перед отъездом

[ingadar]

Часть раз: samlib.ru/editors/a/arharowa_j_l/ilije1.shtml - 2.7 мегов
Часть два: samlib.ru/editors/a/arharowa_j_l/ilije2.shtml - 2.3 мега

вступление начало: ingadar.diary.ru/p199522185.htm
вступление хвост: ingadar.diary.ru/p199561046.htm

предыдущие куски истории

раз: ingadar.diary.ru/p199695595.htm
два: ingadar.diary.ru/p199893094.htm
три: ingadar.diary.ru/p201264861.htm
четыре: ingadar.diary.ru/p202107787.htm
пять: ingadar.diary.ru/p206595402.htm
шесть: ingadar.diary.ru/p206609601.htm
семь: ingadar.diary.ru/p206688363.htm
восемь: ingadar.diary.ru/p206871927.htm
девять: ingadar.diary.ru/p207218094.htm
десять: ingadar.diary.ru/p207346860.htm
одиннадцать ingadar.diary.ru/p207384285.htm
двенадцать ingadar.diary.ru/p207400878.htm
тринадцать: ingadar.diary.ru/p207562716.htm
www.diary.ru/~ingadar/p207756441.htm
ingadar.diary.ru/p207966732.htm
ingadar.diary.ru/p208220993.htm
ingadar.diary.ru/p208349910.htm
ingadar.diary.ru/p208815504.htm
ingadar.diary.ru/p209326952.htm
ingadar.diary.ru/p209640611.htm
ingadar.diary.ru/p209821807.htm
ingadar.diary.ru/p209908517.htm


такое западо я еще не делал, но в общем тут идет перебив ритма могущий быть спойлером. мне он нужен
я обещал лирики?

лирика, да

***
(Город Мьенже, храмовый квартал.
Взгляд вперед на много лет. И в разные стороны)

Да, под конец того лета они собирали яблоки. Но началось все раньше. Еще в самом начале весны и после - поля над морем.

"Не намного старше твоей первой собаки", - скажет лехта Трэстинка эс Межава айе Хладье, старший инспектор подразделения поддержки подрастающих Службы наблюдения общества. Когда все-таки будет это рассказывать. Позже, гораздо позже... в личное время, на той же кухне Дома Трав, за готовкой зимней сладости для внуков и прочих подопечных - яблоки, мед, и щедрой горстью - орехи. "Сосновая дробинка" - третьего, что ли, урожая. Над созданием условий для этой плантации пришлось, конечно, поработать, но соснам в итоге понравилось - и у местного моря. Да и способ приготовления сладости, уже привычный Мьенже, заимствован был с тех берегов...
Вспомнили, конечно... И она говорила - светлая, спокойная, мало изменившаяся лехта Трэстинка. "Конечно, помню. Сейчас - как ценное и светлое, что у меня некогда было..."

Это было той весной. Время вслед за тем, как дарра и Льеанн убили этих некогда Нард, а потом Илье, Льеанн и остальные отбыли в усадьбу, Трэстинка себе оставила. Как тихое время. Время понимать.

Лехта Трэстинка знала, перебирая чуть насмешливое определение официальным: "Я неоднократно работала до того времени. Но с такой интенсивностью меня еще ни разу не использовали". И про себя знала, как и точны и далеки слова, и эти - и любые, как у них не получится - маленькой, звонкой танцевальной дудочки, три тона с небольшим, ритм задавать - передать всю музыку, которой мир внутри бывает тогда.

Тогда было море и была земля, было море, остановившееся за спиной и море, наполнившее изнутри. Мир живых и мир мертвых сходились внутри только здесь и сейчас существующей земли, и границы их были ясны, текучи и подвластны. Сейчас, пока она была целым и прочным, с Тем, Кто сейчас держал ее в руках - с такой же уверенностью, как она, лехта Трэстинка, принадлежащая своему Богу, держала - старую флейту из старой кости разумного, прочную и правильную - для этой работы на этих берегах земли... Держал и наполнял своим дыханием, и они были - море и небо - земля и ее люди, делающие то, что она, лехта Трэстинка, считала должным. Были - земля, море и кровь, а она была хорошим инструментом, да, она знала, что хорошим: слышала звук и он совпадал - таи Стальга предложил очень хороший инструмент для данной задачи - и границы мира живых слышали. И слушались. Столько, сколько это было нужно.

А потом море ушло.

"Конечно, я его запомнила. Тогда. После работы. У него были отличные, прочные, теплые, живые руки. А еще – во-от такая бадья, - под это Трэстинка отмеряла примерный объем пальцами, в хороший обхват, - термос горячего меда... Вкусного. Первого… что я почувствовала, что меня наполняет в мире живых. Да, я очень замерзла. - А потом усмехалась. - Ну, сначала вспоминать, что я живая с собственными... эмоциональными выбросами, я решила наиболее доступным методом. Я обнаружила и испугалась. И решила, что... ну, вы тогда меня очень сильно разозлили".
И рыжий лехта тоже занятый мелким бытовым делом в углу – Саайре таки зачем-то уперся освоить ручную маслобойку и слушал звук – чуть-чуть тогда отвлечется. И легко дополнит: «Палкой?» - и ему улыбнутся и подтвердят. Прежде чем продолжать.

Но эмоциональный ресурс остался – тем, чем был. Топливом удачным, но легким и прогорающим слишком быстро. Лехта Трэстинка помнила – да, тогда остальные уже отбыли в усадьбу. Да, она понимала, зачем осталась. Сначала просто лежала и была здесь, это и пыталась – лежать и быть. А все равно себе казалась – тонким, таким, что сейчас зазвенит от ветра и сломается – самым редким из «свинцовых стекол»…
В чем-то оно так и было… Да, ее взяли – в полном согласии с ее запросом и желанием – и ее использовали. И данное использование для тела разума не могло пройти бесследно. Да, растянули и опустошили. Ну… значит теперь перед ней стояла задача прорасти заново в мир живых. Прочным разумным и качественным специалистом. Готовым действовать с учетом нового опыта.

"К счастью мое традиционное оружие... мое средство озвучить, осмыслить и поставить от себя отдельно то, что очень тяжело назвать словами у меня с собой было, - могла, продолжая, улыбнуться Трэстика. И точно улыбалась, продолжая. - Хорошо, что в Гнезде дарра очень хорошая звукоизоляция. Но мне не помогло".
Звукоизоляция была хорошая, Тот, кто Выше слышит - всегда и везде, но - но все-таки часть того, что надо было сказать настоятельно требовала не защищенного бункера, а достаточного пространства над собой. Так было проще - и так представлялось эффективнее - почему было и не сделать?
Земля дарра, земля Гнезда Сьенн, для этого была удобной. Достаточно безлюдной на вид, чтобы не отвлекаться чужим присутствием. Равно с тем вежливо контролирующей передвижение, чтобы не допускать на неразрешенные маршруты. Найти выход к тому участку моря - и в целом к морю - сначала не получилось. Лехта Трэстинка осознавала, что это нерациональный поступок с возможными последствиями. Но тянуло сильнее. А еще земля Гнезда Сьенн была красивой и прочной. Чтобы петь вместе с ней.

"Я шла, - знала Трэстинка. - Я шла и останавливалась. В местах, что звучали для меня наиболее... похоже. Или интересно. Слушала. Иногда брала дудочку и считала нужным тоже звучать. Понимала, как был другой звук - в той флейте, которую помнила тогда вся я, каким он был - другим, и как мне теперь звучать с тем, что у меня есть и как это дальше. Ну, а еще больше - собиралась. Какой я это дальше буду быть... и свистела - каплям и птицам. Шла - к воде, я не могла выйти к морю, но воды... воды там было достаточно - водопады, ручьи - это же была весна, и солнце, часто - там все, что могло - капало, текло, звенело, тинькало, плямкало - на земле Гнезда Сьенн бывает удивительно много воды. Хорошей, прочной воды... а еще были птицы. Они услышали весну и звали, и начинали делить свою землю... Мы с ними звучали, друг другу, ну, надеюсь, не очень мешали... хотя иногда они так откликались, словно дразнятся. Но... я была и мир был, и была весна, и я отчетливо видела, что скоро достаточно соберусь"...

А потом - а до потом было немного, были дни, меньше круга дней, наверное, это было время настолько личное и медленное, что не было нужно его считать - Трэстинка услышала, что ей отвечают. Там была расщелина. И водопад. Совсем маленький водопад, ручей, а звук шел снизу... Не на первом, наверно, отклике она отпустила дудочку - звук шел снизу, звук был - отдельный и... рожденный разумными. Она, лехта Трэстинка, просто знала - не птицы. Не вода. Не что-то еще. Звук, рожденный разумным, там, снизу - там было солнце, светило золотом по склонам и не видно. Сознательно рожденный разумным, и сознательно - да, подхватывающий мелодию Трэстинки - капелью - долетающего сюда отдельного свиста, притихающего, как она пытается замолчать и расслышать... А потом звук возникал снова – и продолжал откликаться – и был звонким льдом в оседающих сугробах. Другим в ее звуке. Отдельным. Нужным.
Это присутствие она понимала еще день. Два дня. На третий она захотела понять, кто же - есть и говорит. И начала искать спуск. Вечер был уже. Вода начинала подмерзать. Небо разгоралось, птицы перестали. Слышно было водопад, отчетливый, не прекративший быть, и голос снизу - отвечал - звонкий, отчетливый, как морозный вечерний ветер...

Нет, не похожий по звуку. То, что взлетало, звенело. Как капель и птицы. Но спускаться навстречу оказалось сложно. Тропинка там обнаружилась. Ну - то, что дарра бы назвали тропинкой. Каменный, уступами, скат - и снизу, но далеко, там был закат и было море... Тонкий, маскирующийся ледок смерзался по спуску, она как раз пару раз... пробалансировала, сказала себе спускаться осторожнее, и не очень смотреть на море...
Еще за несколько камней спуска личный внутренний ее предупредил, что через пять шагов начнется отдельная закрытая территория, на которую она не обладает правом доступа. И выдоха на три она остановилась и стояла. Думала больше о море и о закате, чем о чьей-то флейте.

За эти выдохи он и успел. Стать очевидным - взлететь по тропинке ей навстречу - и остановиться в полушаге, с подробным приветственным жестом. Двенадцатая часть выдоха ей потребовалась, чтоб отдельно опознать - да, это, конечно, дарра... таи Айраха эс Сьенн, слегка другой в яркой рабочей безрукавке... И ответить на жест.
- Мне говорили, что над нашими рыбными ловами кто-то пробует флейту. Да, я правильно понял, что это ты... - сказал дарра. Он был здесь - прочным, вросшим, таким целым – и в рабоче-ярком... Так внятно объяснял присутствием, как она отвыкла от людей.
А слова подбирались отдельно. В ритм:
- Я надеюсь, я не очень помешала... вашей воде и вашему месту?
- Я надеюсь, я не очень помешал твоей работе? - эхом откликнулся дарра и улыбнулся. - Снизу хорошо слышно. Тебе было слышно? Я не удержался. Но у меня не получается...
А она, лехта Трэстинка, снова больше смотрела вперед, на море, где все еще был закат, на то, какой дарра Айраха здесь прочный и правильный, четко... встроенный в здешний звук, в здешний интересный звук... дольше, чем требовалось просто на ответный жест. Что нет, не очень... Что правильно и да, ей стало интересно.
Дарра тогда оглядел. Тоже полностью увидел. Так полностью, что Трэстинка вот и осознала. Как недостойно плотно она разглядывала. Другого разумного... способного это заметить. А Присягнувший стоял - прочной отчетливой стойкой. И говорил, не отводя взгляда:
- Сначала я слышал, как вы играли на празднике. Это была странная весна, но я знал такую. Потом я стоял и слушал, как ты работаешь. Я был в восхищении. И испугался. Я до сих пор боюсь. Я знаю, таи Стальга справился. А я еще учусь резать флейты. Я слышал, что кто-то здесь, над моим знакомым местом совсем незнакомо звучит. Я понял, что это ты. Я знал... каждый вдох и выдох, пока я слушал - ты сильней меня... - это Присягнувший говорил, странным сочетанием высокого фаэ и личного обращения. Продолжил - непонятными, четкими, интересными жестами. И завершил очень чистым личным. - Но - ты пришла и я скажу: я хочу тебя услышать еще. Если смогу, хочу подыграть. И понять это интересное. Насколько смогу. Если это не запретно.

Он смотрел - прочный, яркий, отчетливый, он... а руки уже пробовали. Внутри дальней мысли Трэстинка, перебирала, пробовала точный звук. Руки хотели проверить, как будет звучать песня – про весну, закат, отражающий яркое солнце молодой лед, что днем снова станет водой. Про море - там должно обязательно быть про море. И про этого... укоренившегося. Яркого и целого. Трэстинка потом отдавала себе отчет: она не стала вспоминать, распространяется ли безусловный запрет для лехтев работать с дарра на такой способ взаимодействия... Если распространяется - оповещения она пропустить не сможет, а пока... она знает, что вместе с ней дарра работал. Что ей сейчас очень интересно, как это будет звучать вообще и рядом, когда таи Айраха будет слышно... не мелким первым льдом, не осколкам взлетавшего, а целиком... А еще больше, нестерпимо больше, ей сейчас хочется проверить. Именно эту песню, где должно быть море.
- Я не знаю такого запрета, - сказала она в ответ. Высокий фаэ так... непрошибаемо естественно у нее не получался. Но начала высказываться дальше. - Но мне было очень интересно, кто мне откликается. И еще более было интересно... - да, язык ее подвел, она вышла - на повторяющиеся конструкции и поняла, что следующая, необходимая - будет неуместна - и для высокого фаэ, и для этого разговора... а закат над морем почти заканчивался, и она смотрела, туда, где последние, темные пряди облаков ложились - по насыщенно- красному... И не знала, чем продолжить эту фразу.
Но Айраха эс Сьенн ее понял. Крутанулся слитным движением (...тоже - звуком) вернулся взглядом - и спросил:
- А, лехта, ты хотела спуститься к морю?
- Да... я надеялась, ты звучишь там и я увижу. Но... меня предупредили о начале запретной территории... - она подбирала и сбилась. На обыденный. На очень уместный вот здесь и сейчас обычный бытовой. - Я и до сих пор очень хочу. Если я не распугаю вашу рыбу...
Продолжать обыденным ей было проще, дарра на первой озвученной мысли улыбнулся и сбросил понятное: "Давай. Сейчас выдам разрешение", - а на второе стал... вот еще ощутимей:
- Там пока нет рыбы. Белая, как откроются реки, на нерест пойдет. Я смотрел, будет ли им удобно. Под сигнальными огнями нашей бухты хорошее место, - и жестом он продолжил бытовым. Почти близким "спускайся".
Это было... правильно. Это было интересно. Достаточно, чтобы она пошла. Более чем достаточно: на каком-то шаге она спросила:
- Айраха эс Сьенн, я хочу спросить. Я... немало этого времени хочу попасть к тому берегу. Тому, где ты видел, как я работала. Я знаю, что мне это нужно. Я не знаю, могу ли я получить разрешение...

Трэстинка это думала. Тогда думала. Когда Присягнувший посмотрел и отряхнул. Отреагировал, как любой разумный, которого спросили, ну... а можно посмотреть на сливы очистных систем. Как на ценное место. Так определяла она потом.
- Да можешь... сейчас проверил, уже не закрыто. Могу сопроводить. Не сегодня, - дарра шевельнул, чуть проявил броню на левой щеке. - Это дикое ничейное место, - и прицельно посмотрел ей под ноги... на ноги, - а на тебе по-прежнему очень неправильные сапоги. Туда или на катере, или в ботинках с полным горным оснащением. Про катер я не договорюсь, - а потом дарра отчетливо улыбнулся. - Но сначала я хочу показать тебе море здесь. И верхнюю площадку. Мне интересно, как тебе понравится мое место. И как ты там будешь звучать. Пошли?

От его места море было видно, отчетливо, со знакомым холодным ветром. Его место было на обрыве, откуда до моря было... ну, по здешним меркам невысоко, с видом - Трэстинке сначала показалось, на каменную отмель, со многими камнями, а дальше стелился слой льда, темный, протаявший посередине... А Присягнувший Айраха осознал направление взгляда и сказал: "Река. Наши ловы там. Мое место здесь. И... если тебе здесь хорошо, я хочу услышать".
Это было правильное место. И она откликнулась на приглашение. Это было... финальным знаком в том, что она хотела рассказать. Она дошла до обрыва. Услышала волну. Посмотрела на таи Айраха. Расшнуровала накидку, добралась до дудочки, попросила разрешения у хозяина места... Хозяин места в ответ смотрел... как разумный голодный кот - назвала она позднее - как разумный голодный кот, увидевший возможную интересную добычу...
А у нее была, совсем была музыка - здесь и под руками... То, что она хотела и еще чуть больше. Она встала, взяла свою родную дудочку, что ей эти дни и казалась тесной, но сейчас - нет, не казалась – то, что она, Трэстинка, хотела, в ней, в дудочке - умещалось... И говорила... вот то, что хотела сказать чуть позже момента встречи с этим Присягнувшим. Море, ветер, скалы и лед, и закат. И яркий и отдельный другой, что сейчас стоял рядом - и всю песню слышал.
И отозвался.
"С ним было невероятно интересно играть вместе, - медленно продолжала Трэстинка, когда рассказывала. - Он был настолько другой..."

Нет, дело было не в разном строе - с ним справились, Айраха вступал - отдельным вторым голосом и правильно. И был - внутри - одного потока. "Но музыка - это инструмент, - продолжала Трэстинка. - И я впервые увидела то, с чем этот привычный инструмент не работает".
Он был - внутри потока музыки... обтекаемый. Каменный. Звук сам знал предел, за который ему нельзя. Был каменный и откликался. Он, дарра Айраха, прочный, бронзовый и закатный - да, он скорее всего знал с первого раза, что он для этой музыки такой - был камнем. Было интересно - ощущать в своем пространстве это чужое - накатывать, откатываться, просачиваться - они были одним звуком, они были этим местом - волной и берегом, и каменной осыпью, безразмерными валунами, под которыми просачивалась в море весенняя река, собирающая все мелкие ручьи - да, лехта Трэстинка знала теперь, как эта вода это делает... Они были - и звук был общий...

"И да, мне - думаю, с первого раза было интересно, какой он - в другом... личном времени общения разумных. Какой он под руками и внутри меня - и как он любит. Да, невероятно интересно. Думаю, ему было слышно. Хорошо, что в нашем любопытстве мы совпали..." - и она улыбалась. Медленно и отдельно. Когда договаривала.

ЗЫ: большой кусок ответа про дауншифтинг есть. мне очень жаль, но я тормоз, гонщик теле г и многословен. Так что

запись создана: 03.08.2016 в 23:16

Вопрос: про телеги ща будет вопрос

1. удобно класть ответы в комменты		2	(22.22%)
2. удобно класть ответ в отдельный пост для продолжения		7	(77.78%)
Всего:		9

@темы: сказочки, Те-кто-Служит, Тейрвенон, Тильсенн, Лирика