.
- Можно. А я думаю – ты умеешь, - укладывает храмовая. – Иначе вы бы очень вряд ли вышли из нижних тоннелей, - и поверх этого укладывает очень открытый, очень полный жест… благодарности. Так, что чуть-чуть можно и растеряться:
- Это инструкция, лехта Льеанн…
- Полезно отводить часть внутреннего эмоционального ресурса на взгляд отдельный. А я ли чувствую именно это и с такой интенсивностью? - она говорит теми же словами, почти с той же интонацией, как некогда - как давно - в школе таи-лехта Нирезме. Это удивительно. От этого проще. Согласиться. И услышать.
- Это примерно так же. Встать. Там, где это не отдельный взгляд - а вот просто: ты сам... Вдохнуть-выдохнуть... и дышать. Глубоко. По-настоящему. Так, чтоб слышно было, как смотрит небо и под землей течет вода. А потом посмотреть и назвать, что сейчас есть... и что лежит на глубине и мешает дышать.
Помнил. Слишком близко помнил, что небо пахнет летом, разнотравьем, игрой солнца и тени... а еще - чаем. В каменной чашке. Вот этой. Вот так:
- Я... замерз здесь, лехта, - выговорить. Положить в оставшиеся горстью ладони. А они распахиваются. Да: держу - принимаю. Да - лехтев же можно... - Я так замерз, словно никогда не согреюсь... что... хочу плакать от вашего чая. Он летом пахнет. Абрикосами. Я устал, - еще вдохнуть, выдохнуть... понять, что додышался: небо пахнет холодом и пылью. - Я... ничего здесь не могу сделать. Это было так и все равно так останется... вечно. И ему все равно, есть ли я... что я делаю.
И замолчать – дышать еще раз. А пальцы – кажется, одновременно неподвижной ладони лехта Льеанн: все держит, все также горстью – выцепляют что-то из воздуха, резко, что – вы на этот раз поймали?
Ждет. Сколько-то… Пока ее слова прозвучат… на месте:
- Разрешишь тебе сказать, Лейвор? – она выждет. Она будет слушать и молчать рядом до его согласного жеста. И перельет – с ладони на ладонь. Очень осторожно. – То, что я здесь сижу и тебя слушаю, сделал именно ты.
А чувствуется оно, переданное – теплым – горячим, как чашка с ее чаем – в подставленные ладони. Хоть взвешивай – чувствуется. А лехта Льеанн дальше:
- А то, что ты еще сделал – ты еще увидишь. Но их прибытия придется подождать. Если ты разрешишь – будем ждать этого вместе. Шеррен-ниерра, - храмовая еще склонится в уважительном упоминания, - Старший Службы Наблюдения приливов, ответственный и за сектор Рианн-Марн, знаком мне лично. И люди у него дельные. Стоит увидеть. Это будет шумно. Но результат у тебя в руках, - и медленно, странно невесомо высоким. – Я поэтому тебя прошу за ньера Олиера эс Шивера. Я отвечаю: он очень неплохой специалист. Но… не на этом месте…
- Лехта Льеанн, - он перебивает. Это совсем не туда, не в ту сторону – это то самое, что нужно… должно сейчас спросить. – А сколько ему лет… ему… ну, - руки пытаются собрать из воздуха, а голосом нельзя никак, не воспроизвести – ни официального определения, ни уже севшего на язык местного «батарейка».
Только храмовая поймет:
- Он тебя старше. Первая серьезная профессиональная деятельность и ответственность… - и никак свой язык не удержишь:
- Это… была ошибка? – и только потом. – Простите, я спрашиваю уже недолжное.
- Нет, - без паузы отзывается храмовая. – Но попытка погрузить все… должное на одни свои плечи. И под этим лечь. Вот так.
Медлит, пальцы скатывают что-то невидимое в комочек. Наблюдать – целиком – и снова не удержаться. От ну просто невозможного. Объединительного:
- Мы… наверно для вас похожи…
На этот раз – через паузу:
- Вы будете хорошим инспектором, ньера Лейвор. Задаете… качественные вопросы. Нет. Это тоже моя работа. Даже одно и то же растение часто содержит совершенно разные количества действующих веществ. В зависимости от того, где и как росло. Отвечаю: как раз моя общая специализация. А разумные, заразы, они вообще штука единственная… живые и не только. Я… поставлю аттестацию, вы будете хорошо работать – но позвольте вам добавить: тоже не на этом месте.
- Это… так и будет, лехта Льеанн… предприятие?
- Возможно – не так. Увидим. Но будет.
Расслышать. Вдохнуть. Выдохнуть. Дотянуться до чашки, теплая. И заговорить:
- Мне… ценна ваша аттестация, я запомню. Спасибо. Я… справлюсь. И, - слово никак не хочет укладываться в правильную формулу, смешно получается. – Я тебе разрешаю – будем ждать этого вместе.
Храмовая тоже повернется, готовясь приподняться. Уронит не ему, в сторону:
- Забыла: если у меня завтра получится вернуться…
Это вместе с новым глотком чая проглотить сложнее.
- Я… похоже очень не вовремя.
- Вовремя. Это тоже моя работа, - она поднимается, на два шага, доходит до своего места и дорожного вьюка и разворачивается с легким. – Но ты забыл самое главное. Лови!
Повернуться непроизвольно. Поймать. Темное, шерстяное, колючее – странное.
- Безрукавка, - отвечают ему на вопросительный взгляд. – Теплая. Когда мерзнешь, жить гораздо тяжелее. А когда совсем замерз – лучше и вообще не… Ага? Ты – спать?
- Нет, - и указать на рабочее место. – Разрешите, я сменю вас здесь?
Сменить поможет голос – эс’тиер Хойда из-за двери выдаст, громким: «Лехта-а… еще готовы помогать?» - улыбнется, исчезнет… за дверью что-то грохнет. А Лейвор дольет себе чаю, вдохнет – и нырнет в общий порядок отчетов.
Глубоко.
Не уследил, много ли прошло времени, мало ли, до того, как теи-лехта Ллеаннэйр вернется, принесет с собой колючий запах уличного холода. Долго. Наверно. Отряхнется, а снег все равно запутался - в шерсти накидки, в косах... Плохо тает.
- Пустишь? - спросит у Лейвора. Тот подымется из-за экрана. - Побудку поставлю. Завтра ко вторым утренним... туда. Тебя Хойда оставлять не хочет. Под рассвет я в эту дыру не полезу. И... это тоже, - выдаст на общий передающий что-то с личного внутреннего, объемное, посмотрит, скажет негромко, как для себя, проговаривая появляющиеся знаки. – Здесь поправить. Для менее ресурсозатратного выполнения работы при таком характере taer более эффективно предположительно сработает связка специалистов: zu-toёra и специалиста Проявляющего: llyithu-ловца. – Отвлекается. Отпускает с ладони чуть сожалеющий жест. – Ну – чего нет… Т-традиция. А теперь - я падать.
…Она действительно это делает. Выныривает. Из полевой - куртка, штаны, пояс, укладывает - и да, скорей падает, последним движением кое-как запахнув стандартный спальник. На полной взаимосвязи личного внутреннего слышно, когда другой засыпает.
Лейвор правда не наблюдает. Смотрит, понимая с тягучим, отдельным усилием, что оставленный на обзоре материал - это завещание. Подробное. Старой школы оформления. Так и как Хойда вернулся, пропустит. Вздрогнет от голоса из-за спины:
- А... к большой охоте лехта готовится, - рыжий эс'тиер тоже оценит содержание знаков. - И уже дрыхет? Здорово. - И, несвязно. - Красивая.
Жест он, правда, отпустит взвешивающий и неодобрительный. Присядет рядом со спящей храмовой, пройдется ладонью, защелкивая крепежи спальника, поднимется...
И тихо, чуть слышно, выругается: "Вот пиздец меня угораздило..."
короче, намек понят
продолжаем то о чем мы и зачем
предыдущее тут
место действия то же. лексика имеется.
боюсь, кого-то мы ощутимо разочаруем. да и бог с ним.
те же и лехта Льеанн)
предыдущее тут
место действия то же. лексика имеется.
боюсь, кого-то мы ощутимо разочаруем. да и бог с ним.
те же и лехта Льеанн)