С Днем Космонавтики!

запись создана: 12.04.2019 в 11:30

---

Большое фото!

про дистанцию в песцах

честно сперто

@темы: веселое, улов

---

Задумчиво:

...но если опознать цитату из Плевако, всё пожалуй ещё занятнее...

---

и снова на полях хроник

осколками

- *мрачно ворчит*: я очень надеюсь, что "Разведка" с "Контрразведкой" дотянут до того, как все это кончитцо. Ибо надо
- за окном всё начинает меедленно становиться зеленым. вот ща бы в лес... в парк... но тем не менее - зелёное!!
- работа ест ложкой. зазубренной.
- кто под это взялся собирать историю, которая рассказывается в таком стиле типа саги и уже ааа как всё это собирать, а она еще не началась - тот йа. Но она прекрасная - и даже с котиками;
- некоторые люди все же загоняют в нерастворимый осадок - где они это читают и зачем;
- спать хочу. и шоб оно уже прекратилось

@темы: житейские мелочи, глубокоавторское

---

и снова про референсы в пабличек

унёс в наш пабличек по Тейрвенон референсов из старой болгарской поездки. Я тогда даже не знал, что вся эта история будет.
но зато там есть стиральная машинка для ковров вконтактоссылка

@темы: фото, Тейрвенон

---

...и только я порадовался, что мне вернулась какая-то часть головы, как соседи сверху сказали - а теперь дискотека!

@темы: житейские мелочи

---

продолжая разгребалово фоточек

в качестве благодарности тому, откуда отросло Этэрье и его люди
найди кота вконтактоссылка

@темы: фото, улов

---

хроники хрени

- гитарку не взял, но хотя бы расчехлил. На карантинник не готов, но далее посмотрим. По-прежнему наверное хочу предложений, чо записать.
- онлайном, как выяснил, очень быстро наедаюсь и не могу больше. Впрочем, при учете рабочей загрузки и всяких фоново нервирующих факторов, из которых слово на букву к. - не самое актуальное - то, что уровень интеллектуальной активности примерно на уровне одеялка - нич-чего удивительного. А того в моей голове, кто считает нормальным режимом функционирования плотное погребение ковром режим бога - мы попросим подвинуться, ибо он неправ.
- впрочем слегонца разгреб нору
- впрочем, онлайн как всегда пошел в ту же топку. Пырясь на лекции о бумажной архитектуре от Москвы глазами инженера вконтактоссылка, нашел там в том числе реализацию проекта собираемой из кубиков отдельных блоков архитектуры в Японии. Нарвавшись на нее в ВК вторично - понял, что это судьба так что в паблик про Тейрвенон и около того прилетели референсы, как могли выглядеть файские быстрорастворимыевозводимые дома. туть
- еще меня осенила здравая идея выкладывать туда же кусочками те фоточки, что могут пойти на референсы. из всяких там мест. сижу думаю мысль - про Стены или про Тростниковую?)
- рукоделие в общем тоже на уровне одеялка. впрочем, одна из штук по флэшмобу движется. и то хлеб.
- а еще когда все это кончится снова хочу в Севастополь. Патамушьта.

@темы: интересности, Тейрвенон, житейские мелочи, файские байки, пою песенки

---

приуныль. полез в фотоархивы. нашел граффити на злобу дня вконтактоссылка
зима 2015, где-то в Тель-Авиве.

возможно, это будет продолжаться.

@темы: фото

---

файской баечки на полях

баечку, так сказать, по горячим следам разговора в комментах файского пабличка - ссылку думаю все знают?))
мы их любим, дасс

...Судя по составителям Архитектурных канонов - а это в основном представители Дома Нард, которые вынуждены были быть мастерами по -подтыриванию- заимствованию технологий, их усовершенствованию и удешевлению, там точно должен повторяться не один раз следующий мануал. Что наилучшим для такой-то постройки будет истинный мрамор, лучше всего из такой-то залежи в таких-то горах, которую вычерпали еще до времен доисторических. Если этого нет – то любой истинный мрамор, если нет истинного придумайте как его сваять берите любой, а если у вас и любого нет…
Берите блин уже кирпич/бетон, штукатурьте и рисуйте все чо вам надо, поверх – и не выё…пендривайтесь.

(а потом следует много длинных нудных таблиц, с какой скоростью какой материал пропитывается и ваще))

@темы: веселое, Тейрвенон, файские байки

---

продолжаем "Глину..."

немного слива

вообще засада всей этой фигни в том, что, помимо недоступности дражайшего ресторанного дворика, она еще и пытается включить в мозгу всю эту туеву кучу херни. про как ты можешь заниматься какой-то херней, когда вокруг...
вот так. рукаме
а для всяких клювиков специально предназначен очень увесистый ботинок

часть первая целиком тут

часть вторая - раз
два
три
четыре
пять

таки лирики


Это потом – и с неудовольствием Тианди понимал, что веселья с ним оставалось все меньше и меньше - по мере того, как он, вернувшись во внешний городок Школы, шел такой знакомой дорогой. Зная, что его ждут.
Рюй Эс'Хорн жила там же. И Тианди так и так собирался навестить ее перед отбытием.

дальше?

Только вот окончательно сформулированую мысль и просьбу было так неловко думать уже на самой лестнице, что в голове Тианди перебирал совсем другое. Это Рюй веселилась в их время, там, в охотничьем домике. Фыркая, что этот самый дальний родич тут еще доисторической роскоши усадьбу почти в окрестностях Крэжты приобрел... и все пытался Рюй ее предложить. По каким-нибудь из сходных выплат. "И отбиваться от него пришлось ногами. Четырьмя - выразительно фыркала Рюй. - По статусу мне бы полагалось, это он довод приводил, ой, непросраться. Ну нет, пока я имею право на свое место - это, знаешь, было так утомительно - доказывать, что согласно статусу и своему месту в мире мне нужно... чтоб от стадии "продрал глаза, зашнуровал штаны" и до "добежал до интересного проекта и залез в него" проходило не больше круга времени... меньше, если очень быстро бежать. И пока оно так, меня все устраивает. И все это медленно и вежливо", - говорила, потягивалась, поддразнивала - Тианди с раннего утра, пока Рюй еще отсыпалась, застрял на берегу, два локтя скатки потратил - на камни, траву и их узор - и его поддразнивали - мол, не зря она от усадьбы ли отказалась? А он перехватывал - холодные еще от воды пальцы, делал вид, что ща ка-ак укусит - и возвращал веселым: "Ну еще бы - и я понимаю, почему. Пытался предложить. Ладно, что эта усадьба съест тебе восемь двенадцатых от выплат - восемь двенадцатых от жизни она тоже съест, только дай".
... И да, еще до встречи с родичами, за ним тогда стояли в памяти - ладно, родная усадьба, вся подкова "замков Дома Гэлиад" на южных берегах. Это и двенадцать двенадцатых жизни сожрет. Да и жрет, вообще-то. И у Рюй, видимо, тоже было - чему вставать за плечами. Когда она отвечала, подчеркнуто передернувшись: "Ты прав - чавкнет. И не подавится".

"Ну да, у представителя наследующей линии то..." - начал отвечать себе же этот Тианди, сегодня. И сбился. Сообразив, что снова пытается свернуть на этаж выше. Вот сколько лет здесь ходит, кажется, с закрытыми глазами пройдет - но заколдованное место не изменилось. Оценил, перестал думал вообще внешнее, и спустился еще ниже. Принюхался и пошел. К двери.

В месте Рюй тоже изменилось немного. Разве что они себе выстроили прочную лежанку - местного образца – и пошире. Потому что штатная койка под ними однажды просто тихо сломалась. Хорошо, что утром, под побудку. "Такую, чтобы прокляли - те, кто будет сносить эти стены", - смеялась Рюй, помогая Тианди растягивать по основе лежанки – своего рода роскошь - лишние системы подогрева. Конструкцию Тианди рассказали наставляемые на "Стене", а он точно знал, что мёрзнуть он больше не хочет. И тем более не хочет, чтобы было холодно спать одной такой... пушистой. А наставляемые из храмового квартала явно знают, как не тратить лишнего. Знали: за прошедшие годы жалоб от прижимистой службы обеспечения Школы Рюй не поступило. При том, что рабочим полномасштабным передающим - последним вариантом разработок Дома Хорн, почти тестовым - они обзавелись... ну вот к следующему Somilat, как Тианди вышел работать на Стену. Выплат этот агрегат сожрал, если не двенадцать частей, то десять точно, у обоих. Но никто не пожалел. Как и места... Ну, в привычном месте стало еще теснее. И теплее.

Тианди ожидал, что если Рюй ждет на месте - Рюй пока занырнула по кончики ушей в передающий и считает очередную "канаву опарышей" - Рюй запомнила, и посмеивалась. Да, так и было.

Сидела и считала, причем даже угадал - знакомое, видимо, речь шла о паразитах, разносимым поверхностным течением Thai, и Рюй бурчала под нос, проговаривая - таким знакомым шепотом: "В среднем... концентрация в потоке... три с долями двенадцатых.... но под прилив интенсивность подлетает..."
- До одиннадцати двенадцатых. С долями, - шепотом подсказал Тианди. Рюй повернулась почти сразу, сразу и переключаясь - от прилетевшей неожиданности в открытую радость.

…А для Тианди вдруг все тянулось долго, долго-долго. Как прилетело по голове в первый раз - вот оно, его место, их место, одна такая на свете Рюй, что свернулась под чуть греющей легкой подсветкой за передающим, отсвечивает - стриженый загривок - под лампой почти рыжим. Греется - его Изменчивая - скрутив кокон из спальника и нырнув с ногами вниз, где в выходам передающего они же подцепили еще один обогреватель. И пахнет лепешкой... вкусно. И тепло там, у нее в спальнике.
А он сейчас от всего этого поедет. Сам не знает, куда. И точно не знает, насколько. Да и зачем - вот с этого места очень так казалось - тоже решительно не знает. И особенно... зачем им то "зачем", которое он сейчас собирается сказать.
Еще и потому, что для одной такой Рюй - ни этого провала в длинное время, ни этих необходимых мыслей - не было. Она доразворачивалась - и улыбалась. И немного-немного, совсем чуть-чуть - щурилась:
- Тианди! И ты ведь вырвался, чтобы последний день побыть здесь, да? - радовалась, так ярко, что мог только подтверждать, только проговаривать легким:
- Ну... как Ралица говорит, что там собраться, только подпоясаться... - а Рюй поворачивалась к передающему - чуточку - назад, и чуточку же поддразнивала:
- И ты ведь подождешь, пока я досчитаю? Там недолго... каких-то полторы волны осталось.

И Тианди поначалу просто радовался случившейся передышке, проходил, приглаживал пальцами - теплый, родной стриженый загривок (....мягкая. Щекотная). Думал сесть. А слова, как назло - уже складывались и уже вылетали.
- Рюй, и знаешь... перед тем, как отбыть, я решил... надо сначала тебе сказать…
- Ага, - она снова повернулась от передающего, смотрела... и слова из головы разбегались - вот быстрее спор с макета, что она там обсчитывает. - Да, Тианди. Ты говори, я здесь, слушаю...

...А в голове было всё непросто выловить (...вот тот самый прилив двенадцать двенадцатых, что сшиб с ног и нёс), и эти слова, как они должны были быть, Тианди никак не мог правильно собрать, хоть чуть-чуть собрать (...среди того, какая теплая Рюй, как он на месте - и зачем он в это ввязался. А еще как ему хочется погрызть костяшку ближайшего пальца, собираясь с мыслями - спер таки дурную привычку у наставника). Так, что он выдохнул. Посмотрел... и неловко вернул, вроде отдразниться:
- Я... ну, ты досчитай сначала? А я... я пока сяду?
- Так, Тианди, - теперь целиком рассмотрела его Рюй. И затылком, пока поворачивалась к передающему, чтоб решительно свернуть растянутую сетку. - Ты так начал, что пожалуй, все паразиты подождут. От любопытства я помру куда быстрее. Садись... - и кажется, за то время, пока он опускал зад на кровать, Рюй успела - окончательно притушить передающий, перевернуться, не вылезая из свитого из спальника гнезда, упереться в Тианди как раз спрятанными в спальнике теплыми коленками, перетечь под бок, потянуться, ткнуться в шею носом (а нос холодный) - и глубоко, глубоко вдохнуть. Так, что Тианди окончательно не знал, как и с чего начать говорить. Хорошо, что она начала:
- И ты надолго собираешься там застрять? Там, говорят, канал перехода... такой, что наш по сравнению с ним до Сердца Мира на выдохе летает...
- На год. Ну, я думаю, на год. Я упрусь... и если с материалами все правда будет нормально. С редкими, я про них говорю - то за год я допилю эту штуку... до рабочего действия, - четко выложил Тианди. Также и добавил. - Чтобы потом только допиливать надо было прибывать...
"Ну, считаем полтора..." - взвешивала Рюй вслух. Пока пальцы двигались - по плечам, по спине, загребая и продолжая: "Я буду очень ждать. И очень бояться". И было рассыпавшиеся его слова они собрали воедино.
- Рюй, когда я все это доделаю. До получения регистрационного свидетельства Службы наблюдения… Вот побывав в своей Семье, я твердо подумал, что как только буду признан полноправным с точки зрения закона всех Домов, и ни одна сволочь не сможет мне возразить - я собираюсь подать прошение. О заключении полного брака. Ну... но сначала я хочу спросить, стоит ли мне, у вероятной супруги.

Рюй... Рюй встряхнулась. Показательно, чуть хлестанув косицами. Выдохнула, встряхнулась еще раз. Стряхнула что-то пальцами с дальнего от Тианди уха. И легким витиеватым жестом задала вопрос. Тианди знал - он посчитать не смог, насколько всерьез недоуменный:
- Это у которой?

...А еще он жалел - точно знал, жалел Тианди - что нет у него жемчужины всех морей, у него... даже рисунка своей работы нет. Положить в ладонь ответного жеста. Ну и что, что первой просьбы?
- Разумеется, у тебя.

И одна такая Рюй выпрямилась. Знал Тианди. Сначала выпрямилась. Даже когда еще не поднялась и еще не отстранилась. Это тоже сделала. Потом. Подошла к ёмкостям хранения. Напряженная и опасная. На охоте. К той самой емкости, где - он помнил - был портативный анализатор. И обернулась, можно было счесть - не потому что обернулась, а потому что до анализатора надо было еще чуть дотянуться. И зацепиться.
Но Тианди предпочел посчитать, что у него спрашивают. И вернуть очень осторожным вопросом: что уважаемая Рюй собралась делать и почему:
- Проверить собираюсь, - звонко тогда вернула Рюй. И повернулась. Не дотянувшись до анализатора. Стояла - прямая (Злая?.. шерсть топорщила.) Шевельнуться к ней Тианди не решался. - Там тебя в твоем доме, часом, не отравили? Никакого паразита на башку не подсадили? - но к анализатору не потянулась. На него теперь полностью смотрела. - Иначе откуда бы этот бред в твою голову постучался и зачем?
- Я... могу назвать? - встать Тианди полагал нечестным. И пусть одна такая представитель наследующей линии Дома его, если захочет, как угодно загрызет. И был рад, что Рюй ему подтвердила. Оставаясь быть отдельно. Говорить надо было о неудобном. И все же об этом месте.
- Понимаешь, Рюй... мы вот тут недавно... после моего возвращения уже говорили. Проводив Эрьо...
- Да, знаю, - сердито перехватила Рюй. И Тианди знал, это было совсем не то, о чем стоило при ней. Эрьо роэ’Хорн, Проявляющий, исследователь, прибывший в землю Ставист-рьен еще на первые, до них всех стадии "Стены", заработал серьезное поражение Изнанки при первых погружениях... но покидать полигон отказался, перейдя на теоретическую работу. Тианди даже защищал у него часть проекта. Но следовало ожидать, что поражение Изнанки его догонит, и оно догнало, приняв необратимое течение. Тихому завершению жизни и прощальной церемонии своей Семьи он предпочел уйти в Стену. На правах сваи. Тианди выдохнул и начал:
- Это парни говорили. Мои, которые его провожали и укладывали. Ну, что Стена стала его самым ценным и он врос туда корнями, и насколько мы... и я понял, что... - между ними разверзалось и Тианди сбивался, и понимая, что сейчас жахнет, выпаливал. - Нет, Рюй. Я о том, что понял... что Стена - она такая Стена и одна на свете, но корни... корни я, кажется, пустил здесь. Вот в этом самом месте. В этой комнате со старой койки… и крепче… чем этот вот антиквариат, который я собираюсь совершенствовать. Чем Зеркало. До корней мира. И потому что тут есть ты. Пока тут есть ты – есть, куда идти наверх, ничто меня не затянет, - и пусть Рюй еще скалилась, еще считала резкое "молодец" - волна уже не давила, и можно было собирать сложное - дальше. - И да... знаешь, наверно... я в Исс-Тарре и дома и правда... слегка траванулся. Ну, я вспомнил то, что Рюй Эс'Хорн, одиннадцатый представитель наследующей линии... значит, по всем законам должна получить – свой законный полный брак. А еще понял, что я никак не смогу это забыть, вспомнив. И ни разу никогда не хочу об этом думать, - он снова запнулся. Нет, кажется она не злилась. Она просто стояла далеко. В меньше шага боком вдоль койки - и совсем далеко, совсем одна – посреди бесконечного и гладкого. Одна такая его Рюй... Тианди не знал, но сбился. Был... и старался дотянуться. Выговаривая, что выкатывалось. - Я... ну, конечно, всего лишь рьен'роэ, наследующий землю своего Дома и, признаюсь, отвратительную часть его истории. И его земли.
- Ты это кому говоришь, Хорн? - язвительнейше запросила у него Рюй. Но она была (...собралась? ) Стояла рядом в паре шагов - и выпаливала. - А я Хорн. И да, целиком вся. Эс'Хорн. На первую треть, на вторую и на третью. По рождению и воспитанию, по состоянию здоровья и пригодности для всей этой деятельности. И по статусу в глазах нашего дражайшего высокого общества Сердца Мира и Белостенной Исс-Тарры, утопись они в реке... и запруди ее! Разве твои родичи не пёрднут и обосрутся, отправь ты им. Свое письмо о позволении заключить полный брак с простите, Хорн?!
- Разумеется, обосрутся! - радостно ухватился Тианди. - Ну так Дом-то я уже смогу и послать... - быстро ляпнул Тианди давно примеренное и взвешенное.

И осознал, что провернул ключ. Просто теперь они стояли вместе. Внутри очень большого пространства неизвестно где. А его Рюй (драгоценность... платиновой пробы), Рюй-Волчица, его одна такая зверь – была с ним, была с ним и совсем рядом. И это совсем неважно, что продолжала скалиться:
- То есть, ты хочешь сказать, что ты готов? Послать Дом... когда они обосрутся? А я думаю, обосрутся.... только из-за желания заключить брак с Хорн?
- Ну... Рюй… я совсем не хочу сказать, что это было целью. Прямо вот вообще основной. Получить письменное подтверждение, что мой Дом выставляет меня в том, в чем я есть сейчас. Но... но есть очень большие основания полагать, да, что именно его я получу. И я готов.
- Еще раз – готов к тому, чтобы твой Дом выставил тебя без штанов. И тебя съели Хорн? - да, она уже усмехалась. Уже ярко и легко усмехалась. Одна такая на свете Рюй.

И пусть... изнутри Тианди, конечно, было. Поверхностным слоем, разводами... отливавшей радугой жирной и липкой плёночкой – верхней мыслью, что вот такого варианта он не предполагал. И готов по правде и не был. Но – а что он предполагал потом... если из Дома его выпрут? И если Изменчивые захотят подобрать. "Тебя? - липким высоким фаэ комментировал внутри непрошеный голос. - Чудовища? Разумеется, захотят". А Тианди улыбался - там, глубоко внутри. И представлял, как, не прекращая улыбаться, прикладывает этот голос ботинком по зубам. Взвешенно рассуждая, что если на моей Стене десять двенадцатых разработок подгребли под себя Хорн - и ими я давно признан заслуживающим доверия специалистом - вообще, мне же пойдет только на пользу, если они меня подгребут.

Много эти размышления не заняли. Меньше выдоха. Вот пока Тианди распрямлялся, выгибался, картинно подставляясь под возможный удар:
- Ну, если бы хотя бы одной двенадцатой из этих Хорн будешь ты... я согласен. Отсюда и на всю жизнь.

Он своего добился - Рюй подошла. Уперлась ладонями - как раз в подставленную середину груди. Прочно. И оценила подчеркнуто задумчивым:
- Какое приобретение, - и без того сильно уперлась, а потом и еще усилила напор, проговаривая. - Какое интересное приобретение, - Тианди не отзывался - смотрел, не сдвигался и не дышал. Рюй выдохнула. И убрала руки. - Ну а ты чего хотел - я Хорн. На все три трети Эс'Хорн. А знаешь... за чем навсегда полным браком Изменчивые?

И Тианди снова пришлось сбивать - жирную, липкую пленочку - глотать слова, чтоб они не выскользнули наружу, чтобы их никак не прочитала Рюй. Конечно, он знал эту злую шуточку - что Хорн навсегда в полном браке за своими чудовищами. Ладно, знал - сейчас его память категорически отказывалась ему подсказать - не было ли так, что и говорил.

Скрыть у него точно не получилось. Рюй именно ответила:
- Так вот, это неправда. Хорн... навсегда состоят в полном браке с выживанием своего Дома и с интересными проектами. Для того... выживания своего Дома, для которого только и требуется полный брак, проверки я еще не проходила. Чтоб ты знал, есть риск, что не пройду, - но это она комкала, скороговоркой, подойдя совсем, совсем вплотную, теплая, и пригребая пальцами его башку. И скороговорка, конечно, смялась.... - И если... ты действительно... о, это будет интересный проект. Самый интересный в моей жизни, - говорила, уже запустив пальцы ему в прическу. И решительно превращая ее в гнездо.
- Должен ли я понимать... это как согласие, - пафосной формулой сумел проговорить Тианди. С дыхания все же сбившись. Еще бы - он одновременно выпутывал из себя, одной рукой, цепкие ручки, а другой, аккуратно, подталкивал, приглашая - может ты сядешь рядом (...Еще бы - потому что одна такая его зверь пахла). Перехватил воздуху и завершил формулу, - моей уважаемой будущей супруги?

Пока договорил - Рюй села. Потом легла ему на колени, чуть приподнялась, уперлась, смотрела - не на него, вверх, в потолок:
- Эх, Тианди, Тианди, - проговорила Рюй. - Один такой на свете хороший Тианди. Вот раньше ты тут был один такой. А теперь у меня такое чувство, что к нам сюда приперлись оба наших Дома. Все два Дома. И все стоят и пырятся.
- Все... не влезут, - тоже посмотрел на потолок Тианди.
…Еще он хотел сказать, что некоторых из своего Дома он очень не отказался бы увидеть развешанными по стенам, желательно плотно и неподвижно. Но все-таки не в этой комнате. Что не влезут, даже если трамбовать, даже если катками армейского передвижного. Причем насчет ниери Дальян и ниери Рьен'галя... он вот сомневается, кто кого трамбовать будет. Вернее, не сомневается. И это будет не передвижной.
К счастью, Рюй... Его Рюй решительно собралась не дать ему дальше сказать еще хоть что-нибудь. И была права. Все-таки до его отбытия кругов времени оставалось не так много. И Рюй явно имела право на них все. Ну... пока не заснут.

Утром Тианди еще думал - это была не лучшая идея. Потому что было ох, тяжело - неподъемно - выбираться из общего кокона. С пониманием, что лучше все-таки дособраться, а потом надо будет отбывать. Неизвестно насколько в сраную задницу мира. ("Да, я назвал тогда все это Мьенже сраной задницей мира, - мрачно смеялся потом Тианди. - Очевидно, в своем месте, у постели любимого человека, из которой надо вылезать, пробивает излишняя проницательность... ну то есть, что тогда не покажется сраной жопой?")
Рюй, да, тогда проснулась с ним. Сообщила, что будет досчитывать - раз уж вчера делом не занялась. Препирались, заталкивая друг друга в помывочную, влезли, так и проснулись. Вчерашнего... Тианди так и не думал вспоминать. Пока не влез в верхнюю одежду окончательно. А Рюй не улыбнулась: "О, польза традиционного костюма", - и не перевернула к себе - решительно - зашнуровать ему верхний пояс с далеко стреляющим оружием. Как ей было ближе. Сообщив сначала веселым:
- Мучайся. Сам вызвался, так и мучайся, - . И он, осознав и дав согласие, которого не очень-то спросили… так все и дышал. А потом Рюй потянулась, оперлась об него, встала совсем на краешки пальцев, чтоб шептать почти на ухо - в ухо, это самое ухо вместе с тем аккуратно пытаясь зажевать. - Будь осторожен. Будь очень, очень осторожен… один такой супруг мой. Я буду очень ждать.

То есть, соглашалась. То есть она одна такая Рюй совсем соглашалась. И да, ему было что думать… большую часть дороги.
..И про "ну вы все сговорились" - шутил Тианди уже по возвращению.

@темы: сказочки, Тейрвенон, глина научит

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

для повышения мимими

"Судьба спит. И может укусить" вконтактоссылка

@темы: интересности, улов

---

хех, я почти в рамках флэшмоба положил в пабличек легенду про Гнездо Гадюк, про эс Сьенн то есть. Десять не десять, но лет семь ей наверное есть

кстати, если есть идеи, что вы еще там хотите, подавайте

@темы: сказочки, интересности, напоминалки, Тейрвенон, файские байки, файские сказки

---

по всплытии

здесь немного слива и пояснения, которое мне зачем-то надо

Для начала две шутеечки - во-первых, погода и давление явно присоединились к пожеланию "сиди дома". Во-вторых, блин, да, я конечно хотел переучиццо и вспомнить, как писать сказочки дома за компом а не в любимом ресторанном дворике, но не такими же средствами, сцуко.

Если серьезно - то так как с Министерством обороны мы сделать ничего не можем, займемся пуговицей любимая файская логика вопрошает, ты хочешь и можешь чо-то сделать с ситуацией? Да? - Займись. Нет? - а ху ли толку увеличивать энтропию и тратить силы на бег по стенкам? Делай шо можешь.
Кроме того, у меня на беганье по стенке тупо отведена очень маленькая батареечка. Ну упс, таково устройство
Так что намерен дальше делать шо могу, например - обеспечивать дорогим читателям, чо в это время почитать.
От остального воздержусь, дабы не уподобляться. Дискутировать ваще не намерен)


А далее я тут буду собирать - и вероятно, поднимать, чем я намерен заняться по всплытии:
- во-первых, как только это кончится, я плюну на нафиг урезанную зарплату и пойду прибухну ибо надо

В Москве:
- устроить загул по паркам, чо-то давно я там не был. В частности, хотеть в Кусково и еще раз в Царицыно. Желательно вместе с усадьбой
- в музей подпольной типографии
- завалиться к Сэму с целью еще попырить глючную церковь и ваще погулять и пострелять

- "Женщина, НА ПАРОВОЗ!" - всё-таки провернуть большую поездку на паровозе с Луаром и компанией

Махнуть в Питер, где хочу:
- в Музей политической истории
музей "Правды", он же музей печати
коньяк у храма на крови - опционален, но без вопросов будет.
- и вообще выгулять персонажей)
- в музей железных дорог
- в музей кофе

- махнуть в Ярославль тупо выпрямить мозги - и может в "Музыку и Время"

- вообще хочу в отпуск, сссцукоооо!
- выбраться к другу-соавтору

будет подниматься и дополняться

@темы: житейские мелочи

---

продолжаем "Глину..."

часть первая целиком тут

часть вторая - раз
два
три
четыре


и о том, как котик Тианди нарвался

Но выплыли, конечно. Вернулся на свое место, на Стене запаивали опорный слой, так что Тианди спал по строгой разнарядке начальства, думал весь, в полной полевой бегал - все новости Исс-Тарры, заодно с архивом из Башни, оставив где-то в логове покрываться пылью. Был уверен - забыл. Прочно. Даже про архив. Про обещания - нет. Был опечален - когда до него было доставлено – неофициальное личное - послание Айи. Сообщавшей, что пока обойдется без приглашения, у нее завал с аттестационными программами. И чтоб ждал потом - она себе такое нашла, все подавятся...

Малый год прошел. С лишним кругом. Опорный слой залили и он благополучно лег, стелили "настил" и выправляли опоры под следующий. Родичей роэ'Гэлиад Тианди вспоминал - знал об этом - пока, пользуясь более-менее тихими днями, со всеобщего разрешения и одобрения начитывал наставляемым на последнем этапе переподготовки... специфику "вытягивания" барьера. Так себе вспоминал, что похвастаться что ли - или над собой посмеяться: вот бы я этот курс в Мраморной башне читал - как бы все лопнули. А Прыщ особенно. Вот надо будет спросить, неужели он все еще с головой ходит? А то или постараться? В тихие-то дни время будет… Тем более, когда в голове как назло зудело - просыпалось увезенное из своего дома – что это он тут непонятно кому несет, вся эта чушь про надо же неполноправных и вкусные чужие разработки. Булькало - нечасто, но булькало в голове зловонными пузырями. Тианди злился - было - и вспоминал, куда стоит всем дражайшим родичам идти...

Но не увези он из родного дома этого наследства - отдавал себе отчет Тианди - его бы так тогда не укусило. Настолько, чтобы он полез вмешиваться непрошенным в посторонний разговор. К тому же ниери Тальхара с самим Рьен'галем Эс’Хорн. Личный разговор. Со стороны внешнего свидетеля.

дальше?

Тианди - в то самое, сильно памятное ему место – в кабинет ниери Тальхара во внешнем административном корпусе "Стены" прибыл с целью ценной, но спокойной. Как раз мог держать ребяток из родичей ближе к памяти еще и поэтому. Пока велась нудная и понятная правка очередных опор и выравнивание растянутого слоя, которую - знал Тианди и знал Ралица - тянут, без чрезмерных сложностей, и нынешние подготовленные, те, кто сегодня в его распоряжении. Тянут - и согласно всем прогнозам "смотровой" у них есть не меньше трех местных лет до напора прогнозируемой приливной волны... если чего внезапного, конечно, не жахнет (...как с "Тоннелем" - не продолжали на глубине "Стены". Прогнозы и съемки принадлежали еще тому полигону – не исключено, что и автору "Тоннеля", этого на "смотровой" не скрывали). Но дальше прогноз волну обещал - очередь высоких приливов, насыщенных и плотных, которые, как - да все дружески перебранивались между собой, Тальхара, Ралицу, самого Рьен'галя, а по слухам и ллаитт Алакесту туда включая, как раз и проверят, насколько опорный слой и его "растяжки" - к которым Тианди приложил всю голову и все руки - держатся и удержат. Дальше обсуждение продолжалось - и сколько им понадобится свай - и сколько новых подручных, готовых вплестись в работу на любом ее этапе.
Сейчас Тианди как раз считал - один из этих вопросов. Как думал Тианди - лучший из. Подозревал, что это рекомендовал его Ралица, а ниери Тальхар радостно передавал обязанности - что вот вам, ниери Тианди, нынешние лучшие из обучающихся в школе переподготовки и их данные. И нелучших, и всех вообще... "Рекомендуйте. Я просмотрю, потом мы с вами просмотрим, потом ниери Рьен'галь.... а кто останется жив, пойдет будить Алакесту", - ворчал ниери Полоз и сгибался над передающим.
Тианди и осматривал. Задумывался над построениями какого-то из Дома Пороха: судя по тому, как тот чудил и вместе с тем, как отчитывался, Тианди бы сказал, этого надо загрести и проверить. Дать ему в руки материал и пусть выплетает. Пусть даже здесь выплетает... это даже ему, Тианди, интересно. Если это все пройдет через пробное испытание - вот и оценим, каков он вообще, этот, из Пороха... Потому что очень понятно, почему он такой: для них-то "Тоннель" и сейчас должен аукаться ограничениями. Но если в его Доме Пороха родился тот, кто смог эту штуку придумать, служить более простому делу - заплетать "растяжки" и выкладывать ограничительные слои его потомки точно смогут...
Где-то на этой мысли Тианди отчетливо осознал, что в кабинете Тальхара не один, и что в нем происходит.

…Нет, он видел - и даже предупрежден, вроде, был - о визите ниери Рьен'галя. Но о чем бы ни говорило командование его полигона, это все же было не его задачей. Его задачей это может стать потом - тоже прикидывал Тианди. Потому что, по уловленному краем уха - речь у них шла о визите "Соколов" дарра эль’ньеро Харрата в какую-то заштатную дыру сектора. Там обещалось подавление бунта и вероятно новые "сваи". Которые на этапе развески растяжек не нужны, а потом - с волной и новым слоем очень даже понадобятся. Но об этой теме речи не шло - да и Тианди касался только финальный этап использования, что ему в обсуждении, гхм, поставок...
Он слегка прислушался тогда, когда Тальхар начал ощутимо раздражаться. Потому что к этому шипению сложно было не прислушаться:
- Мне интересно, ниери Рьен'галь, и откуда я их возьму? - говорил он, и говорил громче, и Тианди вслушивался поневоле. - Да, я знаю, что такое эта дыра, этот прекрасный город Мьенже. Неблагополучная обстановка там была, вы понимаете, всегда. Сколько я себя помню. Раньше, чем я себя помню...
- Но они могли об этом и не знать, - тихо и опасно возвращал ему Рьен'галь.
- Да-да, понимаю, не местные... Но обращение поступило. И мы обязаны отреагировать, и наша ллаитт бесспорно скажет это же. Я безусловно понимаю, то, что Мьенже - сраная дыра не повод не посылать специалистов. Но, ниери Рьен'галь, скажите, откуда я их возьму? - Тальхар отчетливо выплескивался, а Тианди пырился в развернутый перед ним список. Оставляя себе думать - хитрый Полоз, Хозяин Богатств, разумеется, бережет свои сокровища. И Тианди его очень понимает. Под следующее, очень яркое. - Мне вам рассказывать, что это у нас пока притихло, а как пойдет всплывать, мы последних наставляемых по канавам расставим - можно подумать, в Ставист-рьен сейчас ситуация благополучная? Да и - от самых корней, ниери Рьен'галь - вы кого... вы бы хоть кого-нибудь из этих ребят, прибывших, я напоминаю, добровольцами, на наш прекрасный полигон, отправили бы бдить в эту унылую дыру? Вечно, - с выражением продолжил Тальхар, и к выражению - демонстративно содрогнулся. Тианди как раз отвлекся от списка этих самых новичков-добровольцев, смотрел на развесистый ответный жест Рьен'галя, который говорил очень официальное, чрезмерное, что "если прикажут"...

И тут вслед Тальхар высказал... ну, потом усмехался Тианди, что при нем, роэ’Гэлиад, еще и со всеми... приползающими обстоятельствами, говорить оказалось зря:
- Знаете, если на свете существует место с трещинами, которому я готов сказать - да воткните уже у себя Зеркало Устоявшегося и идите срать со своей неблагополучной обстановкой и своими проблемами - город Мьенже тут единственная кандидатура!
- Но даже для работы с этим исторически непробиваемым артефактом будут нужны специалисты, - ядовито вернул ниери Рьен'галь. И Тианди открыл рот:
- Да посадите за него местных лехтев, в чем задача-то?

Зачем он это сказал - и зачем он сказал это вслух - Тианди подумал уже потом. Когда на него посмотрели они оба. На первый момент так... что если бы люди и правда умели превращать себе подобных в жаб - квакал бы Тианди до конца этой жизни. И еще жизней двенадцать подряд.
Потом Тальхар заинтересовался:
- А они, теоретически, смогут?
- А почему нет? - взвесил Тианди. Подержал, перекатал между пальцами прикидывающий жест. - За мониторингом "растяжек" у нас эти люди сидят, сам видел, сам натаскивал. Сам знаю, что управлять Зеркалом вообще-то проще. При большем приложении сил… и настраивать. То есть, конечно, требует большей погруженности - но лехтев ли этому учить, а?
- Какое утверждение... – ядовито взвесил ниери Рьен'галь. Неофициальным.- А может быть, вы еще мне скажете, что можете это Зеркало построить? И настроить, а?- жест, которым он это сопроводил, еще чуть- чуть и читался бы однозначно: трепло. И Тианди поддался - почти разозлился:
- Я, какой-никакой, а роэ'Гэлиад. Проявляющий-Roijthu. Архитектор барьеров – значит и мастер артефактов. Должен представлять, практиковался и готов сказать, что могу построить. Что там - полгода работы, мозоли на ушах вещного тела и тела разума, пачка недешевых антикварных компонентов плюс хорошая вода. И талант к искусству кисти и прочей живописи, а также непревзойденный слух и дальше там не помню, и все это у меня, несомненно, есть...

...Конечно, он видел, что каменный Эс'Хорн его рассматривал. А глаза из-под камня были маленькие. И злые. И заговорил он, подчеркнуто обращаясь к Тальхару:

- То есть, ты понимаешь, что вот этот твой эксперт сейчас заявляет вслух, что это просто – и он это может – построить во Мьенже Зеркало Устоявшегося - и посадить за него лехтев. Научив их. И мы решаем эту проблему. Навсегда. Ну, пока не станет нужно запаивать там трещины, - по интонации, ниери Рьен'галь относил это во времена небывающие. А Тальхар... тоже разозлился - осознавал Тианди. Выстреливая вслед эмоциональным:
- Ты понимаешь, что этот эксперт, как только здесь ливанет, будет мне нужен? Как двенадцать должных смертей нужен?
"Вот как", - жестом изобразил каменный Эс'Хорн и протянул:
- Так он говорит, полгода? Малого, я надеюсь, года? - запрашивал он это, тем не менее, у Тианди. И тот подтвердил. Тоже жестом. Что так, максимум год. В прежние времена, как-никак требовалась скорость постройки детекторов. Эту мысль он, вот правда, при себе удержал. Потому что Рьен'галь продолжил. - И если он тебе понадобится, я готов его выдернуть в любой момент. С правом доставки по личному вызову, а?
- Рьен'галь, это сраное Хладье. И какая-то отдельно сраная дыра. И там конфликт. Для которого наша ллаитт потребовала призвать Легион. Я не готов так рисковать! - выговаривал в ответ Тальхар. Рьен'галь Эс'Хорн оценивал. И его, и Тианди. Взвешивал и усмехался:
- Например, с личной охраной, а? С рекомендации Харрата, я запрошу. Это тебе надо решить проблему и ответить на запрос. А твой парень сам вызывается, - вернул Рьен'галь.
- Вы бы его спросили: он вызывается или так... теоретизирует, - вернул тогда Тальхар.

Тианди знал - если бы он так, теоретизировал, ему бы ниери Рьен'галь тут и откусил голову. Так знал, что нет, не думал. Думал он другое.

И вот ни разу не про Зеркало - а что про него думать? - надежно разработанный во времена исторические детектор. Того, что там протекает сквозь границу Thairien и мира живых, насколько из глубины и насколько сильное и грязное. И куда это грязное по миру живых точно поплыло, если упустили. Точности, даже по нынешним временам, весьма и весьма неплохой. При этом детектор довольно дешевый в устройстве - ну, для тех времен, когда истинное серебро меняли на истинный жемчуг почти по весу... сейчас-то разорительная структура (…чего ради его Семья и занимается подготовкой архитекторов барьеров, следовательно – мастеров артефактов, чтобы выпнуть их в безлюдные земли тех Гэлиад на эти как их там достойные должности). И, здраво оценивая – а Тианди мог почти со всех мест,- штука понятная и несложная в освоении... для того, кто научился ходить хотя бы на слое корней, верхнем слое Изнанки, не запутываясь и не захлебываясь.
А еще – штука была прочности и работоспособности потрясающей - в старых хрониках Дома Гэлиад утверждалось (...и старательно поновлялось), что прототипы Зеркала выстроены были раньше, чем стены Исс-Тарры. А Тианди и сам знал - глазами и практикой - Зеркала Устоявшегося в опорных пунктах когда-то Жемчужного берега, теперь края Пустынного пояса, строились в одно время с внешними стенами Старой Исс-Тарры, это исторически доказано. И до сих пор продолжают функционировать. При регулярной отладке успешно работая до сих пор, если найдутся те, кто будет регулярно убиваться об их отладку. И готовы работать вечно, подвозили бы туда чистую воду, этих убивающихся, ну и продолжали бы держать роскошное энергообеспечение при полной раскачке, которая требуется-то редко, да и сбросовых мощностей у Пустынного пояса - залейся и откушай. Что роэ’Гэлиад от постыдного разорения до сих пор и спасает...

При конструировании Зеркала, да - помереть и обосраться, двенадцать раз - пока выложишь, пока растянешь - тонкую узорную сетку лепестков основного детектора, узор которой плетется в зависимости от такого числа факторов, что их звездный год только читать будешь. А потом еще пока найдешь подходящие места вероятных опасных течений и основных потоков слоев у корней, и выложишь лепестки малых передатчиков на узловых точках, и все это между собой состроишь... Что арфу двенадцать на двенадцать счетверенным строем после этого строить - так себе ремесло, доску пилить. Ну, это хроники высказывались, Тианди - в злых, светлых песках Мыса мидий эту настройку пробовавший первый раз, сейчас мог бы подумать - вот если бы я вел растяжки моей Стены один и только головой - было бы похоже.

"Вот, наверное, достойные меня должности ниери Ар'йглид роэ’Гэлиад видел где-нибудь так. Сосланным латать Зеркала. Подальше и навсегда", - а вот это он подумал. Увы, именно так – Тианди стоял и видел – именно его. Старшего Ар'йглида роэ’Гэлиад. Индюка. Со всеми его высказываниями. И думал - мысль так прочно пришла в голову, что перекрыла все остальные - сделать Зеркало Устоявшегося. Лично и в одно лицо. Это доказательство взрослости и профессиональной пригодности даже его Семье придется признать и, опечалившись, переварить. Во внутренних уложениях Дома - которые тоже старше стен Исс-Тарры, и потому ниери Ар'йглид чтит их до росчерка, сказано... Тианди их, конечно, читал, не благоговея, но наслаждаясь острым и суровым полетом старинного торжественного почерка - и знаки плыли перед глазами, что мог сейчас читать с любого места: "Достойным делом занят: оберегающий тайны Зеркал, расправляющий в них воду, настраивающий их струны и следящий за их отражениями"... Дальнейшее строки занимали добрый локоть листа свитка, что от дома к дому носят с носильщиками, но сводилось все там к тому, что мастером, достойнейшим из достойных следует счесть того, кто создал новое, годное к работе Зеркало. И новый мастер арефактов, на каком бы он ни стоял месте, признается занявшим в своем Доме возможно лучшее место, и может выбирать себе земли по сердцу, тех, кто готов следовать за ним, то, что примет себе в наследство. И заключать полный брак по личному выбору. Далее еще вещалось, потому что вызывающего печаль, гнев и беды в своем Доме не может сделать такой мастер, может лишь удивительное.

"Ну этого я не обещаю, - оскалился Тианди. - Я-то как раз очень надеюсь, что результат их очень разозлит и опечалит. А как они опечалятся всему остальному…»

Тианди додумал. Выдоха три. Легко улыбнулся. И ответил:
- Простите, ниери Тальхар, это... настолько заманчивый эксперимент, что я готов ввязаться. Построить и обучить. Обоснованно рассчитываю, что справлюсь. Меня смущает одно обстоятельство - но кто и как достанет требующиеся для Зеркала меры истинного серебра? Мне самому... это как минимум разориться. На три жизни вперед.
Камень Эс'Хорн на него посмотрел - знал Тианди. Камень на него почти упал...как только он упомянул о серебре. Но надо было договорить. И Тианди договорил.
- Говорите, вы из Гэлиад... - процедил вслед Рьен'галь. - Поэтому вы сделаете? Пожалуй, отвечу: я - Эс'Хорн. И я достану... Подтвердите при свидетеле: мы договорились?

Тианди подтвердил. И понеслось - тоже знал Тианди. Воспользоваться тихим временем все хотели очевидно. Он через день получил необходимые полномочия и направления... с открытым листом на вероятные требования - с изумлением видел Тианди. Тем временем он осознал задачу и понял, что в целом ситуация с трещинами во Мьенже до критической не дотягивала - в самом Ставист-рьен сейчас обстановка была не лучше... Но видимо со специалистами, готовыми постоянно мониторить ситуацию, там было гораздо хуже - прикидывал Тианди. Далее всего через три дня ему выдали категорическое предписание отправляться к старшему полигона Рьен'галю Эс’Хорн, получать личную охрану – и отправляться на место работы - вместе со сменой к "Соколам". Всего через день.

"Времени задуматься и изучить, почему на Мьенже говорят "сраная дыра" даже неприхотливые Хорн у меня не осталось", - усмехался про себя Тианди. Просто было еще одно - важное и удивившее дело. Раз он собрался доказывать драгоценным родичам, что он совершеннолетний и деятельный... он решил, что стоит воспользоваться сразу и еще одним правом. Пусть Семья получит по голове, но сразу все.

Первым, кто решил выдать мне предупреждений – успехался потом Тианди – был лехта Ралица Выслушав уже об его отбытии, лехта пригласил зайти на личный разговор. Что ж – идти во внешнем административном далеко было не надо. Тианди спустился от Тальхара - как раз с полученным направлением и позволениями, еще глядел с первоначальным изумлением на открытый лист требований. Лехта Ралица сидел на своей табуретке, просматривал на этот раз его согласованный список - и оставил Тианди время поудивляться. Окликнул потом. Обменялись парой соображений по поводу списка - наставник, что приятно было отдельно, одобрил выбранных, и отдельно парня из Дома Пороха.
- Он так знакомо чудит, что я решил, его надо проверить, - говорил еще Тианди, когда старший Ралица поднялся. И сказал:
- Тианди, я могу задать непозволенный вопрос?
- Не ударился ли я головой? По поводу этого выезда во Мьенже? - перехватил Тианди. Повернулся и перехватил небрежнейшим образом косицы статусной прически, приглашая Ралицу проверить. (...а еще жест говорил о ценности и доверии. Тому, к кому поворачиваешься спиной и подставляешь шею. И позволяешь спуститься к корням, если надо. Тианди не знал, что считает лехта Ралица, но хотел, и думал, что должен это показать. И продолжать веселым). - У меня есть выводы всех восстановительных, что я здоров и не заразен. И я знаю, что здесь обойдутся без меня... даже если что... даже если под грохнувший внеплановый я буду блевать в этой извилистой кишке... в этом переходе в дебри Хладье два дня – перед тем, как к вам вырвусь.
Зачем он это несёт - Тианди не знал и сам. Признавал - может потому что ожидаемое неожиданное уже шибануло ему по башке? Пока Наставник-лехта поднимался, смотрел на него, делал привычный неловкий местный жест и говорил. На редком близком расстоянии:
- Нет, Тианди. Я думаю, ты здоров, твоя голова цела, и ты делаешь это зачем-то. Я уверен, что если ты первым захотел в это ввязаться, ты знал, зачем. Но я и хочу просить тебя озвучить ответ, о котором мне неуместно спрашивать, - медленно выплетал его Наставник. И еще раз получив его согласие, озвучил.- Но зачем?

Тианди замялся. Здесь, отсюда, под этим спокойным и упертым уважением, непонятным казалось, откуда начинать. Счастье было, что Ралица через паузу в полвыдоха продолжил говорить:
- Знаете, я изучил ну... доступную мне по статусу информацию об этом артефакте. И хочу сказать, что встревожен, - а Тианди сообразил - и стало легче. И первым делом он отвесил лехта Ралице глубокий почтительный поклон. Перед тем, как заговорить бытовым:
- И вам, конечно, страшные сказочки попадались? Про то, что за создание этой штуки мастер платится всем личным ресурсом и заканчивается на этом?
"Примерно так", - ответил жест Ралицы. И завис. Вопросом.
- Я благодарен вам за упоминание. Я... не очень понимаю, с чего начать. А это из существенных второстепенных поводов. Исторически это действительно так, ниери Ралица. Зеркало - ну, это всегда была такая штука, сделать которую, а главное настроить - обосрешься и умрешь. Отчасти именно поэтому их давно не производят, не только потому... что мы некогда сели жопой на разработки, чем дали шанс понять, как выстроить детекторы проще и дешевле. Но сам принцип... Знаете, после Стены я скажу – Зеркало Устоявшегося как детектор - это убийственно надежный инструмент, а как его усовершенствовать и упростить до полной воспроизводимости... и сделать значительно дружелюбней к с ним работающему - это отличный вызов, и я это сделаю, - Тианди улыбнулся, приосанился, и отсюда признал. - Менее впечатляющий чем "Стена", конечно...
- Я еще читал... что оно работает на личном ресурсе... - медленно взвесил в паузу Ралица.
- Ого, насколько... устаревший слой информации, - отчетливо оценил Тианди, улыбки не теряя. - Доисторический. Ага, я серьезно. Так было до исторических времен. То есть Зеркало, если надо, может работать так и сейчас. На личном ресурсе, - Тианди быстро пересчитал и озвучил. Суше. - Я полагаю, этот функционал ему надо оставить – в моей разработке, - он видел - наставник Ралица тоже посчитал. Взвесил. Подтвердил. А Тианди продолжал - и уже куда легче. - Но ниери Ралица, поверьте, даже та версия Зеркала Устоявшегося, что над самым заливом Мидий, основа под которую строилась... не соврать, тогда же, когда и стены Исс-Тарры, - он сделал - подобающую случаю паузу, мелким движением пальцев принося извинения за пафос, а лехта принял, подержал – уважительное. - Я сам с ним как раз на одной из практик копался, настраивая побережные датчики барьера, и засрался до ушей, пока копался, но я вам скажу, даже этот артефакт, древний как корни мира, отлично пристегивается к общей энергосистеме, и сильно много не жрет. Когда не пашет на полной раскачке, конечно, но так ее часто не надо, полную. Справлюсь.
"Понял", - сгреб ладонью лехта Ралица. А потом спросил:
- А основной? Вы сказали, это все все-таки второстепенный довод. Тогда какой основной, если я могу спросить.
- Конечно, можете, - выпалил Тианди. И все же пропустил выдох. - Понимаете, наша Стена... Она прекрасна, сложна, изумительна и одна такая на свете. Но как я понял, нашу Стену как результат мне никогда не засчитают. Мои.... дражайшие родичи и новый Старший Семьи.

Говорить... все-таки было неловко. Давило - что он вот так выкладывает это лехта Ралице. Который на него смотрит - отчетливо сочувственно - и все-таки чуть удивляется. Спрашивая:
- А вам... важно, чтобы именно они что-то вам засчитали?
- Ну, понимаете... в наших сказочках - во внутренних историях Дома Гэлиад, я о них говорю, еще не раз встречается сюжет, что если мастер таки не усрался об сборку и отладку Зеркала и остался жив... то заканчивал он все равно быстро и плохо. Например, его в этом Зеркале и топили. Или он сам топился... где-нибудь. От ужаса, что теперь эту штуку настраивать. Всю оставшуюся жизнь. Нет-нет, я постараюсь это исправить, - легко укладывал Тианди, а его наставник-лехта смотрел внимательно и серьезно. И приходилось продолжать. - Поводы назывались разные, но я подозреваю, что основной был прост. По внутренним законам Дома, действующим вечно, тот, кто сделал с нуля, от воды и камня, эту штуку сам, настроил и об это не закончился, достоин высокой награды. Он получает статус полноправного, с правом - ну там на земли, место, основание своей Семьи... право еще передавать свою разработку дальше - и о да, я это сделаю, - Тианди снова запнулся, сглотнул, понял, что дошел и не увернется и продолжил дальше. - В моей Семье мне дали понять, что полноправным меня не признают никогда. То есть пока я тут, на Стене, продолжу заниматься ерундой и не вернусь... бесконечно отстраивать чужие Зеркала Устоявшегося и прочие барьеры на том, что было некогда нашими землями. Там сейчас много соленой воды, песка и высокого фона Thai, мы их доели и давно, - быстро пояснял Тианди. - То есть, понимаете, вообще никогда. Добром не отдадут. Признание меня полноправным. Я же недолжный потомок, лишний - и наши-то не забудут. Что они, то есть мы, исторически были ресурсом Дома. Наши... так и не смогли это забыть, - Тианди понимал, что дальше надо лезть в исторические дебри, и вряд ли лехта Ралица так учил историю Великих Домов, чтобы понимать, кто и потомок какой ветви перед ним и о чем сейчас разговаривает. Но решил - пусть дебри остаются дебрями. А с его лехта-наставником - главное. – Так вот, я понял, выстроить - заново, из ничего - Зеркало Устоявшегося, из лучших разработок Дома Гэлиад, улучшив и допилив эту сакральную разработку так, чтобы она была работоспособна без поедания кучи времени и людей, и воспроизводима, я считал, это можно... и посадить за нее лехтев, которые знания не упустят - это будет отличный, отличный ответ, который им придется прожевать и подавиться. И это не они будут тянуть загребущие лапки к моим разработкам, а я присвою. Присвою и сделаю гораздо лучше. А они обосрутся. Вот, собственно, ниери Ралица, что мне дал наш глава Службы наблюдения общества, а я схватил. А еще - чтоб вы точно знали, что я не собираюсь убиться об задачу... Я... вот уже как полноправный, собираюсь вступать в брак... хотя бы посвататься, - Тианди договорил - легким. Но подумал, как с лехта неимоверно неудобно. Говорить о с детства привычных основах мира. Где есть Великие Дома и их вечные законы... подкладывающие, кажется, еще один очень глубокий и очень холодный колодец - под простое и лёгкое, на чем он хотел закончить.
- Все равно изумлен. И все равно восхищаюсь, - вполголоса очень внутренним озвучил тогда лехта Ралица. Удивив Тианди - что тот не мог, да и не хотел скрыть. - Я когда-то, когда ты еще не был нашим, говорил о тебе. Что завидовал и хотел родиться тобой. Потому что хочу такую голову и такие руки, - безоружно признался лехта. И продолжил. - Тальхар мне тогда отвечал. Какое говно есть в этих... статусных местах и Семьях. Ну вот я смотрю и вижу - и да, говно. И восхищаюсь, - лехта Ралица оставил пару выдохов и спросил - Тианди запомнил, насколько тёплым. - На Рюй жениться, да? Эс'Хорн. Собираешься?
- Так, - отозвался Тианди. Конечно, Ралица знал. Кто вообще об этом не знал - на Стене-то. И продолжил проговаривать - то, что сейчас наступило... на самое понимание. Наступило и ощутимо давило. - Все-таки она представитель наследующей линии. Которому вступать в полный брак - положено и я не...
И все равно слышал. Как лехта Ралица рядом с этим отзывался. Очень объемно и очень тепло:
- Знаю. И она отличная. Сильная и удивительная. Я думаю, у вас все получится, - это здесь Тианди запнулся: лехта был непрошибаем - и сшиб. Взял вот это ( глубокое и холодное... и должное), что проговаривал Тианди ( лапищами взял, щепотью, как щенка за загривок) и рассматривал. И отпечатывал. - Ну, если это действительно важно, я постараюсь понять. И если что, помни - мы с тобой. Если Хорн потребуют отработать – обращайся. Мы все тебе поможем...
- Отработать? - переспросил Тианди. Не сразу осознавая - Наставник... ну, он серьезен. И все-таки поддразнивает. Еще как слышно было - пока Ралица продолжал.
- Ну, если жена более высокая по статусу... придется зарабатывать свое одно такое ценное, а? - Тианди задумывался. Тианди глубоко задумывался и еще не вынырнул. Когда ему продолжали. - Я благодарен, что вы ответили и понял ваши ответы. Простите, я без разрешения скажу - но какие редкостные дураки. Даже если... но нет, полагаю вас это не оскорбит.
Тианди переспросил. Уточнил жестом, и действительно... оскорбления не услышал:
- Ваши, извините, родичи. Высказывания которых и поддерживаемые законы привели вас ко всем этим мыслям. Ниери Тианди, вы-то точно один из разумных, которому незачем доказывать свою прочность и состоятельность, вы ее нам уже полностью доказали. Я понимаю про интересные идеи, не сомневаюсь, что вы эту... сказочную штуку отлично сделаете... и мы ее отлично распространим, если она правда подойдет для имеющихся задач, - потом Ралица отряхнул ладонь, закрутил пальцами спиралью невидимый гвоздь - четко видел Тианди - сначала в одну сторону, потом в другую - слышно выдохнул и высказал. - Но пытаться перегнуть вас для бестолковых рутинных действий, это землю копать - высокоточным верхним измерителем. Все сломается. И он и земля.
- Да, - вдумчиво подхватил Тианди. Приятно было. Отдельно того, как лехта попал. - Отчасти именно так, ниери Тианди. Я очень рассчитываю, что очень много что... сломается. А я... как показал опыт, - и он преувеличенно четко обвел жестом - и комнату, и передающий и лехта заодно, - оказался очень, очень прочным. Я им еще поминальную аллею выкопаю. И цел останусь – подавятся.
- Пожалуй… готов подтвердить – вы можете, - вдумчиво вернул лехта Ралица – так, на самом дне чуть-чуть поблескивало – весельем. И растаяло. – Я понял, зачем вам это нужно, и не могу вам возражать. Но будьте осторожны. Будьте очень, очень осторожны. И помните, что мы вас ждем. Прямую связь с возможностью вас выдернуть вам пообещали… и я еще раз выбью. Нам понадобится.
- Конечно, буду, - очень серьезно отрапортовал Тианди. – Я собираюсь жить и жить долго. И вообще жениться собрался… - на последнем он все же сбился на блеск насмешки… Получилось.

@темы: сказочки, Те-кто-Служит, Тейрвенон, глина научит

---

на полях всего происходящего

в общем я преизрядно задолбан всем этим окружающим, но поскольку нести фигню и увеличивать энтропию приходится по работе не есть внятное дело, то только мрачно пошучу - кажется, перед нами легальная продукция

с матерком

той ебаниновой фабрики, чьи утечки мы некогда поминали с другом-соавтором

в общем, в ближайшее время хочу собрать себе то, что я хочу сделать и где побывать, когда вся эта херня кончится. патамушьта
а еще если мне не отожрут нафиг голову, поскольку понятное дело, никакой недели каникул мне никто не обещаль я постараюсь тут обеспечить дорогим читателям, что почитать.
ну а кто читает наше файское, ходите в паблик. там потихонечку появляется в основном всякое старое-доброе и не очень. он, напоминаю, тут

ну и да - прорвёмся

@музыка: ...так потушите поезда, дайте машинисту стакан, уложите его спать - ну что ему ловить в эти дни

@темы: интересности, Тейрвенон, житейские мелочи

---

ссылка

на текст "Любовничков" на СИ целиком
samlib.ru/editors/a/arharowa_j_l/lubovnichki.sh...

на автор.тудей позже положу тоже

@темы: сказочки, Те-кто-Служит, Тейрвенон, файские сказки

---

травматичное профессиональное подгорание вокруг текущей ситуации

- всё ещё шипеть плеваться ядовитыми слюнями в исторгателей благоглупостей типа о! удаленка! карантин! вот теперь-то вы поделаете все, что откладывали в долгий ящик или просто потупите в интересные книжки и сериальчики
бедный оборзеватель туротрасли, на которого навалился террорист завал задач, и это еще дражайшая редакция при всех их загонах в прекрасное время типа 11 вечера ставит новости самостоятельно, смотрит на них как на вконец офигевших.
с книжкой я правда все равно нахожу время потупить - но ёпрст - удаленка и каникулы мягко говоря не синонимы!

- а еще простите, но восхищают поборники социальной справедливости, которые исторгают "вот теперь сдохнет ваш туризм и будут все жить как мы простые люди". мне просто интересно, эти няшные котики имеют представление, сколько этих простых людей по всему нашему шарику таки да, работают на оный туризм. прямо и косвенно. в том числе в местах, где другой работы нет от слова нихуя.
я если чо имею. десятки миллионов.
ну впрочем да, это не люди, это пиздуховные цывилы, йа понимаю

фсе

@темы: яоченьзол!, трудо выебудни

---

и третья номер два часть

сказочки про пакостных любовничков. начало ниже)
стремная деревенская НЦа

Только не успел он рис доесть. Ни собаки не гавкнули, ни люди не сказали - так вошёл в их дом старший Семьи Туй. Глядишь тот кухонный мальчишка, которому уважаемый Тьё велел за банщиком У сбегать, чем дело пахнет - верно почуял, не назад, а к старшему Семьи побежал, как обговорено было. Всей кухней, надо думать, потом обговорённое делили.

Так, а вы подумайте? В ряду Всех Цветов ни о ком не молчат - долго ли там продержится, где живёт-скучает такая супружница?

дальше?

Что и так рада будет, и этак, и двоих-то принять не прочь, а больше того – и вино прилагается недурное, и закусить не только ее прелестями можно. И сама собой еще хороша. А что красавица из трех раз и одного довольна не бывает – а то ж, и про это говорили – так кто юнец бестолковый, думающий вот тем, что ему рано или поздно откусят – такого только таким вступлением раззадоришь.
Пошли толки по рынку – как не пойти. И как огонь в соломе – с веселых углов да до верхних рядов докатились. И главе Семьи Туй в уши прилетели. Не сразу – не больно-то он к беспутным дармоедам прислушивался, к тем рядам, где ерундой торгуют, на ветер деньги тратят – но рано или поздно долетели. И еще бы, разозлили его. Это ж стыд какой – на свет дышать произвести такую дуру, у которой последние мозги стекли - туда, где об разные стручки что-то чешется-почёсывается? Ладно бы только чесалась - чего в торговом деле не бывает, всякое водилось, и без таких жён не обходилось. На двенадцать добрых семей одна уж какая есть придется, а еще среди двенадцати такая прорастёт, что духам жемчуга на радостях отнесешь, что в твоей-то мир и порядок.
Знал, глядишь, старший Семьи Туй, что со старшей-то его дочерью добрую семью только при великой милости духов построишь, только ленивых и вздорных все добрые духи, как говно, облетают. Но не ждал, что даже она вот такую дурость учудит, что хоть весовой гирькой для меры позора всей Семье становись. Ладно бы чесалась об кого попало, всякое в жизни бывало, всякое люди потихоньку обговорят. А надо ж было так громко и бестолково, чтоб об этом на рынке последняя зачуханная крыса и та знала?

А дальше тут ведь дело какое выходит. По обычаю-то дрянного потомка и вправе старший Семьи на путь наставлять, чем выберет - а только ведь сам, своей рукой сбыл гнилой товар, свадьбу сыграли - весь город видел, семья состоялась. Не его теперь дело, не его право разбираться стало – сам признал, что выросла, некстати сказать, наследница, состоялась. Теперь по праву старшего если бы наставлять стал, как следовало - втрое по всему городу заговорили. А разговоры, и те, где все рады поплеваться, поржать, да еще сорока десяткам рассказать - гибель это в торговом деле…
Но что было – то сходил глава Семьи Туй, дочь-то навестить, без приглашения. Врать не буду, не знаю - встретил ли он там лишних гостей, как хорошо палкой гнал, да чем, значит, старшую свою пообещал так удовлетворить, чтоб навсегда запомнила - не знаю, так и не скажу. А вот что точно говорил - на рынке-то знают – но тихо-тихо. Так сказал - что хоть визг, хоть писк еще по рынку пролетит, как дура вот эта несуразная веселиться изволит - старую усадьбу он, волей старшего Семьи, себе вернёт, а кому за тишиной в первый сон, второй и между последить найдётся. А заодно и в ряду Всех Цветов кому в очередной раз порядок навести - со стражниками вместе. На тихую жалобу верных людей из стражи-то городской есть кому отозваться, кто ж не любит такого веселого и денежного дела?
А если визга-писка не услышит — это старший Семьи Туй, как я думаю, продолжал - то пока он не плюнет, подождет срока. Его дело потом начнётся, как уважаемый Тьё приедет. Вот уж в том, что с хорошими вестями и с прибылью - он не сомневается. Вот как вернется супруг-то, уважаемый Тьё, как примут его хорошо, накормят, напоят, да слова поперек не скажут – он, старший Семьи Туй с ним на новое утро и потолкует – о том, что в доме было. Чтоб от своих людей услышал, а не от тех, кто ему в уши насрать рад будет. А дальше уже пусть уважаемый Тьё решение и выносит.

А уважаемый Тьё посмотрел, старшего Семьи Туй садиться приглашал, кухонной матушке велел, чтоб еще рису принесла гостю, а если булочек как в нормальных домах заведено, варили, так и булочек. Да и вина пусть поднесет, и ему и гостю. Разговор-то будет несложным, но из тех, что раз-другой сдобрить не помешает.
Тут не то что Старший Семьи Туй, но и старшая его дочь, супруга уважаемого Тьё, в изумлении замолчали и столько молчали, пока кухонная матушка еду не принесла и вино. Отпил вина уважаемый Тьё и так сказал:
- Всё я услышал, уважаемый второй отец мой, и вот, что хочу сказать и с вами обсудить. Дело моё, с которым я на юг ездил - богатым садом станет, я вам обещаю, богатым - как небесный, с зернышка горсть жемчужин принесет. Не потяну я никак ни садить тот сад, ни удобрять - от того скажу я вам, как достойному старшему родичу - не могу я и подумать о том, что разрешает мне закон на недолжное поведение супруги моей отозваться, брак расторгнуть и в её родную Семью с чем она заработала, отправить. Семья Лим и Семья Туй вместе втрое больше дел сделают, а если кое о чем новом договоримся, так и в шесть, всё к общей пользе.

Благодарно поклонился ему старший Семьи Туй, пригубил вино, сказал только:
- Перед добрыми духами и перед предками, ничего бы я так ни желал, лучший из моих сыновей, чем продолжать с вами работать. Но что делать с тем, какое недоразумение между нами случилось?
- Разве случилось между нами недоразумение? - ответил ему тогда уважаемый Тьё. - Весь рынок, как ни прискорбно мне, знает, не благоволят мне за что-то добрые духи и предки: столько лет я прожил в браке, что, хоть спросонья взгляни они на меня, уже бы первенца учил - не как нож держать да на счетах считать, а куда быстрей бить и кого не должно обсчитывать. Но все знают печаль мою: пуст мой дом. И что по всем лекарям пути решения той печали я искал. А дальше, чтоб весь все столицы по всем берегам слышали, не только наш рынок, так продолжу: если грустно это мне, занятому делом, сколь же печально это супруге моей. Позволительно ей было и в отлучке моей попытаться воспользоваться разрешенным законом... в меру разумения своего... скажем, затуманенного печалью. Так я решу. И ни на шаг, ни на знак не отступлюсь от того, что велит мне закон - если бы я это разрешение дал.

Печально весь говорил это уважаемый Тьё, а старший Семьи Туй дивился сначала заметно, а всё потом заухмылялся, с кухонной матушки еще вина потребовал. А супруга уважаемого Тьё так всё молча и сидела, думала - всё по её будет.
- Раз моя супруга так решила, так я и не отступлюсь и подожду: если с урожая до урожая видно будет, что понесла она, выращу и выучу дар богов и добрых духов, как свою родню, а если кто в установленный срок её с этой целью пожелает и еще навестить - пусть по порядку и закону в родовом храме да в канцелярии города и квартала регистрируется, - тут уже смеяться стал старший Семьи Туй, едва вином не подавился, уважаемый Тьё напротив же, показывал, что как бы не всем лицом грустит. - Если ничего и в установленный срок не выйдет – зря мы делали, что было, не вышло у нас семьи перед Небесным дворцом и предками – отпущу я супруге мою усадьбу над Золотой рекой со всем достойным содержанием выделю ей отступного. Не обидит ли это вас, второй отец мой?

Лишним было это спрашивать: тот уже свои пару слов кухонной матушке шепнул, уже копчёное свиное ребро к вину грыз, посмеивался и так потом сказал:
- Вижу-вижу, не взять тебя в торговом деле, как выкрутиться знаешь. Думал я, думал, голову изнутри мыслями натер, никак не мог сложить, как эту историю решить без обид и без вреда для дела. А ты и не почесавшись, разобрался. Встанем сейчас и пойдём в канцелярию городскую, кому слово сказать - знаю, для всех печать будет, а там и в родовые два храма. А ты, - это он на старшую свою глянул, - сказал бы, глубоко кланяйся, только на тебя и плюнуть тошно. Одевайся иди, платья пересчитывай - не в родном доме мне умереть, если не скоро их тебе складывать в сундуки придется.

Та-то может и не поняла, сначала. Только надо думать того раньше крепко ей Старший Семьи объяснил. Что, значит, в жизни предстоит. Тем, кого из одной Семьи опозоренным выставят, и самый слепой из продажных судей скажет - за дело, да и в прежнюю не примут; а на руках-то - ни дела, ни имени… Что вот только в похоронную канцелярию нижним чином; глотка-то есть, таки голосить научится.
И вот не раз я уже скажу, такой родилась старшая в Семье Туй, что всё, чем люди думают, не туда, куда надо, утекло. Как ушли, значит, муж ее с отцом ее, так думала - все ещё по её будет. И муж там почешется, тут поскребется, да простит - куда деваться ему? А если и денется, так вроде сам разрешил, найдётся ей, кого позвать, с разрешения ведь, чтоб чесали ее и гладили, где ей надо, а там сроки назначенные долгие, с урожая до урожая, как-нибудь да решится...

Только всё не по её вышло. Вы того порядку не знаете, о каком уважаемый Тьё заговорил-то. Когда такая беда пришла, чтоб один супруг к другому кого чужого пригласил, детей-то заделывать, да чтобы через канцелярию всё оформил. Закон ему позволяет дальше, и не просто позволяет, прямо предписывает, в печаль да воздержание удариться, предков спрашивать, что наделал он такого, может, укажут ему, какому доброму духу чего принести, чтобы, значит, и это дело удалось и самого чтоб беда попустила. А тому, кто прийти-то - в чужую кровать - рискнёт - тоже вот радости мало. Редкий человек за это берется, редкий и проверенный. Это не об богатую бабёнку втихаря почесаться - регистрируйся, значит, честь по чести, у ворот-то дома стражники городские встают, чтоб в деле зарегистрированном никакого недолжного не допустить, ходи припечатанным. А то глядишь, и свои же предки такому пришлому на затылок плюнут: родился, дурак, чужие поля засеивать. Того же, кто о деле том сам заговорил и в паломничество пошел, тоже – в свой черед весело вспоминать нескоро рискнут – сам рискнул сказать, что беда, сам к добрым духам да обитателям Небесного дворца советоваться пошел. Про такого худым словом вспомни – и про всю его родню заодно, хорошо на жопе если чирей вскочит, а ну как червь на полях?

Думаю вот я, уважаемый Тьё-то хорошо закон соблюдал. А что б ему родные места с родовыми храмами и святилищами не навестить, да по другую сторону хребта к Красной реке не съездить? В свободное-то время от храмов да советов - там и старые свои дела навестить, не разленились люди на местах, и в шёлковые края над Красной рекой наведаться - лучше и придумать нельзя. А остальным что сказать - закон соблюдает, благочестив, предписано, языком болтать - себе дороже.

Не побоюсь ещё, от себя скажу - ни ласточки не чирикали, ни ящерицы ни шелестели - как ни редко бывал он в доме, слышала не раз его супруга, старшая-то дочь Семьи Туй, как пыталась подольститься да почесаться - как ни пробовала шелка да притирания, вдруг польстится? - что уважаемый Тьё исполняет должное и предписанное, по всем правилам и печатям, что велит - сожалеть и не прикасаться. А что грустит-скучает, так где ж её десять, что как говорила за порогом караулят? А этой-то, старшей Семьи Туй, куда ей деваться было - если всё уже: прописано знаками, красными печатями припечатано - и среди живых взыщут и среди мёртвых нагонят. А вы думаете, с чего люд-то здравый не охотник с канцелярскими дела иметь? Это одним отшельникам на все печати тьфу, свой у них закон, по-своему и спросит.

А что дальше было? То, разумеется, что не забеременела та бабёнка, куда ей. Ни на четвертую луну, ни на шестую. И то: небось, пока об дураков разных почёсывалась, думала-старалась, чтоб минуло. А дураков-то из-под печати к ней приходить и не нашлось. Дальше, как закон и говорит, пришлось ей уезжать. Три возка, это по городу говорят, собрала, ехала - песни пела слёзные, все собаки выли. А ещё говорят - стражники по бокам провожали. Вполголоса сплетничают ещё: всю-то ночь перед тем пыталась та, значит, то к уважаемому Тьё подольститься, чтоб передумал, то срывалась-грозилась, что жалеть уважаемый Тьё обо всём, что с ней сделал, будет двенадцать лет, а потом еще двенадцать раз по двенадцать. А уважаемый Тьё что – знал, надо думать, что пожалеет день-другой, больше о том, каким дураком сам был. А дальше и жалеть некогда будет.

А там и найдется, кому порадовать. И нашлось, конечно же. Тут разное по столице говорят, а я вот так расскажу. С самого начала дело-то думалось. Тогда ли, когда шли они из городской канцелярии, днём ли другим позже, так сказал уважаемому Тьё старший Семьи Туй: "Был ты вправе, второй сын мой, всё родство наше порвать, перед всеми людьми – от дворца до предместий – меня ославить. За то, какое недоразумение я вырастил, да еще женить на этом тебя решился". "Я запомнил: вы меня предупреждали. Сам купил - сам расплачиваюсь, а доброе дело об дурную голову - что портить, вовсе ни к чему", - возвращал ему уважаемый Тьё. Считал Старший Семьи Туй, на пальцах считал-пересчитывал, дальше так говорил: "Что я говорил - то дело прошлое, что ты и именем рисковать готов и под печать пойти - то дело сегодняшнее. Не забуду я этого, считаю себя должным и долг верну, как только смогу".

Отбыла, значит, старшая дочь Семьи Туй в усадьбу над Золотой рекой. День за днем шел, все, что нужно, отправляли ей, словом не вспоминали, ни дурным, ни добрым. Да и оттуда пока вестей не приходило: жалобы-то простым людям - сначала написать решись, потом того, кто напишет, найди, потом изложи, потом урожая жди, чтобы ту с обозом в столицу отправить... Так вот тихо еще урожай минул, а там и самый старший праздник подошел.
Зван был на тот праздник уважаемый Тьё в главный дом Семьи Туй, зван, как не прийти. Вином угощали, копченой свинины не жалели, похлебка с яйцом и крабами вовсе как вода была. Процессией прошли, гимны спели, всем алтарям поклонились, а как же. А тут и вечер настал - и - кто бы и подумал, как само по себе так случилось, что оказались рядом да наедине уважаемый Тьё и младшая Семьи Туй, старшая сестрица Мию.
А дальше - что сказать. Хороший был тот старший дом, ласточки под крышей, всякие птицы в саду всегда жили - вот и рассказали. А там, я-то думаю, по правде, через дымоходы да норы ветра - там не полдома, так треть, что надо, знающих, подглядеть-то старались.

Первым-то больше посмеялся уважаемый Тьё, что прямо как молодых их оставили - проверять да присматриваться, стоит ли Семьям вместе сходиться. Посмеялся - да и извинился первым - неудачная тема-то для беседы вышла, и он в своё время сокровище выбрал, едва жив выбрался, а Мию-то и вовсе не стала выбирать.
Предложила тогда старшая сестрица Мию уважаемому Тьё вина им обоим налить и так заговорила: "Поначалу никого я не искала, потому что никто, кроме тебя, нужен мне не был. Грустно было, обидно, уплыло: теперь и ты не очень-то нужен, дело есть, дела много, на первый сон, на второй и на полуденный есть, о чем подумать, что дальше сделать. Одна беда: есть то, что одна я никак сделать не смогу. Хорошо дела идут, а пора думать: делу-то наследники нужны. И не один, а два хотя бы - тому делу, что всегда у Семьи Туй было, что я подняла... Что вот ответите, уважаемый Тьё?"
Подумал тут, подумал уважаемый Тьё, со стороны на сторону посмотрел. Для начала так сказал, заулыбался: "Только я снова привык, что ушёл из дома, пришёл домой - ничего не меняется, нет в моём доме того, чего я не знаю. Только я снова привык, что и первый ночной сон сплю, и второй сплю целиком, а захочу и в полдень никто вздремнуть не помешает. А только ваша правда, дорогая сестрица Мию, делу-то наследники нужны. И никого ближе нас нет, чтобы тем делом заняться, - посмотрел, видно было - рада была Мию его услышать. Дальше так сказал. - Только по всему же рынку теперь известно, что не складывается у меня с наследниками ничего. Все святилища объездил ведь". "Можно подумать, вы о наследниках думали тогда, уважаемый Тьё, - рассердилась Мию. - А я вам так скажу, что весь мир всякого рынка больше. А по всему миру говорят, не всегда должное дело, что из Небесного дворца на землю слетает, себе место сразу находит. Но всегда находит, и всегда сбывается. Долго и я своего ждала, и что не зря - подтвердить сумею. Не меня ли предки год за годом спрашивают: ветер, что ли, нас вспоминать, цветы приносить, будет. Да и вы - так скажу - не зря же вдоль всех рек прошли. Так должно быть и с нами так будет".

Улыбнулся и на то уважаемый Тьё, видно было: хорошо в деле свитков-то с премудростью поработала сестрица Мию, гладко излагает, всем изложит, а там и детям передаст: ни в деле, ни в слове своего не упустит, и вдвоем прогребет, и одна выплывет - что еще уважаемому торговому человеку от супруги надо? Это вот дальше и сказал. Дальше поговорили уважаемый Тьё с младшей Семьи Туй, сестрицей Мию, как один уважаемый со своим делом с другим - что и как в доме будет, кто в работе поможет, да кто еще служить в доме нужен. И так договорились, а там, слово за слово, и как мужчина с женщиной поговорили. Что скажу - и порадоваться успели, а если и не выспались - не пожалели.

В доме-то поутру все знали, и еще больше, чем я вам сказал. Все знали, все обрадовались. Старший Семьи Туй, когда уважаемый Тьё младшую Мию супругой назвал, поклонился только. А потом - как Старший - пожелал, значит, своему второму сыну во второй раз-то не промахнуться.
Так вы, наверное, и поняли - если речь о внуках уже была - ничуть он не промахнулся. Не только Каноны хорошо читать умела младшая Мию, но видно - нравилось добрым духам и предкам, как она читала. Всякое слово знала, всякий инструмент под всякую руку находила, чтобы шло всё, как ему должно. Даже когда жара лежит и дети плачут, а дело своего требует, третья мастерская тоже растёт. И плодовита она оказалась, как хорошее поле - урожай за урожаем шел, каждому делу наследник в свой черед появился, и еще один, про запас. А внуков я вам и не пересчитаю. Одно скажу - три новых дома с той поры Семья Туй и Семья Лим только в Северной столице возвели, ни в одном не горюют.

А усадьбу вот ту, которую старшей-то Семьи Туй выделили, бывшей той супруге уважаемого Тьё, потом уже, в одно сухое лето, потом уже, целиком разобрали, целиком и лес сплавили - подешевле, на дрова небось. А то - что хорошего в таком доме будет?

А что было в том доме было? Что было, то люди болтали тихо, пока старшая отшельников тетушка Хыай всем потом не рассказывала, это ведь её история.
Признались ей тогда, в Семье Туй: жалобы-то шли - от людей той усадьбы, и даже от тех сельских людей, кто там рядом жил, рис растил, фрукты растил, да свиней на ярмарку сгонял, а там принимал-обихаживал. Шли себе и шли, в Семье ли Туй, в новой семье своих-то дел было невпроворот, где уж мелкие жалобы разгребать. До дрянных случаев, недолжных-то смертей, не доходило - тут-то вмешались бы.
А если какой деревенский балбес или какой задорный гость мимохожий польстился хозяйку, по приглашению ее, где погладить, где почесать – а потом ему с палками объяснят, что не так он, не этак – так что жалобе ход давать? Бабёнка-то дурная, а того-то кто просил вслед за своим источником неприятностей бегать, головой не думать? И то ж: сколько та в усадьбе горевала, никто не скажет, а отгоревав – так за старое взялась.
Но тут я вам скажу – сам не знаю, с умыслом ли, без умысла именно в ту усадьбу над Золотой рекой старшую-то Семьи Туй жить отправили. И сейчас там зря человек не ходит с другого берега, с верхнего мыса у старого тракта. А в те-то времена тихое, глухое место было. Лодки по реке мимо плыли, у плотин не приставали, часто не ломались. Только развлечений в том краю было, что свиная ярмарка.
А народ-то местный, какой со свиньями и с кожами работать привык, сами же понимаете, в чём его ни мой, чем его ни смажь, всё одно говном свинячьим пованивать будет. Тут вот небось кто из вас, вон тот, что на левом весле от работы отлынивает, дальше если подумает — вот наш бы плот сейчас к берегу у такой усадьбы пристал бы, так на него бы не пожаловались. Знаю-знаю, за что последний раз-то бит бивал. Для науки скажу, я человек добрый, потому бабёнки такой тебе на ночь может и пожелаю. Чтоб ты и туда и сюда и до мозолей, а поутру тебя палками поблагодарили. Вот тот же, пожаловался бы.

На свиную-то ярмарку, я не забыл сказать, весело было, разные люди туда торговать наезжали, только там и сам Старший-то Семьи Туй наведывался, следил, чтоб в самые торговые дни всё достойным порядком шло, а дважды следил, чтоб разговоры не ходили. Вот за этим, ничего не скажу, уследил.

Уважаемый-то Тьё и младшая Семьи Туй, старшая тётушка Мию, конечно, не наезжали, когда им было. Если один наследник второго догонял, а дело своим чередом шло, да так, что надежными людьми порой подпирали. Вести о том, как теперь та семья поживает-радуется, надо думать, в усадьбу, бывшей супруге доходили: птицы доносили, рыбы приплывали, люди, злым её нравом умученные, злословили. Рада она не была, еще бы, - так и чернела с ярости, от обиды желтела, где не надо заострялась, где не хотела - облезала. До того, небось, за десяток урожаев дожила, что жаба из реки посмотрит, скажет - зря про меня люди говорят, бывают пострашней, а я красавица.

А жалобы, что бабёнка эта, старшая Семьи Туй, год другой и попыталась черным колдовством заняться – те старшая отшельников тётушка Хыай тоже в том доме слушала. Так в той деревне людям рассказала: там не посмеялась, неудобно перед всеми было – здесь я чарочку выпью, похихикаю, вторую опорожню – в голос посмеюсь.
Как сказала, так и сделала. Посмеялась недолго, а потом вот что сказала – не смеялась: "Повезло людям вашей деревни. А Семье Туй так втрое повезло. Если бы вправду хоть немного дурного колдовства та бабёнка умела, не показывалась бы она по смерти дуракам - в украшенной беседке да вся податливая, так показывалась бы - тут бы ни крепкий не выскользнул, ни умный не уцелел. А уж если бы отъелась и до кого хотела добралась... Копать нам потом, не уставая, на дрова всем Семьям сбрасываться. Так что пусть, что хотят, рассказывают, я же, старая Хыай, здесь порадуюсь только – не было: и жила та дурой и померла дурацки".
Поглядели на нее тогда все люди той деревни, подивились, но это ж отшельники, смерть чаще жизни видят - сгрызла тётушка Хыай креветку-другую, еще вином запила, стала дальше говорить: "Разве вот что я просмотреть могла, глубоко-то разматывать не стала, что лишний раз границу мира по волоконцу дёргать, там, где свежие заплаты? Никто не спрашивал и я не спросила, а может и разозлились хорошо той деревни люди, того дома услужающие, да и испугались. Что ж им делать – если такая злая да ненасытная госпожа им выпала, день ото дня злее - и на тебе, вовсе о чёрном колдовстве заговорила? Выбрали кого подурнее, одели как почуднее, что говорить - или подсказали, или своим умом дошел... - задумалась старшая отшельников тётушка Хыай, крепко задумалась: пальцами по палке настукивать стала. Молчали люди. Дальше так, тоже вслух, сказала. - То ли со свету сжить хотели, то ли напрочь опозорить, так кто ж знал, что она такая дура будет? То ль своим умом, своей дурью дошла. Я своё дело сделала, до нужных мест докопала - и ушами на старой своей голове и всей этой головой скажу и ручаюсь: не было там чужих людей, никто дрянной смертью ни прямо ни сбоку забрызган не был. И там копала, и по деревням нюхала-ходила, не учуяла. А, и ладно: окрепнет место, буду рядом - я или кто из моих - покопаю. Рыть придётся: живые-то померли все небось..."
Сидела старая Хыай дальше, снова по палке стучала. Ждали люди. Не сразу тётушка Льын осмелилась: "Может, я вам, сестрица Хыай, пока вина подолью, пирожок положу - и вы нам про то, что было, расскажете? А про то, как оно могло бы быть, потом подумаем? Отсюда-то не дороете, надо думать". "Ваша правда, сестрица Льын. Подливайте. Не дорою, - отпила она, да еще раз взвесила. - Может, и сама дошла. Старая я Хыай, знаю я, где кончается Красная река, и где Жёлтая, и где Мраморные горы кончаются. Вроде даже где мир живых заканчивается и откуда в нём начинается не то - учила-учила, что и поняла. И только дурь человеческая удивить умеет: вроде к самому дну подошла, нельзя же глубже - а нет, раз за разом ни конца, ни дна не найти ей".

Так старшая отшельников тётушка Хыай прервалась, а дальше вот как досказала. Вокруг бабёнки-то той, старшей Семьи Туй в той усадьбе уже мало кто от ее алчущего цветочка-то наслаждения целым ушел. Даром, что письма в Северную столицу исправно писала-жаловалась, порой стихами, как страдает она покинутой, и как не греет ей ложе тот, кто греет. Мало кто довольным уходил, а никто не миновал - что захожий, что услужающий, что молоденький, что подсохший - надо думать, и девок не миновало, да что там - в описях, так рассказывают, даже специально наученные собачки упомянуты... Вот про ручки от мётел, ножки мебели, да горькие дыни в огороде ничего не скажу - не жаловались.
Но вот как-то пришел день и свиная ярмарка началась. А ярмарка — это, кто знает, тот знает, не только для тех дело, кто там себе собрался полтушки поросёночка от богатства-то прикупить. Тут кто с дорогим зверьем дело-то имеет, сходятся, и всяких людей много. Лёгкой поживы любитель на бегах застрянет, думает со свиньей за плечами уйдёт, а как бы без пояса не ушел. А из дельных, вот как старший Туй да его люди - те и своих оглядят, и с соседскими потолкуют, где какую свинью прикупить, чтоб своей породе добра добавить, а там и где какую из своих свиней с соседским-то кабаном свести, за должную долю будущего приплода и другую установленную плату.
В ту пору, значит, не просто из-за гор, а прямо из-за самых снегов и перевалов один из хозяев такого кабана-то и привез. Такого, что сразу прибыль старший Семьи Туй учуял, лучшие из свинских-то стойл каменных товару того купца отвёл и самого его не обидел. И на общий пир того хозяина позвал. Где и старшая-то дочь Семьи Туй была - подбелилась, да в шелка завернулась, как есть красавица, петь горазда осталась, а если кто из гостей вдруг и увезет - кто бы горевать стал?
Только песни петь сам тот купец умел не хуже, только о делах торговых. Свой товар расхваливать, а своего кабана-то вдвое. Что и кожа на нем - никаким копьем не пробьешь, и мясо - с толком приготовить, в Небесном дворце подать не стыдно... А главное, с чем привёз-то - в случке-то значит, с ним любого зайца не сравнить, где свиньей охочей запахнет - так тот и готов, и неудач с ним не было - где восемь, где двенадцать поросят потом рождались, все круглые, все жадные, все до полного веса доживали, а кого съесть выбрали - в тех всё съедали с радостью, кроме визга.

Он-то песни пел, старший Семьи Туй сговаривался, а как же, говорил, что хороший случай гостя привел, хорошо, что ярмарка запоздала - есть, стало быть, под его героя свиньи – и прочные, и жирные, и охочие как раз впору. Выбирал-торговался, а приглядывать успевал - что тот-то песенки поёт, а старшая-то его подпевает. Примечал да думал, небось, уж особенно когда старшая-то его высокую обувь-то надела и смотреть зверя потянулась - а что ему было думать? Нам не рассказал, а как же. Я так думаю – думал старший Семьи Туй, что за все ярмарочные дни, глядишь, старшая красоточка норов свой да дурь показать не успеет, довольным останется гость - хорошо; а если в возок ту посадит, да за самые снежные горы увезет - втройне хорошо. А там если и свиньям скормит - Семья не услышит, в суд не подаст.

Так вот и уехал по делам своим Старший Семьи Туй в тот вечер. Ярмарки-то дело такое, там договорись, тут попируй, там угости, где придется вином смазывать, где серебром, да сам при кошеле и трезвым останься. Следить не следил, никто теперь полной правды не скажет - перепало тому гостю с кабаном поначалу-то от той красотки щедрот, не перепало ли. Сам он всеми клятвами клялся, что глазами смотрел, руками трогал, глубже же не лез; старшая Отшельников тётушка Хыай говорила: лез, и как не полезть, иначе не хватило бы ее-то, при всех сожранных, такие хоромы строить.
Точно, что оба вспомнили, что в разговоре-то старшая-то дочь не молчала. Спрашивала, любопытствовала, как значит, кабан-то этот работает, точно интересно ей было, да значит с какой свиньей-то сводить его собрались. Думал старший Семьи Туй, глядишь, щебечет, торговца завлекает, беды да выгоды подсчитывал. Не туда считал только. Торговцев-то глядишь бабёнка навидалась, а тот вряд ли был и молод и хорош, больше из тех, что раз-другой почешется, да уснёт.

Ну что томлю - потому что врать не буду. Если тут сама старшая отшельников тётушка Хыай, спотыкается, о дури людской вспоминает, да еще раз размотать думает, что с чего там было – куда мне, рассказчику?

Кто ж, хоть немного чего в голове имея, подумал бы, что не на торговца бабёнка льстилась? Пока ходила, шелка замарать-завонять не жалея, пока поспрашивала про что за свиньи, да какая в охоте. Вот я вам скажи, что не на хозяина, на кабана его та льстилась, так и вы мне не поверите.

А вот так и было. Вот не я один, сама старшая отшельников, тётушка Хыай понять не могла, с чего это бабёнке в голову взбрело. В ночи пройти, у свиньи в охоте чего надо почерпнуть, себе что хотела смазать, да к кабану-то тому в оградку и пойти да задом-то к нему и подставиться. Да и самой старшей отшельников жители деревни поверили не враз, а как поверили - так и не знали, забавляться или плакать. Старого ли купца из-за гор бабёнке не хватило, обида ли ее разобрала, любопытства ли дурного хватило? Что дури в ней навалом было, тут и спору нет - отборной дури, с какой раз в полный круг лет едва родятся, а как станут чаще - тут миру и конец придёт.

Только всё-то так старшая Семьи Туй и сделала.
А что дальше было? Я б сказал, то только тому и спрашивать, кому свинины из милости раз в году треть миски перепадала, и та - хрящами да кожей. А нет, и до старшей Семьи Туй не дошло - а Семья-то вроде со свиней начинала и дела того не бросила, а вот на тебе. Да то, что хороший кабан - и веса немалого, и обхождения какого есть, самого свинского, а елдак-то у него, это поговаривают, здоровый-то здоровый, но мощный да щетинистый - не от радости свинья-то орёт, когда ей засаживают... Треснула та бабёнка да порвалась. А пока люди на свет поспели - так и вовсе померла.

Я так думаю, долго потом старший Семьи Туй добрых предков благодарил, что в лучшем стойле люди все как есть - верными были, молчаливыми. Если не всплыло дела того вот пока Хыай его раскапывать не пришла. И сейчас не знаю я - что, спрашивать что ли отшельнику-то? - с какими, значит, лицами старший Семьи Туй да тот купец смотрели на это дело, и что судили-то поначалу. Хоть что судили - тут несложно сказать, всякий прикинет. По закону-то тут такое дело, канцелярию звать, с дознавателями, чтоб рассудили - чьей вины больше, кто кому что выплатить должен и какие взыскания понести.
Только ясное дело - последнего ума решиться, в таком деле-то канцелярских крыс позвать: ясно будет, оба виновными окажутся, чтоб оба из трех мер заработанного - две и еще пол-мерочки в бездонные канцелярские карманы отнесли. А то еще к каким взысканиям предпишут, мало, что палкой по своей спине за чужую дрянную смерть да много раз получать - кому ж охота? Так это ж на каждом углу бумагу вывесят, с трёх площадей да со всех мостов всю историю проорут - хозяин-то кабана, может, и за горы уедет, а старшему Семьи Туй со стыда прямо там помереть дешевле выйдет.

Толком так никто и не знает, на чём и как они сторговались. К тому-то времени, как старшая отшельников тётушка Хыай это дело раскопать пришла - не только старшему Семьи Туй, но и уважаемому Тьё уже их цветы в поминальном саду высадили, какие и пересаживали уже. Старшая бабушка Мию что-то говорила, только ей самой ой, не сразу ту историю рассказали, да и кто знает - сколько от неё.
Старшая-то отшельников тётушка Хыай, что кость к кости собирала, то так рассказала: сговорились два торговца-то, людей своих, чужих и молчаливых, собрали, утром тихо, за забором, яму рыли, во время ничейное, полуденное, в самую жару, как была та бабёнка, так словом не вспомнив, прикопали и утоптали. А торговец тот, надо думать, быстро обратно за горы свои поехал. Хотя если выпадет вам везти свиней иной раз - каналом-то больше белокожих везут, круглых — это вот та самая порода, что у нас с того кабана и завелась-то. Без убытку, глядишь, сторговались.

А ярмарка ничего, своим чередом закончилась. И никто о старшей Туй не вспомнил до Старшего праздника. А может и потом не вспомнил бы. Люди-то на том месте мереть не сразу стали. И канал там еще не строился, и стойла стояли, крепкие же, каменные... И, это уже старая Хыай говорила, поначалу вот как в той деревне, с которой наш рассказ начался, мало кто задумывался - что люди-то поблизости не в черёд мрут. Помер под какой ни на есть крышей, под тем самым забором, человек какой неведомый, оборванный, что аж без пояса - ну, может срок ему настал. Скотник какой свинарь из водостока в полдень всплыл, уж не булькая, так вон, на поясе бутыль, это теперь в ней вода, а до того, глядишь, такое вино было – немудрено оступиться да башкой о камень...

Долго так думали, тоже ведь. А вот в один день-полдень один старый человек, тоже из услужающих, сколько было разума в себе нашёл. И те, к кому он ввалился, кое-что промеж себя рассказать сохранили, потом и до старшей отшельников донесли. А кое-что и наружу уплыло.
Был тот старый человек как бы не из тех, кто ту бабёнку-то, старшую из Семьи Туй, то ль в тот день живой по свинарнику водил, то ль потом закапывать помогал. Знал он, в чем дело-то. То, говорил, и помогло...
А было, что пошел он, не в черед да на ночь, свиней-то приглядеть, беспокоились они, и ещё бы. Рассказывал, туда проходил, корыто было и лужа рядом. Спиной повернулся, три шага мимо прошел, а сзади как зашумит-зашелестит. Обернулся - а там то ли на корыте, то ли вместо его - та вот самая бабёнка сидит, в виде самом раздетом, по сиськам-то себя гладит, и манит его так, подходи сюда немедленно! А он что, он старый, свиней всяких перевидел, а как бы и не знал, что та давно дохлой была - кто ж в свиное корыто радоваться-то полезет? Да к такой красотке, что аж видно - сквозь нее самую малость кладка стенки просвечивает.
Испугался он тогда враз, а разозлился втрое - так сказал. А еще сказал: отлаял. Что сама себе на голову насрала, что так помереть умудрилась. Так что пусть проваливает в свою яму обратно и свиней не беспокоит. А хоть одна взбесится - самолично те кости выкопает и мукой смелет, каждую обругав. Это чтоб та, значит, мёртвая, рот не разевала. А та как услышала, как разинула - в три раза головы-то шире... а во рту-то зубищ – как рта больше. Что он уж и не помнил, как бежать кинулся и как до дома добежал...

И не одному, видимо, он ту историю рассказывал. Наверное, тоже пытался до Семьи Туй донести, тут бы лучше отшельников позвать. Одно только дело, что рассказывал, а что – говно-то по реке не удержалось, дальше по людям тихонько поплыло. Кому - про то, что старикам спьяну померещится, а кому про бабу, стало быть, что вся нараспашку счастья ждет, любого манит. Что с тем старым человеком стало, не знаю, а что знаю – так что не одного чужого, говорила Хыай, потом там мёртвым находили, да сдуру там же и прикапывать стали, зная теперь, в чём дело.

На последней ярмарке свиней в том сарае не держали уже. Людям говорили: крышу чинят. На той самой ярмарке, где Лысый Обжора, бывший сотник Бронзовой стражи, помер. Да может тут-то бабёнка и не причем была. Глядишь, у себя в повозке неживым нашли, своей смертью помер - для того, кто свинину пожирней только что во сне не жрал, потому что не подносили. Помер, так по чести схоронили, на дровах разорились. А я скажу, старшая Отшельников тётушка Хыай не забыла потом добавить: только кто бы тут болтал, если бы известно где покусанным такого-то человека важного нашли.

Всяко бы печально было той ярмарке, как бы ни было. Но тут одно разорение от другого сберегло. Тогда как раз и решили, значит, в Северной столице канал рыть. Чтобы южные земли от засухи сберечь, а местные земли так от затоплений. И товары чтобы в Северную столицу и из нее строгим подсчётом шли, а не всеми двенадцатью воротами и сорока дырами. И казна чтоб богатела. То-то вот пока дойдём - ещё три пошлины заплатим.
Тут-то значит смекнули в Семье Туй, как все обставить, сказали - вредна свиньям и шумиха непомерная близко, и вода невесть какая, мы-то первые, законные, будем их по той дороге везти, по какой укажут. А поле ярмарочное-то бывшее негодным объявили и никому не продали.

Только вот сказочку ту, что и в углу Рассказчиков не знают, кто сложил, Семья Туй-то и упустила. Долетела та в угол Рассказчиков, у тех, кто ненужные истории рассказывать не опасается и не брезгует и прижилась. Не иначе они и дальше досказывали – со слов тех, кто в первый раз, как тот дурак-недоучка живым выбирался. А кто бы приметы-то рассказал, про те цветочки? И откуда только взялись там они. Да всяку гадость в не тех местах земля родит, известно, если б свиньи там оставались - и они бы поросят с известно чем - да еще с зубами - рожать стали бы…

Канал строился, дальше-то, иной раз разные люди на то поле забредали, иной раз приходилось верным людям Семьи Туй лопаты доставать, очередного дурака прикапывать. Не то, чтоб их было много за те годы, а вон - это говорила старшая отшельников Хыай - к студенту-то тому, дурню, той дохлой бабёнке ладно на шелка да беседку хватило из себя вырастить - тут ей оставшегося зубастого мешка хватило-то, понять, что к красотке на корыте мало кто подойдет. Так она сложно сумела, всё от дурака того целиком не проглотить, а держать его, значит, вот в мешке своем, как от рисового пирожного последний кусочек, не проглатывать, чтоб хоть какой-то сладости да хватало. Чтоб хоть кто-то чесал-то, когда из живых людей никого мимо не проходит. А дальше так старшая отшельников говорила – сложное это дело-то – для мешка с зубами. А вдвойне сложным стало тогда, когда люди-то канал строили, да в дальних землях, в горных землях такое не то смыли… Что у нас, в мире живых, то не сразу заметили, а вот в мире мёртвых такая волна пошла, что всякие там глубокие слои смыло и наверх вынесло. Вот и в Северной Столице вся беда с Нижним дворцом пошла.
А этих-то, бабенку и недоеденного – так просто и сдуло. И вот в святилище как-то так не повезло им зацепиться… И кто бы знал, когда бы и как это распутали, если бы значит, старую Хыай в наши края хорошим ветром не занесло.

Те вот, кто ее угощал, тоже думали – хорошим ветром. А она что – дальше рассказывала. Самый уже конец недолгий.
"А что дальше было? Да обычная работа, - так досказывала старшая отшельников тётушка Хыай. - Скучная работа. И то хорошо, что давно сгнило там всё, а воспоминания и кости мало воняют. Лазай в яму, старая Хыай, я вам скажу, мокрую яму, студи себе хребет да колени, нужные кости рой-разыскивай, а как найдёшь, их память по ту сторону мира ищи. По эту-то землекопы помогут, а по ту никак ведь, сама копай-отслаивай, что куда понимай, а по той стороне-то тоже - кости да труха остаются, ищи там - что там нужным следом затерялось, осталось ярким. Найдешь - тоже дело ясное, отслаивай, провожай... А потом кости складывай, дровами переслаивай, и пусть люди, что осталось жгут, что должно уйти - уходит. Прогорело, Семья Туй и так это поле диким держала, ещё несколько лет подержит, проверим, может и снова полем станет. А в ваших краях, - это людям той деревни старшая Хыай продолжала, - чисто всё, спокойно, ничего, ни лоскутка от тех мёртвых любовничков не осталось - путем всех мёртвых понесло, наконец. Может, снова и родятся. Если найдётся, кому о них добром вспомнить. Одно только кажется мне, вовсе они таких людей на свете не оставили, а до дней наших так точно... "

Так вот дорассказала это всё старшая отшельников тётушка Хыай людям той деревни. Хорошие были люди, щедрые - ещё горячей похлебкой на свинине рассказчику миску наполнить предложили и вина не раз поднесли.
Подносила его старшая тётушка Льын, что там за хозяйку была, так говорила, брови сводила, на супруга своего Чи глядела и на старшую сестрицу свою косилась: "Вот умная я, Льын, скоро ведь решила, что там свинья в охоте завелась. Но надо ж так последний разум прочесать, что на кабана польститься-то. Смеяться ли тут, плакать?" "Смеяться, золотая моя Льын, - отвечал ей, стало быть, супруг ее Чи. А дальше-то вот как продолжал, не помедлил. - Вот хоть пожалеть, уважаемая Хыай, что и вы тогда своей палкой били, и так работали, что этих только что толком пожечь на дрянных дровах осталось, - и смеялся, пока выговаривал. - А подумать, был бы у нас в святилище и свой дух - ну и ладно, что злой и дрянной - шли бы люди позабавиться: надо же, что бывает в мире духов - вон, даже баба похотливая, кабаном залюбленная, и та..."
Смеялся, а хмурилась на него старшая отшельников тётушка Хыай, слово к слову - так хмурилась, что глаза совсем белыми становились. Тихо сказала потом: "Не надо вам такого, уважаемый Чи - и деревне вашей и никому вообще не надо. И без того ваше святилище славным будет. Мёртвым место в мире мёртвых, живым - в мире живых, а тому, что посреди застряло - быть вообще не место. Потому что все, что должно в этом мире и во всех перемешивают, в мире живых воду и землю понемногу, да портят. А если ещё голодным мёртвым живых поблизости показывать... мешки-то они мешки - бестолковые, говном полные, с зубами... а раз-то другой, знаете, и палка сама по себе по лбу падает". И опять по палке своей постучала.
Подумал тут старший Чи, подумал и поклонился только, извинить себя просил. Про себя, я вот осмелюсь сказать, испугался: а ну как сейчас ему по лбу упадёт - рука-то у старой Хыай, все знают, тяжелая; а кто скажет, что рука отшельника - это не само по себе, как должно быть?
Приняла его извинения старшая отшельников тётушка Хыай, так дальше сказала: "И ваше святилище, и вы сами уже известны и прославлены. И дальше будете. Хорошей историей. Что про вас уже сложена и дальше рассказываться будет. А что ещё нас и в мире живых сохранит и на пути к миру мёртвых не помешает?"

Вот как старая Хыай сказала, так и живет история. И я вам ее рассказал, несколько дней рассказывал, нигде не приврал, а кто мне не верит… Тот вот потом, как придём, как пристанем, выгрузимся, - свой расчет, свой рис получите – там и поднимись через перевал, теперь поклониться святилищу много ходит, да вниз спустись осторожненько, и любого внизу в деревне спроси, правду ли рассказчик Ньи рассказал - любой подтвердит тебе и перескажет.
А если спросит кто, а не тот ли это вдруг Ньи, что здесь в доме у моста родился - отвечай им, как есть тот. И вовсе рыбы меня не съели, за своим местом в жизни я ушел, не последним в гильдии рассказчиков стал. Хорошо живу, своё дело делаю, а как годных внуков заведу - со своим вином показать родные места приеду, а с них пусть риса вдоволь будет.

@темы: сказочки, Тейрвенон, файские сказки