NAVIGARE NECESSE EST, VIVERE NON EST NECESSE][Я шел домой. И я попал домой.(с)]Должен же кто-то, ягодка, быть плохим
предыдущее тутwww.diary.ru/~ingadar/p151687301.htm
www.diary.ru/~ingadar/p152808500.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153213902.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153377348.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163459107.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163516211.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163545343.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163614154.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164256663.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164336332.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166672421.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166731112.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166776460.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166811911.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167029819.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167134640.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167157328.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167296853.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167617147.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169230304.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169322053.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169371159.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169403017.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169507057.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169701769.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169813399.htm
www.diary.ru/~ingadar/p170164737.htm
www.diary.ru/~ingadar/p171242263.htm
ну и еще немного бытовухи… - Это вкусно? – звенит, спрашивает девочка. И можно отряхнуться… Осознать, что запеканки не осталось. Досадно. Надо было есть, а не думать.
А Льеанн ест. Внимательно. Сосредоточенно. Медленно откладывает ложку.
- Искорка, ну – я знать за тебя не могу. Мне – очень вкусно. Я постараюсь найти время научиться у лехта Трэстинки, как это готовить
- Потому что так надо, да?
- Потому что мне интересно. Как это получается так вкусно, - а в голосе проскальзывает – слова как каменная кладка. Камень. И еще камень. Саайре и спросит:
- Как у Тхаио, а?
Может, и не зря приходила память... Льеанн смотрит. Улыбается.
- Да, есть похожее. Я лехта Трэстинке скажу, будет радостно - делать еду так, как ее умеют делать лехтев Посоленных земель - это... высокая оценка, - выдыхает. Говорит негромко, в сторону - на близком расстоянии. - А учиться у них трудно... попробуй - научись у леса, как он растет и думает. Это очень непросто для разумных - расти, как лес... - и голос возвращается потом. К девочке. - Яблочник будешь? Вот та, вторая миска.
...Мелкие, мелкие яблочные дольки. С ягодами. Смешанные в чем-то густом и кисловатом. Вкусно. Это уже все ели.
Завершили еду. Поблагодарили. Снова - спрашивают разрешения прикоснуться ладони лехта Льеанн - снова бережным жестом прикасается... Царапается: да, есть и вот такой простейший способ проверить, как твой маленький, не прибегая к полным личным обследованиям...
- А чувствуешь ты себя хорошо, вроде бы, правильно? - негромко взвесит Льеанн. Заберет - жест согласный, но с очень большой степенью - "вроде бы". И руку Льеанн снова чуть-чуть задержит. - До последнего звука легкого. - Теперь одеваться и гулять?
Комната снизу по лесенке, снова безлюдная, только на скамейке аккуратно разложена одежда - разная, кажется, что и на выбор, но под рост подобранная точно. Льеанн обводит ее жестом - выбирай, что понравится... если тебя устраивает. И девочка делает первый шаг - можно даже без труда угадать, к чему. Уже краем глаза замечал, здесь зимой накидки тоже носят. Но широкие, с кистями и цветные-цветные. Тут такая не одна. Но замрет. Проводит рукой по меховой вышивке спальной рубашки и скажет тихо:
- А можно я сначала в них останусь? В них... мягко. Почти как в доме.
- Хочешь домой, Искорка? - осторожно говорит Льеанн. - Извини, я пока не могу понять... - и обрывает фразу на полуслове.
Происходит - неправильное. Мгновенное. Видно – почти… Тоже колодец - несуществующий, бесцветный - стенки, вокруг девочки, она оглядывается - долго и мгновенно - беспомощно... не видит? - и сейчас... Не дам! - если эта штука может стоять - по ней можно и шарахнуть, грохнуть... должно. И размахнуться… И вместо того, чтобы - ударом (должно быть холодное и липкое) по этой стене - врезаться в ладонь лехта Льеанн, инстинктивно смягчая замах. Только тут и понять: было двенадцатую долю выдоха. А из-за двери комнаты тянет ветром. С улицы. Холодный. После - жаркой волны внутри - ярости, страха? - чувствуется.
А девочка стоит. Теперь тоже в колодце. Но – рук Саайре и лехта Льеанн. И голос - тихий-тихий, совсем - только эхо - беззвучного, вечного страха, впечатанного там в каждый камень... хотя в том, бесцветном никогда не было камней.
- Пожалуйста... пожалуйста, не... отдавайте меня, - она смотрит, она поверить не может, что вот, вокруг - живые, настоящие, быстро-быстро смотрит - как ей слишком ярко.
Движением - очень близкий жест Льеанн - пальцами ладони, которая держит: "молчи". А девочка эта так явно нахлебалась - отчаянья, которое самого крепкого напитка - крепче, и смелость дает такую же - пьяную и мгновенно. Увидеть – и говорит:
- Вы ведь лехтев, да? Я слышала, давно, что вы... от вас так... если стать вашей… никто не может забрать назад. Пожалуйста... пожалуйста - заберите... не отдавайте меня!
А пальцы держат... до белизны впечатывают это "молчи!".
- Я не такая - и не заслуживаю. Но - я... Умею терпеть и... больше не буду бояться. Я буду очень, очень стараться...
Теперь - пауза. Ей разрешают чуть-чуть продержаться. До того, как Льеанн отпустит - не размыкая круга - с кончиков пальцев объемное "понятно". И заговорит. Тихо.
- Искорка, сейчас мы тебя точно не отпустим. И - разреши тебе... предложить? - как... у нее получается? Девочка ниже... слегка - но Льеанн стоит же ровно, не пригибается - а смотрит близко. На одном уровне взгляда. - Если ты сочтешь это нужным и разрешишь - сначала я хочу помочь тебе выбраться из этого... состояния - и вернуться. В мир живых - прочно стоять на своем месте. Чтоб ты сама потом решала, что - сможешь поднять и понести.
- А я... могу? что-то решать? - спрашивает девочка подробно... в совсем безличном. Как о не касающемся.
- Да. Я тебя спрашиваю, - а голос укладывает. Камни. Стену. Из-за которой не заберешь. Подчеркнуто-личное.
- Сначала - что ты хочешь надеть? Поверх?
Она дошагивает шаг - до накидок. Смотрит. Перебирает цвета: синее и осеннее - листья - красно-рыже-золотое, скользит ладонью (...тоже - как смотрит наощупь). Подбирает синее. Куртка уличная одна - серая шерсть, ей под цвет верхние штаны - это одним движением... и замирает снова, накидку гладит. Синее, вышивка, оттенок за оттенком...
Льеанн ждет. Пока девочка переведет. Взгляд и внимание. Потом спросит:
- Все?
- Да, наверно...
- Искорка, ты забыла, - медленно говорит Льеанн. - Ты босиком. Там холодно.
- Да, - говорит она, смотрит себе под ноги. И звенит. - Вот... Я такая... совсем безумная... вообще. А вы... говорите.
- А я знаю, - медленно, очень сдержанно говорит лехта Льеанн. – Как живые возвращаются с Изнанки. И что они при этом умеют забывать. Взрослые, крепкие, состоявшиеся специалисты. Значительно менее вляпавшиеся под ее воздействие. Вспоминая, что такое «холодно», ноги лучше держать в тепле. Подбирай – они, правда, колючие…
Подойдет к цветному вороху нижних чулок, остановится – и неожиданно-быстрым движением выхватит из-под низа – яркие-яркие, полосатую взбесившуюся радугу. И так – словно заранее рассчитывает, что ей будут возражать:
- Вот эти – можно?
- Можно, - говорит лехта Льеанн. – Только сначала оцени: они удобно влезут в сапоги? Шерсть толстая. Сапоги, к сожалению, одни.
А она растягивает в руках это – бешено цветное, смотрит долго, и неуверенно:
- Вам не надоело? – выпаливает она. – Меня терпеть?
- Нет, - отзывается лехта Льеанн. – Я просто не терплю. Я понимаю, что нам делать дальше. Это… значительно более интересное занятие. Одевайся. Хорошо?
И когда девочка исчезает в комнатку рядом, указанную жестом лехта Льеанн, та еще тихо-тихо договаривает:
- Я только мало понимаю. Значительно меньше, чем необходимо.
…Она идет медленно. Часто застывает, присматриваясь. К обычному. Целиком, подробно. На то, чтобы говорить ее явно не остается. Саайре и Льеанн идут рядом – и не мешают. А мир, словно в подарок той, что вспоминает, как на него смотреть, сегодня впервые – удивительно красив. Та самая лестница, снизу, колючий кустарник, темно-красные ягоды, на каждой кисти – свой маленький сугроб; скат крыши и живая графика ветвей старых-старых яблонь и снега; камень, выросший, выбравшийся из земли на крутом склоне холма к родникам, и местные, мелкие, разлапистые сосны. Если смотреть достаточно внимательно, как это чудо идет и смотрит – мир можно увидеть. Отдельным и внезапно-ярким, как впервые. Солнце на снегу, радуга каждого отсвета, искристый серый гранит выступающих камней, длинные, пушистые сосновые ветви – темная зелень под снегом. Идет – как притягивают, зацепит ветку, обрушит вниз – хлопьями с ветвей – снегопад…
Все это так – сосредоточенно, серьезно… И долго-долго смотрит на пойманный на ладонь комок снега с ветки, открыто пытается что-то вспомнить… Так, что – Саайре поторопится подсказать:
- Это снег. Он холодный, - и совсем не обязательно присматриваться, что долго – вдохи Саайре не считал, но их неправильное количество – пока снег лежит на ладони, нескоро – начинает таять, течь водой сквозь пальцы. Долго – и смотрит девочка долго. Кивает. Вслед Саайре ей и улыбнется. – А еще можно вот так, - и он наклонится, соберет снега в горсть, тепло, и снег липкий, слепит снежок, прицелится и запустит в сосновую ветку над обрывом, попал – ветка отряхнет белые клочья сугроба.
- Вот так…
И медленно, повторяя очень подробно и точно каждое движение Саайре, девочка наклоняется, зачерпывает снег – ей мешают хвосты накидки – неуверенно лепит снежок. Пробует ладонями, скатывает, говорит внутренним, не самым уверенным: «Холодный…» Потом размахивается, кидает… А летит он недалеко – вверх, на склон, к той сосновой ветке замаха не хватает. Под ноги вдруг вынырнувшим на дорожку из-за заснеженных камней. Вланко – и спутница. Маленькая. В яркой-яркой, огненной, накидке. Незнакомая. Как раз ей под ноги. Она оглядывается. Звонко смеется:
- Так? – и конечно наклонится, быстро слепит снежок, запустит в ответ… Врежется – в спину лехта Льеанн: девочку, снова замершую – удивилась? испугалась? – Льеанн, пока летит снежок, успевает отодвинуть.
- Ой… Лехта Льеанн, теплого утра! – с нескольких шагов здоровается Вланко. – И тебе, Саайре.
И взгляд. По которому можно понять. Что о событиях прошлой ночи и странной непрошенной гостье что-то – но знает весь храмовый квартал. И что спрашивать – не пристало. Не должно. А вот скрыть у Вланко еще не очень получается.
- А это наша гостья, - вслед говорит Льеанн. – Мы зовем ее Искорка.
- Илье? – взвешивает Вланко. – Да… очень красиво. А… со мной – Флёнка, из моих сестричек – самая младшая. Вот – поручили под присмотр и наставничество на сегодня.
- Пфы, - звонко дразнится девчонка – на Вланко она очень-очень похожа: маленькая, остролицая, такая же ушастая. – Сам мелкий. Вот!
- Очень трудно быть Наставником в своей Семье, а? – почти сочувственно говорит лехта Льеанн.
Надо только на девочку не смотреть. На Искорку – Илье… Не подпускать к голове непрошенную мысль: а между этими двумя – ну год, два, три внутренних биологических уже много будет. И как рядом с этой – дразнящейся, живой, ушастой – видно… как вторая… как отсутствует. Вот так – удивленно, подробно всматриваясь. Чтоб потом сказать.
- А что… вы сейчас делали?
Флёнка отзовется первой:
- Чего – снежки?
- Играли, - это назовет лехта Льеанн. Тихо. И будет тихо. Паузы как раз хватит на мысль: «Если она сейчас спросит – что это такое…»
- А… разве можно? Большим, настоящим… можно? – очень недоуменно говорит девочка Илье. А Саайре остается смотреть – как переглядываются, перебрасывают с ладони на ладонь сестра и брат, как медленно и полностью слушает Льеанн. Слушать. – Я точно слышала… Играть позволительно только совсем маленьким. Кто… еще совсем не умеют быть и нести за себя ответственность.
Она говорит – а Льеанн перетекает ближе ко склону. Так ей почти не требуется наклоняться, чтоб зачерпнуть снега. И пока открыто, со звуком, удивляется Флёнка, пока Вланко отряхивает пальцы, с которых уже сорвалось резким вопросом: «Это что?» - лехта Льеанн подбирает горсть снега. Неторопливо скатывает первый снежок. Под это говорит. Так… устойчиво:
- Al'mei Илье. Просто – посмотри. Вот я. Мне глубоко за третий десяток личных звездных. Я из старой Семьи лехтев, лехта со званием и долгом – и отдельно несу долг Семьи своей. То есть работу и ответственность поднимала со второго личного звездного, - говорит. Весомо. Укладывает. Только не камни, а снежки. На склон. Один за другим. Аккуратными, ровными получаются. Что-то явно почуявший Вланко стряхивает с пальцев: присоединяйся – и катится в глубину, в серые ветки, тоже снежки лепить. – У меня трое взрослых детей… было, - ложится – еще снежок. Круглый. – И на моей земле подрастают мои правнуки. А жизнь – дарила и накрывала – всяким. А теперь, - зачерпывает – сразу несколько – подготовленные снаряды и совсем-совсем как давно – улыбается, - берегитесь!
И укладывает – первый снежный залп – с хорошей точностью: Вланко его заросли не слишком прикрывают. А потом – искры снега, веселье… И странно – вертеться, обороняться. Флёнка с первого снежка вступила в игру – и, похоже, избрала Саайре мишенью. И одновременно – замечать.
…Как один за другим – как сами – слетают снежки у лехта Льеанн. И ликующее: «Есть!» - Вланко, уже заснеженного по уши, когда в нее все же удается попасть. Как смеется его сестренка, перебегая – низина, снегу хватает, зачерпнуть – и уже так, лепить некогда, двумя руками, сыпкий…
И как какое-то время – чуть-чуть – стоит, удивленно смотрит на битву светлая-светлая девочка Искорка. Вся снежная баталия как-то умудряется обходить ее, не задевая. По умолчанию. А потом она вдруг наклоняется, лепит. Кидает. Но так – куда-то мимо, между всеми, так, словно чтоб нарочно ни в кого не попасть… Наклоняется снова – и не успевает выпрямиться… Снежок – это Флёнкин, случайный – как все случайные, меток – почти в лицо, в узел цветной накидки.
Игра замирает. На паузу, которую не заметить. Но Флёнка легко и быстро – подойдет и выдаст:
- Ой, извини – не в тебя кидалась. Давай отряхну, - и, не прерывая ни действия, ни движения – которому Илье не возражает. – Слушай, а почему у тебя накидка так по-детски завязана? На два хвоста… Совсем мелким, которые простой еще узел учат. Хочешь, переделаем… - запинается она на середине, но слово договаривается… Пока Искорка незаметно чуть-чуть переступает назад, пока движение лехта Льеанн что-то еще себе отмечает, что вот так. А сестричка Вланко отступает и легко выплескивает дальше. – Ну хорошо – если не хочешь… Я… понимаю. Тебя он очень напугал… этот – злой дурак, который сказал тебе ту глупость – и еще наверно много всяких. Я правильно? Но он дурак… дурак все равно. Вот, увидишь, - замолкает она на жесте. Большом. Одобрительном. Который с ладони на ладонь передает лехта Льеанн – Вланко. Сестренку хвалит. Ненадолго замолкает, правда. – О, а еще – снегом не только кидаться можно. Вла-а-аншечка, пошли на крепость – мы ж туда и шли. И покажем…
- Крепость? – переспрашивает лехта Льеанн.
- Снежная… ну конечно, - говорят они с сестренкой тоже похоже. – Так все, конец Somilat, земля прирастает. Здесь традиция. Там горки, и угощения… Ну и мои наставляемые будут. Ниери Льеанн, вы же наверно увидеть не успели тоже?
- Да. Не успела. Искорка – хочешь пойти?
Она молчит. Потом подходит к лехта Льеанн и осторожно отряхивает от снега хвосты ее накидки. Говорит:
- Холодный… Вы… Да – я хочу.
и еще будет) а потом длииинный вбоквелл)
www.diary.ru/~ingadar/p152808500.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153213902.htm
www.diary.ru/~ingadar/p153377348.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163459107.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163516211.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163545343.htm
www.diary.ru/~ingadar/p163614154.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164256663.htm
www.diary.ru/~ingadar/p164336332.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166672421.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166731112.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166776460.htm
www.diary.ru/~ingadar/p166811911.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167029819.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167134640.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167157328.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167296853.htm
www.diary.ru/~ingadar/p167617147.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169230304.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169322053.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169371159.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169403017.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169507057.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169701769.htm
www.diary.ru/~ingadar/p169813399.htm
www.diary.ru/~ingadar/p170164737.htm
www.diary.ru/~ingadar/p171242263.htm
ну и еще немного бытовухи… - Это вкусно? – звенит, спрашивает девочка. И можно отряхнуться… Осознать, что запеканки не осталось. Досадно. Надо было есть, а не думать.
А Льеанн ест. Внимательно. Сосредоточенно. Медленно откладывает ложку.
- Искорка, ну – я знать за тебя не могу. Мне – очень вкусно. Я постараюсь найти время научиться у лехта Трэстинки, как это готовить
- Потому что так надо, да?
- Потому что мне интересно. Как это получается так вкусно, - а в голосе проскальзывает – слова как каменная кладка. Камень. И еще камень. Саайре и спросит:
- Как у Тхаио, а?
Может, и не зря приходила память... Льеанн смотрит. Улыбается.
- Да, есть похожее. Я лехта Трэстинке скажу, будет радостно - делать еду так, как ее умеют делать лехтев Посоленных земель - это... высокая оценка, - выдыхает. Говорит негромко, в сторону - на близком расстоянии. - А учиться у них трудно... попробуй - научись у леса, как он растет и думает. Это очень непросто для разумных - расти, как лес... - и голос возвращается потом. К девочке. - Яблочник будешь? Вот та, вторая миска.
...Мелкие, мелкие яблочные дольки. С ягодами. Смешанные в чем-то густом и кисловатом. Вкусно. Это уже все ели.
Завершили еду. Поблагодарили. Снова - спрашивают разрешения прикоснуться ладони лехта Льеанн - снова бережным жестом прикасается... Царапается: да, есть и вот такой простейший способ проверить, как твой маленький, не прибегая к полным личным обследованиям...
- А чувствуешь ты себя хорошо, вроде бы, правильно? - негромко взвесит Льеанн. Заберет - жест согласный, но с очень большой степенью - "вроде бы". И руку Льеанн снова чуть-чуть задержит. - До последнего звука легкого. - Теперь одеваться и гулять?
Комната снизу по лесенке, снова безлюдная, только на скамейке аккуратно разложена одежда - разная, кажется, что и на выбор, но под рост подобранная точно. Льеанн обводит ее жестом - выбирай, что понравится... если тебя устраивает. И девочка делает первый шаг - можно даже без труда угадать, к чему. Уже краем глаза замечал, здесь зимой накидки тоже носят. Но широкие, с кистями и цветные-цветные. Тут такая не одна. Но замрет. Проводит рукой по меховой вышивке спальной рубашки и скажет тихо:
- А можно я сначала в них останусь? В них... мягко. Почти как в доме.
- Хочешь домой, Искорка? - осторожно говорит Льеанн. - Извини, я пока не могу понять... - и обрывает фразу на полуслове.
Происходит - неправильное. Мгновенное. Видно – почти… Тоже колодец - несуществующий, бесцветный - стенки, вокруг девочки, она оглядывается - долго и мгновенно - беспомощно... не видит? - и сейчас... Не дам! - если эта штука может стоять - по ней можно и шарахнуть, грохнуть... должно. И размахнуться… И вместо того, чтобы - ударом (должно быть холодное и липкое) по этой стене - врезаться в ладонь лехта Льеанн, инстинктивно смягчая замах. Только тут и понять: было двенадцатую долю выдоха. А из-за двери комнаты тянет ветром. С улицы. Холодный. После - жаркой волны внутри - ярости, страха? - чувствуется.
А девочка стоит. Теперь тоже в колодце. Но – рук Саайре и лехта Льеанн. И голос - тихий-тихий, совсем - только эхо - беззвучного, вечного страха, впечатанного там в каждый камень... хотя в том, бесцветном никогда не было камней.
- Пожалуйста... пожалуйста, не... отдавайте меня, - она смотрит, она поверить не может, что вот, вокруг - живые, настоящие, быстро-быстро смотрит - как ей слишком ярко.
Движением - очень близкий жест Льеанн - пальцами ладони, которая держит: "молчи". А девочка эта так явно нахлебалась - отчаянья, которое самого крепкого напитка - крепче, и смелость дает такую же - пьяную и мгновенно. Увидеть – и говорит:
- Вы ведь лехтев, да? Я слышала, давно, что вы... от вас так... если стать вашей… никто не может забрать назад. Пожалуйста... пожалуйста - заберите... не отдавайте меня!
А пальцы держат... до белизны впечатывают это "молчи!".
- Я не такая - и не заслуживаю. Но - я... Умею терпеть и... больше не буду бояться. Я буду очень, очень стараться...
Теперь - пауза. Ей разрешают чуть-чуть продержаться. До того, как Льеанн отпустит - не размыкая круга - с кончиков пальцев объемное "понятно". И заговорит. Тихо.
- Искорка, сейчас мы тебя точно не отпустим. И - разреши тебе... предложить? - как... у нее получается? Девочка ниже... слегка - но Льеанн стоит же ровно, не пригибается - а смотрит близко. На одном уровне взгляда. - Если ты сочтешь это нужным и разрешишь - сначала я хочу помочь тебе выбраться из этого... состояния - и вернуться. В мир живых - прочно стоять на своем месте. Чтоб ты сама потом решала, что - сможешь поднять и понести.
- А я... могу? что-то решать? - спрашивает девочка подробно... в совсем безличном. Как о не касающемся.
- Да. Я тебя спрашиваю, - а голос укладывает. Камни. Стену. Из-за которой не заберешь. Подчеркнуто-личное.
- Сначала - что ты хочешь надеть? Поверх?
Она дошагивает шаг - до накидок. Смотрит. Перебирает цвета: синее и осеннее - листья - красно-рыже-золотое, скользит ладонью (...тоже - как смотрит наощупь). Подбирает синее. Куртка уличная одна - серая шерсть, ей под цвет верхние штаны - это одним движением... и замирает снова, накидку гладит. Синее, вышивка, оттенок за оттенком...
Льеанн ждет. Пока девочка переведет. Взгляд и внимание. Потом спросит:
- Все?
- Да, наверно...
- Искорка, ты забыла, - медленно говорит Льеанн. - Ты босиком. Там холодно.
- Да, - говорит она, смотрит себе под ноги. И звенит. - Вот... Я такая... совсем безумная... вообще. А вы... говорите.
- А я знаю, - медленно, очень сдержанно говорит лехта Льеанн. – Как живые возвращаются с Изнанки. И что они при этом умеют забывать. Взрослые, крепкие, состоявшиеся специалисты. Значительно менее вляпавшиеся под ее воздействие. Вспоминая, что такое «холодно», ноги лучше держать в тепле. Подбирай – они, правда, колючие…
Подойдет к цветному вороху нижних чулок, остановится – и неожиданно-быстрым движением выхватит из-под низа – яркие-яркие, полосатую взбесившуюся радугу. И так – словно заранее рассчитывает, что ей будут возражать:
- Вот эти – можно?
- Можно, - говорит лехта Льеанн. – Только сначала оцени: они удобно влезут в сапоги? Шерсть толстая. Сапоги, к сожалению, одни.
А она растягивает в руках это – бешено цветное, смотрит долго, и неуверенно:
- Вам не надоело? – выпаливает она. – Меня терпеть?
- Нет, - отзывается лехта Льеанн. – Я просто не терплю. Я понимаю, что нам делать дальше. Это… значительно более интересное занятие. Одевайся. Хорошо?
И когда девочка исчезает в комнатку рядом, указанную жестом лехта Льеанн, та еще тихо-тихо договаривает:
- Я только мало понимаю. Значительно меньше, чем необходимо.
…Она идет медленно. Часто застывает, присматриваясь. К обычному. Целиком, подробно. На то, чтобы говорить ее явно не остается. Саайре и Льеанн идут рядом – и не мешают. А мир, словно в подарок той, что вспоминает, как на него смотреть, сегодня впервые – удивительно красив. Та самая лестница, снизу, колючий кустарник, темно-красные ягоды, на каждой кисти – свой маленький сугроб; скат крыши и живая графика ветвей старых-старых яблонь и снега; камень, выросший, выбравшийся из земли на крутом склоне холма к родникам, и местные, мелкие, разлапистые сосны. Если смотреть достаточно внимательно, как это чудо идет и смотрит – мир можно увидеть. Отдельным и внезапно-ярким, как впервые. Солнце на снегу, радуга каждого отсвета, искристый серый гранит выступающих камней, длинные, пушистые сосновые ветви – темная зелень под снегом. Идет – как притягивают, зацепит ветку, обрушит вниз – хлопьями с ветвей – снегопад…
Все это так – сосредоточенно, серьезно… И долго-долго смотрит на пойманный на ладонь комок снега с ветки, открыто пытается что-то вспомнить… Так, что – Саайре поторопится подсказать:
- Это снег. Он холодный, - и совсем не обязательно присматриваться, что долго – вдохи Саайре не считал, но их неправильное количество – пока снег лежит на ладони, нескоро – начинает таять, течь водой сквозь пальцы. Долго – и смотрит девочка долго. Кивает. Вслед Саайре ей и улыбнется. – А еще можно вот так, - и он наклонится, соберет снега в горсть, тепло, и снег липкий, слепит снежок, прицелится и запустит в сосновую ветку над обрывом, попал – ветка отряхнет белые клочья сугроба.
- Вот так…
И медленно, повторяя очень подробно и точно каждое движение Саайре, девочка наклоняется, зачерпывает снег – ей мешают хвосты накидки – неуверенно лепит снежок. Пробует ладонями, скатывает, говорит внутренним, не самым уверенным: «Холодный…» Потом размахивается, кидает… А летит он недалеко – вверх, на склон, к той сосновой ветке замаха не хватает. Под ноги вдруг вынырнувшим на дорожку из-за заснеженных камней. Вланко – и спутница. Маленькая. В яркой-яркой, огненной, накидке. Незнакомая. Как раз ей под ноги. Она оглядывается. Звонко смеется:
- Так? – и конечно наклонится, быстро слепит снежок, запустит в ответ… Врежется – в спину лехта Льеанн: девочку, снова замершую – удивилась? испугалась? – Льеанн, пока летит снежок, успевает отодвинуть.
- Ой… Лехта Льеанн, теплого утра! – с нескольких шагов здоровается Вланко. – И тебе, Саайре.
И взгляд. По которому можно понять. Что о событиях прошлой ночи и странной непрошенной гостье что-то – но знает весь храмовый квартал. И что спрашивать – не пристало. Не должно. А вот скрыть у Вланко еще не очень получается.
- А это наша гостья, - вслед говорит Льеанн. – Мы зовем ее Искорка.
- Илье? – взвешивает Вланко. – Да… очень красиво. А… со мной – Флёнка, из моих сестричек – самая младшая. Вот – поручили под присмотр и наставничество на сегодня.
- Пфы, - звонко дразнится девчонка – на Вланко она очень-очень похожа: маленькая, остролицая, такая же ушастая. – Сам мелкий. Вот!
- Очень трудно быть Наставником в своей Семье, а? – почти сочувственно говорит лехта Льеанн.
Надо только на девочку не смотреть. На Искорку – Илье… Не подпускать к голове непрошенную мысль: а между этими двумя – ну год, два, три внутренних биологических уже много будет. И как рядом с этой – дразнящейся, живой, ушастой – видно… как вторая… как отсутствует. Вот так – удивленно, подробно всматриваясь. Чтоб потом сказать.
- А что… вы сейчас делали?
Флёнка отзовется первой:
- Чего – снежки?
- Играли, - это назовет лехта Льеанн. Тихо. И будет тихо. Паузы как раз хватит на мысль: «Если она сейчас спросит – что это такое…»
- А… разве можно? Большим, настоящим… можно? – очень недоуменно говорит девочка Илье. А Саайре остается смотреть – как переглядываются, перебрасывают с ладони на ладонь сестра и брат, как медленно и полностью слушает Льеанн. Слушать. – Я точно слышала… Играть позволительно только совсем маленьким. Кто… еще совсем не умеют быть и нести за себя ответственность.
Она говорит – а Льеанн перетекает ближе ко склону. Так ей почти не требуется наклоняться, чтоб зачерпнуть снега. И пока открыто, со звуком, удивляется Флёнка, пока Вланко отряхивает пальцы, с которых уже сорвалось резким вопросом: «Это что?» - лехта Льеанн подбирает горсть снега. Неторопливо скатывает первый снежок. Под это говорит. Так… устойчиво:
- Al'mei Илье. Просто – посмотри. Вот я. Мне глубоко за третий десяток личных звездных. Я из старой Семьи лехтев, лехта со званием и долгом – и отдельно несу долг Семьи своей. То есть работу и ответственность поднимала со второго личного звездного, - говорит. Весомо. Укладывает. Только не камни, а снежки. На склон. Один за другим. Аккуратными, ровными получаются. Что-то явно почуявший Вланко стряхивает с пальцев: присоединяйся – и катится в глубину, в серые ветки, тоже снежки лепить. – У меня трое взрослых детей… было, - ложится – еще снежок. Круглый. – И на моей земле подрастают мои правнуки. А жизнь – дарила и накрывала – всяким. А теперь, - зачерпывает – сразу несколько – подготовленные снаряды и совсем-совсем как давно – улыбается, - берегитесь!
И укладывает – первый снежный залп – с хорошей точностью: Вланко его заросли не слишком прикрывают. А потом – искры снега, веселье… И странно – вертеться, обороняться. Флёнка с первого снежка вступила в игру – и, похоже, избрала Саайре мишенью. И одновременно – замечать.
…Как один за другим – как сами – слетают снежки у лехта Льеанн. И ликующее: «Есть!» - Вланко, уже заснеженного по уши, когда в нее все же удается попасть. Как смеется его сестренка, перебегая – низина, снегу хватает, зачерпнуть – и уже так, лепить некогда, двумя руками, сыпкий…
И как какое-то время – чуть-чуть – стоит, удивленно смотрит на битву светлая-светлая девочка Искорка. Вся снежная баталия как-то умудряется обходить ее, не задевая. По умолчанию. А потом она вдруг наклоняется, лепит. Кидает. Но так – куда-то мимо, между всеми, так, словно чтоб нарочно ни в кого не попасть… Наклоняется снова – и не успевает выпрямиться… Снежок – это Флёнкин, случайный – как все случайные, меток – почти в лицо, в узел цветной накидки.
Игра замирает. На паузу, которую не заметить. Но Флёнка легко и быстро – подойдет и выдаст:
- Ой, извини – не в тебя кидалась. Давай отряхну, - и, не прерывая ни действия, ни движения – которому Илье не возражает. – Слушай, а почему у тебя накидка так по-детски завязана? На два хвоста… Совсем мелким, которые простой еще узел учат. Хочешь, переделаем… - запинается она на середине, но слово договаривается… Пока Искорка незаметно чуть-чуть переступает назад, пока движение лехта Льеанн что-то еще себе отмечает, что вот так. А сестричка Вланко отступает и легко выплескивает дальше. – Ну хорошо – если не хочешь… Я… понимаю. Тебя он очень напугал… этот – злой дурак, который сказал тебе ту глупость – и еще наверно много всяких. Я правильно? Но он дурак… дурак все равно. Вот, увидишь, - замолкает она на жесте. Большом. Одобрительном. Который с ладони на ладонь передает лехта Льеанн – Вланко. Сестренку хвалит. Ненадолго замолкает, правда. – О, а еще – снегом не только кидаться можно. Вла-а-аншечка, пошли на крепость – мы ж туда и шли. И покажем…
- Крепость? – переспрашивает лехта Льеанн.
- Снежная… ну конечно, - говорят они с сестренкой тоже похоже. – Так все, конец Somilat, земля прирастает. Здесь традиция. Там горки, и угощения… Ну и мои наставляемые будут. Ниери Льеанн, вы же наверно увидеть не успели тоже?
- Да. Не успела. Искорка – хочешь пойти?
Она молчит. Потом подходит к лехта Льеанн и осторожно отряхивает от снега хвосты ее накидки. Говорит:
- Холодный… Вы… Да – я хочу.
и еще будет) а потом длииинный вбоквелл)
@темы: сказочки, Те-кто-Служит, Тейрвенон, Тильсенн